Сказки дядюшки 3,14здеца

Краткое содержание: не стоит становиться на пути Ореста Эрмевина! Всадник несся по тракту с невероятной для глухой и унылой провинции скоростью. Пыль на тракте заметили за четверть дня, цвет курьерского мундира – за полтора часа. Когда всадник – курьер имперской магической полиции – выскочил на прямой участок дороги перед городом, стражники бросились опускать мост. Он лязгнул о землю за жалкие полминуты до того, как на него вскочил курьер. С грохотом пронесшись мимо перепуганных стражников, он затормозил у главного входа и кулем свалился с седла. Конь с трудом стоял на ногах, и конюхи сочувственно качали головами: хороша была скотина, заклинание было наложено качественно, у нее был бы шанс, если бы курьер ехал чуть медленней, если бы путь был чуть короче, если бы маги в крепости были чуть лучше. А так – глушь глухая, дыра, каких в империи двенадцать дюжин и еще горсть. Маги вроде неплохие, но для малых заданий: тучи разогнать, нежить всем звеном погонять, – такое заклинание не снимут и обновить вряд ли смогут. Конюхи повели коня в стойло, оглядываясь на замок; стражники вернулись в башни – и тоже испуганно глядели на центральное здание. Курьер, спотыкаясь, бежал по лестнице прямо в главный зал. Перед ним распахивались все двери, никто не смел оказываться на его пути. Епископ уже стоял перед возвышением. От двери к нему курьер шел, с трудом удерживаясь на ногах, в сажени упал на колени и уперся головой в пол. Перевел дыхание, поднялся на дрожащих руках и выдохнул: – Ваше магейшество, он… едет сюда. Главмаг подошел к нему ближе. – Кто едет, дитя мое? Курьер в отчаянии закрыл глаза, собрался с духом и выдавил: – Черный… Колдун. Он обреченно повесил голову. Кто-то судорожно выдохнул, и главмаг пообещал себе выяснить и как следует наказать: откуда, на каком основании такой упадок духа? – Откуда сведения? – спросил он у курьера, рукой подавая знак адъютанту, чтобы тот принес бедолаге воды. – Его магейшеству доложили оперативники из Линдоргского уезда, а им донесли агенты из Нулойской волости, он точно идет к вам, говорил в одной корчме, что хочет навестить родных, и еще в одной оперативники говорили с владельцем, сомнений нет… Курьер снова повесил голову. Один из магов-стажеров протянул ему стакан воды, курьер залпом осушил его и вытер рукавом рот. – Он разворотил целую крепость в Мирокском уезде, просто потому, что у него хотели проверить документы, вашество, всю крепость! Вы помните ее, вот такие стены! – он развел руки в стороны и беззвучно зарыдал. – Тридцать лет строительства, четыреста лет заклинаний – все, все разворотил! П… проклятый колдун! – Он может, если следовать россказням ненадежных элементов, – поглаживая бороду, мрачно подтвердил главмаг. – Но и мы не лыком шиты! Именем императрицы повелеваю. Злобного колдуна Ореста Эрмевина, известного также как Черный Колдун, Ведьмино отродье и прочие нечестивые имена, арестовать и судить с предельной скоростью, но в полном соответствии с законом. Досье на него собрано? – Так точно, ваше магейшество! Господин лейтенант изволили в начале недели дополнить его новыми данными, которые нам тут из других волостей доставили, – рявкнул капрал, выдающийся ростом, но никак не сообразительностью. Его лейтенант в отчаянии закатил глаза, но, когда взгляд главмага упал на него, лейтенант уже стоял навытяжку с преданной рожей. – Четыреста лет совершенствования, – причитал курьер, – все, все разворочено… п… проклятый колдун! Главмаг взмахнул рукой, и курьера подхватили под руки и унесли. Главмаг задумчиво поперебирал пальцами, затем величественно вскинул подбородок и звучно произнес: – Повелеваю. Усилить посты. Увеличить присутствие рядовых в городе. Распространить портрет нечестивца. Арестовать при первой же возможности. Исполняйте, господа. Императрица будет гордиться нами. Орест Эрмевин действительно въехал в город – в полном соответствии со сведениями курьера. Он сидел на ослике, повесив голову, руки его были спрятаны в рукава, ноги беспомощно болтались, едва не цепляя носками туфель землю. Он угрюмо посмотрел на стражей красными, больными глазами и покосился на служку – дряхлого, но вполне проворного старичка. Тот забормотал что-то недовольно, полез в сумку, болтавшуюся на спине Эрмевина, злобно зыркнул на него и посеменил к стражам. – Личные грамоты, – скрипучим голосом объяснял он. – На Ореста Эрмевина и его слугу. Оригиналы, императорская печать, все как положено. Разрешения на волшбу, из пограничных волостей приглашения на оперативные выезды. Банковские гарантии, полицейские свидетельства. Чего еще надо? Стражники переглянулись. – В какой гостинице намерены останавливаться? – неуверенно спросил один. – В дешевой! – рявкнул служка. – Этот вон, – он кивнул в сторону фигуры на осле, – все, что не пропил, то проел, а что не проел, так вот. Банк еще надо. Есть? – Есть. Твейцарский имперский, – охотно сообщил стражник. Служка вздохнул. – Твейцарский так твейцарский, хотя, если кто хочет знать мое мнение, так ворюги они там и жулье. Где это видано, четыре процента по вкладам, это же грабеж, не хуже, чем на головном тракте! Но мое мнение ни один осел знать не хочет, вот ни один осел, престиж им подавай и уважение… Он негромко ругался себе под нос, входя в ворота в город и ведя за собой осла, на котором грустно вздыхал облаченный в черное человек; иногда он сплевывал за землю и тряс кулаком, иногда резко дергал за повод. Стражники недоуменно переглянулись. – Это что, вот этот – этот? Ну пиндец же, – сказал один. – Ты это, не верь глазам своим, – назидательно сказал другой и поднес ко рту амулет: – Вашество, искомая личность преодолела градские пределы и направляется в сторону самой дешевой гостиницы, есть возможность застать оную искомую личность в одиночестве, ибо сопровождающее личность лицо явно и отчетливо выразило намерение посетить твейцарский банк… – он поднес амулет к уху, послушал немного, а потом рявкнул: – Служу императрице! Остальные вздрогнули от неожиданности, но тоже вытянулись во фрунт. – Ну, орлы, мы остаемся охранять тут, а они пусть разбираются там. Главное, – он назидательно поднял палец, – если что, опасным элементам напомнить: мы всего лишь исполняли распоряжения начальства. А начальству напомнить: мы ревностно исполняли, даже имели риск пострадать, ибо искомая личность внушала страх и ужас и была готова на самые злодейские свершения. Стражники понимающе покивали головами и принялись с удвоенным вниманием вглядываться в окрестности. Стояли они вплотную к городским стенам – три сажени камня, не меньше, чем в столице, вполне надежная защита, если внутри этих стен что начнется. Лицо, опознанное стражниками как Орест Эрмевин, было расположено расторопным служкой в самой дешевой гостинице, а в ней – в самом дорогом номере, который тому удалось снять за полцены. – И смотри мне, – сунув напоследок костлявый кулак под нос хозяйке гостиницы, пригрозил он, – следи за ним в оба! Он побежал дальше, а хозяйка откашлялась и благочестиво сложила руки на объемной груди, выразительно косясь при этом на полового. Тот, меченый шельма, с невинным видом рассматривал потолок, а рука его в это время жала на амулет под столешницей. Через пятнадцать минут в гостиницу ворвался взвод магполицейских, произвел арест опасного государственного преступника, обвиняемого в подрыве устоев империи и совершившего значительное количество преступлений против магического процессуального кодекса, и убрался восвояси. Лейтенант оставил на конторке кошель с золотыми монетами. Хозяйка, томно прикладывавшая ко лбу руку, покосилась на шельмоватого полового, и тот едва уловимым движением руки смел кошель в ящик. Откашлявшись, он заметил: – Я испытываю глубочайшее уважение к лицам, до унции верным своему слову. – Ах, Аристарх, вам ли не знать, что мы всегда можем рассчитывать на нашу доблестную полицию, – томно проворковала хозяйка. – Истинно, мэм, – рявкнул половой. И они понимающе улыбнулись друг другу. Служка, вернувшись и не обнаружив хозяина, потребовал объяснений. Получив их, он нахмурился, задумчиво жуя губы. – Арестовали, значит? Злостного преступника Ореста Эрмевина? – уточнил он. – Нехорошо. Плохо даже. Ну ладно. Придумаем что-нибудь. Он пошел к лестнице, ведущей к номерам. – Эй, милчеловек, ты куда? – окликнул его половой. – Дык в номер наш, – замерев на второй ступеньке, сказал служка. – Какой номер? Твой хозяин арестован и больше в нашем номере не располагается. Сменил его на казенный, понимаешь ли. Служка помолчал немного и спустился вниз. – Мне бы вещи забрать, господин, – пригибая голову, почтительно произнес он. – Изъяты в счет компенсации. Хозяйке нанесена душевная травма – у ней тонкая душевная организация, а тут злостный преступник покушался на ейное благочестие и благосостояние. Возместить нужно. – Половой, ухмыляясь, подошел к нему и навис, разминая кулаки. – Возместить, значит, – понимающе кивнул служка, расправляя плечи. – Справедливо. Он покинул гостиницу через десять минут, ведя за собой осла с груженными на него пожитками, которые половой отдал все без остатка, а хозяйка еще и сверху кое-что добавила, и это помимо кошеля с золотыми. Магполиция была расторопна: Ореста Эрмевина еще допрашивали, а на главной площади устанавливали столб и складывали кострище. Служка даже присвистнул. – Опять ругаться будет, – поморщился он. – Что нам все не получается спокойно жить? Он тяжело вздохнул, отхватил здоровый кусок от пирога, купленного в лавке на пути к площади, и уселся на землю – ждать казни. Главмаг себя ждать не заставил – уже через час он взошел на балкон ратуши и громогласно зачитал приговор. – Признался или не признался? – задумчиво полюбопытствовал служка. – …и так как проклятый колдун не проявил раскаяния в своих злодеяниях, а демонстрировал пренебрежение и непочтение к власти, дарованной мне матерью нашей императрицей, Вангелией Второй, я приговариваю его к смертной казни через сожжение. – Не признался, – задумчиво отметил служка. Он вытянул шею и попытался разглядеть, что делается на эшафоте. Колдун безучастно смотрел перед собой, заметно дрожа. – Это нечисть из него так выходит, из горемыки? – жалостливо спросила баба рядом. – Болен он. Я конюшим ихним, того, поднес горячительного, один и сказал, лихорадка у бедолаги. Видать, когда нечисть по Гейрепским болотам гонял, и подхватил. – Ой, – запричитала баба, – это случись что на наших, кто это проклятье гонять-то будет, если вот его вот сейчас… Жалко-то как… Мужик в ответ только вздохнул. Служка торжествующе поднял брови и доел пирог, отер руки о куртку и размял пальцы. Палач подносил факел к дровам; колдун немного оживился, начал вглядываться в толпу; главмаг стоял с до отвращения гордым видом. – Ну, погнали, родимые, – тихо сказал служка и начал выписывать пассы пальцами. Откуда ни возьмись, над площадью собралась огромная фиолетово-черная туча, ослепительно засверкали молнии, загрохотал гром. Люди, стоявшие рядом со служкой, в ужасе отшатывались от него, а он, выпрямившись, шагал к эшафоту. Палача смерчом снесло оттуда, дрова разметало, молнии одна за другой начали ударять в ратушу, с балкона спрыгивали люди. Служка все шел к эшафоту. Загрохотало и вдали – это рушилась крепость. Служка обошел столб, походя взмахнул рукой, цепи и кандалы – антимагические, древнейший и мощнейший артефакт в крепости, которым бесконечно гордился главмаг – осыпались пеплом. Сила бережно опустила колдуна на землю. – Со мной тягаться вздумал, сопляк? – недобро глядя на главмага, спросил служка. – Ну попробуй. Он взмахнул рукой. Мага вытянуло в струнку, сложило вдвое, снова выпрямило, он истошно орал, пытался избавиться от заклинаний, да тщетно. Служка внимательно следил за ним, изредка двигая руками. Минут через пять главмаг упал на землю с высоты в три сажени. – Не тебе со мной тягаться, гнилая твоя душонка, – склонившись над ним, прошептал служка. – И не вам, собачьи отродья! Он взмахнул рукой, и с ратуши снесло крышу вместе с верхним этажом. Идя к эшафоту, он тяжело вздохнул. Орест Эрмевин сидел, ежась и глухо кашляя. – Опять Вангелька ругаться будет, – буркнул служка. – Все-таки придется ей драконов ловить. Эрмевин с кислым лицом постучал кулаком по голове, мол, дурак ты полный. Служка положил руку ему на голову, и они перенеслись далеко за город. – Где осел? – мрачно спросил Эрмевин. – Не ты, другой. Служка закатил глаза. Через две секунды осел стоял рядом с ними. Эрмевин, кряхтя, забрался на него. – Эх, ну что, за драконами? – спросил он. Служка пожал плечами. – И это, господин Орест, вернул бы ты мне мою образину. Привычней как-то. И меньше риск, что опять сжечь попытаются. Орест Эрмевин, истинный, не под чужой личиной, поморщился. Через секунду на осле сидел давний и преданный слуга его, Костас, а сам Орест – высокий, немного сутулый мужчина зрелых лет шагал рядом. Над городом за их спинами рассеивались грозовые тучи, Костас усердно прочищал нос, императрица Вангелия Вторая, уже узнавшая, что еще натворил мятежный колдун, строчила ему гневное письмо, а Орест Эрмевин прикидывал, как бы отбрехаться поубедительней, если гадкая сестрица все-таки потребует его возвращения в столицу и постоянного и непрерывного присутствия при дворе – «дабы оградить верноподданных, находящихся на постоянном проживании и обитании в провинции, от твоего гадкого нрава и зловредного чувства юмора». Орест едва успел спрыгнуть с дороги и переместить с нее Костаса с ослом, как мимо них, явно посланный из крепости, проскакал всадник на коне. – Что им неймется-то? – вознегодовал Орест. – Скучно, – ядовито протянул Костас. – Развлечений ищут. Они переглянулись, ухмыльнулись. Орест пожал плечами. Ну, раз они настаивают…