Искры в твоих глазах

Глядя на безмятежно ползущие по небу облака, Сакура понимала, что завидует им. Редкая птица пролетала мимо, разрезая крыльями воздушные потоки, и это было своего рода чудо. Парить в воздухе, лететь туда, куда захочешь, не оглядываясь ни на что и ни на кого. Девушке этого не хватало. Она чувствовала себя крохотным существом, приклеенным к одному месту без возможности уйти далеко. Сакура выглядела спокойнее, чем вчера, но на деле крыша протекала и скрипела, грозясь вот-вот тронуться с места. Невидимая клетка смыкалась все ближе и ближе к ней, оставляя снаружи надежды, выдержку, самообладание. Каждый день от нее будто отрезали кусок собственного тела, и девушка чувствовала, что рано или поздно исчезнет из этого мира. Ее воображение играло за другую команду. Она смотрела на Наруто, о котором думала все больше и больше, и понимала, что рано или поздно это закончится. За две недели они почти не приблизились к тому, чтобы найти выход из леса. Время шло, афродизиак в крови возрастал с каждым часом, голова медленно отключалась, и Сакура понимала, что в следующий раз, когда на них нападут, они с Наруто уже не выберутся из боя живыми. Потому что причину, по которой им стало плохо в тот раз, она знала отлично. Наруто… Она нашла его в лесу, совсем недалеко от поляны, когда он тренировался, набивая удары то руками, то ногами в одно из деревьев. И куноичи понимала, почему он не делал это у нее на виду. По свободному от одежды торсу, собираясь в дорожки, стекали капли пота. Мышцы работали как слаженный механизм, системно, отработанно, сгруппированно, и от каждого удара ходили ходуном под тонкой кожей. Руки, спина, грудь, живот, шея… Наруто ее не видел. Он был полностью поглощен тренировкой, не замечая ничего вокруг, пусть рефлексы и оставались чуткими, и девушка не могла оторваться, наблюдая за ним. А ведь Узумаки хорошо понимал, к чему может привести его щеголяние в полуголом виде перед Сакурой. Наруто нужно было поддерживать форму, чтобы в случае чего суметь защитить то, что дорого, и девушка замечала, что каждый день он уходил в лес на час или два, чтобы посвятить себя этому. Парень не хвастал — это ему было не нужно. И куноичи вдруг вспомнила то, как неосторожно повела себя вчера, надумав позагорать прямо на их поляне. Как глупо… Ему ведь было труднее сдерживать себя, чем ей. И тем не менее Сакура чувствовала, как в ней разгорается жгучий огонь при одном лишь взгляде на это прекрасное тело. А после того, как она застала его за тренировкой в первый раз, когда Наруто отжимался перед домиком, все последующие дни она только и делала, что мысленно раздевала его. Не нарочно, конечно. Просто в памяти четко запечатлелось его мускулистое тело, которое она много раз видела до этого, но никогда у нее не было желания лишний раз прикоснуться к нему. Так странно… Они ведь столько знакомы. Границы были установлены давно, и оба ощущали их очень отчетливо. Один только гребаный препарат разрушил все к чертовой матери. И в какой-то момент все завертелось, закружилось — девушка будто оказалась в длинном пустом тоннеле, где были только он и она, ничего больше. Только ее сексуальные желания, только его голое тело. И ведь мысль о том, что Наруто хочет ее ничуть не меньше, заводила до крайности и запускала воображение, которое было уже не остановить, но прямо сейчас Сакура не очень-то этого и хотела. Она представляла, как эти сильные руки сжимают ее в крепких объятиях, как эти красивые ладони гладят ее по спине, ласкают грудь, разводят в сторону ноги. Так сладко, так приятно, до одури, до потери чувств. Мысли стреляли одна за другой. Наруто прижимает ее к дереву, обхватывает за талию, запускает руки под лосины, и она уже чувствует его там, внутри… Чуть суховатые губы целуют ее в шею, спускаются ниже… Сакура едва удержалась на ногах, потому что те вдруг стали ватными, голова закружилась. Как хотелось прикоснуться к Наруто, почувствовать его в себе… Сакура его не любила. Она испытывала это волшебное чувство — любовь — всего пару раз, но зато точно могла отличить ее от безумных желаний, вызванных страстью и похотью. Харуно хотела его больше, чем хотела кого-либо или что-либо на свете, но уж точно не любила, как не любила и никогда. Не было желания находиться все время рядом, слушать биение его сердца, связать с ним свою жизнь и иметь от него детей. Душа не тянулась к его душе. Лишь безумное плотское желание обладать — и ничего больше. Попытавшись оборвать себя, Сакура закрыла глаза и досчитала до десяти. Это едва ли помогло, и она медленно ушла прочь, стараясь не думать, не чувствовать, не дышать. Не наступить на какую-нибудь ветку, чтобы Наруто ее не обнаружил. Она не готова была смотреть ему в глаза, только не сейчас, а потому ушла к озеру, решив, что вода поможет ей привести мысли в порядок. И поклялась самой себе, что больше не станет бродить по окрестностям, пока Наруто не будет на месте. Ну его к черту.

* * *

Парень закончил тренировку через десять минут, заскочил в домик за полотенцем и, как полагается, направился к озеру. Хорошая нагрузка на тело позволила ему отбросить лишние мысли, и он едва ли подумал о том, что не наткнулся на Сакуру. О ней он даже не думал. Впервые за долгое время Наруто наслаждался природой, вдыхал свежий воздух полной грудью, слушал щебетание птиц, любовался лесом. И все-таки в том, что они застряли именно здесь, были свои плюсы. Выживать в заснеженной тундре или непролазных джунглях было бы в разы сложнее, а уж тем более в пустыне: тем, кто тасует лес, как игральные карты, практически ничего не пришлось бы делать, а расход чакры упал бы примерно наполовину. Значит, был смысл в том, чтобы запереть их именно здесь, заключил блондин. Он не спеша шел мимо деревьев, глядя себе под ноги. Поверхность земли пологим наклоном ушла чуть вниз, к берегу озера. Наруто переступил крохотный холмик свежей земли, выплюнутый наружу кротом, обогнул овраг, подошел к самому берегу и только тогда поднял глаза, наткнувшись на ловушку. Сакура… Поначалу парень вообще не понял, как она здесь оказалась. Девушка стояла в воде по пояс и выжимала мокрые волосы, скрутив их, а ее голая спина заставила Наруто резко развернуться на сто восемьдесят градусов и поспешно уйти прочь. Кажется, она его не слышала, ведь еще бы чуть-чуть, и он бы увидел ее грудь, стоило зеленоглазой лишь совсем слегка повернуться. Узумаки удалился максимально быстро и тихо, обливаясь потом еще больше, чем на тренировке. Ну что ж ты такая неосторожная, подумал он, кусая губу с внутренней стороны от досады. Наруто уже понял, что главное — вовремя себя остановить, иначе дальше сделать это будет уже невозможно. Он с ума сходил от желания, разрывавшего его изнутри, но держался со стойкостью самурая, вонзившего меч себе в брюхо. А потом все стало лететь к чертям, когда блондин заметил, что руки его дрожат. Он попробовал обмозговать план действий, но ничего не вышло: мысли окончательно и бесповоротно были заняты искусительницей. Они не давали ему продохнуть, и дальше Наруто только и приходилось, что увиливать, пряча взгляд. Они с Сакурой почти перестали разговаривать, чтобы не дергать за ниточки, но это ничуть не спасало. Наруто было жизненно необходимо на что-то отвлечься. Пока разум был все еще на месте, пока он не слетел с катушек, потому что потом выбраться из вражеской ловушки уже не получится. Ничто не мучило человека так же, как собственные мысли. Узумаки бродил по краю поляны, изучая деревья, землю, кусты — что угодно — в надежде найти что-нибудь, а главное — занять голову. С животной сосредоточенностью он смотрел перед собой, задумчиво ощупывал пальцами то, что хоть на секунду казалось странным. А у Сакуры разрывалось сердце, когда она за ним наблюдала. Время от времени на нее накатывало непреодолимое желание поговорить с ним, облегчить груз и найти решение, ведь их проблема была общей, но что она могла сказать? Спросить, тяжело ли ему? Сакура знала, что тяжело. И ей было тяжело. Поддержать и сказать, что они обязательно выберутся? Она в это уже почти не верила. Неважно, что Наруто обещал — в этот раз они действительно попались, увязли в болоте по самое горло. И девушка отлично видела, в каком состоянии находился ее друг. Ближе к вечеру Наруто подозвал Сакуру и кивнул головой на землю, раздвинув руками ветки густого куста малины. Свежий, пусть и не слишком отчетливый след от ботинка просматривался на песке. Парень наступил на землю неподалеку, чтобы сравнить следы, которые явно отличались. — Он все-таки тут был. Наверное, следил за нами. Где-то здесь я его вчера и почувствовал. Сакура стояла на метр позади Наруто; парень спиной ощущал ее присутствие. Маленькие иголки глубоко впивались в его пальцы, капельки крови появлялись из-под кожи, но боль частично отвлекала на себя внимание. — Думаешь, они чего-то выжидают? — спросила девушка. Наруто не ответил, только продолжал задумчиво смотреть на след. Он потянулся правой рукой к пополненной в логове оружейной сумке и медленно извлек кунай. Глянул на него, пробежавшись взглядом по кромке лезвия, уловив отблеск, а затем плотно сжал рукоять в кулаке. Сакура в нерешительности переступила с ноги на ногу, осмотрелась и, сказав напарнику что-то незначительное, ушла. Наруто прижал кунай к груди плашмя, чувствуя, как сильно дрожит его рука. Страшно. Он был даже не в силах нормально держать оружие из-за своего состояния. Обмотанная плотной тканью рукоять напитывалась кровью, сочившейся из крохотных ранок. Страшно. Наруто признавал, что не был готов сражаться, защищать ту, кого любит, бороться, уверенно преодолевая препятствия, и идти к цели, несмотря ни на что. Воля крошилась на кусочки, и все чаще его посещала мысль о том, что возможно и есть способ все это прекратить. Ведь между ними все и так уже развалилось к чертям. Лучшие друзья не должны знать вкус губ друг друга. Что осталось от их дружбы? Кто они сейчас друг для друга? Любовники? Кажется, еще нет. Друзья? Уже и не друзья. Отметая варианты один за другим, Наруто постепенно понял, что несмотря на все, они по-прежнему оставались дорогими друг другу людьми. Как странно, как сложно. Парня мучила неопределенность, съедало желание разрешить ее, расставить все точки, определить новые рамки, чем бы ни пришлось пожертвовать, однако Узумаки совсем не знал, что делать. Страшно. А потому, умирая от желания и терзаний, Наруто пришел к Сакуре вечером, когда уже почти село солнце, подгоняемый хромающей уверенностью и почти неопределенным страхом. Их лица никогда не были такими, как сейчас — бесцветными, печальными, безжизненными. Сакура сидела на лежанке, безучастно глядя в пол, и парень понимал, что им обоим нужно что-то решать. Зародившаяся идея Наруто росла, это одновременно губило и спасало. Что правильно, а что — лишь иллюзия? Тайны, спрятанные за спинами, переживания друг за друга, обреченность, неизбежность. Темнота, глотающая закатные блики. Еще совсем недавно никто из них и подумать не мог, что они окажутся в подобной переделке, когда на кон будет поставлено все. Враги дышали им в спину, раскручивая на пальце кунай и злобно посмеиваясь, наблюдая за развернувшимся спектаклем, а они страдали, выворачиваясь наизнанку, лишь бы не причинить боль друг другу. — Что-то случилось? Ты выглядишь неважно. Сакура и сама не знала, зачем спросила об этом, ведь ответ ей был прекрасно известен. Какое-то время парень безучастно смотрел в пол, но потом поднял на нее взгляд, и по спине куноичи пробежались мурашки. — Я… пришел поговорить с тобой… Сакура, я схожу с ума. Узумаки взялся рукой за голову, и девушка машинально встала, не сумев подавить порыв. Она и сама с трудом противостояла этой неправильной тяге к Наруто… Тяге, которая ломала ее на корню. — Я уже не могу нормально соображать… Я пытался думать о том, откуда взялся тот проклятый след и чего выжидают эти сволочи, но ничего не вышло. У меня на уме только одно… И знаю, ты ведь чувствуешь то же самое, Сакура. Харуно не ответила, но ее взгляд, полный понимания и сострадания, говорил за нее. — Я уже не могу сдерживать свои желания. Я чувствую, как меня трясет от одной мысли о тебе, но самое главное… в таком состоянии я даже не смогу прикрыть твою спину, если на нас нападут. Поэтому… может быть… может быть, если мы перестанем бороться… это спасет нас, — Наруто подался вперед — шаг, еще один; девушка в испуге попятилась, но блондин остановил ее, взяв за запястье левой руки и удерживая на месте. Глаза настойчиво вглядывались в ее лицо, требуя подтверждения. — Ты не знаешь, что говоришь. Это не ты, Наруто, — совсем шепотом произнесла Сакура, стараясь не смотреть на него. — Может, и не я. Но такой я не по своей воле. Что я могу в таком состоянии, Сакура? Если это мучение продолжится еще хотя бы сутки, я точно свихнусь! Парень вспылил, на пару секунд потеряв контроль, но затем усмирил эмоции и, как бы извиняясь, провел ладонью по волосам Харуно. Девушка увидела в этом жест мольбы о помощи, практически озвученной мольбы, которая была крайним для Наруто средством. Сакура знала: еще чуть-чуть, и он сорвется. Все зависело только от нее. Узумаки и в самом деле не понимал, что плохого может случиться, если они переспят, ведь неспособность нормально мыслить и вести бой, находясь на вражеской территории — это намного хуже. Последствия от последнего могли быть куда хуже, чем предполагаемые итоги их секса. Из двух зол следует выбирать меньшее. — Ты нужна мне, Сакура-чан. Как никогда нужна. И куноичи ужаснулась, потому как в его голосе слышалось отчетливое отчаяние, сокрушенность и бессилие. Внутри нее все натянулось до предела, нервы лопались, на глаза просились слезы. Сакура знала, что должна была сказать, но от этого было только больнее. Присутствие Наруто так близко туманило ей голову, но только благодаря тому, что она знала правду, держалась она неплохо. И эту правду, как ни крути, должен был узнать Наруто. Тянуть дальше было бы слишком жестоко. Сакура уже собралась начать говорить, приоткрыла рот, но парень вдруг перебил ее. — Я люблю тебя. Слова, прозвучавшие как гром среди ясного неба. Медик так и замерла, ошарашенная, сбитая с толку, не верящая собственным ушам. А Наруто впервые за долгое время посетила настоящая уверенность. Плевать на то, что из этого выйдет, на все плевать. Сакура должна знать, раз уж все катится к чертям. И действительно катилось, пусть он и не понимал всего в полной мере. — Что? — переспросила Сакура, не слыша себя, не слыша ничего вокруг, чувствуя, что сердце сжимается в комок. — Я люблю тебя. И не переставал любить, хотя в последние годы почти не ощущал этого. — Неправда… — девушка осела на землю, взявшись за голову руками. — Правда. Я точно знаю, что это не афродизиак, но он помог мне понять, что я на самом деле чувствую. И я боюсь потерять тебя в сотни раз сильнее, чем хочу раздеть. Теперь-то ты понимаешь, Сакура-чан? Наруто не сразу понял, но… Сакура плакала. Она закрыла лицо ладошками, а ее плечи подергивались в такт беззвучным всхлипываниям. Признание напарника повергло ее в сильнейший шок. Все это время, что они находились рядом, Наруто любил ее, оберегал, волновался и заботился еще больше, чем она. Он питал к ней искренние чувства, настоящие, отчего-то незамеченные ей самой, и в них было все то же, что и раньше: улыбки, обещания, самоотверженность, радость, поддержка. А потом кто-то посмел облить грязью его любовь, заставил испытывать недалекие плотские желания, разом перечеркивая его чувства. Но они жили. Пробивались сквозь тьму лучами света, почти незаметные, но такие настоящие. — Сакура, что с тобой? Парень был в замешательстве. Что могло вызвать у нее такие эмоции? Сакура плакала от обиды, от несправедливости и жестокости, которую нукэнины, запершие их в бескрайнем лесу, обрушили на ее друга. А еще, оттого, что не чувствовала себя достойной этой любви этого светлого человека, ведь взамен не могла предложить того же самого. Когда Сакура раскрыла справочник на букве «А», сидя во вражеской библиотеке, и ей на глаза попалось заветное слово, она почувствовала облегчение. Афродизиак. Все это время ее контролировал афродизиак, а сама Сакура вовсе не менялась, не менялось и ее отношение к Наруто. Она почти радовалась, роясь в книгах и проводя опыты в надежде, что найдет способ нейтрализовать его, а потом все снова встанет на свои места. Они с Наруто будут пить чай у нее на кухне и беседовать о пустяках — господи, как же ей этого не хватало! Получив любящего человека, она потеряла лучшего друга, с которым без стеснения можно было разговаривать о любых вещах на свете, не боясь неловкостей, которых-то и не возникало никогда. Вот она — точка невозврата. Теперь Сакура была уверена: ничего вернуть уже не получится. — Наруто… почему… почему я? — девушка потянулась к нему, как к спасательному кругу, захлебываясь горечью, болью, стыдом. Он присел на корточках возле нее, и Сакура стала сжимать пальцами синюю ткань на его рукавах, хвататься за него, искать ответы, пытаться загасить бурю в своей душе, ища прежнего Наруто. Как больно. Как тяжело. — Не спрашивай у меня… Они жили в разных мирах все это время. Думали, что понимают друг друга, разгадывая планы врага, сооружая себе домик, болтая, так же, как и всегда. Но они были практически чужими. — Как… как так получилось? — по щекам текли слезы. У Наруто защемило в груди, ведь он не видел ее слез вот уже очень давно. — Почему я этого не заметила?.. Воспоминания, порождающие воспоминания. Чувства, порождающие чувства. Бесконечный лабиринт внутри бесконечного лабиринта без стен и решеток. Сакура и представить себе не могла, как тяжело было Наруто все это время. Ковыряться в эмоциях, своих и чужих, навязанных, отличать правду от лжи, любовь от похоти, искать самого себя в ворохе мыслей и постоянно натыкаться на фальшивки. Девушка изумлялась, как он все еще держался. — Послушай… ты должен кое-что знать… — Сакура собрала все оставшиеся силы и попыталась вытереть слезы, размазывая их по раскрасневшемуся лицу. Причина, по которой им обоим стало дурно в разгар сражения… — Ты был прав, я скрывала это от тебя, но… больше молчать я не собираюсь. Причина, по которой Сакура не могла пойти на то, чтобы попытаться спасти их обоих… — Я узнала это еще в лаборатории. …потому что это вовсе бы их не спасло… — Если мы переспим с тобой, Наруто… То, от чего Сакура всеми силами пыталась оградить его… —…мы оба умрем. Ветер прогулялся по поляне, унося с собой пожухлые листья, пыль, остатки слез и обрывки мыслей. Из-за густой тучи выглянула луна, яркая, как миллионы звезд, сбрасывая свет на верхушки деревьев. Наруто замер, глядя в искрящиеся болью изумрудные глаза.