Бэл

Погода в Нью-Амстере стояла тёплая, было градусов пятнадцать и светило солнце, поэтому Эдер, одетый в джинсы, светлую хлопчатобумажную рубашку и тёмно-синий свитер с эмблемой Международной Академии на груди, чувствовал себя вполне комфортно. Его собеседник же, напротив, сидел, накинув на плечи лёгкую куртку, так как для него местный климат был не слишком привычным. Судя по бронзовому загару, на родине Энлиля было жарко, и он плохо переносил холод. Эдер несколько недоумевал, почему чужеземец обратился именно к нему, потому что он совершенно ничем не выделялся среди остальных студентов курса — обычный «ботаник», каких было много. Такие, как он, обычно компенсировали свои «неудачи» в реальной жизни активной деятельностью в сети и вели блоги, за которыми следили миллионы подписчиков. Словом, ребята как-то выкручивались, убеждая себя и окружающих в том, что они звёзды. При таком раскладе они очень быстро обзаводились грудастыми подружками, а те, в свою очередь, вели такие же блоги, и на их страницах появлялись статусы «встречается с…», а в «фотограмме» бесконечные «живые» фотографии, на которых они стояли рядом со своими пассиями и улыбались во все тридцать три зуба, раз за разом обнимая друг друга в бесконечном цикле. В общем, в отличие от всех этих людей, Антон особой популярностью в соцсетях не пользовался, но с удовольствием следил за интересными ему темами, постоянно что-то скачивал, кому-то что-то отправлял, просматривал, лайкал и частенько надвигал на глаза интерактивную панельку. Панель представляла собой длинный узкий прямоугольник из прозрачного пластика, на который проецировались данные со смартфона, хотя при желании её можно было заставить работать и самостоятельно. В ухе у парня неизменно торчала гарнитура, но сейчас, из уважения к Энлилю, который интерактивной панели не носил, Антон отодвинул её назад и отключил гарнитуру, чтобы им ничего не мешало. Он продолжал вертеть в руках телефон чужеземца и периодически отпускал различные комментарии: — Да, крутая машинка. Первый раз держу такой в руках! Он вообще-то запросто может заменить комп. — Да неужели? — без тени сарказма спросил чужеземец, отпивая чай. Для Антона он заказал лучшее бутылочное пиво, которое подавали в «Смарте», и теперь лениво наблюдал, как парень возился с его смартфоном и поглощал уже вторую бутылку кряду. Кажется, скромностью Эдер не отличался или так увлёкся дорогой игрушкой, что не обращал никакого внимания на то, что попадает ему в желудок. — Ну, не твой, конечно, «космический» ноутбук, а вот мой — вполне, — усмехнулся Антон, на секунду подняв взгляд на Энлиля. — И всё-таки, я не понимаю, если ты только звонишь с него домой, зачем такой навороченный и дорогой телефон? — Просто потому что у меня должно быть всё только лучшее, — широко улыбнувшись, ответил Бэл. Антону отчего-то стало неудобно, и он поспешил снова упереться взглядом в аппарат. Эдер понял, что это правда — Бэл действительно привык к тому, что у него должно быть всё только лучшее, и даже на убогом пластиковом стуле он сидел с таким видом, словно это был трон. До него Антону было как до луны, но дело было не в финансовом положении, а в том, что они принадлежали к чертовски разным социальным слоям, и только Планета Университетов и город Нью-Амстер делали их более-менее равными. В реальной жизни Антон бы никогда не смог встретить такого, как Энлиль, и уж тем более разговаривать с ним за столиком в кафешке. Академгородок был нейтральной территорией для всего, и действовал здесь лишь закон учебного заведения, а это означало, что царь и бог здесь — Наука. Кто с таким раскладом не был согласен, покидали это место в считанные дни. — Короче, смотри. Всё просто. Вот — я тебе подключил инет и установил пару приложений. Тебе надо зарегистрировать только новый аккаунт и послать запрос в группу, что касается официального приложения для Академгородка, то сюда ты вообще заходишь по твоему ID пользователя, который тебе выдали при поступлении. Всё ясно? — парень снова посмотрел на чужеземца и встретил внимательный взгляд тёмно-оливковых глаз. На секунду Антон замер, попав под их влияние. Бэл действовал на него гипнотически, как удав на кролика. Эдер слегка встряхнул головой, прогоняя наваждение. — Действительно, ничего сложного, — Энлиль протянул руку и потянул за край телефона и на секунду, лишь на какое-то мгновение, случайно коснулся Антона. То, что случилось дальше, Эдер вспоминал до самого вечера, как кошмар всей своей жизни. То ли парень так сильно задумался, глядя в эти бездонные миндалевидные глаза, то ли боялся, что его мысли видны, как на ладони, но реакция собственного тела студента озадачила. Совсем недавно Антон за рукав оттаскивал Энлиля на лестницу из общего коридора, когда тот посреди Академии ему вздумал кланяться, и ничего такого он не почувствовал. А сейчас ему показалось, что его шарахнуло током, никак не меньше, и Эдер так дёрнулся, что смартфон, стоивший как полгода обучения, выписал кривую дугу в воздухе и, словно в замедленной съёмке, устремился вниз. С глухим шлепком телефон замер на плитках пола. Энлиль и бровью не повёл. — Противоударный, — скучающим тоном пояснил он, наклоняясь за гаджетом. — Да, конечно, — немного растерянно отозвался Эдер, проклиная себя за неловкость. Причём теперь он не был уверен, от чего именно ему сделалось неловко — то ли оттого, что он едва не грохнул чужой гаджет и испугался как дитя, только потому, что тот стоил, как вертолёт, то ли оттого, что незапланированное прикосновение к руке Бэла на него так подействовало. Наверное, ему не стоило пить пиво. Антон уже и забыл, почему недолюбливал алкоголь. — Ладно, приятно было с тобой поболтать, Бэл, но мне уже пора на работу. — Карта? Университетские? — подходя, поинтересовалась официантка, как только чужеземец поднял руку, подзывая её. — Карта, — отозвался он, протягивая пластик. — Одну минуточку… Отходя к терминалу, Дана незаметно подмигнула Антону. Ещё бы. В основном вся местная братия расплачивалась университетскими деньгами — это был, пожалуй, единственный в мире аналог древних наличных, действительных во многих местах, например, в Академгородках. Правда, круг вещей, на которые можно было потратить такие деньги, был крайне ограничен. На них покупали еду, одежду, предметы быта, снимали недорогое жильё и брали напрокат дешёвенькие электромашины. Никаких шикарных авто, домов и драгоценностей за них бы не продали. Именно такими деньгами платили рядовые стипендии и выдавали зарплаты неквалифицированным рабочим. И только богатые и почтенные граждане Содружеств расплачивались реальными электронными деньгами. Не то чтобы у Антона не было карты. Она, конечно же, была, как и у всех остальных, но её он берёг как зеницу ока, потому что туда приходили деньги от Фонда Развития, которые он тратил на оплату учёбы. Конечно, никакого классового разделения университетские деньги не вносили в стройные ряды жителей Академии. Их всегда было легко положить на карточный счёт, и таким образом превратить в настоящие, но, учитывая, как они зарабатывались, их никогда не бывало достаточно. Антон как-то никогда не задумывался о том, откуда у людей берутся деньги. Ему хватало и того, что у него имелось, пока было где спать, на что есть и на что учиться. Дальше он видел себя хорошим специалистом, которого непременно захотят видеть у себя на работе тысячи нанимателей, и не важно, что при этом на обед он не будет есть устриц. А вот зачем пошёл сюда учиться Бэл, для него было загадкой. Ведь чужеземцу явно не требовалось зарабатывать себе на кусок хлеба. Возможно, всему виной был какой-нибудь семейный бизнес его отца, и тот себе попросту готовил смену, отправляя сына в Академию. Бэл забрал свою карту у официантки и слегка поклонился Антону, прижав руку к груди, на что Эдер лишь вздохнул и поджал губы. Дана, конечно же, заметила этот жест, и теперь таращилась на них во все глаза. — Спасибо, Антон, что уделил мне время. Увидимся завтра в Академии. — Да, пока, Бэл, — машинально ответил Эдер, махнув ему на прощанье рукой. Антон развернулся на каблуках и зашагал в сторону Серверного Отделения. Отсюда до него было минут двадцать пешком. Там он подрабатывал три дня в неделю в качестве помощника сисадмина на участке D-415, и это был его основной заработок. К тому же такая занятость никак не влияла на учёбу. В Серверном Отделении Академгородка серверов была тьма, участков, как водится, тоже тьма и примерно столько же сисадминов, которым требовались помощники, поэтому эта сфера была неиссякаемым источником вакансий. Другой вопрос, что исправление чужих косяков было делом настолько кропотливым и нудным, что те, кому не так сильно нужны были деньги, как Эдеру, бежали оттуда при первой же возможности. Небольшое здание Серверного Отделения снаружи выглядело, как все остальные, и не давало ни малейшего представления о том, что творилось под землёй. Серверная представляла собой огромный многоэтажный подземный «город», набитый суперкомпьютерами и проводами, и солнца оттуда видно не было. «Интересно, как долго бы протянул на такой работе Бэл?» — некстати подумалось Антону. Он только сейчас вспомнил, что после кафе так и не надвинул обратно на лицо интерактивную панель. Чертыхнувшись, Эдер засунул в ухо гарнитуру и включил передачу данных. На панели перед глазами сразу высветились десятки неотвеченных сообщений и сотня новостей. — Восьмой «плейлист», проигрывать в порядке очерёдности, — тихо скомандовал он, и, уже больше ни о чём не думая, шёл дальше под любимую музыку в сторону работы. Позже, спускаясь под землю на лифте, он поймал себя на том, что ищет глазами в интерактивной панели, не появился ли на странице их группы новый пользователь. Просмотр свежих профилей ничего не дал. Бэла среди них не нашлось, как и не обнаружилось его ни в одном из тех мест, про которые ему говорил Антон. Либо он вдруг резко стал отличным пользователем и каждый раз заходит, меняя свой IP и регистрируясь под разными «никами», либо, что более вероятно, он так и не понял, как пользоваться чёртовым интернетом. — Вот тормоз! — тихо выругался Антон. — Эй, давай шевелись! При выходе из лифта на двадцать пятом уровне Эдер отвлёкся и не заметил, что беленький автопоезд, почти под завязку набитый работниками, заступающими на смену, вот-вот тронется. Он ускорил шаг и вскочил на подножку. Автопоезд напоминал ему чем-то погрузчики для перевозки багажа, которые использовались в аэропортах, с той только разницей, что здесь было больше места, и стояли поручни и мониторы, на которых шли последние новости. Стёкол в окнах не было. Вообще, непонятно, зачем они показывали новости в автопоездах, потому что поездка до своего сектора на таком транспорте длилась от двух до десяти минут. Автопоезда ходили раз в пять минут, и люди покидали свои рабочие места и заступали на работу нескончаемым потоком, совершенно независимо от времени дня и ночи и вообще какого-либо расписания. Последний раз Антон предпринял попытку посмотреть, не зарегистрировался ли где-нибудь Бэл, уже сидя на рабочем месте. Он выяснил ещё по своим рабочим каналам, что указанному макадресу были присвоены несколько разных «айпишников» за сегодня, и все эти присвоения приходились на то время, пока Эдер сам выходил с телефона Энлиля в сеть. Последний раз это произошло два часа назад, после — тишина, а значит, Бэл сам даже не пытался включить передачу данных. — Эй, Антон! Никаких соцсетей на работе! Отруби свой чёртов смартфон, и не надо пользоваться рабочей сетью для решения своих частных вопросов, — рявкнул на фоне интерактивной панели мужчина неопределённого возраста, одетый в светлую толстовку и почему-то со стилусом за ухом. — Да я и не думал даже, — оправдался Эдер на замечание своего сисадмина из сектора. — Рассказывай мне, как же! Что, она тебе не даёт? — подмигнул он. Студент вспыхнул и возмущённо выпалил: — Да это вообще не девка! — и услышал в ответ ехидное хихиканье. Выругавшись, Эдер содрал с себя интерактивную панель, вынул гарнитуру и отключил смартфон, затем потянулся за рабочей гарнитурой, висевшей на зарядке. — Сектор D, участок четыреста пятнадцатый, «восьмой» заступил на смену, — привычно протараторил Антон, — привет, ребятки, я снова с вами! — Йоу, здарова, Антон! — Привет, чувак, как оно? — послышались голоса в наушниках. — Эй! Засранцы, работать! — ожидаемо отозвался админ. — Да-да, Алек, мы поняли, ты сегодня «в настроении»… — передразнил кто-то админа, и на этом шум не по делу закончился. На широком мониторе перед Эдером поползли цифры кода, и он привычно застучал пальцами по клавиатуре. Работа была нудной. Из тех, кто начинал вместе с ним, не осталось почти никого, но, как ни странно, это не мешало ему запоминать голоса новых ребят точно так же, как они запоминали его. Пожалуй, это было единственным развлечением здесь, разве что кроме ругани сисадмина, у которого работа тоже была не сильно занимательной, когда всё шло по плану. Сегодня после работы ему ещё предстояло сделать пару заданий, и на том день можно было считать законченным. Часов шесть сна и снова на учёбу. К вечеру он так всегда выматывался, что его хватало только на то, чтобы доползти до кровати в студенческом общежитии и больше на внешние раздражители не реагировать. Конечно, у Бэла почти наверняка жизнь была не такая. Во-первых, он жил где-то не в городе и приезжал каждое утро на собственной машине. То, что эта крутая тачка не была в найме, а почти наверняка принадлежала Энлилю, Антон был почему-то уверен. Во-вторых, судя по вещам, которыми пользовался чужеземец, было ясно, что семья его очень состоятельная, чего не скажешь об Эдере. Отцу Антона было за восемьдесят, и как только он вступил в возраст «содержания Содружеством», то выбрал пенсионную программу «Гавайи». Его поселили вместе с такими же, как он, на острове с прекрасным климатом, бесплатным интернетом, хорошей кухней и медицинским обслуживанием, а те «университетские», что отец получал в качестве пособия, он тратил на местные коктейли, потому что на большее их не хватало. Посылать их Эдеру было бы просто оскорбительно для них обоих. Матери Антон вообще никогда не знал, потому что его младенцем выдали папке в Центре планирования семьи, когда старик созрел для того, чтобы завести ребёнка. Говорят, что в прошлые века детей заводили чуть ли не в двадцать-тридцать лет, и это плохо сочеталось с карьерным ростом. Отец Антона же решил, что готов к ответственности, когда понял, что в карьере дальше не продвинется и пора заняться обустройством своего личного родительского счастья. А вот глядя на Энлиля, Антон мог сказать наверняка, что в детстве за ним ходила целая армия гувернёров и нянек, и его родителям не приходилось выбирать между карьерой и личным родительским счастьем. Вполне возможно, что своего отца Бэл называл на «вы» и встречался с ним дома лишь за ужином. Под эти странные мысли Эдер наконец уснул, понимая, что чужеземец не шёл у него из головы всю дорогу с работы домой, затем всё то время, что он пытался позаниматься, и после, когда он ворочался у себя в кровати. Ночью ему снилось, как Бэл снова смотрит на него своими тёмно-оливковыми глазами, и Антона засасывает в водоворот, в котором нет ничего, кроме острых ощущений где-то ниже пояса и бархатной непроницаемой тёплой темноты.