***
— Эй, детка, — позвал над ухом голос. Ты расцепила глаза, и только сейчас поняла, что вся подушка была в слезах, а перед тобой с взволнованным лицом стоял отец. — Папа, — ты притянула его за шею, крепко обнимая. Перелет ужасно вымотал тебя, и когда вы вернулись, дома никого не было. — Все в порядке? — Он провел ладонью от твоего виска, по щеке. — Да. Я так соскучилась, — и ты прильнула к нему, прижимаясь всем телом, вдыхая его запах, сейчас так успокивающий бьющееся сердце. В голову ударила боль, словно в колокол. — Эй, — он отстранился, пристально смотря в твои глаза. И следом же приложил руку, тыльной стороной ладони, к твоему лбу.- Да ты вся горишь… От этого слова тебя бросило в дрожь, а сердце зашлось в приступе паники. А отец прильнул губами к твоему лбу. — Детка. Да у тебя температура. Я сейчас, — и его« сдуло ветром». — Меньше надо было на крыше тра… — Пробурчала ты, пока на середине фразы в комнату не ворвалась целая спасательная бригада «мега-скорой помощи». — Что-что ты там делала на крыше? — Съязвил Ник, подлетев к тебе и повторив те же махинации, что и отец. Но это было куда страннее. Чтобы Клаус проявлял заботу — это что-то новенькое. — Ник, — одернула его тетя. — Прекрати. Не видишь, ребенку плохо. — Это обычная простуда. Пара капель крови вампира… И вуаля… Ах, нет. Где же мы возьмем вампира? — Наигранно поинтересовался он, растягиваясь вдоль тебя, и подкладывая обе руки под свою голову. — Ник, — одернул его уже папа. — А вдруг она умрет… Ты зависла, и скорее не от слов, а от его действий. Отец снял пиджак, оставшись в белоснежной рубашке. Расстегнув запонки на манжетах, он подвернул рукава до локтя. От кисти до локтя четко были видны все вены, и смотрелось это безумно красиво. Хотя ты и так, всегда, восхищалась отцом, но в такие моменты, это было особенно завораживающе. — От простуды никто не умирал, — выплюнул дядя. — Да причем тут простуда, Никлаус? — Злилась тетя. — Если кто-то из нас вылечит ее, и не дай божЕ, ее кто-то из твоих «милых друзей» убьет, весь наш план, договор и все остальное, уже никому будет не нужно. — Никлаус, она права, — вторил ей отец, набирая в шприц из ампулы какую-то жидкость. — Ох, какие сложности. Ладно. Что ты, кстати, ей колоть собираешься? — вдруг спросил Ник. — Как всегда, — отмахнулся отец. — Мне очень нравиться… Как вы обсуждаете… Меня, — еле пробормотала ты, чувствуя, как жар разливается по телу. — Всегда пожалуйста, — Ответил Ник, освобождая место, чтобы папа мог сесть справа. — Это просто лекарство, чтобы не травмировать твой желудок, вводиться внутривенно. Бекс, зажми. Солнце, сожми пальцы в кулак, — секунда, и все было завершено. Быть может из-за скорости вампира, а может из-за постоянно поглощающей тебя головной боли и жара. — Все, отдыхай, — веки закрылись, и ты даже не слышала, как закрылась дверь, и остался ли кто-нибудь рядом. Ты попала в безнадежный плен жара, боли, «изувеченных воспоминаний», страха и одиночества…***
— Что ты ей вколол? — Поинтересовалась Ребекка, пристально смотря на братьев. — Что это еще за «как всегда»? — Бекс, — шикнул на нее Никлаус. — Как всегда. — Меня не устраивает этот ответ. И то, что меня восемь лет не было в жизни этого ребенка… И из-за тебя, Ник… Это не значит, что я не имею права знать. — Морфин, — ответил Элайджа, открывая воду в раковине. — Что? Ты вколол Т/И наркотик? — Возмутилась она. — Это лекарственное средство, — ответил тот. — Допотопного века. Как? Зачем ты его ввел? — Бекс, мне кажется, что я никогда не делал и не желал своей дочери зла. И как-то я себе плохо представляю, как я иду в аптеку. Это первое. А второе, я не буду пичкать ее какой-то гадостью и антибиотиками. А морфин… Даже если кто-то, — в этом моменте он кинул злой взгляд на Марселя, который сидел в кресле, — решит ей помочь и «вылечить», морфин сожжет кровь вампира, не дав ей помочь. — И часто у вас это «как всегда»? — Снова спросила Бекки, уже немного спокойнее. — Не чаще, чем она подхватывала простуду, — ответил Ник. — Тем более морфин хорошее обезболивающее…***
— Папа, — ты бежала по коридору, стремясь как можно скорее выскочить из дома. — Папа… — Что случилось? — Он появился из ниоткуда. И тут ты поняла, что еле достанешь ему до пояса. Ты опустила глаза вниз… Черное маленькое платье, туфельки… Черт возьми. — Там… — Ты поняла, что совершенно не можешь контролировать то, что говорит ребенок. Ты просто оказалась заперта в теле и сознании семилетней девочки. — Там… Отец взял тебя на руки, а ты уже знала, что будет дальше. Вы вошли в колодец дома, а там… Кровь, трупы, вывернутые внутренностями наружу, оторванные головы и Никлаус, весь в крови. — Что случилось? — Отец поставил тебя на пол, а сам в мгновение оказался рядом с дядей, осматриваясь вокруг. И их окружают снова. Много…очень много людей появляются словно из воздуха, двигаясь с неимоверной скоростью, причиняя боль твоим родным… И тут тебя перехватили за живот, и мир закрутился. — Папа, — протяжный крик вырвался из твоего горла, но было слишком поздно. А потом… Ты в каком-то амбаре, привязана к столбу, тело ломит от ноющей боли в предплечье. Переводишь взгляд, а там распоротая кода, кровь, в нескольких местах засохшая, но продолжающая сочиться через полосной порез, а напротив стоят двое людей и что-то обсуждают. — … Жертвоприношение будет назначено на завтра, — и ты узнаешь в этом голосе и этих светлых волосах свою тетю.-: -
Мир вертится, меняя краски и взрываясь разноцветными огнями, но ощущение покатывающей тошноты с каждым таким круговоротом, только набирало обороты. Пока тебя крутило, ты снова вспоминала вашу первую встречу с тетей. Как она украла тебя, хотела использовать, чтобы разорвать кровную связь с семьей… Но потом, когда ведьма ушла, а Бекки осталась с тобой, вы говорили, ты рассказывала про папу и дядю, что оба добрые и заботливые, хотя дядя иногда ужасно хочет запустить в тебя чем-то тяжелым… А через три часа в амбар ворвался твой отец и дядя, с какой-то ведьмой, которая помогала в поисках. И тут состоялось первое воссоединение семьи, хотя Ник напару с папой, были готовы растерзать тетю, но ты тогда отстояла ее…-: -
Но тут тебя выплюнуло в каком-то лесу. Каком-то? С том самом, где тебя подожгла Бонни. Ты осмотрелась и поняла, что теперь просто наблюдатель. Вот машина, вот ты в ней со слезами, вот Бон-Бон (как называл ее один… Некоторый)… Сейчас появится Энзо, и можно смотреть спектакль до конца. Но… Никого нет, машина вся охвачена огнем, Бонни уходит… А ты умираешь внутри объятой пламенем железки. А ты стоишь, словно приколотая к земле, и не можешь двинуться. Внутри все горит, тело словно разъедает, и стоя напротив машины, тебе кажется, что ты сгораешь вместе с ней. Огонь сжигает машину, момент… И взрыв. Такой силы, что тебя отбрасывает ударной волной…-: —
Мир вокруг снова меняется. — Марсель, — кричишь ты. Осматриваясь, ты вспоминаешь и этот момент. Тебе четырнадцать. Заброшенная церковь в соседней деревне от Нового Орлеана, когда ведьмы решили перехватить власть в городе, и когда негласно вампирами Орлеана правил Марсель, а твоя семья была в теперь известном тебе Мистик Фоллс. Тебе тогда оставили под его опекой, почти на год. Ты осматриваешься, и вспоминаешь, что Марсель под крышей, напротив огромного окна, выходящего на восток, привязанный за руки к потолку. Они ждут рассвета, пока он сам не откажется от власти или просто… Сгорит. Ты подрываешься с места, у тебя всего десять минут до первых солнечных лучей. Взлетная по лестнице, ты находишь нужную дверь, но пройти сквозь дверной проем ты не можешь… Что-то не пускает тебя, хотя тогда у тебя все получилось, ведь барьеры были против вампиров, и никто не знал о том, что ты существуешь. Нет. Ты должна попасть туда, он умрет. Поднимая глаза, ты задыхаешься: Марсель с голым торсом, спиной к тебе, подвешенный за руку цепями, отдающими ужасный запах вербены и ржавчины, и тут… Первые лучи касаются пола и медленно ползут вверх. В немом крике ты видишь, как он вспыхивает, словно пропитанная спиртом спичка. Слезы застилают глаза, и ты все ждешь, когда же эта пытка сознания наконец-то закончится и тебя перебросит в другое воспоминание. Но никто не говорит, что оно будет лучше. Мир крутиться и тебя снова несет по извращенной памяти, ударяя головой о новые, яркие и такие отвратительные и полные ужаса эпизоды.***
— Что с ней? — Спрашивает Ребекка, просочившись в комнату. — Что ей сниться? — Не знаю, — отвечает Ник, отнимая руку от горячего, покрытого испариной лба племянницы. — После того, как она научилась прятать свои сны, никто не знает… — Где Элайджа? — С Марселем на переговорах… — Но она же не контролирует сейчас свой сон? — В такие моменты ее словно блокирует… Глючит, — как-то обреченно, с грустно усмешкой, говорит он, проводя мокрым полотенцем по губам и вискам девушки. — Она сама загнала себя в тиски своей же хитрости. И мы не можем ей помочь… — Дай я, — говорит она, и, прежде чем получает ответ, касается руки племянницы. А через мгновение резко отрывает руку. — Ну? — Спросил он сестру. — Ты не пробовал? — Переспросила Бекс. — Что такое? — Взволнованным голосом спрашивает Ник. — Она… Там все в огне. Нет ни лиц, ничего, просто пламя…