* * *
В обед Наруто и Сакура забрались на самое высокое в ближайших окрестностях дерево и наблюдали. Тридцать клонов россыпью удалялись от поляны во все стороны, обозначая свое местоположение яркой оранжевой чакрой. Это бы отлично сработало в темноте, но на заказ выбрать ночь они не могли, а время шло. И хотя Наруто планировал повторить то же самое с заходом солнца, полезная информация могла всплыть уже сейчас. Он стоял на ветке и смотрел на северо-запад, Сакура — с обратной стороны дерева, на юго-восток. Каждому в обозрев досталось сто восемьдесят градусов, и пока клоны медленно ползли, как казалось отсюда, по лесу, обжигая листву чакрой лиса, бывшие сокомандники разговаривали. — Пять километров. Визуализируются все пятнадцать точек, — отчиталась девушка. — Аналогично, — сказал Узумаки. Чем большую зону единовременно контролирует враг, тем больше чакры ему на это требуется. Если клоны достигнут границы, их с высокой вероятностью «перебросят», что не уйдет от глаз наблюдателей. Кроме того, возможно, будет видно, куда именно попадут переброшенные клоны, что также будет являться важной информацией. Однако в плане Наруто, вернее, в том, чтобы осуществить его днем, было два изъяна. Наблюдательный пост — старая осина с обвислыми ветвями — возносилась над более-менее ровным горизонтом верхушек деревьев всего на десяток метров. К тому же, ясным днем светящаяся чакра джинчурики не цеплялась к глазам так, как это происходило бы ночью. Все это давало Наруто и Сакуре радиус обзора никак не больший десяти километров. — Ты еще что-нибудь видишь? — спросил парень у подруги пятью минутами позже. — Очень плохо. Кажется, все клоны пока придерживаются маршрута. — Черт, в этом мало смысла! — Наруто пнул носком ботинка одну из веток, после чего присел на корточки, опустив голову вниз. Помолчали. — Ну, по крайней мере, мы знаем, что они контролируют сразу как минимум двадцать тысяч гектар… — Не обязательно. Прямо сейчас промежуточная территория между нами и клонами может не контролироваться так хорошо. Там может быть куча повторов, ошибок или «точек связывания» в случае, если здесь замешана иллюзия. Парень поднялся, сложил печать, и во все стороны двинулись еще несколько сотен клонов. Они перемещались уже не так быстро, тщательнее осматриваясь и выискивая зацепки. А после них, всего через минуту, в тех же направлениях выдвинулась новая порция клонов из нескольких сотен. А потом еще. И еще… После шестой волны руки Наруто безвольно повисли вдоль тела, он тяжело задышал, чувствуя головокружение. Слабость. Беспомощность. — Хватит с тебя, — тихо сказала Сакура, подняв голову к ясному голубому небу. — Похоже… афродизиак реагирует на расход чакры. Даже если и так, несколько тысяч теневых клонов для человека — уже перебор. Они наблюдали за россыпью светлячков, движущихся среди зелени леса, не переставая сдерживать неумолимо возрастающие желания. Все больше у обоих тряслись руки и подгибались коленки, все тоньше становился стержень терпения, все меньше оставалось сил и надежд. Наруто прислонился спиной к дереву, бесцельно глядя вдаль. — Такое чувство, что у них бесконечные ресурсы, — так же тихо, как и в прошлый раз, проговорила Сакура. Они с Наруто не видели друг друга. Парень находился на ветке, отходящей от ствола на полметра выше. Легкий шелест круглых с неровными краями осиновых листьев… — Ты боишься? Сакура вздрогнула от неожиданного вопроса, вырвавшего ее из бессильных раздумий. Подумала, что стоит ответить в данной ситуации и что она чувствует на самом деле. — Немного. Просто, знаешь, такая смерть… это не то, чего я ожидала. Куда проще было бы положиться на случай, рискнув жизнью не ради себя, а ради кого-то. Или тихо умереть в кровати, зная, что от тебя ничего не зависит, — ответила куноичи. — А ты? Наруто какое-то время молчал. — А я боюсь за тебя. Девушке вдруг стало стыдно. Она хотела сдаться, и уже не один раз, в то время когда все, что делал Наруто, было ради нее. Переступать через себя, бороться, искать выход, переживать, оберегать. В этом весь он. — Наруто… прости… — она уронила голову и плотно сжала губы. — Я неблагодарная сволочь. Я не заслуживаю такого, не заслуживаю твоей любви. Я тебе только мешаю. — Перестань. — Если бы все было иначе… если бы я чувствовала то же, что и ты… может, тогда… — Сакура, скажи… — его голос изменился, и какое-то шестое чувство подсказало Харуно, что сейчас Наруто рассчитывает услышать только правду. — Ты бы хотела любить меня? В таком случае все и в самом деле было бы иначе. Может, они бы уже поженились, и у них был бы ребенок. Может, не пришлось бы никому больше врать. Может, не попали бы в эту ловушку или, по крайней мере, между ними совершенно точно не было бы этого недопонимания. Может, их общая любовь спасла бы их, вытащила из этого места. И уж точно так было бы куда справедливее. — Да, — тихо сказала Сакура. — Да, хотела бы. — Вот именно поэтому я и не сдаюсь. Наруто сунул руки в карманы и не глядя прыгнул вниз. Девушка проводила его взглядом, кажется, чуть лучше поняв то, что он чувствует. А потом посмотрела на гаснущих вдали светлячков.* * *
Вечером по договоренности Наруто и Сакура собирали в кучу все боеприпасы, что у них имелись. Кое-что прихваченное еще с Конохи и принесенное с собой, кое-что — из вражеского логова, кое-что — самодельное из камней и кольев. Что удалось уместить в оружейные сумки, они взяли с собой, остальное расположили в центре поляны на видном месте. Еще не зная, к чему готовятся, бывшие сокомандники не собирались сидеть на месте сложа руки и готовились встретить врага в любой момент. Готовились к битве с тенью, готовились к неожиданностям. Всей с трудом добытой воды оставалось на пару глотков, еда закончилась после ужина. Охотиться они уже были не в состоянии. Стремительно приближалась финишная черта, которая еще как-то от них зависела. Наруто не знал, как сможет он защищать Сакуру, пусть даже со всем их оружием, если его тело испытывало громадный стресс, руки-ноги отказывались слушаться вплоть до того, что трудности доставляло уже просто поддерживать положение стоя. И вместе с его силами ускользали возможности сопротивляться ситуации. Сакура находилась на окраине поляны и снимала с практически зажившего плеча бинты, когда Узумаки подошел к ней, чтобы обсудить их планы на ближайшие сутки. Он остановился в трех шагах от нее и с просыпающейся виной наблюдал за уверенными, чуть прерывистыми движениями. — Прости, это моя вина, — парень смотрел вниз и вправо, на жучка, ползущего по стеблю, и одновременно никуда. — Если бы я тогда тебя не оставил, этого бы не произошло. Обвинять себя в страданиях друг друга. В этом все они. Девушка лишь крепко сжала ранее покалеченную руку в кулак и легко, без напряжения, треснула по ближайшему дереву, практически перебивая Наруто. Тот замолчал и резко передумал говорить еще хоть что-нибудь по этому поводу. В стволе осталась внушительная вмятина, трещинами охватывающая дерево и красноречиво передающая намерения юной куноичи. — Кажется, все в порядке, — Сакура дополнительно прокрутила руку в плечевом суставе. — Или ты хочешь поспорить со мной по этому поводу? Стоя к нему вполоборота, разглядывая поврежденный ствол и разминая шею, она невольно привлекала внимание. Такая сильная, внушающая опасность, независимая и в то же время нежная и ранимая. Наруто смотрел на ее лицо, спокойное, как лицо спящего, выражающее уверенность. Смотрел на прорисовывающееся на руках мышцы и на майку, порванную у плеча и открывающую большую часть ключицы и немного — лопатку… Его вдруг замутило, и он быстро отвернулся, пытаясь совладать с дыханием и естественными физиологическими рефлексами. Сакура зацепилась слухом за его неестественно громкие и тяжелые выдохи. — Наруто? Все в порядке? Она машинально шагнула к нему и не заметила сук, о который споткнулась и полетела лицом вперед. Руки уперлись в колючий лесной настил, в основание правой ладони вдавилась шишка. Узумаки подскочил к ней. — Ай, — болезненно прошипела зеленоглазая, раскрывая ладони. Иголки от елок местами впились под кожу, откуда начинали выступать крохотные капельки крови. К коже обеих рук прилипли три черных полусгнивших листка и прочий мусор, состоящий из крошеных веточек и моха. Наруто поддержал одну руку Сакуры своей ладонью, вторую положил сверху, чтобы смести мусор. Замер. Поднял глаза, глядя девушке в лицо. На самом деле, это произошло совершенно случайно. Мелькнувшая мысль о том, что Сакуре больно, выбросило из его головы осторожность и самоконтроль, продуманность каждого действия, каждого взгляда, каждой мысли. Он просто внезапно захотел помочь — и все. Потерялся. В ее глазах, удивительной красоте ее лица и притягательности губ. Сакура, так же как и Наруто, осознала ситуацию запоздало. Она хотела одернуть себя и его, вырвать руку, отвести взгляд, но огонь в ее груди не позволил. Ноги сжимало колючим страхом и еще больше — диким первородным инстинктом. Куноичи дергано выпрямилась, пытаясь отступить, и когда парень подался ей навстречу… она не смогла ничего с этим поделать. Оторваться от гигантского магнита с помощью одной лишь силы воли, сжавшейся к этому моменту до размеров булавочной головки, было невозможно. Наруто прижал ее к дереву со всем своим напором. Невероятная голодная сила, истосковавшаяся по женскому телу. Его губы жадно вцепились в ее шею, руки властно бродили по бокам, спине, не позволяя увильнуть, не отпуская. Сакура обняла его за голову, вцепилась тонкими пальцами в его волосы. Невероятное напряжение делало каждое их движение грубым, несдержанным и сильным, настолько, что даже кончики пальцев вдавливались в чужую кожу едва ли не до синяков. Девушка запрокинула голову и с силой выдохнула, не оставив в легких воздуха на следующие несколько секунд. Ее руки тряслись, но она прижимала к себе Наруто со всей оставшейся силой, будто желая слиться с ним в одну сущность, задыхаясь между деревом и его горячим телом, вжимающимся в нее. Вот она. Их финишная прямая. Цепкие пальцы парня забрались под топ Сакуры и тут же нащупали грудь. Девушка громко простонала, когда он сжал ее, а потом закрыл ей рот несдержанным поцелуем. Их языки сцепились, дыхание в очередной раз перехватило, оба почувствовали головокружение. Сакура обрисовала пальцами мышцы на спине Узумаки, поскреблась ногтями по такому лишнему сейчас костюму, потом прижала ладонь к полосатой щеке, слегка пачкая ее кровью из ранок. Ее грудь тяжело вздымалась от рваных вдохов, и при каждом из них ребра пробивались наружу, словно желая покинуть плен отощавшего тела. Наруто чувствовал, какой худой она стала за неполные семнадцать дней. Он никогда раньше не дотрагивался до нее вот так, но тем не менее остро это ощущал. И однако сейчас ему было плевать на все. На врагов, их заточивших, на бесконечный лес, на смертельно опасное химическое соединение, плавающее в их крови и непрерывно увеличивающееся в количестве, даже в эту самую минуту. В голове что-то щелкнуло, ведь единственный человек, бывший рядом при всем этом безумии, был сейчас рядом совсем. И ничего больше ему было не нужно. Ближе. Еще ближе. Прикасаться, чувствовать, растворяться, вдыхать. Они были уже не здесь, а где-то далеко. Девушка укусила Наруто за губу, когда тот вдруг слишком грубо, до боли, сжал ее грудь. Во рту появился привкус железа. Краткая боль немного освежила ее рассудок, каким-то чудом прорвалась через мерцающие в сознании яркие вспышки, и куноичи открыла глаза. В этот момент Наруто оторвался от ее губ и наклонился ниже, через шею к правой ключице, более открытой из-за порванного топа. Впился губами, оставив собственную кровь у основания шеи, и вновь рывком вдавил Сакуру в ствол. Девушка несильно ударилась о дерево затылком, зарылась пальцами в светлые волосы друга, понимая, соображая, зная… «Нельзя!» Она хватала воздух ртом так, будто его выкачивали, не в силах надышаться. — Наруто… — прошептала куноичи. От каждого его прикосновения к коже девушки будто прикладывали раскаленное железо. Ей было хорошо. О, и даже очень! Все, что с ней происходило, было подобно высшему блаженству, и хотя лучшее ждало впереди, Сакура пыталась бороться крохотной частью сознания, все еще мыслящей здраво. Она сжала правую ладонь в кулак, зажимая между пальцами волосы Наруто. Собственное тело отозвалось протестующей дрожью — оно тянулось к нему, такому горячему и желанному, плавилось под его обжигающим дыханием. Температура воздуха будто подпрыгнула на три десятка градусов вокруг них. Сакура подтянула себя к уху парня, а непослушные руки продолжали обнимать его. — Наруто… стой… — сорванный от страсти голос, звучавший бессильным шепотом. — Мы должны остановиться. Мы должны. Должны, Наруто! Добравшийся до него страх, переданный от Сакуры. Узумаки замер, уже поддев пальцами ткань ее черных шорт и собираясь их стянуть. Стучавшие в ушах удары сердца, такие громкие, что заглушали ее голос, ограждали от него ослабленный наваждением разум Наруто. Он не услышал, но догадался о ее словах из-за страха. Как можно было сопротивляться ее шаловливым рукам, продолжавшим пробиваться к нему через ткань одежды, ее тяжелому похотливому дыханию, ее невообразимо привлекательному телу, кричащему: «Возьми меня, прямо здесь и сейчас, скорее». Два голоса, звучавших в его сознании. Наруто медленно оторвал губы от ее шеи, часто задышал и, случайно коснувшись щекой ее щеки, почувствовал влагу. Его локти уперлись в ствол по обе стороны от головы куноичи… Прямо сейчас он был до крайности напряжен, все мышцы разом окаменели, превращая его в статую, и только дрожь, сильная дрожь напоминала Сакуре о том, что перед ней — живой человек, сопротивляющийся собственной воле. — Черт! — ниндзя с силой ударил по дереву кулаком, не выпуская девушку из плена своего тела. Полный отчаяния голос разорвал тишину, быстро уносясь прочь. Не ради себя — ради нее. Переступить, отрезать часть себя, сжечь, чтобы вновь спасти ей жизнь. Наруто потребовалось еще секунд десять, чтобы оттащить себя от Сакуры, увиливая от ее рук, и торопливо удалиться как можно дальше, чтобы не было соблазна вернуться. Девушка тут же осела по стволу дерева на землю, будто у нее отнялись ноги. Перестали слушаться руки. На периферии зрения буйствовала беспокойная черная рябь, туманя взор. Легкие сдавливало в тиски. У Сакуры было ощущение, будто она прошла по старой извилистой дорожке шириной в ладонь, а по обеим сторонам от нее, там, внизу, за обрывом, бурлила раскаленная лава. Легкие сжимали в тиски. Желудок сдавливало спазмами. Она не помнила, сколько времени она просидела вот так, в беспамятстве, воспринимая редкие содрогания своего тела лишь отчасти, как-то совсем отстраненно. Собственный организм был будто чужим. Но в какой-то момент, слабо понимая зачем, она поднялась, борясь с головокружением, и на ватных ногах зашагала в лес. Истощенное сознание билось в конвульсиях, отказываясь воспринимать реальность в полной мере. Нити чувств то отрешенно провисали, то натягивались до предела, то сматывались между собой в один безобразный клубок рукой Всевышнего. Сакура упала, уперлась трясущимися руками в землю, поднялась. Пошла. Взгляд безвольно блуждал по раскиданным сухим веткам, по местами пробивающейся зеленой траве, по кустикам земляники и старым шишкам. Мелькающие деревья то тут, то там. Их проклятый лес, куда нельзя было уходить. А когда силы закончились, она просто упала на колени, не замечая при этом новой вспышки боли. Кем были их мучители? Для чего издевались над ними? Дорожки от слез на щеках девушку смочились снова. Она запрокинула голову, медленно, но так высоко, как смогла, и посмотрела на темнеющее вечернее небо. Ее посетила смутная мысль, что она выглядывает наружу из настольного аквариума для грызунов, только вот взгляд упирается в крышку, разукрашенную изнутри красивыми красками природы. Впрочем, мысль эта не задержалась надолго в ее голове. Слабый, безвольный, порченый мир. Ее затопило вселенской обидой. — За что?.. — вполголоса спросила Сакура неизвестно кого, глотая слезы. Сжалась, затряслась, как промокший под дождем потерявшийся щенок. А потом закричала: — ЗА ЧТО?! ПОЧЕМУ ВЫ ВСЕ ЭТО ДЕЛАЕТЕ?! ЧТО ВАМ ОТ НАС НУЖНО?!!! Лес ответил тишиной, прерываемой девичьими рыданиями. Где-то защебетала птица, прошумела опавшей листвой юркая ящерица. Поднявшийся ветер поиграл с тонкими ветвями и вскоре затих, оставляя сломленную девушку в одиночестве. Капли падали и разбивались о перегнивающий лесной настил, порой просачиваясь к самой земле. Дождя не было.