Автор.
Остаток дня Гораций провёл в ускользающих потоках смутных видений. Он не мог направить мысли в нужное русло. Усталость медленно подкосила его и он устроился в библиотеке, где ничто не могло помешать разгадать загадку образа, пришедшего к нему. Так как имбрина занята, ему было сложно что-либо понять. Он восстановил её образ по кусочкам, бледные руки и белое летящее платье. Она была холодной, но воспоминания о ней разогрели кровь, и сердце забилось быстрее. Он вспомнил её слова, её просьбу. Внезапно провидцу захотелось побывать в этом сне снова, ощутив прострацию, огородившую его тогда от мира и петли. Чтобы снова стало так легко и пусто, ничего не чувствовать, кроме обжигающего дыхания незнакомки. Все загадки откроют свои замки, ему не нужно будет прятаться за рамками невозмутимого спокойствия. Он будет крушить все, что попадется под руку, и почувствует реальность. Будет дышать рядом с ней морозным тяжёлым воздухом и медленно сходить с катушек, ведь это все ненастоящее. Как только он пересек порог комнаты мисс Сапсан, воздух вышибло из лёгких. Он забыл все, что хотел ей сказать. Ведь чувствовал — это приближалось. В тускло освященном помещении витали молочные клубы табачного дыма. Юноша втянул отрезвляющий запах и занял старенькое кресло около сырого гобелена с изображением какой-то старинной символики. Имбрина оглядела его бледное лицо и медленно кивнула. Гораций сглотнул ком, подступивший к горлу, и заговорил. Спутанно, боясь потерять хоть малейшую деталь её туманного образа. — Ей нужна помощь… — почти шёпотом произнёс сновидец, заканчивая описывать сон. Это было пророческое видение? Что несёт за собой появление этой девушки? — Это так. Она скоро прибудет в петлю. Фраза оглушила Горация, он сбивчиво задышал. Юноша закрыл глаза, не веря в то, что девушка на самом деле существует. И человек, что показался ему самой смертью, нуждается в помощи. — Вы все знаете, Мисс Сапсан. Скажите мне… Я не могу поверить себе. — Всё скоро прояснится, — заключила имбрина и указала на открытое письмо на столе . – Тебе стоит взглянуть на это. Гораций принял письмо из рук женщины и осторожно пробежался по строчкам, написанным угловатым мужским почерком. Лоран Копперфильд... Иллюзии. — Это многое объясняет. Finis coronat opus, – кивнула Птица. – Мне придётся ненадолго отлучиться, надеюсь, ничего не случиться за столь короткий срок. — Можете положиться на меня, – Гораций посмотрел в глаза имбрины. Мисс Сапсан улыбнулась. — Твои друзья справятся, Гораций, ступай и хорошо отдохни.Лора.
Я проскочила во внутренний двор, слыша, как открывается входная дверь дома. Они не воспользовались звонком и не постучали.. Отец встретил этих пугающих людей. Неужели я совершаю побег? Может ли он спасти меня от угнетения? Кажется, этого не произойдёт, но остановиться я не могу. Времени оставалось немного, я побежала, чувствуя, что что-то завладело разумом. Содержимое сумки гремело за плечами, чемодан в руке больно бился о бедро. Пересекая каменную дорожку, я оглянулась и застыла, увидя в окнах первого этажа смутные очертания силуэтов. Крайний объект в правом окне резко обернулся, а секундой позднее раздался громогласный визг. Я вышла из ступора, и ноги понесли моё осознающее угрозу тело к неприглядной калитке у дальней стены забора. В доме поднялась суета. Я добежала до калитки, сложила руки у рта и воинственно закричала: — Тварь! Пусть Адель не услышит. Этот человек без чьей-либо помощи знает об этом. Когда я закрыла за собой дверь, меня веселым лаем встретила собака… Том! Джесси извивалась и весело прыгала вокруг, я старалась унять её. Вскоре появился обладатель собаки, его глаза приобрели тёмный цвет, когда он увидел меня в таком возбужденном состоянии. Я вспотела и громко сопела, как-будто только что пробежала марафон. Томас приблизился ко мне, негромко произнеся моё имя. — Том.. мне нужно идти, – замялась я и покосилась на свою сумку. Парень дёрнул плечами и резко схватил меня за локоть, Джесси что-то пролаяла и направилась к дому Тома. — Том, ты слышишь? Ты злишься? Отпусти меня, времени очень мало! — спохватилась я, сейчас люди в белых халатах обшаривают сад в поисках моего духа, а этому мальчишке что-то взбрело в голову! — Мы так долго планировали этот чертов побег… и ты не удосужилась сообщить мне время? — что-то бубнит Томас, настырно отворачивая от меня лицо. Он не хотел видеть мой взгляд. Тоскливый взгляд, с которым он сталкивался всегда, когда мы говорили о нашем будущем. — Остановись! Я иду одна! — Что ты творишь, Копперфильд! У меня тряслись колени. У меня не было времени поговорить с ним, не было времени объяснить.. За нашими спинами раздался гудок автомобиля. Провал. Теперь мне не миновать лечебницы для психбольных, а заодно они захватят туда моего единственного друга. Куда меня заберут? Мой отец довольно изобретательный человек. Мы обернулись, фары черного мерседеса не горели, дверь отворилась… — Садитесь, дети! Живее! – дворецкий вовремя подоспел. Том попятился, думая, что приближенный моего отца выдаст нашу затею. Я лишь боязливо посмотрела по сторонам и забралась на заднее сиденье. Томас последовал моему примеру, а Джесси осталась снаружи, так как жутко боялась машин и вечно грохочущего фургона нашего соседа. Машина тронулась. — Винни, ты вовремя. Я так благодарна тебе, — мои пальцы дрожали, через приотворенное окно ветер трепал неопрятные волосы, раздавалось громкое звучание сирен. Оно билось о мою грудь и резонировало во всем теле. А ещё лай, видя угрозу Джесс пустилась вдогонку, хотя боялась машин. Томас — её хозяин — важней. Он съежился на сиденье, слыша отчаянный зов своей любимицы. Раздался приглушенный рык двигателя, и мы помчались по узким улочкам, постоянно меняя маршрут. Большой дом Копперфильдов скрылся за первым поворотом. Я закрыла глаза, полностью доверяя водителю. Он знал, что делает. Сирена уже не резала слух, мозгоправы позади, а также отец, дом, прошлая жизнь. Зачем им понадобилось гнаться за нами? Только лишь из-за того, что в машине сидят три уставших от жизни человека. Томас тяжело всматривался в вид по ту сторону тонированного окна. Молчал. Перед нами предстал захолустный квартал, проносились обшарпанные стены, грязные тротуары и мусорные баки. Винсент остановил ход и первым вышел из машины. Я окинула взглядом моего друга и слабо улыбнулась. Томас – человек, который был рядом со мной почти всю мою жизнь. В любой момент он готов пойти за мной, но как бы нам этого не хотелось, мы отрываемся друг от друга. Я не разрываю связь, общение, и точно не пытаюсь разбить сердце, которое бьётся в надежде освободиться. Никогда в свой жизни не хочу принимать такой выбор больше. Оставить дорогого человека одного, самой остаться без него.. Пойти на это, чтобы измениться. Он злился. Зная Тома, я могу сказать почему… — Привет, Том…– мой взгляд упал на его шевелюру из тёмных волос. Недавно он перекрасил их в родной темно-каштановый цвет. До этого на солнце пряди переливались жемчужно-красным, как кораллы на теплом рифе. — Привет.. Лоран, – он слабо ухмыльнулся. Потом парень прикрыл глаза и вдумчиво произнёс, — Значит, ты теперь свободна. — Ты наконец-то избавился от меня. Рад? — я приблизила к нему лицо и чуть тише произнесла. — Так нужно, Том. — Что ж, тогда, какое значение в твоей жизни имею я. Теперь. Если ты меня покидаешь, — он застыл и посмотрел в мои глаза. — Кто тебе такое сказал, что ты перестанешь иметь значение в моей жизни. Я останусь с тобой. И здесь и в .. — мои глаза избегали встречи. — Я чувствую. Ты уже где угодно, только не со мной. — Все не так просто. Ты не понимаешь, с чем я столкнулась, – попыталась я мягко. — Я не могу остаться один, — его глаза потухли и помутнели. Он сделал задушенный вдох и отвернулся. Мне стало страшно. Что с ним будет? Впервые за долгие годы мне легко задышалось, освобождение наступило от обрыва со всеми... со всеми. От эгоистичного желания использовать истину только во благо себе. Казалось, какая-то часть меня вовсе не принадлежала нормальной физиологии человеческого тела. Я — странный человек. Моя жизнь должна быть другой... Сердце сжалось. Принять такое непросто, другие мысли должно быть проснутся во мне позже, но в данный момент я чувствовала, что меня словно ждут. Скоро все изменится, и у меня нет возможности подготовиться к этому. Но я была рада, что мне открылся такой путь. К сожалению, на нём только мои следы. — Никому нет дела до меня, – парень трепал рукав своей джинсовки. Хрипловатый голос доносился отстранённо и тихо. — Ты нужен своей матери, — поправила я его. — Нет! Нет! И никогда не был! – оборонительной затрепетал он. — Зачем? Она работает, не замечая, что её сын… Я... — Ты её любишь, как и она тебя. Тебе есть ради чего остаться, ради чего двигаться дальше. Здесь. А я уже не способна на жизнь в этом обществе. Мне нет места. И мне страшно, вдруг сила во мне пойдет против меня, – я болезненно покачала головой. Он окинул меня вопросительным взглядом. — Что-то во мне. Ужасное, неуправляемое… Мне страшно, Том. Так страшно. Потом я просто прильнула к его груди, откинув сумку подальше. Почувствовала солоноватый запах пота и ещё чего-то, чем пах только этот человек. Одновременно далекий и родной запах. Я хочу, чтобы все осталось здесь, в Лондоне, в этом мире. Но часть этого неверояного юноши, которого я знаю с детского сада, останется со мной, застывая где-то в пустоте меж рёбер. Я обронила на его синюю толстовку горькую слезу, которая сразу же впиталась в ткань. — Ты обещала не плакать, — успокаивающе проговорил Том и неуклюже погладил меня по голове. Кажется, злость на мои слова прошла. Он что-то обдумал, понял и простил меня. — А ты не ввязываться в неприятности, — на этих словах мой собеседник прикоснулся к чуть разбитой губе и перевёл взгляд на меня. Я смутилась и покраснела. Томас лишь засмеялся по-детски добро и совсем беззлобно. Пусть простит меня здесь. Пусть отпустит.. во имя всей нашей дружбы. — Оставайся таким! — произнесла я и ещё раз крепко его обняла. Прошло не больше десяти минут, и мы снова тронулись в путь. Томас выбрался из салона, обязанный в том, что позвонит мне, когда доберётся до дома. Я знала, он никому ничего не скажет о побеге, но дворецкий настойчиво взял с него слово. Томас растворился в фантомном свечении одинокого фонаря, как будто его и не было. — Взгляни на это, Лоран… – дворецкий протянул мне бумагу. — Что это? Адрес? — Адрес петли, — уточнил он. — Мы направляемся туда? – мужчина замолчал и прибавил газу. — Что значит.. Элстон. 1940 год?