***
Вышло так, что на Тим Трофи российская федерация отправила Гошу и Юру, и Виктор был не против такого развития событий. Для него этот сезон официально закончен, и это значило, что он мог спокойно заниматься подготовкой «Love & Life». Программа этого сезона вымотала его не только физически, но и морально, и поэтому он впервые был рад преждевременному отдыху. Да и федерация ему не доверяла никогда, а в последнее время - особенно. На Тим Трофи нужно страну представлять, а в анамнезе Никифорова есть пунктик «взял и бросил всё ради японца». СМИ поначалу даже успели окрестить его предателем года. Федерация, чтобы сохранить своё доброе имя, решила поиграть на сплетнях и скандальных заголовках, поэтому Никифорова специально не выпускала за пределы двора, где устанавливала тотальный контроль, и порционно выдавала только продающуюся информацию в малых объемах. Нет, Витенька сегодня во двор не выйдет, то есть, на Тим Трофи не поедет. Витенька был плохим мальчиком. Витеньку нужно наказать. Для профилактики. Федерация не понаслышке знала, что влюбленный Никифоров страшнее не только ядерной войны, но и мамы после родительского собрания, и минуты до наступления дедлайна, и падения айфона экраном вниз, и заставки ВИДа. Вот даже федерация знала. А Юри всё еще нет. Но Виктор всё для себя решил и с неопределенностью скоро собирался покончить. Возможно, в различных интересных положениях, как горизонтальных, так и вертикальных, но лучше в словесной форме, медленно и по чуть-чуть, ведь Юри не всегда бывает наивным Бэмби, а иногда ведёт себя как самый настоящий олень. Ну и федерация всегда отличалась параноидальностью. Мало ли, великий и могучий Никифоров специально провалит свои прокаты. Идти наперекор не было ни желания, ни мотивации, ни настроения, да и зачем вступать с федерацией в спор, если сложившаяся ситуация более чем устраивала. Карма важнее. Дзен. Или дзынь. А вот Юри представлял Японию в этом году, и было совершенно не понятно, рад он или растерян. Юри молчал, Юри повторял программу, Юри старался. А Виктор выбил себе возможность поехать с ним в качестве тренера. И неплохо провести время. Им удалось купить билеты в бизнес-класс, и это было предложение Юри, что было несколько необычно. Сборная России вылетела день назад, а Виктор с Юри решили двинуть своим ходом. Никифоров был нескончаемо рад, ведь не было недовольного злобного Юры и витающего в облаках Гоши. Виктор этих ребят по-своему любил, но сейчас был очень благодарен возможности обдумать всё в тишине и спокойствии, не отвлекаясь на внешние раздражители. У Юры взросление, у Юры не будет в Токио Отабека, у Юры в последнее время не получаются прыжки, у Юры есть Яков и Лилия, которые, кажется, снова сошлись. А Гоша взял с собой прекрасную как_там_её, чтобы показать ей наикрасивейший искусственный Токио. После того как самолёт набрал высоту, Юри вырубился. В положении сидя, даже кресло не успел разложить. Только голову положил на плечо Виктора. Сам Виктор попросил у стюардессы плед для Юри, а себе – бокал вина. Затем накрыл Юри, который пробормотал во сне счастливое «кацудон», мысленно отметил, что по возвращении в Петербург точно нужно будет отвезти его в местную кацудонную, а в Токио попробовать после проката знаменитый кацудон из Zuichou, что находился в Сибуе. После чего Виктор повернул голову в сторону иллюминатора и уставился на проплывающие мимо самолёта облака. А ведь чуть больше года назад он так же летел в Токио на последнее выступление в своей жизни. Как он думал. И втайне надеялся на встречу с Юри, который умудрился поразить его в Сочи. Перед тем как уйти из любительского спорта, Виктор хотел поближе познакомиться с человеком, который цеплял его не первый год. Но на чемпионате мира не было Юри. И прокат «Stammi Vicino» получился более драматичным, чем обычно. Возможно, эти два факта были связаны между собой. О Юри он узнал задолго до их первой личной встречи. Виктору пришлось пропустить часть сезона 2010-2011 из-за травмы, и Крис время от времени присылал ему интересные видео с выступлений. Не то чтобы Виктор не следил за турнирной таблицей и не смотрел записи соревнований, но он активно наблюдал только за десяткой лучших фигуристов, а на новичков не обращал должного внимания. Одно из сообщений Криса сопровождалось прикрепленной видеозаписью с подписью «С этим парнем я соревновался в юниорские годы. Он только дебютировал во взрослой группе под крылом Челестино. Как тебе?». Yuri Katsuki FS 2011 Four Continents Oltremare (Einaudi) На записи была произвольная программа Юри. Сам он выглядел немного напуганным, растрёпанным и дёрганым, когда выехал на лёд. Да и сам он был не слишком запоминающимся: обычный чёрный костюм с небольшими синими вставками, имитирующими погоны. И минимум блёсток. Судя по названию, Челестино снова всунул подопечному итальянскую музыку, за что его неоднократно критиковали в социальных сетях, ведь нет ни одного его воспитанника, который бы никогда не откатывал ничего итальянского. Самое забавное, что спортсменов из Италии у Челестино никогда не было. На записи заиграла музыка, Юри начал двигаться, и Виктор с первых же движений понял, что увидит нечто новое и значимое для себя. Камеры приблизились к Юри, и Виктор увидел лёгкую полуулыбку, застывшую на его лице. Юри не трясся, казалось, что он не думал ни о чём, просто катался для себя, наслаждаясь музыкой. Когда мелодия начала перестраиваться в мажорную тональность, Юри удачно выполнил тройной аксель. Выражение лица Юри осталось неизменным. Казалось, он наслаждался каждым движением, каждой нотой. Технически программа была несложной, но двойные и тройные прыжки были выполнены идеально. Затем пошли вращения, и пусть они не были быстрыми, но Юри двигался настолько плавно, что притягивал взгляд и не позволял и на секунду оторваться от экрана. Программа была гармонично и грамотно построена, не было резких переходов перед прыжками, она воспринималась единым целым, а не набором запланированных элементов: будто у каждого оборота, у каждого скольжения было своё значение. Будто Юри рассказывал свою историю. Знал бы Виктор, что именно он рассказывал. На чемпионате четырёх континентов Юри взял бронзу. Виктор не раз пересматривал эту запись, так как во время этого проката Юри выглядел счастливым, свободным и искренним. Именно этот прокат незнакомого ему человека показался Виктору достаточно впечатляющим и завораживающим и даже смог вернуть потерянное от травмы вдохновение. Виктор увидел, что ему есть куда расти. Если уж новичок так выкладывается на льду, то и он сможет. Он же Виктор Никифоров. И ничего, будут еще Олимпиады в его жизни. Всё еще впереди. На следующий день после первого просмотра проката Юри Виктор попрощался с длинными волосами раз и навсегда. И имя «Кацуки Юри» запомнил. Он почему-то был уверен, что они скоро встретятся. (Ну, он ошибся всего-то на пять лет.) Виктор понял, что Юри его фанат, когда увидел его прокат произвольной программы на Небелхорн Трофи в 2013-ом году. На больших международных соревнованиях они так и не пересеклись, японская федерация не спешила отправлять Юри на чемпионат мира или серию Гран-при, так как предпочтение отдавалось более опытным и титулованным фигуристам, которые не раз представляли Японию на международной арене. И это было неудивительно. У Юри в копилке было лишь несколько серебряных и бронзовых медалей, участие в некрупных соревнованиях, таких как Золотой конёк Загреба, а самым большим достижением считалось серебро на Азиатских играх. С японскими фигуристами Виктор был знаком лично, против них он не раз соревновался. Хоть они и умели приземлять четверные прыжки, но по сравнению с Юри они катались достаточно вяло и слишком технично. Будто их запрограммировали на определенное исполнение, а шаг в сторону карался расстрелом. Будь Виктор в японской федерации, он бы отправил на большую международную арену Юри в качестве представителя от страны. На него хотя бы хотелось смотреть. Против него даже хотелось соревноваться. Виктор не следил за Юри специально, просто натыкался время от времени на видеозаписи с ним, когда искал информацию о своих прокатах и потенциально опасных противниках. Пусть большинство людей и считали Виктора несерьёзным человеком, на самом деле у него была привычка предварительно просматривать участников и прикидывать их возможности для построения своей программы. Это было интересное занятие, трудоёмкое, которое впоследствии себя оправдало: Виктор обеспечил себе постоянное чемпионство на всех значимых международных соревнованиях. Виктор успел заметить у Юри две отличительные особенности: он выбирал преимущественно фортепианные композиции для своих прокатов и предпочитал костюмы в синих тонах. Произвольная программа Юри снова была под итальянскую композицию, которая называлась «Life». Костюм на этот раз был поярче, голубой такой, с оборочками, который ему совершенно не шёл. Виктор предположил, что костюм был выбран федерацией. Юри впервые прыгнул четверной тулуп и исполнил удивительную дорожку шагов, которая немного напоминала ту, которую Виктор использовал в еще юниорские годы. Этот прокат был не таким очаровательным, как первый, казалось, что Юри осторожничал и колебался. Он стал напоминать тех самых запрограммированных японских фигуристов. И Виктор не понимал, куда исчезла вся свобода, которую показывал Юри на четырёх континентах. После просмотра записи Виктор связался с Крисом и спросил, не является ли Юри его фанатом. На что Крис хмыкнул, рассмеялся и издевательски протянул: «Неужели только сейчас дошло?» Почему-то от этого нового факта Кацуки Юри стал выглядеть еще интересней. И Виктор решил, что произвольную программу в олимпийском сезоне он откатает под фортепианную композицию какого-нибудь итальянского композитора. Яков одобрил выбранную Виктором музыку только для короткой программы, так как «My Piano, The Clouds» было единственным произведением, соответствующим временным требованиям. Он был немного удивлен и даже решил, что Виктор наконец-то повзрослел, так как впервые сам предложил подходящую композицию, уместность которой не приходилось оспаривать. (Правда, на следующий же день Фельцман убедился в обратном: Виктор умудрился въехать в столб прямо у «Юбилейного«». После этого ключи были отобраны, а Виктору не рекомендовалось водить в ближайшие двадцать лет для собственной безопасности.) С этой короткой программой Виктор установил мировой рекорд. И выиграл олимпийское золото. После Олимпиады один из ведущих японских фигуристов объявил о завершении карьеры в любительском спорте. В начале 2015-ого года о завершении своей спортивной карьеры также объявил золотой медалист японских национальных. Юри стал лидирующим фигуристом в Японии. И единственным, кого одобрило ISU для участия в крупных международных соревнованиях. Так вышло, что впервые Юри отобрался для участия в Гран-при, участвовал в Skate America и Trophée Eric Bompard, в то время как Виктор выступал на этапах в Канаде и Японии. Поэтому лично они встретились только на финале в Сочи. И было удивительно, что Виктор так и не смог пересечься с Юри до начала выступлений. Его сначала окружил Яков с командой, затем облепили журналисты, после чего на лёд вышла первая тройка, в которую входил и Юри. По результатам Юри выступал третьим, так как занимал четвёртую позицию по сумме баллов. Виктор выступал последним. Перед прокатом Юри нервничал, обеспокоенно оглядывался по сторонам, пока не заметил за спиной Челестино Виктора, прислонившегося к стене, но смотрящего прямо на него с лёгкой улыбкой. На мгновенье Юри задержал на нём взгляд, затем склонил голову, разглядывая коньки, и сжал руку в кулак, будто пытался приободрить себя. После чего замер в середине катка. Заиграла музыка, и от беспокойства Юри не осталось и следа. Короткая программа Юри была необычной, он выбрал традиционную японскую композицию и соответствующий образ. Виктор не был силён в японской культуре, поэтому про себя окрестил это «костюмом ниндзя». Во время проката Юри снова выполнил только четверной тулуп, и Виктор задался вопросом, почему Челестино так и не научил его прыгать другие четверные, так как за два прошедших года Юри совершенно не вырос в техническом плане. Было ли это связано с возможностями Юри или с недоверием Челестино к собственному воспитаннику, Виктор не знал, но почему-то был уверен, что Юри мог бы намного больше, предоставь ему нужные условия и ресурсы. Когда Юри закончил прокат, зрители ему зааплодировали, лёд был завален цветами и игрушками в виде еды, что заставило Виктора растянуть губы в улыбке. Юри смущенно улыбнулся, поклонился толпе, после чего подобрал плюшевую тарелку с какой-то японской едой. Виктора окликнул Яков, так как после проката Юри собирались заливать лёд, и нужно было готовиться к разминке. Юри казался милым парнем, и Виктор решил, что обязательно поговорит с ним после своего выступления. По результатам короткой программы Юри занял третье место. Виктор после своего проката стал лидером. Всё как всегда. После оглашения баллов Виктора ожидаемо окружили журналисты, и несмотря на все попытки закончить с ними как можно быстрее, интервью и ответы на вопросы затянулись почти на час. На следующий день вышла серия статей, воспевающих гениальность Виктора Никифорова, и это стоило возможной встречи с Юри, ведь Виктор не смог его найти после того, как закончил с репортёрами. На следующий день Юри нигде не появлялся. Его не было в холле, хотя Виктор специально провёл лишний час в ожидании. Юри не был на общей тренировке, и Виктор краем уха услышал от Челестино, что Юри и из своего номера не выходил. Еще через день Юри появился только перед прокатом произвольной программы, но Виктор снова не смог его поймать, так как Челестино ни на шаг от не отходил от своего подопечного. Юри был бледным и немного растерянным, старался ни с кем не разговаривать и демонстративно надел наушники, чтобы изолировать себя от окружающего мира. Первая тройка закончила выступления, и Виктор, Юри и Крис ступили на лёд для разминки. Юри попытался пойти на пробный четверной тулуп, но не смог его приземлить. Юри катался первым. Композицией, которую он выбрал для своего проката, была «You, Again» от того же композитора, под произведение которого Виктор катал короткую программу на Олимпиаде. И Виктор был уверен, что выбор Юри был не случайным. Однако что-то пошло не так, и Юри не смог выполнить ни одного прыжка. Нынешний Юри так отличался от того, каким Виктор видел его на записи в первый раз, и он совершенно не понимал, что заставило его так измениться. Тогда Юри был свободным и независимым, он наслаждался каждым мгновением на льду, завораживая окружающих простотой и искренностью, а сейчас он будто бы застрял в одном месте и не мог понять, в какую сторону ему следовало двигаться. Виктор понял, что что-то случилось, так как Юри никогда до этого не сдавался, и даже если падал, то всегда поднимался и продолжать выступать изо всех сил. А сейчас после второго неудачного прыжка он просто опустил руки и направил все усилия на выполнение компонентов. И это расстраивало. Виктор знал, как Юри может кататься. И он был уверен, что тот хотел что-то сказать своим выбором композиции. Но эта программа не задалась с самого начала, и увиденное показалось Виктору в корне неправильным. Когда Виктор вышел на лёд, толпа заревела. Виктор исполнил самую идеальную, самую трогательную версию «Stammi Vicino». Она не побила установленный им же рекорд, но стала одним из самых эмоциональных его выступлений. В холле спортивного комплекса Виктор краем глаза заметил Юри, который неотрывно на него смотрел. Рядом с ним что-то говорил японский журналист, активно жестикулируя, Челестино непривычно флегматично наблюдал за его действиями, а Юри просто стоял и смотрел. Виктор хотел его поддержать, но почему-то именно в этот момент то ли от усталости, то ли от неожиданности, то ли от смущения растерял весь свой красивый словарный запас и выдал: «Фотографию на память?» Виктор помнил, что Юри его фанат. И фотография должна была стать лишь предлогом для дальнейшего разговора. Они бы сфотографировались вместе, Виктор бы пожал Юри руку, сказал бы, что давно за ним наблюдает, сказал бы, что Юри очень красиво катается, так, что дух захватывает, и что сегодняшняя неудача с прыжками – ничего страшного, бывает, и что надеется, что встретится с Юри на чемпионате мира. Вот только Юри застыл столбом, затем молча развернулся и ушёл по направлению к выходу. Виктор понял, что умудрился за пару секунд всё испортить. На банкете Юри его поразил так же сильно, как и когда Виктор впервые увидел его прокат. Сначала он ныкался по сторонам, и было заметно, что прийти на банкет было идеей Челестино, который сам отправился разговаривать со спонсорами, оставив своего подопечного в гордом одиночестве, которое позже переросло в гордую компанию из шестнадцати бокалов шампанского. И вот спустя несколько мгновений перед ним предстал свободный от окружающего мира и комплексов Юри, танцующий с Юрой, а затем и дерзкий Юри, отжигающий на шесте с Крисом, и на удивление властный Юри, разделивший с Виктором фламенко. А потом были прилюдные объятия, точнее, мёртвый захват Юри, и Виктор был уверен, что реши они попробовать свои силы в армрестлинге, Юри бы уложил его сразу же. А звонкое «Би май коуч, Виктор» принесло умиротворение и надежду. Виктор не был уверен, стоило ли ему продолжать свою соревновательную карьеру. Он не знал, что еще мог предложить миру в качестве фигуриста. Тело уже было не тем, что раньше, четверной аксель ему бы не поддался, хотя вот Юре, возможно, удастся со временем. Пятерной тулуп в этом столетии прыгать еще рановато. Все вершины им были покорены, все медали взяты, достойных соперников, кроме Криса и иногда Гоши, не наблюдалось. В спорте ему было делать нечего. Виктор хотел взять пятое золото на чемпионате мира и спокойно уйти в закат, тренировать Юру и колесить по миру со своим ледовым шоу. Или в туман. Как ёжик. А ёжик самый в лесу неебабельный зверь. Как и Виктор, который был не по зубам ни одному фигуристу за последние пять лет. Но вот Юри увидел в нём потенциального своего тренера, о чём и попросил на свою пьяную голову, тем самым подарив Виктору надежду на дальнейшее развитие. И Виктор даже осмелился предположить, что Юри понял значение «Stammi Vicino». Все спортсмены вокруг него застыли в ожидании, когда он упадёт с вершины. Даже Крис. Особенно Крис. Все хотели его провала. Иногда сам Виктор хотел своего провала, чтобы не выслушивать речи спонсоров, не видеть чересчур преувеличенные статьи, не выступать на одних и тех же соревнованиях и стоять рядом с одними и теми же людьми. А тут Юри. Практически незнакомый Юри, фанат, фигурист, который просит его быть своим тренером. «А почему бы и нет, - подумал Виктор. - Только скажи, куда и когда». С банкета они ушли вместе, Челестино не оказалось в зале по непонятным причинам, а Юри был слишком пьян, чтобы самому передвигаться. Поэтому Виктор взял на себя ответственность довести его до номера, благо, карта-ключ была в кармане брюк Юри. Виктор взял Юри на руки, как только они вышли за пределы зала, и им здорово повезло, что по дороге в номер они никого не встретили. Даже персонал. Юри вёл себя достаточно тихо, только смотрел на Виктора расфокусированным взглядом, а в лифте уже обнял его за плечи и пристроил голову на плече, опаляя шею дыханием. Виктора сразу прошибли мурашки, так как шея всегда была его слабым местом, а Юри, с которым они практически не знакомы, никак не мог об этом знать. Миссия «довести Юри до спальни» моментально стала трудновыполнимой. До нужного номера они добрались почти без происшествий, Виктор стоически чеканил каждый шаг, а Юри не спешил отстраняться, всё также дыша в шею Виктора. И, кажется, умудрился заснуть. Виктор с горем пополам открыл дверь в номер, подошёл к кровати и аккуратно уложил Юри. Тот сразу съёжился от холода, и Виктор накрыл его одеялом. Юри пьяно хихикнул и повернулся на бок. Виктор осмотрел комнату, она была стандартной: рассчитана на одного человека, односпальная кровать, стул, стол, на котором лежала фотография, которая привлекла внимание Виктора. Он подошёл к столу и увидел изображение маленького Юри, который обнимал собаку. Пуделя, который был немного похож на Маккачина. Виктор снова улыбнулся и прошёл обратно к Юри. Присел на корточки рядом с кроватью, рассматривая его спящее лицо. Немного округлое, расслабленное, с небольшим румянцем на щеках. Юри выглядел очень уютным и домашним, даже галстук, почему-то перевязанный на голове, не особо мешал образу. Но от галстука Виктор решил на всякий случай избавиться. Он аккуратно ослабил узел и медленно снял его, затем, чуть колеблясь, провёл ладонью по волосам Юри, приглаживая их. Юри открыл глаза, улыбнулся и поднял взгляд на Виктора. - Ты ведь приедешь ко мне? Виктор на мгновение растерялся. Юри выжидающе и умоляюще смотрел на него, будто бы не знал, настоящий ли перед ним Виктор или нет, будто ожидал отрицательного ответа и боялся его услышать. - Конечно, - ответил Виктор, утвердительно кивнув. - Приеду. - Хорошо. Юри искренне улыбнулся и снова провалился в сон. Виктор поспешил покинуть номер. Пусть Юри спит, а поговорить они успеют завтра. Но не успели. Юри улетел обратно в Детройт до того, как Виктор проснулся. Первое время Виктор даже прикидывал, что конкретно он мог дать Юри. Иногда он рассматривал его старые выступления, выискивая недостатки. Иногда копался в заготовках для своих потенциальных программ, чтобы понять, может ли что-нибудь подойти Юри. Иногда он просто раздумывал над тем, каким неоднозначным человеком Юри выглядит в глазах людей и каким же он является на самом деле. У него даже сложилось впечатление, что Юри живёт в чёрно-белом мире, который изредка окрашивается в другие цвета, и что Виктор может попробовать сделать его более красочным. Например, с помощью добавления струнных. Фламенко ведь не могло пройти бесследно. Но Юри исчез, он не появлялся на других соревнованиях, только промелькнул на японских национальных уже без Челестино, где с треском провалился. Совершенно не светился в СМИ и в социальных сетях. Да и с Виктором не связывался. И после не появился на чемпионате мира. Возможно, Виктор был слишком наивен, раз поверил словам пьяного человека, но он был расстроен тем, что Юри с ним не связался. Виктор был готов бросить всё и ехать к нему. Тренировать. Узнать получше. Подружиться. Ему терять было нечего. Стоило Виктору смириться с тем, что Юри это было не нужно, что в фигурном катании его больше ничего не держало, что можно было, как и полагается двадцативосьмилетнему старику, уйти на покой и вести тихую размеренную жизнь, как Крис (ну кто ж еще, главный поставщик видео-контента) прислал ему ссылку с Ютюба с припиской «обязательно посмотри». И Виктор даже не сильно удивился, когда увидел Юри, катающего его «Stammi Vicino». Катающего так, будто бы программа была сделана под него, будто он понимал не только каждую строчку из арии, но и необходимость и значение каждого элемента программы. Будто бы понимал Виктора. И буквально за час Виктор принял решение бросить всё и уехать к практически незнакомому человеку. Тем более, документы были уже давно готовы. Это же Виктор Никифоров. Если уж в омут, то с головой. От воспоминаний о прошлом Виктора отвлек голос стюардессы, которая попросила пристегнуть ремни безопасности, так как самолёт почти достиг пункта назначения и готовился к посадке. Юри пришлось разбудить, он проспал весь полёт, и Виктор даже не задумывался о том, когда он успел так устать. Сонный Юри не понимал, что происходит, поэтому Виктор сам пристегнул ему ремень, после медленно сказал, чтобы Юри сидел и старался не двигаться, и что он сможет поспать чуть позже. Юри неловко ему улыбнулся, прикрыл глаза, но указаниям Виктора последовал. Виктор же ласково смотрел на Юри, не отрывая от него взгляда. Он был слишком очаровательным в столь расслабленном и разморенном состоянии. Самолёт отправился на посадку.***
Тим Трофи прошёл без особых приключений, Россия в итоге заняла первое место, и это было весьма удивительно. Юра взял себя в руки и чуть не побил рекорд Юри в произвольной программе, а Гоша установил новый личный рекорд как в короткой, так и в произвольной, и удивил мир тем, что попытался в четверной флип, пусть и не смог его приземлить идеально. Виктор откровенно развлекался и имитировал тренерство, наставляя Юри на путь истинный, соблазняющий и немного порочный, но пытался замаскировать весь новый сложившийся образ Юри под задуманную концепцию. Что для обычного зрителя вау-эффект и нечто новенькое, то для тренера, поставившего хореографию и клещами вытащившего эротичность подопечного, новый Юри, раскрывающийся на льду, - результат долгой и упорной работы. И совсем немножечко чувств. Нежненьких таких, искренних, свалившихся как снег на голову в середине мая. И судя по тому, как Юри откатал Эрос в этот раз, не таких уж и односторонних. В этот раз Юри катался в своё удовольствие, его прокат даже напоминал тот самый дебютный, когда, казалось, ему было плевать и на окружающих, и на судей, был только Юри на льду и ничего больше. Сейчас же каждая поза, движение и жесты Юри были наполнены не свойственной ему дерзостью и уверенностью. И казалось, что выступал он не для всего мира, а только для Виктора. Эдакий приватный танец на виду у тысячи людей. Виктор был совсем не против смотреть на то, как извивался Юри, но предпочел бы перевести исполнение короткой программы на личную закрытую территорию. На каток в «Юбилейном», например. Или в квартиру в Питере с видом на Неву. Или в гостиничный номер. Например. Юри всё выгибался и крутился, а Виктор пытался контролировать своё больное воображение, потому что хотелось выйти на лёд к Юри вот прямо посреди исполнения программы, остановить его, встряхнуть, а затем притянуть к себе и на глазах у многотысячной публики повторить Китай, но на этот раз с рейтингом 18+. Крайне непрофессионально. Зато приятно. Добро пожаловать на дно, Никифоров. Теперь Виктор знал, как чувствовал себя фан-клуб Юри после всех этих экспериментов с короткой программой. И почему они так осуждающе на него смотрели каждый раз. Слепил монстра на свою голову. Радуйся, Виктор. Бери на себя ответственность.***
Им выделили неплохой гостиничный номер с двумя односпальными кроватями и немаленькой ванной, прекрасным видом и приличной шумоизоляцией. Это вам не ковры на стенах во времена совета и не сердитая звукоизоляция из яичных ячеек, которой не пренебрегают слишком молодые музыкальные коллективы, планирующие после первой же репетиции покорить не только родную страну, но и целый мир, дойдя в обозримом будущем до туров на Раксакорикофаллапаториусе. Вот так тонко намекали отельеры: спите-ка, товарищи, отдельно, но на всякий случай мы ваши звуки заблокируем так, чтобы вы получали максимальное удовольствие, но при этом не беспокоили дорогих других окякусама. Или как там их, чёртов непонятный японский. Виктор ухмыльнулся. Всё по-японски было продумано. Удивительная страна. Удивительные люди. Юнику десу. Виктор лежал на кровати Юри, потому что его кровать находилась дальше, а ему было лень до неё доходить. Тем более, уже прошёл банкет, Виктор первым занял душ, и теперь разгоряченный, в одном халате лежал на кровати Юри и просто пялился в потолок, напевая какую-то песенку из мультика, которая намертво застряла в его голове. «О, Джинни, прости!» Виктор бы точно сделал ремейк этой песни и посвятил бы её Юри, если бы всё же вышел на лёд посреди исполнения Эроса. Благо, самоконтроль еще работал. Сам Юри был в ванной и, кажется, занимался тем же самым. Его голос еле доносился сквозь закрытую дверь, но Виктор смог разобрать несколько знакомых японских слов. Что-то вроде «Gokigen desu». В Петербурге Виктор с удивлением для себя обнаружил, что у Юри неплохой голос. Да и в Хасэцу Мари рассказывала, что в школе Юри даже умудрился записаться в музыкальный клуб и играл на клавишных одно время. Виктор не мог похвастаться хорошими музыкальными данными. Но зато он разбирался в прекрасном. А Юри, бесспорно, был прекрасен. Особенно голый, мокрый и поющий одновременно. И пока Виктор размышлял о красоте Юри, которую сам Юри упорно предпочитал игнорировать, Юри вышел из душа. Разумеется, на нём был один махровый белый халат. Он медленно сушил волосы полотенцем, пока подходил к кровати, на которой лежал Виктор, затем резко дёрнул полотенце вниз, сжал его в левой руке, и откинул голову чуть назад. После чего оградил Виктора таким взглядом, от которого становилось неуютно, интригующе и жарко одновременно. Юри негромко хмыкнул, после чего присел на край кровати. Виктор молча проследил за ним взглядом. - Виктор, - Юри повернулся в его сторону. Голос его был негромким, но твёрдым и даже немного холодным. - Помнишь, мы договорились поговорить после Тим Трофи? Виктор чуть приподнялся на локтях. Он сам предложил поговорить после соревнования, но он рассчитывал, что у него в запасе есть еще время. Виктор даже не успел продумать свои реплики и то, что именно он хотел донести до Юри. И совершенно не учёл вероятность того, что Юри вспомнит об этом. Вслух. Первым. - Хочешь сейчас? - осторожно спросил Виктор. - Я думал, что мы поговорим, когда вернёмся в Петербург. - Я понимаю, что мы еще не вернулись, но мне нужно это здесь и сейчас. Юри замолчал и напрягся. Виктор пожалел, что уже успел снять линзы, так как не мог разглядеть выражение лица Юри. Он только заметил, как Юри сжал руки в кулаки, а сам сидел настолько прямо и деревянно, будто готовился к расстрелу. Напоминало Барселону. Виктор начал беспокоиться. Хоть Юри и сказал в Петербурге, что заканчивать ничего не собирается, но часть Виктора всё еще иррационально боялась таких напряженных моментов. - Сядь, хорошо? - голос Юри был неожиданно твёрдым. - Думаю, это не займёт много времени. Виктор удивленно вскинул бровь, но утвердительно кивнул и сел рядом с Юри настолько близко, что мог почувствовать тепло его тела. Юри сначала напрягся сильнее, но потом немного расслабился. Виктор молчал, ожидая, пока Юри соберётся с мыслями и начнёт, но прошло с две минуты, а Юри даже не посмотрел на него. Поэтому Виктор решил подтолкнуть его и тепло сказал: - Хорошо, Юри. Так о чём ты хотел погово... Но Юри не дал ему закончить. Он резко повернулся, глубоко вдохнул, затем схватил воротник халата Виктора и со всей силы потянул его на себя, после чего неловко ткнулся губами в его губы. Виктор ничего не успел осознать, только брови его медленно поползли вверх, и он на мгновенье поразился смелости Юри, как тот мягко отстранился, но спустя пару секунд наклонился чуть вперёд и на этот раз легко поцеловал Виктора, заставив того замереть от неожиданности. Это был нежный, почти невесомый поцелуй, немного детский и наивный, но в этом был весь Юри, такой же открытый, уютный и решительный одновременно. Юри не спешил отстраняться и не мог заставить себя взглянуть на Виктора, в то время как сам Виктор от удивления уставился на Юри и пытался всё осознать. Не то чтобы Виктора до этого никогда не целовали, потому что это он проворачивал не раз и не два и, стоило отметить, весьма умело, но на его памяти никто до этого не пытался поцеловать его настолько осторожно, что это даже немного льстило. Юри неуверенно поднял на него взгляд и, после того как заметил удивленное выражение лица Виктора, прервал поцелуй и чуть отодвинулся назад. Они сидели в полной тишине. Юри то открывал, то закрывал рот. Казалось, он хотел что-то сказать, но каждый раз себя одергивал. А Виктор чувствовал бурю эмоций от радости и удивления до нахлынувшей волны нежности, которую он не испытывал очень давно. И Виктор посчитал забавным, так как еще несколько часов назад он рисовал в своём воображении взрослые непотребности. А тут Юри его поцеловал. И щёки Виктора отчего-то горели. И это было настолько странно и сюррелиастично, потому что, серьёзно, это же Виктор Никифоров, о каком смущении вообще может идти речь. - Юри? - только и смог сказать Виктор. Его голос зазвенел в тишине, и Юри вздрогнул от неожиданности. Юри прятал взгляд и, кажется, закусил губу, после чего еле слышно добавил: - Я плохо выражаю свои чувства словами. - Я тоже, - тепло ответил Виктор и осторожно взял Юри за руку. Тот не сопротивлялся. Юри шумно выдохнул, так же шумно вздохнул, после чего снова повернулся к Виктору. Виктор будто бы впервые видел его. Растрепанный, немного неуверенный и в то же время решительный. На этот раз Юри первым сделал шаг навстречу, и Виктор понял всё, что хотел сказать ему Юри, ему лишь оставалось завершить начатое. Поэтому Виктор еще раз улыбнулся, чуть наклонился, так, что их лица оказались на одном уровне, затем аккуратно обхватил лицо Юри тёплыми ладонями, после чего мягко прошептал: - Я люблю тебя. Юри сначала никак не отреагировал, затем наклонил голову так, что сложно было разглядеть выражение его лица за чёлкой, после чего накрыл ладонь Виктора своей ладонью, поднял голову, легко улыбнулся и негромко выдал: - Я люблю тебя, Виктор. Ну вот и всё. Яблоко было сорвано. Назад дороги не было. Виктор приобнял Юри за плечи, затем потянул на себя, обнимая его крепче. Юри не сопротивлялся, обнял его в ответ. После чего Виктор подался назад, и они оба полностью упали на кровать. И как в «Stammi Vicino», ноги и руки переплелись, и осталось сердцебиение, звенящее в ушах. «Stammi Vicino», удивительно, тоже была итальянской, и Виктор даже задался вопросом, специально ли он тогда выбрал именно эту композицию для своего проката, или это была воля случая. Возможно, им стоило бы поехать летом в Италию, раз уж итальянские композиторы связали их. Сицилия, вот, казалась неплохим вариантом. Только он и Юри. И Средиземное море. Вечера они могли бы коротать в крошечных барах, а дни проводить в тени, наслаждаясь друг другом в тишине и спокойствии, без лишних ссор и тревог. И Маккачина нужно будет обязательно с собой взять. Тем временем Юри крепче обнял его и неловко ткнулся носом в шею, и Виктор снова был застигнут врасплох, потому что чувствовал горячее дыхание Юри, быстрое и прерывистое. - Вот, словесно всё обозначили, - неожиданно для себя сказал Виктор. Юри приподнял голову так, чтобы видеть его лицо. - Теперь можно перейти к действиям. - Виктор? Во взгляде Виктора промелькнули свойственные ему живость и озорство. Ни секунды не колеблясь, он уверенно потянулся к губам Юри, на этот раз целуя его первым. Влажно, медленно, пробуя на вкус каждый миллиметр давно желанных губ. Спустя мгновенье Виктор почувствовал привкус крови, Юри всё-таки сильно прикусил губу из-за того, что нервничал, и Виктор углубил поцелуй, желая, чтобы Юри испытал блаженство и спокойствие и почувствовал всю скопившуюся страсть и нежность Виктора. Юри окинул его беглым чарующим взглядом, после чего прикрыл глаза, отдаваясь порыву и отвечая на поцелуй. Дыхание его участилось, и он расслабился, даже пытался перехватить инициативу несколько раз, чем снова удивил Виктора. Виктор же успел освободить плечо Юри от халата, пальцами впиваясь в смуглую кожу и очерчивая ключицы, после чего прервал поцелуй. Юри шумно выдохнул, а Виктор провёл губами по его шее и поцеловал в едва влажное плечо. Юри вздрогнул от неожиданности, и Виктор вовремя опомнился, отстранившись. Виктор снова лёг, заставляя Юри лечь вместе с ним, поцеловал его в макушку и зарылся одной рукой в его чёрные волосы, а другой обнял за талию, заставляя Юри прижаться как можно крепче. С Юри нельзя было спешить, любое резкое движение или неожиданное слово могло выбить его из колеи. И Виктор понимал, что Юри - человек, от которого сложно ожидать определенную модель поведения, и в этом они похожи: никогда нельзя было предсказать их точную реакцию. Юри был одним из немногих людей, которых хотелось видеть рядом с собой постоянно, и Виктор был уверен в том, что с Юри медленное развитие отношений было намного лучше страстного мимолётного порыва. И в случае с Юри всё нужно было обозначить словами, хотя Виктор не был уверен, кому это было больше нужно: ему или Юри. Юри мог себе нафантазировать всё что угодно. Что Виктор с ним только на ближайшее время, а когда контракт закончится, он помашет ручкой и улетит обратно в Петербург. Что Юри для него просто приятный бонус к фигурному катанию. Что Виктор потом найдёт себе единственную, неповторимую, правильную ДЕВУШКУ, с которой потом решит создать стандартную ячейку российского общества. Юри всегда отличался крайне богатым воображением. И никогда не стремился узнать, что о своём будущем думал сам Виктор. Поэтому Юри нужно было поставить перед очевидным фактом. - На всякий случай обговорю: теперь мы встречаемся. Согласен с этим? - негромко спросил Виктор. Голос его почему-то стал хриплым, но не менее уверенным. Юри снова вздрогнул. Виктор успокаивающе провёл рукой по его спине. Юри шумно выдохнул, после чего прижался еще сильнее, лбом уткнувшись в плечо Виктора, и тихо ответил: - Согласен. Казалось, что они вечность лежали, обнимая друг друга. Юри не двигался, наслаждаясь теплом Виктора, сам же Виктор ерошил его волосы и время от времени целовал в макушку, и при каждом поцелуе Юри забавно дёргался, будто не ожидал от него такой всепоглощающей нежности. Не было неловкого молчания, только уютная тишина, разделяемая на двоих. Позже они установят еще более доверительные отношения, а пока что оба сделали первый шаг навстречу друг другу. Юри первым прервал молчание. - О чём ты хотел поговорить? - Да о том же, - честно ответил Виктор. - Хотел внести ясность в наши отношения. Но я удивлен, что ты сделал первый шаг. Юри хмыкнул и привстал на локтях так, чтобы видеть его лицо. Взгляд Юри был влюбленным, но в то же время немного усталым и многоговорящим. - Виктор, если ты думал, что я не видел, как ты пялишься на меня, ты ошибался, - спокойно и ровно ответил Юри. - Если честно, я думал, что ты будешь первым. Не знаю, почему. Но в последнее время ты был несколько потерянным, слишком погрузился в себя. Поэтому я решил взять всё в свои руки. Хоть и вышло несколько... неловко и неуверенно, наверное. - Этого было вполне достаточно, Юри, - растерянно ответил Виктор, а сам в душе ликовал. Его переполняла волна чувств, которым он не мог дать чёткого определения. Подавшись порыву, он снова крепко обнял Юри, не давая ему возможности двигаться, притянул к себе и легко поцеловал в губы. Юри практически сразу ткнулся в излюбленную шею Виктора. Виктор тепло улыбнулся. А уши Юри покраснели. - Когда вернёмся в Петербург, я расскажу и покажу тебе, почему в последнее время был несколько отстраненным. - Хорошо. Юри заснул первым. Они лежали, обнимая друг друга, почти так, как это было в Петербурге. Юри устроил голову на груди Виктора, а Виктор уткнулся носом в чёрную макушку и размышлял о том, какой же долгий путь они проделали вместе. Ожидал ли Виктор, что через несколько лет признается в любви тому самому Кацуки Юри из записи с четырёх континентов? Нет. И стоило ли рассказывать о том, что Виктор знал о Юри задолго до их первой встречи? Юри, наверное, удивится. Виктор был уверен в одном: даже если он и потерял старого себя, у него есть нынешний Виктор Никифоров, и его настоящее и будущее будет связано с Юри. Виктору нужно было выбрать, останется ли он со старым Виктором или пойдёт дальше вместе с Юри. Что ж. Свой выбор он сделал. А в себе он всегда успеет разобраться.