Автор.
На старый дом туманом и легкой моросью опустился глубокий вечер. В запотевших окнах плясали тени. В гостиной было многолюдно. Новоприбывшая девушка, кажется, уже не переживает. И настроена провести этот вечер спокойно. Лица окружающих такие тёплые, согретые огнём в камине и лёгким полумраком, так уютно, что в миг накатывает усталость. Бесшумно передвигаясь по периметру комнаты, она, в компании Горация, проникает на кухню. И останавливаться ей так не хочется, ноги идут за созданным курсом, за юношей, чьи плечи расслабленно опущены, а взгляд украдкой направлен на девушку за спиной. Словно они приглядывают друг за другом, даря успокоение своим душам. События и мысли, рвущие внутри пожаром, выветриваются, чтобы они могли отдохнуть. Половицы под ногами мерно поскрипывают, сам дом спокоен и привык к тому, что теперь здесь живут дети. Огонь приятно потрескивает и шуршит в камине. В гостиной довольно тихо, и этот звук пластом приятного тепла ложится на грудь, обволакивая. На диване расположился Джейкоб, мастерящий что-то из бумаги, и Юстас, он с готовностью прижимает к себе кисточку и чашку с расплавленным парафином. Рядом Эмма, следит за сосредоточенными движениями парня и нежно улыбается каждому бережному жесту. В одном из кресел, внимательно изучая обложку, сидит Миллард Налингс. Его взгляд серьёзен до тех пор, пока мисс Лемар не пристраивается рядом, устроив голову на его коленях. — Миллард, — тихо зовёт крылатая, с улыбкой потупив взгляд на рукопись в невидимых руках. — Почему эта книга? Невидимка тоже перевёл взгляд на книгу и золотые буквы на её потрепанной обложке.«Ромео и Джульетта»
— Уильям Шекспир – человек Возрождения, – юноша о выборе своём думать не хочет. Доверяет своим чувствам, к коим прислушивается редко и растерянно улыбается. Жаль, что девушка улыбки не увидит. За небольшим журнальным столиком, в компании карандашей, красок и кисточек, расположилась Клэр. С усердием что-то вырисовывая, она забавно прикусила кончик языка. Бумага под напором чёрного грифеля приятно поскрипывала и хрустела, а рисунок на ней непозволительно умилял. Два замечательных кролика в разноцветных курточках, с темными оттопыренными ушами и выразительными глазами, выглядывали с листка своими розовыми носиками и не животной улыбкой. Клэр очень любила этих дружелюбный зверьков. Она неоднократно видела объекты своего обожания в саду, её мало заботило то, что они наводили небольшой беспорядок своими визитами. Ушастая семья часто разрывали грядки с овощами, к большому недовольству имбрины, но это сильно не тяготило. У них всегда предостаточно овощей, всегда, есть чем подкормить милых зверьков. Клэри улыбнулась своему рисунку, думая: "Как хорошо, что они сейчас здесь. Все вместе. Дальше от войн и любой, как ей казалось опасности. Как хорошо." Тени блуждали по стенам в небрежном танце, а на кухне, в пол голоса, Бронвин Брантли читала книгу.Лора.
— Что.. – юноша смотрит на меня, точнее, прямо в глаза. Я слишком долго нахожусь в своих мыслях. Тишина располагала к этому. Возможно, он пытался поговорить со мной все это время. — Прости, я не расслышала. Что ты сказал? – Не переживай из-за Еноха. Быть милым не в его стиле. – Я не переживаю, – мои руки сжимаются в кулаки. В помещении очень светло. Так, что с непривычки окружающие предметы резко впились в глаза, и я поморщилась. За столом сидела девушка с волосами до плеч, немного юношеским складом тела и расслабленным лицом. В руках шелестела книга, а напротив неё сидела девочка со светлыми волосами. Только вот не та, что привлекла моё внимание в столовой. Бледная кожа светилась тальком, почти просвечивала. Волосы струились по спине серебристым каскадом, а не опускались кудрями. Вид почти болезненный и худой, но подойдя ближе, я заглянула в глаза, большие и живые, поглощенные историей из книги. Очень светлые, отражающие и блестящие, как у мотыльков. Обе девочки были увлечены книгой, тяжёлой, в коричневой обложке. Поэтому Гораций не стал их тревожить, кивнул мне и протянул кружку с напитком. Запах сразу одурманил, забиваясь в ноздри и путаясь в ночном воздухе из настежь открытых окон. Мы последние сегодня отведаем ароматный напиток, а поэтому, он немного остыл. Но вкусовых качеств не потерял, и я зажмурилась от удовольствия. Потом резко смаргиваю образовавшуюся в уголке глаза влагу. Мы тихо включаемся в прослушивание сказки. Ровный голос почти укачивает, и я вспоминаю о усталости, которой хочется отдаться сейчас же. С ногами уйти в покрывало на своей кровати и забыть обо всем, меня колеблющем. Книга плавно закрывается, а девушка нежно улыбается и потирает переносицу, как будто поправляет очки, съехавшие на кончик носа. — Я вижу, история и впрямь интересная, — поворачивается к нам, обводя взглядом расслабленные лица. — Да, — я в ответ слабо улыбаюсь, но не припоминаю о чём книга. Так как просто была рада присесть после тяжёлого дня и насладиться кусочком вечера в по-настоящему приятной обстановке. Но и эта вялая реакция радует... — Я Бронвин Бранли, мы ещё не пересекались. .. радует Бронвин. — Лора, очень приятно. — И мне, — девушка вежливо кивает, переводя взгляд на Горация. В его руках я примечаю стеклянный флакон, а заметив нас, юноша теряется и убирает ее подальше в карман. Расслабленное выражения на лице Брантли испаряется, нечитаемо меняется. Она застывает перед Горацием, тревожно вглядываясь в черты лица и профиль. Взгляд парня становится тусклым, плечи опадают. Он вжимается в спинку стула, принимая ещё более уставший и печальный вид. Так, что мне самой становится невыносимо тоскливо. — Я пойду. Нужно уложить эту малышку в постель. И вы идите, — она подхватывает на руки маленькое обмякшее тельце с соседнего стула, и только в этот момент, я замечаю, что девочка крепко спит. Бронвин закусывает губу и направляется к двери. — Доброй ночи. — Доброй, — подаю голос. Гораций взгляда не поднимает, и я переживаю. Молчание колется и пугает. Но оно кратковременное. Мисс Сапсан входит на кухню, сразу же выхватывая из пространства бледное лицо Горация и мои трясущиеся руки. Лицо её меняется. — Лора, в гостиной тебя ожидает Фиона. Она проводит тебя до комнаты, — твёрдо и официально бросает имбрина. Я слушаюсь. Прячу руки за спину и с тревогой оборачиваюсь на юношу. Он вскидывает голову и тоже двигается на выход, вставая с места. Но Птица преграждает путь. Вижу, как он оттягивает кожу на запястье и прикрывает глаза. Имбрина шумно выдыхает: — Доброй ночи, мисс Копперфильд. Вышагиваю за дверь, не успевая задуматься о том, что произошло.***
Тем временем гостиная опустела. Пришло время закончить этот день. Тягучий, наполненный новыми эмоциями и совершенно необычайными событиями, какие в моей голове не укладываются, царапая черепную коробку. Хорошо, что Фиона быстро находит меня и ведёт вверх по коридорам и лестницам. Дети разбредаются по комнатам. Фрауэнфельд где-то пропадает, оставив дожидаться её около ванной комнаты. Меня валит усталость, голова давит на плечи, а мозг норовит отключиться. Сонно покачиваясь, ко мне подходит девочка с золотыми кудрями. — Ты не боишься спать одна? — глаза переливаются золотом, и она заинтересовано ведёт плечами. Я мягко улыбаюсь: — Не думаю. — Что совсем-совсем? — завораживающий блеск и заинтересовалось в ответе подбивает. — Ночь — прекрасна. На самом деле, только в темноте мы можем увидеть себя настоящего, не бежать подальше от этого, а видеть все таким, какое оно есть на самом деле, — странная слушает, но смысл глубоко не улавливает. Я хочу, чтобы девочка поняла меня, но сейчас, ей, так же как и мне, легче уверовать в магию и здоровый сон, который приносит ночь. — Ночь — время магии, — хитро улыбаюсь и обвожу глазами коридор. Девочка весело подмигивает. Мы с ней тихо смеётся, чтобы никого не потревожить. И я на какое-то время сильно забываюсь, ведя забавную беседу… — Я не боюсь оставаться одна, теперь точно, — Клэр, так зовут эту милую девочку, переступает босыми ногами по паркету и улыбается снова и снова, что мне так нравится. — Хорошо. Клэри, у меня для есть одно небольшое задание. — Какое? — она смотрит внимательно, с интересом. — Ничего сложного, просто, тебе нужно хорошенько запустить в меня подушкой утром, иначе — я не проснусь. — Я его выполню, но ты не разозлишься на меня? — девочка заливисто смеется, а я вместе с ней. Немного погодя, она хватает мою руку своей маленькой ладошкой и легко сжимает, обращая внимание, видимо, мой ответ очень даже важен. — Нет. Никогда. Мы же друзья, — я опускаюсь на одно колено, чтобы поравняться с ней взглядом. Я смотрю в светлые глаза неотрывно. Клэр сияет, тянет ко мне руки, обхватывая за шею. Я крепко обнимаю девочку, буквально расплываясь в теплом, нежном чувстве. — Друзья?! — она вскидывает голову, кудри забавно подпрыгивают следом. — Друзья. Ну что ж, Клэри, Сладких снов. — Сладких снов, Лора. Перед уходом, она вкладывает в мою ладонь рисунок. А я рассеяно провожу рукой по бумаге и улыбаюсь. Так много улыбаться мне ещё не приходилось.***
«Добрая ночь» пропитала воздух вокруг. Он густой и насыщенный, холодный в моей комнате. Фиона показала мне ванную комнату, где я привела себя в порядок и впервые задумалась, что проведу эту ночь в новом, неизведанном месте. Встряхиваю тяжёлой головой и выдыхаю. Мысли о городе, доме и отце нагнетают. И я замираю в проходе. Да, я не хочу оставаться одна. Мы сидим на моей кровати, пролистывая тяжелый фотоальбом. Глаза предательски слипаются, но я лишь подгребаю ближе одеяло и слежу за движениями девушки. — У тебя кошмары? — Фиона смотрит с теплотой, и я — соврать, права просто не имею. — Да… А утром, я все ещё могу видеть это.. тактильно ощущать,– мне очень сложно выразиться. Но Фиона понимающе косится на мои ладони и встаёт с места. — Сегодня тебе обязательно нужно поспать.. – подытоживает она. Девушка забирает из моих рук фотоальбом, и призывает лечь. Я медленно заползаю под одеяло, наблюдая за Фионой. Девушка осторожно перебирается на свободную половину моей постели и тихо шепчет: — Когда мне сложно уснуть, Хью всегда остаётся со мной. Я легонько приподнимаюсь, чтобы поделиться с ней пуховым одеялом и улыбаюсь весело. — Хью.? — Спи. Я действительно засыпаю, спокойно, мерно дышу. Кислород, живительный и целебный, залечивает раны на сердце, а душа, как лёгкие младенца, открывается с каждым интенсивным вдохом. Жизнь снова течёт во мне. Я не сдалась. Не сдалась, чтобы обрести это. Увы, только перенеся на плечах тёмный груз переживаний, мы очищаемся. Пробиваем себе дорогу через груду искореженного металла, роняя ещё одну горькую слёзу в глубокое море собственного забвения. Я счастлива, что у меня хватило сил. Омут вращает, жизнь колет мечом в места в прошлом воспаленных ушибов. Вспарыет старые и открывает новые раны. Темнота вращается, но не уходит из под ног, погребая в вечной черноте, как под землёй. Ты оживаешь, когда она повержено утекает, оставляя тёмные дыры в памяти. Но больше всего чувствуешь, дыхание прервав, когда она омывает твои ступни, грозясь измотать тебя до задушенного крика. Карта удачно выпала. Я скрылась здесь. В месте, где время замедлило ход. Влияние всего мира притупилось, а пауза позволила вздохнуть после долгого мучительного сна, баллады о уничтожении и примкновении к темноте внутри. Здесь я поняла, что гонка за судьбой только началась. А один из её опасных порогов уже пройден. Утро пахнет вересковым медом и чистым постельным бельем. Проснувшись, я ныряю в большой квадрат света справа и потягиваюсь. Частички пыли кружатся, опадают и снова вздымаются к потолку, переливаясь серебром. Они делают это под музыку. Под красочные мазки мелодии в соседней комнате. Кто же играет ? В любом случае, я холодными кончиками пальцев касаюсь стены и наблюдаю за узором, расползающийся по обоям в мелкий узор. Все кажется, такой же, как мелодия за стеной, галлюцинацией. Поэтому я зажмуриваюсь. Крепко. Чтобы на миг в голове воцарился вакуум. Все стихает. Узор дымкой спускается к полу, рассыпается наваждение, а музыка уже не слышится. Только несколько сбивчивых шагов застывают за стеной, и накатывает бездонная тишина. На часах без двадцати семь. Я переодеваюсь, внимательно рассматривая лицо в глади зеркала, словно что-то поменялось не только внутри моего существа. Но не обнаружа ничего необычного, отхожу и устремляю взгляд на полуразобранные вещи. Как я успела понять — порядок в этом доме вещь необходимая и тонкая. Мне стоит приняться за работу, но я тяну с этим. Вновь рассматриваю малейшие детали, прислушиваюсь, все внутри голосит волнением. И почти подпрыгивая от напряжения, я открываю окно, впуская в комнату утро. Ветер прохладно мажет но горячим щекам, внизу, лужайка блестит прозрачными слезами росы, такое доброе утро...Не могу понять, что меня колеблет.