Canada

Чунмён не мог сказать, сколько точно времени прошло, когда они начали возвращаться. Он стоял у входа в ангар, чтобы сразу видеть посадочную полосу, и просто смотрел в темноту. Городок затих, отложив все дела до следующей недели. И только здесь, на маленьком аэродроме, всем было не до отдыха. - Ой, ну дебил! – Ифань заметил его далеко не сразу, но не поленился, сбегал за курткой и силой надел её на Чунмёна. - Это не моя, - вяло отмахнулся Чунмён, который сейчас даже апокалипсис бы не заметил. - Да какая разница? Если ты подхватишь воспаление и сдохнешь, никому легче не станет. Так хоть ещё поживешь немного. Чунмён не ответил. Он машинально сунул онемевшие от холода руки в карманы и снова уставился на бетон взлётно-посадочной полосы. От напряжения гудело в ушах так сильно, что он вполне мог бы и не услышать, как садится какой-нибудь авиалайнер. Впрочем, возвращение самолётов Buffalo Airways он тоже не услышал. Только увидел, да и то не понял сразу, что происходит, когда огни, отмечавшие полосу, вдруг стали мелькать, пропадать и появляться снова. Чунмён принялся считать. Должно было вернуться четыре самолёта, столько же, сколько улетело. Но в воспалённом сознании то и дело мелькали самые страшные картины. Самолётов становилось то два, то три, то, внезапно, шесть. Сейчас, когда всё уже закончилось, Чунмён ругал себя за малодушие. За то, что торговался с мирозданием. За то, что искал такое обещание, которое позволило бы ему и вернуть Чонина, и не потерять его для себя. Он, как вдруг оказалось, был не готов сейчас от него отказаться. И это угнетало Чунмёна даже сильнее, чем грядущее возвращение домой. А если это малодушие не позволило вернуться всем? Если что-то случилось? Почему самолётов три? Или шесть? Это чужие? - Почему ты стоишь здесь полуголый? О, ещё и в моей куртке. А с лицом что? У тебя губы синие, - на Чунмёна обрушился неожиданный град вопросов. Он вздрогнул, повернул голову и улыбнулся, ощутив, как ослабели колени. Пришлось даже привалиться плечом к стене ангара: - Привет, киса… - Ты с ума сошёл? - О! А я как раз тебя ищу. Я думал, ты тут один психопат… Но нет, у тебя есть конкурент. Да ещё какой! Быстро оба в офис! – Ифань уже привычно материализовался из-под земли, раздал указания и так же незаметно исчез. - Эй, я здесь главный! – крикнул в пустоту Чонин, но, похоже, всем было на это плевать. Уставшие пилоты вяло обсуждали между собой, что без связи летать говно, что давно пора было поставить охрану возле заброшенных рудников, что только Чонин мог летать с одним двигателем и делать вид, что так и надо. - Так что с лицом-то? Кто тебя так? - Ты, - Чунмён всё никак не мог отстраниться, отлипнуть от стены и заставить себя двигаться. - Я? Когда? – Чонин уверенно протянул руку, коснулся распухшей брови. - Когда бежал в ангар. Дверью, - разве это вообще было важно? Чунмён плевать на это хотел. Со временем даже следа не должно было остаться. - Прости, - Чонин отвёл взгляд. – А зачем ты шёл? - Не важно, - Чунмён махнул рукой. – Мы сегодня все здесь? - Не все. Местные ребята по домам разъедутся… наверное. Пойдём. Ты вообще чувствуешь, что ты уже остыл, как покойник? - Не особо, - Чунмён наконец сдвинулся с места, даже сделал несколько шагов, а потом снова остановился, принялся стягивать с себя куртку: - Я сейчас отдам… Это Ифань принёс… - Когда ты успел так тронуться умом? Меня не было несколько часов, - Чонин как-то побледнел, словно перед ним и правда стоял сейчас безумец. - А разве много надо? Твой самолёт… Барри… если бы… - Ничего не случилось бы. Барри ещё никогда меня не подводил! – резко оборвал его Чонин. – Ты думаешь, я не знал, что делал? - Думаю, знал, - Чунмён плотно сжал губы. По всему выходило, что говорить было больше не о чем. Чонин всё так же избегал его, тяготился его обществом, а он должен был прийти в себя. Он оказался не готов к таким потрясениям. На долю секунды Чунмён даже подумал, что вместо того Чонина, которого он знал, вернулся кто-то другой. Незнакомый. Чужой. Независимый. - Я смотрю, до кого-то слова уже не доходят, - глаза Ифаня просто метали молнии. На сей раз он не стал рассчитывать на силу слова, а просто потащил обоих в офис. Впрочем, Чунмён скоро понял, что его затолкали сюда исключительно из опасений, что сам он мог просто остаться на улице и забыть вернуться. - Я, конечно, подозревал, что ты свихнулся на почве благородства и высоких целей! Но это просто выходит за пределы разумного! Ты ставишь под угрозу всех! Всю компанию, мать твою! – начал Ифань, едва за ними закрылась дверь. - Какую угрозу? Да что могло случиться? Барри никогда… - Заткнись и слушай! Никогда! Никогда и никто здесь не будет летать на неисправном самолёте! Ни ты, ни кто-либо другой! Иначе это будет его последний полёт. Я добьюсь отзыва лицензии и полного запрета на полёты! Я тебе гарантирую! - Да что я… - Ты не понимаешь? Это твоя компания! Ты отвечаешь за людей, за технику, за все те заказы, за перевозки, да за жизнь половины этого городка отвечаешь ты! И ты, полудурок, садишься в самолёт с одним двигателем из двух! Без второго пилота, хоть это и указано в правилах, которые ты подписывал своей рукой! Да ты убил бы любого другого, кто руководствовался бы только слабоумием и отвагой! Но ты не они, тебе можно! - Хватит, Ифань! – Чунмён вмешался, когда понял, что друг мог так продолжать до рассвета. – Хватит, ему плевать. Ему нечего терять. - Это ему так кажется. И то, только потому, что он не утруждает себя мыслительными процессами. - Эй, я ещё здесь, - напомнил о себе Чонин, но Чунмён только поднял руку, мол, заткнись. - В любом случае, хватит! Сейчас уже нет смысла, - Чунмён наконец начал чувствовать усталость. От холода его начало немного потряхивать, из-за чего захотелось плотнее закутаться в куртку. Но куртка была чужой, её ещё предстояло вернуть. – Когда мы сможем вернуться домой… - Утром за нами приедет Бекки, я позвонил ей и договорился. Она предлагала сейчас… Но я не могу допустить, чтобы она одна ездила ночью. Сегодня переночуем здесь. - Здесь так здесь, - Чунмён наконец нашёл в себе силы расстаться с курткой Чонина. Он взял свою со спинки дивана и первым вышел из офиса, оставив Ифаню шанс продолжить скандал. Он больше не хотел в этом участвовать. Где-то в глубине души он надеялся на ещё одно чудо. На то, что Чонин, как в красивом кино, бросится ему на шею. Но этого не произошло хотя бы потому, что два чуда в один день просто не могли случиться. Похоже, за это время Чонин успел всё для себя решить. Наверняка ему хватило того, что успело между ними произойти. И теперь он то ли геройствовал, то ли наказывал себя, чтобы впредь не повторять старых ошибок. Чунмён мог бы поклясться, что в голове Чонина творился кромешный ад. Каждый его поступок говорил сам за себя. Он совершал иногда безрассудные вещи. Его хорошие поступки граничили с безумием. Он делал всё, чтобы оттолкнуть людей от себя. Убедить всех, что он мог принести только боль. Впрочем, это значило, что Чонин сумел взять себя в руки, собраться, загнать свои слабости туда, откуда их сложнее было достать. Он справился с собой, пусть и такой ценой. Почему тогда Чунмён продолжал цепляться за воспоминания? Разве он не мог собрать волю в кулак и вспомнить. Зачем он оказался здесь? Вспомнить, что до отъезда оставалось всё меньше времени. Мир не заканчивался в Йеллоунайф или Хай-Ривер. Он не ограничивался одной этой чёртовой Канадой! Семь миллиардов людей на планете должны были перевешивать на чаше весов. Но всё ещё перевешивал Чонин. Чонин и его чёртов мирок с дурацкими собственными законами. - Я так и знал, что ты снова гипнотизируешь стену, - Чонин умел двигаться бесшумно. – Ифань остался спать там. Мы с тобой тогда можем здесь… - Хорошо. Ты ложись, - Чунмён отвечал машинально, потому что так надо было. Хотя бы из вежливости. - Ты так перенервничал? Ну прости, - Чонин виновато улыбнулся. – Я не подумал, что тебя это так заденет. - Меня не задело, - Чунмён равнодушно пожал плечами, мол, твоя жизнь, имеешь право делать с ней всё, что пожелаешь. Он не думал так, но он должен был себя заставить. Должен был научиться! - А что тогда случилось? - Ничего! У меня, Чонин, ничего не случилось, - так безбожно лгать нужно было уметь. Так откровенно, так бесстыдно. Знать, что тебе не верят, смотреть в глаза, и лгать. Потому что в правде не было никакого смысла. - Ты похож на мертвеца, - Чонин не собирался отставать. Он снова реагировал, он шёл на контакт, а Чунмёну хотелось выть, кричать в голос. Потому что, что это вообще такое было? Почему Чонин снова и снова выбивал его из равновесия. Он сам принимал решения и следовал им, а Чунмён не мог себе этого позволить. - А ты похож на больного с МДП. - С чем? - С маниакально-депрессивным психозом, - уточнил Чунмён. – Тебя штормит, а страдают от этого внезапно окружающие. - Ты страдаешь? - Я в бешенстве, киса, - Чунмён больше не мог себя сдерживать. Из-за Чонина он пережил несколько самых страшных в его жизни часов. И теперь всё его существо требовало компенсации. Чонин же словно кодовое слово услышал. Которое значило, что если его даже и не простили ещё, то с ним уже готовы были разговаривать. Иногда и этого могло быть достаточно. - И что ты сделаешь со мной? - Накажу, - за Чунмёна говорили его эмоции: отчаяние, злость, бессилие трансформировались сейчас в желание продемонстрировать свою власть, может быть, даже причинить боль, заставить Чонина хоть немного осознать, что он сделал. - Накажи, - внезапно покорно согласился Чонин, приблизился и опустился на колени перед Чунмёном. - Я же убью тебя, - тихо, очень ласково, но с нескрываемым отчаянием в голосе предупредил Чунмён, которого наконец начало отпускать по-настоящему. В таком состоянии он и правда считал себя способным на убийство. В конце концов, он едва бы стал оценивать приложенную силу. - Убей, - снова послушание, снова робкий взгляд и осторожные руки, обвившие колени. Наверное, комната отдыха была не самым подходящим местом. Или вообще не подходящим. Диванчики были слишком узкими и жёсткими, даже чтобы просто подремать на них. Едва ли кто-то пытался использовать их для чего-то другого. Но сейчас это мало останавливало Чунмёна. Он не слишком ласково сжал пальцы на горле Чонина и потянул того вверх. Чонин позволил? Позволил. Теперь он не решал ничего. Впрочем, Чонин, похоже, и не пытался что-либо решать, диктовать, как-то сопротивляться. Он покорно следовал за руками Чунмёна, он дышал маленькими урывками, как можно тише и незаметнее, кусал губы и только смотрел-смотрел-смотрел. Чунмён молчал. И тоже смотрел, жадно запоминал всё, что видел. Потому что завтра снова могло что-то случиться. И этот безумец мог снова рвануть в самую гущу событий, наплевав на всё и на всех. Он не заботился о чувствах других людей, пусть и с самыми благородными намерениями. Чунмён тоже не собирался о нём заботиться. Только о себе. Он хотел сторицей вернуть Чонину весь пережитый страх, всю боль, которую он уже успел испытать, всё то пренебрежение, что Чонин на него обрушил за эти дни. Чунмён не утруждал себя поцелуями, ласками, сколько-нибудь существенной подготовкой. Он только сильнее сжимал пальцы на горле, не опасаясь оставить синяки. Это могло бы быть похоже на насилие, но Чонин не сопротивлялся. Даже не пытался вырваться, ослабить хватку на своей шее. Сейчас он демонстрировал абсолютное доверие. Нечто на грани безумия, которое и так не покидало их в эти дни. Чонин отдал всего себя в руки Чунмёна, дав понять, что примет всё без исключения. Удовольствия в чистом виде не было. Впрочем, его ни в каком виде не было. Происходившее напоминало акт подчинения, наказание, установление своих прав, что угодно, только не удовольствие. Но Чонин всё равно вскрикнул, хрипло и едва слышно, прикрыл глаза и мелко, жадно задышал. Словно только сейчас понял, что Чунмён действительно мог с ним что-нибудь сделать. - Это была твоя идея, - тихо заметил Чунмён, у которого сейчас заметно тряслись руки. Они оба ходили по лезвию. - Я знаю. - Тогда в Алерте… - Тоже я. - И потом, в моём доме. - Да, я. И всё, что потом. - Зачем? Если всё так, зачем вообще нужно было это начинать? – устало спросил Чунмён. Чёртов диван был невыносимо узким. Чунмён и один бы на нём едва уместился, а с Чонином об удобстве можно было забыть. Впрочем, плевали они оба на удобство. Чонин лежал головой на груди Чунмёна. Он тяжело давил, мешал нормально дышать, но Чунмён не обращал на это внимания. - Я не смог. Я должен был… Я думал, что жизнь меня многому научила. - Видимо, ты был не слишком прилежным учеником, - хмыкнул Чунмён. - Мягко говоря. - И что теперь? Ты снова попробуешь вынести ценный урок из случившегося? - Нет. Я устал, - Чонин повозился, попытался улечься удобнее, насколько это было возможно. – Пусть будет, как будет. - Я уеду скоро, - напомнил Чунмён, потому что не хотел повторения этого ада. Было лучше окончательно решить всё сейчас. - Я знаю. Но пока ты здесь… Со мной. - Хорошо, киса.