***
Васька встретила его мокрым снегом, наполовину пьяной толпой, столпившейся вокруг гитариста, который расположился у коней и распевал знаменитые и не очень песни русского рока. Виктор стремительно прошёл между людей, забыв о том, что мог случайно попасть на видео снимающих музыканта зрителей. Он хотел одного - добраться до дома как можно скорей. Когда Никифоров чуть не повернул на родную улицу, он неожиданно вспомнил, что сегодня обещал приготовить ужин, а Юри в это время, наверное, уже вышел на пробежку с Маккачином. Так как не было сил ни на готовку, ни на раздумья, Виктор решил заскочить в ближайшую пиццерию и взять чего-нибудь собой, но задумался о сегодняшнем дне и прошёл чуть дальше. Он смотрел на небо, неспешно бродя по каменной дороге; пока перекручивал в голове события прошедшего дня и планы на будущее, его взгляд привлекли смутно знакомые знаки: на небольшой доске у здания слева было написано что-то на катакане, а на русском чуть ниже уже приглашали посетить новое заведение. Японский ресторан, оказывается, успел открыться за время его отсутствия. Его нужно было протестировать, чтобы, в случае чего, водить сюда Юри. Если он будет хорошо себя вести, конечно же. Когда он вошёл в изакаю, его оглушило неожиданным японским приветствием, и на мгновенье даже появилось ощущение, будто бы из Хасэцу он никуда не уезжал. Это было хорошим знаком. Виктор подошёл к стойке и поинтересовался, можно ли брать блюда с собой и есть ли у них кацудон. Милая официантка утвердительно закивала. Во время ожидания Виктор пристроился у самого дальнего столика и разглядывал интерьер. Он был вполне аутентичным, всё было выполнено из дерева, на стенах висели веера, из динамиков доносились какие-то смутно знакомые японские песни. Виктор даже смог немного расслабиться, атмосфера была тёплой и ни к чему не обязывающей. Да и малое количество посетителей не вызывало никакого беспокойства. Если Юри одобрит этот кацудон, значит, у них появится своё японское место в Петербурге. К тому же, здесь было не очень много людей, целых два посетителя в будний день вечером. Идеальное место. Уже через полчаса Виктор оказался на пороге своей квартиры, Юри и Маккачина не было дома, что очень радовало, так как хотелось тишины и спокойствия, особенно после разговора с Сашей и очень долгой прогулки от станции к станции в одной толстовке, когда на улице от силы было плюс восемь. Виктор Никифоров всегда отличался мудростью и практичностью. Он поставил пакет с кацудоном на кухонный стол, а сам отправился в ванную приводить себя в порядок. В душе Виктор представлял реакцию Юри, если бы он увидел его в старой мятой одежде, неприметных очках и небритым-нечёсаным, и от всплывшего в уме растерянного лица глухо рассмеялся, расслабился, потерял равновесие и чуть не грохнулся прямо в ванной. Со стороны должно было выглядеть комично. Как хорошо, что никого рядом не было. Хотя очень и хотелось. Особенно Юри. Юри мог бы мыться вместе с ним, ванна у Виктора большая, вмещающая в себя три-четыре стандартные японские ванны, они могли бы оба сесть и расслабиться в окружении пены и пузырьков, а затем Юри мог бы обнять его неожиданно, а Виктор мог бы глупо улыбнуться, и они лежали бы так в обнимку настолько долго, что вода успела бы остыть. Или занялись бы чем-нибудь повыше рейтингом, но это, пожалуй, оставим на будущее: когда Виктор всё окончательно решит, а Юри будет готов. Рано или поздно. Виктор надеялся, что скоро. Неопределенность ему совсем не нравилась. А пока что из ванной нужно было вылезти, побриться, обмазаться восстанавливающим кремом, оставить волосы сушиться, потому что было слишком лениво для фена. Виктор переоделся в домашнюю одежду, прошёл на кухню, споткнулся о собственные ноги, чуть не влетел в стену и невольно подумал, что собственная кухня совсем его не любила и поэтому подставляла бесконечные подножки. Кацудон остывал, Юри немного опаздывал, поэтому Виктор включил микроволновку и даже вспомнил, как её разогреть, и решил поставить чайник, потому что ну как же можно без чая, особенно вечером, особенно в холодный апрельский день. В коридоре раздался звук открывающегося замка, звон ключей, скрип двери и негромкое: - Tadaima. Юри вернулся. Замечательно. - Okaeri! - как можно радостней крикнул Виктор и высунулся из кухни с полотенцем в руках. Юри неосторожно дернулся и лбом ударился о полку, которой никто не пользовался, и которую давно уже следовало убрать, звук был настолько громким, что Виктор невольно вздрогнул и чуть не бросился к Юри проверять его целостность и сохранность, как тот обыденным голосом спросил: - Ты уже вернулся? - Да, - растерянно ответил Виктор на всякий случай, так как не понял, было ли это вопрос или констатация факта. - Давай, всё уже почти готово. Виктор хотел уйти обратно на кухню, как к нему подбежал Маккачин и повалил на пол. Никифоров от неожиданности вскрикнул, а Маккачин не спешил уходить, тщательно облизывал только что намазанное кремом лицо и оставлял отпечатки лап на любимой домашней полосатой кофте. - Маккачин, - слабо позвал пса Юри, и тот сразу же слез с Виктора. Это его удивило, так как до этого пудель мало к кому прислушивался, даже просьбы Виктора выполнял через раз. А с Юри как-то сразу спелся. Умный пёс. Знал, что нужно делать. - Сегодня на ужин кацудон, - растерянно отозвался Виктор, когда Юри помогал ему подняться. Рука Юри была холодной и немного дрожала. Он снова вышел на улицу без перчаток. - Ты же не умеешь его готовить. - Я нашёл место, где его неплохо готовят. Юри посмотрел на него с небольшим недоверием, после легко кивнул. Но руку Виктора так и не отпустил. Они стояли посреди коридора, и ни один из них не спешил уходить. Юри не отводил взгляда, сжимая руку Виктора сильнее, а Виктор отчего-то не мог долго смотреть ему в глаза, поэтому уставился на Маккачина, терпеливо дожидающегося его у двери в ванную. Юри сделал шаг вперёд, всё еще держа Виктора за руку, наклонился чуть ближе и прошептал на ухо: - Приведи себя и Маккачина в порядок, а я пока всё подготовлю. Юри отстранился, рука его аккуратно выскользнула из слабого захвата Виктора, и он спокойно дошёл до кухни, а Виктор так и остался стоять в коридоре и убеждал себя в том, что у него не покраснели уши. Тихий голос Юри и холод его пальцев не показались ему чем-то интимным, не заставили его смутиться и породили уже не одну волну вполне однозначных картинок в его голове. Конечно, нет. (Да) А еще Виктор мог поклясться, что на долю секунды заметил, что Юри улыбался. Так же, как во время проката Эроса. Вау, Юри. Вау. Через десять минут они вылезли с Маккачином из ванной свежие и чистые, Юри к тому времени успел накрыть на стол и даже заварить чёрный чай. Юри заметил его, оторвался от телефона и улыбнулся, затем кивнул на стол. Виктор глупо улыбнулся в ответ и сел напротив него. Маккачин ушёл в другую комнату, мудро оставив молодёжь наедине. Юри первым взялся за почему-то металлические (действительно, Виктор, почему у тебя металлические?) палочки и пожелал приятного аппетита. Виктор бодро сказал «itadakimasu». Впрочем, всё было как обычно. - Разобрался со всем? - спокойно поинтересовался Юри, но Виктор заметил, что он сжал палочки чуть сильнее обычного. - Да. - Хорошо. Оставшееся время они провели молча. Также молча встали из-за стола, молча помыли посуду, молча протёрли и высушили, молча положили на полку и, возможно, молча бы разошлись по комнатам, если бы Виктор не предложил: - Юри, давай сегодня поспим вместе? Никифоров сказал это прежде, чем успел подумать. Юри замер на одном месте, Виктор не мог увидеть выражение его лица, так как он стоял к нему спиной. Он много раз предлагал ему спать вместе, но Юри всегда отказывался. А потом в Финляндии пришёл к нему сам. Виктор не понимал, нужно ли предлагать подобное Юри или следует молча ждать его инициативы? Юри не заставил его раздумывать об этом долго, так как обернулся, слегка улыбнулся и ответил: - Хорошо.***
Они решили спать в комнате Виктора, в кровати Виктора, но под одеялом Юри, потому что, по словам самого Юри, ночью холодно, а его одеяло теплее. Легли они рядом друг с другом, Юри слева, Виктор справа. Юри переоделся в свою любимую пижаму, такую же серую и старую, как и его любимая домашняя кофта. Виктор же предпочитал спать в нижнем белье. Иногда даже без него, но Юри пока что об этом знать было не нужно. Они оба лежали на спине, погасив свет, под одним огромным безвкусным одеялом в синий огурец и молча пялились в потолок. Виктор искоса посматривал на Юри и думал о том, как же он докатился до этого: когда он перестал обнимать Юри без раздумий, когда задался вопросом о самом отношении Юри к нему и когда начал чувствовать между ними неловкость. Это ведь было совсем не в его стиле. В Барселоне он не постеснялся Криса и лип к Юри после бассейна. (Ну и Крис не остался в стороне и присоединился, к слову) В Барселоне после серебряной медали они с час обнимались на глазах у всего честного народа и персонала, и им было совершенно плевать на их мнение. В Петербурге возможностей для объятий стало больше, но самих объятий - меньше, а всё потому, что Виктор начал думать, а это редко заканчивалось хорошим. Никифоров, конечно, мог оправдать себя тем, что то видео повлияло на него, но это было бы правдой лишь частично, ведь неопределенность по отношению к Юри появилась чуть раньше. Виктор зажмурился. Ему совершенно не нравилось собственное поведение. - Юри! - его голос прозвучал громче обычного. - Ты спишь? Юри повернулся к нему и спокойно ответил: - Нет. - Тогда, - Виктор хитро улыбнулся и не закончил предложение. Вместо этого потянулся к Юри и резко притянул его к себе, заставив шумно вздохнуть от удивления. Виктор старался размеренно дышать и наблюдал за реакцией Юри, но тот замер в одном положении. Сначала он был напряжен, но чуть позже немного расслабился. Юри неуверенно посмотрел на него, после чего прикрыл глаза. Он ничего не сказал. Молчание затянулось, и от этого становилось неловко. Виктор заговорил первым. - Знаешь, я редко обнимаю людей. - Я заметил, - недовольно пробормотал Юри. - Ты - исключение. Разве ты когда-нибудь видел, чтобы я обнимал кого-то? - Только Юру один раз. И Якова. Много раз. На записях. - И много раз Гошу, но это уже отдельная история, её я расскажу как-нибудь позже. Снова повисло неловкое молчание, и Виктор задумался, а не зря ли он вообще поднял эту тему. С другой стороны, в его голове крутилось слишком много вопросов, которые давно уже стоило бы задать, и получить ответ хотя бы на один из них было бы большим прогрессом. - Тогда почему меня? - тихо спросил Юри. - Тебя я вообще обнимаю не так часто, как хотелось бы. Юри одарил его красноречивым взглядом, после чего сполз с подушки, уткнулся в грудь Виктора, который продолжал обнимать его за талию одной рукой, а другой зарылся в чёрные волосы. - Первым меня обнял ты, - продолжил Виктор, легонько поглаживая голову Юри. Тот немного напрягся. - Перед Эросом. Я подумал, что это твоя защитная реакция. Мне показалось, что мы в этом похожи. Поэтому я и решил тебя обнимать как можно чаще. - При каждом удобном случае? - Можно и так сказать. Тебе не нравится? Юри сначала ничего не ответил, и Виктор уже почти начал беспокоиться, как Юри взял его руку и переместил с головы на шею, а сам устроился поудобней, уткнувшись носом где-то в районе ключицы и обвив руками грудную клетку Виктора. - Нет, - уверенно сказал Юри. - Нравится. - Вау, - прошептал Виктор. Юри его удивил. Не то чтобы он не думал об этом раньше, но почему-то никогда не представлял, что он ответит ему вот так прямо. И Виктор готов был поклясться, что почувствовал, как Юри растянул губы в улыбке. - Сначала смущало, - продолжил Юри. - После Китая уже ничего не смущает. - Ты имеешь в виду поцелуй? - До поцелуя, Виктор. - Парковка? - До парковки. - А что было до парковки? - Ресторан. Виктор задумался и пытался вспомнить, что именно он успел натворить во время ужина, но в памяти всплывал лишь образ Юри и пьяных креветок. А еще ему тогда не понравилось, что внезапно появился Пхичит, ведь тогда он хотел обсудить с Юри нечто важное, а появление тайца не дало совершить запланированное. - Я не помню, - честно признался Виктор. Юри усмехнулся. - Ты напился с Челестино и прилюдно разделся. Пхичит еще выложил фотографию, на которой ты меня обнимаешь. - А. - Ты разделся догола, Виктор. Никифоров до этого медленно проводил пальцами по шее Юри, очерчивая её несистематизированными спонтанными кругами, но после услышанного замер. Память подкинула несколько моментов с того вечера, он вспомнил, как снимал с себя одежду. Медленно, со вкусом, выкрикивая Юри что-то неприличное на русском. - А еще там были Лео. И Гуанхун. Твои трусы приземлились прямо ему на голову. А ведь ему тогда даже восемнадцати не было. Юри беззвучно рассмеялся и крепче обнял Виктора. - А потом? - А потом я пытался заставить тебя надеть трусы обратно, но ты упорно не хотел этого делать. Вместо этого ты встал так, что люди за соседними столиками могли без проблем наслаждаться твоим голым телом, и всё тянулся ко мне и порывался обнять. Я уговаривал тебя одеться. А Пхичит всё фотографировал, и мне приходилось ругаться на него и пытаться тебя прикрыть одновременно. Виктор вспомнил лицо Юри в тот момент и посчитал его очень милым. С Виктором Никифоровым периодично случались разные непотребные происшествия, но это было не так часто, как любили сплетничать в интернете, потому что пил он, как ни странно, очень редко. В прошлом году у него выдался свободный от выступлений год, и Виктор хотел компенсировать всё, что не мог себе позволить на протяжении долгого времени. - У Пхичита всё ещё остались фотографии в телефоне. Он опубликовал самую безобидную. Виктор записал в свой воображаемый список дел «поговорить с Пхичитом в ближайшее время и убедиться в собственной информационной безопасности». - Я так и не смог заставить тебя надеть трусы. Поэтому мне насильно пришлось нацепить на тебя штаны. Пхичит удерживал тебя, пока я разбирался с каждой штаниной. Ты возмущался и что-то говорил на русском. Я не разобрал. Затем подошла менеджер ресторана и попросила нас удалиться. Её английский был не идеальным, но я бы даже без слов всё понял, её лицо было очень красноречивым. Лео перед ней извинился за нас всех на китайском. Я попытался по-быстрому надеть на тебя свитер, но ты каким-то образом умудрился изляпать его в остатках креветок, когда я на секунду отвернулся. Поэтому я просто накинул на тебя пальто. Пхичит умудрился заказать нам всем такси, и оно ждало нас у выхода. Он потащил на себе Челестино, Лео ему помог донести. А я - тебя. Гуанхон молча мне протянул твои трусы, и так как ты лежал на моей спине, я не нашёл ничего лучше, чем засунуть их в карман. Юри слишком спокойно об этом рассказывал. То, что Виктор вытворял в ресторане, было далеко не самым неловким за всю его жизнь происшествием, но ему стало немного стыдно за то, что пришлось испытать Юри. И вправду, после этого, наверное, Юри морально подготовился ко всем выходкам Виктора. Благо, теперь он уже не непутевый тренер, а... собственно, кто? Не совсем тренер. Коллега. Возможно, друг. Возможно, просто Виктор. Было сложно охарактеризовать их отношения. Виктор очень вовремя об этом задумался, лёжа в тёплых, крепких и уютных объятиях Юри и слушая о своих выходках в Китае, о которых он благополучно забыл. - Когда мы выходили из машины, Челестино уже более-менее пришёл в себя и даже мог стоять. Меня окликнул водитель. Я всунул тебя Пхичиту и пошёл обратно к такси. Лицо водителя было раздраженным. Он посмотрел на меня, кажется, выругался, затем указал на заднее сиденье. Твои трусы чернелись на белой обшивке. Они выпали из моего кармана. Пришлось их забрать. Я вышел из салона, проходящая мимо девушка посмотрела сначала на меня, потом на трусы в моих руках. Мне было очень неловко, поэтому я засунул их в карман джинс. Память снова подкинула несколько кадров: красное от смущения лицо Юри, что-то непонятное на итальянском от Челестино, затем родные объятия Юри и внезапное осуждающий взгляд Пхичита, который не стеснялся нагло пялиться на Виктора. - Пхичит и Челестино ушли, а мы медленно дошли до холла гостиницы. До номера добрались без приключений, но весь персонал странно на нас косился. Юри замолчал. Повисло молчание, и Виктор не мог его охарактеризовать. Оно не было тяжелым, не было неловким, но и тёплым и расслабляющим его назвать было сложно. - Прости, - тихо сказал Виктор, еще крепче обнял Юри за плечи и поцеловал в макушку. Юри ничего не ответил, только прижался сильнее. - И за парковку тоже, - продолжил Виктор. - Прости. Юри всё еще молчал. - И за... - Ты ведь не собираешься извиняться за поцелуй? - резко вставил Юри. Виктор отрицательно покачал головой. На самом деле он собирался, но, видимо, это было совершенно не нужно. Юри встретился с его растерянным взглядом, затем на секунду зажмурился, после чего сказал: - Виктор, ты меня тоже прости. За Барселону. - За орехи? - усмехнулся Никифоров. Взаимный обмен извинениями спустя четыре месяца его почему-то позабавил. - За «давай покончим с этим после финала». Виктор промычал что-то неопределенное, затем заметил ждущий взгляд Юри и уверенно кивнул, мол, всё хорошо. Юри расслабился и уткнулся носом в шею Виктора. Они лежали, обнимая друг друга и наслаждаясь теплом и тишиной. - Юри, - тихо начал Виктор. - Почему ты тогда решил закончить всё? Юри заерзал, неосознанно отстраняясь, но Виктор притянул его ближе. - Я думал, что тяну тебя вниз. Что задерживаю тебя. Что тебе нужно на лёд, а я слишком эгоистичен, раз хочу держать тебя при себе. - Ты и сейчас так думаешь? - Нет. Да. Иногда. Виктор прикрыл глаза и медленно выдохнул. Прошёл год с их знакомства, и Юри до сих пор ставил его выше себя. Сначала, еще в Хасэцу, это немного умиляло и льстило, но со временем Виктору хотелось, чтобы Юри снял розовые очки и увидел его настоящего. А еще понял, что он никак не может быть ни ниже, ни выше Виктора. У всех были свои сильные и слабые стороны, поэтому сравнения были совершенно неуместными. - Просто попробуй воспринимать меня как обычного человека. Не как легенду фигурного катания. Не как пятикратного чемпиона. Не как тренера. Не как кумира. Просто как Виктора. Просто как человека со своими слабостями и достоинствами. Было бы здорово. - В-вик... - Пожалуйста. Юри не двигался. Виктор обнял его крепче. Виктор задумался о том, что, возможно, всё это - результат его бездействия. Он так много знал о Юри, он был знаком с его семьёй, видел дом его детства, знал историю его становления как фигуриста, но вот Юри о нём не знал ничего, кроме того, что Виктор сам рассказывал в интервью. Сначала Виктор хотел рассказать Юри о себе, но тот отчего-то был против, а после Никифоров не предпринимал никаких новых попыток. Хотя, наверное, следовало бы. Да и вообще, вся эта неловкость, все их неоднозначные ситуации, все ссоры и мелкие неприятности были из-за того, что они не говорили друг с другом. Виктор боялся. Юри, возможно, тоже. Раньше Виктору не перед кем было раскрываться, люди казались ему недостаточно интересными, но Юри хотелось довериться и открыться. Виктор не знал, нужно ли это было Юри. Также он не знал, поймёт ли Юри. И не знал, выставит ли он себя полным дураком или нет. Но если он этого не сделает, возможно, у него с Юри никогда ничего не получится. Поэтому нужно было взять себя в руки и сделать первый шаг. - Юри, - тихо сказал Виктор. - Давай поговорим после Тим Трофи? Юри кивнул и так же тихо ответил: - Давай. Мне тоже есть что сказать тебе. Виктор резко вздохнул, и Юри поймал его обеспокоенный взгляд. Он тепло улыбнулся и мягко сказал: - Не волнуйся, я не собираюсь ничего заканчивать на этот раз. Никифоров коротко кивнул. Виктор привстал, освобождаясь от объятий и удивив Юри, который смотрел на него широко раскрытыми глазами, затем провёл рукой по его волосам, тепло улыбнулся и сполз чуть ниже, чтобы двумя руками обнять Юри за талию, а голову пристроить на уровне его груди. Юри мягко рассмеялся, после чего обнял Виктора за плечи и носом уткнулся в светлую макушку, вдыхая еще не выветрившийся запах лавандового шампуня. Они пролежали еще немного, слушая размеренное дыхание друг друга, пока не провалились в сон.