Ты всегда будешь со мной

Испещрённая осколками серая деревянная дверь легко поддалась нажиму твоей ладони и тихо открылась. Сейчас ты стояла и смотрела на лестницу, ведущую вверх… По ней ты шла в первый раз, когда приехала в семь утра к брату. И потом, когда вернулась из аэропорта в то утро… А еще… Когда последний раз уезжала, оставляя в квартире Криса. Каждый шаг по каменной лестнице отдавался эхом по пустому подъезду. Дом был мертвым… В нем не было того манящего шарма и лоска, когда все окна были открыты и из них бухала басами музыка, слышался смех подростков, а внутри все было только для них. Жизнь тогда била ключом, позволяя пробовать, экспериментировать, терять голову и просто жить… А сейчас… Стекла были выбиты, стеклопакеты где-то выломаны с корнем, где-то пробиты пулевыми отверстиями. Положив холодную, влажную ладонь на круглую ручку двери в вашу квартиру, ты глубоко и шумно выдохнула. А вдруг она заперта? Нет. Ручка поворачивается, и дверь открывается, пропуская тебя вовнутрь. А там… Вся жизнь словно замерла. Диван, некогда произведение искусства современно стиля, сейчас сверкал рваными, белесыми порезами на черной, гладкой когда-то кожаной поверхности, на которой от пальцев остается яркий след среди пыли. Кажется, что проведи рукой, и все оживет. Все будет как прежде… Но нет. На тебя смотрят испачканные кровью и надписями стены и в нескольких местах окровавленный пол. Не хочешь думать и отгоняешь мысли, что это кровь Шистада. Сглатываешь ком в горле и идешь дальше. Кухня… Что осталось от нее? Ничего. Стены да обугленные ножки стола в куче пепла на полу… Когда-то это были лавандовые кресла и стол. Война накрыла Осло зимой, первыми взорвали теплостанции и электростанции. Зачем? Все знали, что главный штаб противника всегда бывает за городом, и им нет необходимости сохранять тепло и свет в городе, который они хотят. А боевики согреются сами… Крепко сжав зубы, ты идешь дальше. Второй этаж сверкает огромной дырой в крыше, куда задувает промозглый ветер. А вокруг чернота. Весь коридор — сплошные черные стены, от взрыва и пожара. Обуглившаяся дверь в ванную чуть приоткрыта. Осторожно открываешь ее и чуть не получаешь балкой, что падает сверху, вовремя выскочив в коридор. И только оказавшись внутри ванной комнаты, ты понимаешь, откуда это свалилось. Перекрытия перегорели и балка держалась на честном слове и приоткрытой двери. Видимо сюда никто не поднимался, а пожар в мороз унялся сам, потому что все было так, как тогда. Только запыленное и немного закопченное стекло зеркала говорило, что война коснулась и его. Под ним, на стеклянной полочке лежали… Твои солнцезащитные очки. Те самые, в которых ты приехала и забыла… Уезжая. Здесь все было как прежде и на мгновение показалось, что ты сейчас выйдешь, а коридор цел. Посмотришь, только в одну сторону, а потом услышишь это ехидное: « Кого-то потеряла?». Взгляд в зеркало, а в нем стоишь ты, девочка, семнадцать лет, в полотенце вокруг тонкого тела, убранными в высокий пучок черными волосами, и с золотым якорем между острых ключиц. Мгновение. И в зеркале снова ты: военная форма, строгое лицо, двадцать пять лет, и, словно приговором, острый взгляд. Что осталось от тебя прежней? Только имя. Т/И Блэк. С добавкой. Капитан. Хочется швырнуть что-то тяжелое в зеркальную гладь, что бы вместе с ним разбилось и настоящее, вернув тебя назад. Туда, где не было выбора, страха и… Войны. Туда, где все пусть и не совсем просто, но зато туда, где за тобой не ходит по пятам, не дышит в шею могильным смрадом Смерть… Тряхнув головой, ты разворачиваешься и выходишь из ванной. Теперь же перед тобой плотно закрытая дверь в спальню. Сильнее толкнув ее, ты так и осталась на пороге, провожая взглядом почерневшую дверь и теперь стараясь не потерять сознание от удушающего трупного запаха, что ударной волной вырвался из затворенной комнаты, и вида, открывшегося твоему взгляду. На кровати, в давно засохших кровавых простынях лежало обнаженное, словно растерзанное тело. Переборов себя, ты делаешь несколько шагов к кровати… Когда-то твоей и Криса. На ней, распластанное тело еще когда-то девочки смотрится настолько нереально и до мурашек ужаса, что холодной, липкой волной скользят по твоему позвоночнику, что хочется бежать… Но ноги приросли к полу, а глаза продолжают с пристрастием медика изучать изуродованное тело. Огромные, полные ужаса и какого-то облегчения, одновременно, стеклянные глаза смотрели недвижимо в потолок, порезанные руки с запекшейся кровью и бесчисленным количеством синяков за кисти привязаны жгутами из обычной рваной ткани. Волосы девочки, когда-то очевидно бывшие рыжей вьющейся копной, сейчас были где-то опалены, где-то неровно отрезаны, а где-то была видны участки голой кожи. Тело бедной девочки было изуродовано, так, что все внутренности просились наружу: на коже высечены неровные знаки «войны против неверных», грудь отсутствует полностью, вместо нее два кроваво-красных рубца, живот сияет островами срезанной кожи, на месте которой уже началось обильное разложение тканей. Ноги, словно на шарнирах за место суставов, наручниками прикручены к краю кровати. На правой ступне нет пары пальцев. Несчастный ребенок… Подойдя к ней, ты осторожно провела ладонью надо ее лицом, чувствуя, как кожи касаются мягкие реснички, а веки медленно опускаются вслед за рукой. Найдя в шкафу простыню, которая случайно, видимо, осталась на полке в одиночестве, ты накрыла тело. В момент, когда ткань пустилась на девушку, тебе показалось, словно сквозь белую простыну из тела вынырнула душа. Развернувшись ты направилась к выходу, понимая, что нужно вызвать наряд, чтобы убрали тело… Но. Когда дверь открывается, ты видишь солдатские ботинки, что преграждают тебе путь. Поднимая глаза, ты встречаешься со взглядом черных, озлобленных глаз. Ухмылка не сползает с лица сирийца, когда он наносит первый удар. Блок. И ответный удар в солнечное сплетение и коленом по голове, дают тебе несколько секунд форы, чтобы оттолкнуть его в сторону и просочиться в коридор. Но на шум снизу выскакивает еще один человек. И между вами завязывается бой. Кто знает, может быть ты и победила бы в этой схватке, если бы она была… честная. Один на один. Но ты совершенно, в какой-то момент забыла, что позади есть еще один. Удар прикладом по затылку выводит тебя из равновесия, по челюсти прилетает коленом, а в нос врезается кастет. Медленно по лицу сочится вязкая кровь, а ты оседаешь на пол, голова пару раз рикошетит от пола. Смутно, ты видишь ботинки, а потом режущая боль от удара по ребрам прошибает все тело. Дыша через раз, ты слышишь, как они о чем-то разговаривают, а после по голове прилетает снова. И тебя накрывает темнота, и единственное, о чем ты сейчас думаешь: «Только бы ничего не забыть снова…» *** — Оливер, — в приемную влетает Крис, осматриваясь вокруг. — Да, — отвечает парень, вскакивая на стуле. — Где капитан? — Я… ее не видел, — сонно отвечает он, стараясь привести себя в порядок. — Она здесь? — Я… эм… — Отставить, младший сержант.Отвечайте по уставу, — включил командный голос Шистад, начиная злиться. — Так точно, сэр. Не могу знать. — Она покидала здание? — Не могу знать, — снова чеканит Оливер. — Крис… — Из темноты коридора появляется маленькая тень, но приближаясь к лампе над мужчинами, становиться все отчетливее. — Милли, — Крис кидается к девочке. — Что-то случилось? — Я знаю, где Мальвина… — Тихо выдает девочка. — Где? — Осторожно спрашивает парень. — Дома…