История одного самоубийства

      В холле было темно и пусто. Я сняла куртку и, немного пройдя вперед, заглянула в гостиную. Там действительно никого не оказалось. Свет был выключен, комната освещалась только светом луны и звезд. На цыпочках я пробралась на кухню, но и там было абсолютно пусто. Подумав, что все спят, я выдохнула и подумала идти к себе в комнату и тоже немного отдохнуть.       Только ко мне в голову пришла эта мысль, как позади послышались движения, и кто-то включил свет. От неожиданности я вздрогнула и тут же зажмурилась от ослепительно яркого света, залившего комнату. Немного привыкнув к нему, я приоткрыла глаза и нехотя развернулась. В дверном проеме, около выключателя, стояла мама в длинном махровом розовом халате. Мы смотрели друг на друга две-три секунды, а затем в том же дверном проеме появился отец с явно недовольным лицом. Он скрестил руки на груди и стал смотреть на меня. Я тем временем стояла посреди кухни, около обеденного стола, и думала о том, как хорошо было бы сейчас провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе или исчезнуть любым другим способом. Голос в голове панически кричал, я страшно нервничала и мысленно повторяла одно и то же: "Мне конец".       - И как это понимать? - раздраженно спросил отец, не отводя от меня глаз. Я почувствовала, как горят мои щеки не то от стыда, не то от смущения. Он продолжал смотреть на меня, будто ожидал какого-то ответа, но я молчала. От переживаний я просто-напросто потеряла дар речи и теперь только и могла виновато и одновременно испуганно смотреть на родителей.       - Лив, я не понимаю, - продолжал папа, повышая голос с каждым словом. - Ты что, совсем нас не ценишь, да? Ты думаешь, что можешь вот так просто взять и наорать на собственную мать, а потом еще и сбежать из дома, шататься непонятно где до ночи?       Он выжидающе смотрел на меня своими горящими от злости глазами, но я по-прежнему молчала. Кроме того, мои глаза постепенно наполнялись слезами, и все мои силы пошли на то, чтобы их остановить.       - Ты считаешь, что ты такая умная? - вновь заговорил отец суровым голосом. - Раз так, то, пожалуйста, иди снимай собственную квартиру, ищи себе работу и живи, как хочешь. Мы с матерью, значит, тебя кормим, одеваем, даем возможность учиться в школе, и что мы получаем взамен? Никакой благодарности! Ничего от тебя не дождешься, приносишь одни неприятности. Хоть бы раз что-то полезное для семьи сделала, так нет же ж, она лучше будет бездельничать и наплевательски ко всем относиться. Ты ничего в своей жизни не сделала важного, только нервы мотаешь другим, а потом ноешь, что на тебя ругаются.       - Так я и не просила меня рожать! - вдруг громко закричала я. Пока отец произносил свою пламенную речь, внутри меня кипела ярость, которую я всячески сдерживала, но безуспешно. И вот, ее поток вдруг вырвался наружу. В этот момент я как будто не управляла своим телом, и эти слова вырвались сами собой. - Зачем же вы меня рожали, если от меня сплошные неудобства? Зачем?!       В истерике я заплакала. Громко всхлипывая, я тут же пожалела о сказанном. Отец разозлился до своего максимума, и мне оставалось только надеяться на чудо, хотя я прекрасно понимала, что чудес не бывает, а значит и надеяться-то не на что.       - Не смей так разговаривать со своими родителями! - яростно закричал он и направился ко мне.       - Джим, не надо, успокойся, - мама, стоявшая рядом и наблюдавшая за нашей ссорой, схватила отца руку и попыталась оттащить его обратно. Но тот выхватил руку из слабой хватки матери и безжалостно отталкнул ее так, что она ударилась головой о дверную коробку и тут же вцепилась в нее одной рукой, чтобы не упасть, а второй схватилась за место удара.       Отец, сделав четыре огромных шага, оказался вплотную ко мне. Пока он шел, у меня перед глазами буквально пролетела вся жизнь, и я залилась слезами еще больше прежнего. Тут же я получила несколько сильных ударов по щеке. Пытаясь защищаться, я постаралась оттолкнуть его от себя, но он просто так с места не сдвинулся. Наоборот, моя попытка прибавила ему ярости, и он сам толкнул меня прямо в грудь. Я полетела назад, сильно ударившись спиной об обеденный стол и опустившись на пол. Содрагаясь от рыданий, я громко закричала от боли.       - Пожалуйста, Джим, - мама отчаянно пыталась остановить отца, при этом сама она заливалась слезами. В мгновение ока она оказалась позади него и со всеми своими силами попыталась отстранить его от меня. Тот развернулся к матери и, схватив ее за плечи, начал сильно трясти.       - Отстань от меня! Отстань, слышишь?! - громко кричал он ей в лицо. - Я сам разберусь, что мне делать! Вон отсюда!       Отец вновь оттолкнул мать так, что она упала на пол. Посмотрев на меня пару секунд, как бы давая понять, что теперь я одна, она поднялась и убежала прочь из кухни. Отец снова подошел ко мне и, схватив меня за руку, резко поднял меня на ноги. Его стало раздражать, что я рыдаю слишком громко, и он начал бить меня по лицу, грудной клетке и плечам, пытаясь одновременно закрыть мне рот ладонью.       - Прекрати ныть! - кричал он. - Прекрати сейчас же! Я убью тебя, если не прекратишь!       Я напрасно пыталась защищаться и как-то отбиваться от него. Когда он в очередной раз толкнул меня, я попятилась назад и опрокинула стол и стоящие по обе стороны от него стулья, завалившись на эту кучу мебели сверху. Мне в голову пришла идея обороняться стулом, лежащим прямо у меня под рукой. Когда отец нагнулся, чтобы снова причинить мне боль, я резко схватила стул и со всей силы ударила им прямо ему в грудь. Он отлетел в сторону, и я, не теряя ни минуты, кое-как встала на ноги и, выхватив из кухонного ящичка первый попавшийся нож и направив его на отца, задом направилась к выходу. Мои руки дрожали, и удержать небольшой нож казалось для меня непосильной задачей, с которой я, тем не менее, справилась.       Однако мой нож отца, казалось, никак не останавливал.       - А ну вернись немедленно! - закричал он и бросился в мою сторону, но я успела закрыть дверь в кухню и со всех ног побежала к лестнице, а по ней - в свою комнату. Когда я поднялась на три ступеньки, дверь распахнулась, и я прибавила скорости. В спальне я оказалась раньше отца, и, подперев дверь стулом, как в прошлый раз, забралась в угол комнаты и, съежившись, стала надеяться, что это спасет меня. На всякий случай я по-прежнему держала в руках нож.       Пока отец, громко ругаясь, стучался в двери комнаты, я все рыдала и рыдала, даже не пытаясь унять дрожь в теле и остановить слезы. Тело жутко болело, и я чувствовала себя отвратительно, будто полумертвой. Казалось, что я в любой момент могу умереть от остановки сердца, от этих нервов и переживаний, и сейчас я была бы даже не против этого, ведь это означало облегчение и избавление от всех болей, физических и психологических.       Отец упорно продолжал стучать и даже пытался выломать дверь, тогда я дополнительно придвинула к ней письменный стол. Это потребовало определенных усилий, но страх перед отцом придавал мне сил и заставлял делать все, лишь бы остаться в хоть какой-то безопасности. Вернувшись обратно в свой уголок, я продолжала биться в истерике.       Чем дольше отец стучался в мою дверь, тем чаще я бросала взгляд на нож, но не как на средство самообороны, а как на средство для облегчения собственной боли. Я представляла, как резким движением протыкаю себе живот или перерезаю вены и как из меня стремительно вытекает кровь, но решиться на воплощение этой идеи не могла. Слишком страшно.       Вскоре отец оставил меня, бросив пару нелестных слов, но я заметила это не сразу. Мои мысли витали вокруг самоубийства, и неожиданно для себя я даже стала планировать, как это произойдет, стала в красках представлять, как это отобразиться на окружающих меня людях. Если в начале меня подобные мысли пугали, то сейчас они казались даже приятными, представлялись единственным выходом из ситуации. Я долго сидела в углу и думала о собственной смерти, о смерти в общем, даже не заметив, как сама перестала плакать. Переживания постепенно угасли и сменялись полной безразличностью. Только боль от ударов и падений напоминала мне о сегодняшней ночи, но и она скоро перестала меня волновать.       С этого момента все мои мысли заполнились только одним - самоубийством. Этот наполненный событиями день полностью лишил меня надежды на улучшение моей жизни и подтолкнул к смерти.