Бэл

Студент прослушал сообщение только в девятом часу вечера и понял, что между звонком Энлиля и тем, как он наконец-то его «услышал», прошло полдня. Безусловно, теперь Антону работа была нужна как воздух, но он не ожидал, что принц всё это предлагает всерьёз. Энлиль, как ему казалось, игрался. Теперь Бэла вполне устраивало, если Антон приедет в любой момент. Раз в прошлый раз Бэл заплатил Эдеру практически ни за что, то велика вероятность, что и в случае с занятиями сделает то же самое. Надёжно подобная «работа» не выглядела, но почему бы не воспользоваться его предложением сейчас, пока блажь у принца не прошла? В том, что это блажь, Антон не сомневался. Он прекрасно помнил, каким высокомерным мог быть Энлиль, особенно, оказавшись на своей территории. Всё равно особого выбора у скарца не имелось. В сообщении Бэл просил прибыть, как только парень освободится, но, глядя на время, Антон не знал, был ли смысл ехать прямо сейчас. Хоть до виллы Энлиля и был час езды, а Алек на своём гравибайке долетел бы минут за пятнадцать, Эдер медлил, потому что отправляться в ночи своим ходом обратно в Хало не хотелось. И так Антону придётся возвращаться на вечернем маглеве¹. А если он «зайдёт в гости», то на ночном. Так что для делового визита было уже поздновато, да и без предупреждения не завалишься на огонёк. Не тот человек и не тот случай. Антон вообще не представлял себе, как бы он прикатил на виллу и сказал: «Эй, пора мне заработать несколько кредитов, идём заниматься!» Сегодня днём Антон с Алеком бесцельно мотались по городу. Точнее, сначала цель была — админ завёз его в Полицейское Управление. Эдер хотел узнать относительно своего «дела», которое так и не приобрело никаких конкретных форм: ни обвинения, ни оправдания, ни какого-либо объяснения случившемуся. Этот визит занял минут пятнадцать. В целом, всё было не так уж и плохо — проблема была лишь в деньгах. Нужны были средства на оплату учёбы, на жизнь и на жильё. И если со вторым и третьим он кое-как мог разобраться, то что делать с долгами по оплате последнего триместра Антон пока не знал. Алеку заступать было в ночь, поэтому после Управления Полиции они поехали в автомастерскую, где админ периодически ставил своё транспортное средство на профилактику. Как правило, Алек загонял туда байк, когда на работе предстояло торчать пару суток. Сейчас тоже назрел очередной «завал». От мастерской они с Антоном прогулялись пешком до центра. Оставшиеся часы перед сменой Алека посидели в «Смарте», уничтожая запасы местного пива, и, можно сказать, знакомясь заново, потому что прежде Антон никогда столько времени не проводил в компании бывшего начальства. Алек родом был откуда-то из Содружества. Сюда приехал по контракту, как IT-специалист, да так и остался работать в Серверном Отделении. Родственников у него не имелось. Своей семьи не завёл. С каждой бутылкой пива, выпиваемой в компании Алека, Антон становился спокойнее. Работавшая в этот вечер Дана лучезарно улыбалась Алеку и всё чаще подходила спросить, не нужно ли им чего-то ещё. Админ, казалось, такого пристального внимания к своей персоне не замечал, но, когда официантка не видела, ухмылялся и многозначительно подмигивал Антону, чтобы тот оценил происходящее. Эдер заходился в смехе и честно говорил Алеку, что Дана ему в очень рано рождённые дочери годится. Правда, в прошлый раз официантка посчитала его «видным дядей», так что, если за эти пару недель он не сильно состарился, у него есть все шансы подкатить к ней. На это админ ответил, что такой расклад его устраивает. В итоге, когда пришло время идти на смену, Алек расплатился, добавив официантке весьма щедрые чаевые — не зря ж она ему столько улыбалась, и отправился в Серверное Отделение. Он ушёл пешком, оставив Эдера наедине с его интерактивной панелью и неотвеченными сообщениями. Тут-то Антон и решил проверить «пропущенные»… «Приезжай, как освободишься», — фраза свидетельствовала о том, что аккадец его ждал как минимум днём и был ожиданием этим недоволен. По-хорошему, нужно было перезвонить — ведь это у Антона нет средств на жизнь, а не у Бэла. Бэл в любой момент может найти себе за те же деньги репетитора и получше, раз так в десять, если быть точным. Да и та самая блажь могла пройти у капризного принца, поэтому Эдер всё же для подстраховки нажал обратный звонок. Стоило попытаться! — Да! — на видеозвонок Бэл ответил почти сразу, и Эдер несколько растерялся. Он не ожидал такой оперативности. В комнате у Энлиля горело вечернее освещение и было достаточно темно, а сам он сидел за письменным столом в своих пижонских золотых очках. Принц что-то делал за ноутбуком. — О, привет, — несколько неуверенно начал юноша, — это Антон. Я не поздно? — Смотря для чего, — Бэл, нахмурившись, отвлёкся на камеру. Он действительно был недоволен, но пытался скрыть раздражение. Видимо, Антон всё-таки поздновато опомнился. — Прости, что-то я не подумал. Поздно уже. Я завтра перезвоню. — Я разве сказал, что ты не вовремя? — Энлиль с изображения снял очки, откладывая их в сторону, и посмотрел, чуть прищурившись. Антону показалась интонация его голоса непривычной, излишне напряжённой. Студент уже не был так уверен, что причина раздражения Бэла в нём. В конце концов, у принца, кроме жалкого студента, может быть уйма других важных дел. Сейчас в Энлиле проглядывала уже хорошо знакомая Антону лёгкая надменность, капелька высокомерия и уверенность в том, что всё будет так, как он захочет. С похожим выражением лица разговаривали преподаватели в колледже, считавшие их всех идиотами, а себя — сверхлюдьми. От пришедшей на ум ассоциации Эдер нервно хихикнул. Энлиль в качестве преподавателя была та ещё «фантазия». — Знаешь, я, когда набирал тебе, думал, что это хорошая идея, — Антон усмехнулся, — но теперь уже не уверен. У тебя такой вид… — Какой вид? — не понял его Энлиль. — Усталый… Бэл выгнул бровь, и Антон почувствовал, что его непрошеные рассуждения в данный момент неуместны. Кто он ему, чтобы так с ним разговаривать. Как человек посторонний и вежливый, Эдер должен был сделать вид, что ничего не замечает. — Боже, забей! Я всего лишь хотел договориться насчёт занятий. Видимо, теперь уже на завтра. Мне не стоило пить сегодня пиво. Так что, если тебя устроит, то… — Где ты сейчас? — не дослушав Антона, задал интересующий его вопрос Бэл. Принц поглядел в сторону мимо камеры и поманил кого-то к себе рукой. — Я вижу, ты не в общежитии. На улице где-то? — Какая проницательность, — Антон усмехнулся. — Из общежития меня выселили. Я в «Смарте». — А, — вспомнив уличное кафе, протянул Энлиль, — секунду подожди? — и поставил изображение на паузу. Рядом застыл, вопросительно глядя на него Кинум-Вардум. Звонок Антона застал принца как раз, когда он решил наконец разобраться с делами, накопившимися за время его отсутствия в Аккаде. Как и всегда, дворецкий был на подхвате и торчал в кабинете Энлиля, время от времени отвечая на его вопросы и выполняя всякие мелкие поручения, начиная от «принеси воды» и заканчивая «скажи Ише подготовить мой спорткар на завтра». Бэл потёр переносицу кончиками пальцев, переводя дух. Он порядком вымотался за день, просматривая файлы. Что же, по крайней мере, работать с документами на своём ноутбуке он умел. Для этого «особых познаний» в программировании не требовалось. На самом деле этого проклятого звонка от Антона принц ждал весь день, точно девица на выданье. Поэтому теперь он был в полнейшем раздрае, чего этот Авиил, конечно же, знать не должен был, а вот лугаль видел принца насквозь. — Авиил-Антон? — лишь тихо уточнил он, приблизившись к принцу по его знаку. — Да, — выдохнул принц. — Бери машину, забери его и привези сюда. Он в «Смарте» — кафе, недалеко от Академии. — Я знаю, где это, — кивнул Заку, — но ты считаешь это хорошей идеей? Принц смерил его надменным взглядом, и лугаль прикусил язык. — Ты ещё здесь, Вардум? — холодно спросил Бэл. — Я понял тебя, Бэл-Энлиль, — склонив голову и прижав руку к груди, отозвался дворецкий. Мужчина попятился назад к дверям, как положено было рабам, и поспешно вышел. Похоже, в его мудрых советах сегодня принц не нуждался. Энлиль снова включил звук и видео: — Я сказал тебе приехать, как освободишься, — обратился он к Антону. Юноша удивлённо усмехнулся: — Звучит как приказ. Я думал, тебе репетитор нужен. — Извини, — чуть смягчил свой тон Энлиль. Он частенько забывал, что с авиилами в Нью-Амстере не стоило разговаривать так, как он привык говорить с аккадцами. В Академии ему хорошо удавалось соблюдать это нехитрое правило, но вот с Антоном он терял бдительность и переходил на приказной тон. — Так и есть. Так ты свободен? — Ну, скажем так, прямо сейчас мне бы лучше поспешить на маглев. Я далековато живу от центра. Скоростные поезда «маглевы» ходили по всему Нью-Амстеру, так как мегаполис из конца в конец растянулся на тысячи километров. То, что Международную Академию построили в самом престижном центральном районе города, никого не удивляло. Всевозможных факультетов и отделений у Академии насчитывалось больше тысячи, и все они располагались здесь. Жилые районы находились далеко от центра в сторону «новостроек». Таким районом был Хало. Не каждый мог себе позволить пригородную виллу по баснословной цене, как Бэл. Зелёная зона пригорода, как ни странно, была ближе, так как в эту сторону город не развивался. Застройка Зелёной зоны жильём для среднего класса была под запретом. Это было местом для избранных. — Брось, Антон, — неожиданно лучезарно улыбнулся Бэл, — такой хороший вечер! За тобой заедет Заку, отдохнёшь у меня сегодня, а завтра займёмся делами. Я приглашаю. Эдер был несколько обескуражен подобным поворотом событий. То ли алкоголь в крови делал своё дело, то ли от мысли о том, что сейчас придётся три с половиной часа ехать на скоростном поезде до Хало и торчать в пустой квартире, ему стало не по себе. Во всяком случае, сейчас предложение принца показалось заманчивым. — Так что? — Энлиль сделал вид, что его устроит любой ответ, что было, естественно, не так. Своим разговором он пытался задержать Антона как можно дольше, чтобы Заку успел приехать в «Смарт», пока студент никуда не ушёл. Принцу было без разницы, как, в случае отказа, Заку-Умум будет затаскивать студента в машину. В лугале Бэл не сомневался — без авиила Кинум-Варду не приедет. — В принципе, я согласен, — сдался Антон, — конечно, если твой драгоценный дворецкий не будет стараться меня «разложить» в очередной раз. Или у вас такая манера выражать своё гостеприимство? Бэл растерялся. С выпившим лишнего Авиилом-Антоном он дела ещё не имел. Эдер смотрел на него с самым невинным выражением лица, но принц чувствовал, что тот просто издевается. В трезвом виде юноша, конечно, таких «шуточек» себе бы не позволил. — Кинум-Варду неверно понял мою просьбу. Я лишь велел доставить тебе удовольствие, чтобы ты чувствовал себя, как дома. Я накажу его, — серьёзно ответил принц, и парень рассмеялся. — Господи, Бэл! Ты бы видел своё лицо! Да расслабься, я пошутил. Не надо никого наказывать! — Нергал тебя дери, Антон! — принц невольно усмехнулся в ответ. Он порой решительно не понимал авиила. Наследник Аккада никак не мог привыкнуть к этой манере общения. Когда он только попал в Нью-Амстер, все вокруг казались ему ужасными хамами. Бэл вообще не мог взять в толк, как эти люди могут так жить и так разговаривать друг с другом. Он с трудом улавливал «тонкости» общения среди этой «грубости» граждан Содружества, да и размытые границы между вышестоящими и нижестоящими по социальной лестнице его тоже путали. Лишь одно правило хорошо усвоил принц — деньги решали почти всё во всех мирах. Неограниченные ресурсы наделяли властью, и если бы не дименсионид, которым были богаты земли Аккада, то такой власти у него бы не было. Заку-Умум нашёл Антона достаточно быстро. Парень уже расплатился с Даной и сидел, уткнувшись в свою интерактивную панель и попивая горячий кофе. Иногда он смеялся, просматривая какие-то сообщения и видео, но всё больше щёлкал пальцами в воздухе, перемещая невидимые сетевые страницы. Эдер знал, что слегка перебрал, поэтому попросил официантку принести кофейник и углубился в интерактивный мир. Очевидно, для админа такие нагрузки на печень ничего не значили. К тому же Алек ушёл раньше, а вот оставшийся Антон только сейчас сообразил, что остановиться стоило ещё пару часов назад. Дана проводила оценивающим взглядом высокого смуглого мужчину, по виду — чужеземца, который уверенно направился к столику Эдера. Мужчина, будто так и надо, уселся напротив парня, сложив руки под подбородком и минут пятнадцать ждал, когда улыбавшийся, точно беспечный младенец, студент допьёт свой горячий кофе. Авиил его даже не заметил, увлечённый чем-то в сети. Заку вытащил сигарету и закурил, и только тогда Антон заметил, что больше не один. Когда лугаль впервые попал на территорию Содружества и приехал в Нью-Амстер, чтобы подыскать для принца дом на планете, у него вызывали недоумение тысячи людей вокруг с интерактивными панелями на глазах, совершенно не обращавшие внимания на реальность. Они напоминали то ли слепых, бредущих по улицам чуть ли не на ощупь, то ли умалишённых, говорящих сами с собой и смеющихся чему-то своему. Эти люди весь мир видели сквозь «интерактивный» пластик и чувствовали себя без него голыми. Лугаль считал это явление сродни заболеванию. В его мире так себя вели «поедатели мака». На родине Заку так звали опиумных наркоманов. До сих пор в некоторых отдалённых районах Аккада опиум добывался по старинке². Мак выращивали на заброшенных полях, на никому не принадлежавших территориях. Вдалеке от высокотехнологичных городов до горизонта всё было засеяно розовыми дурманящими цветами. Когда подходил срок, сборщики надрезали вызревшие головки и снимали проступавший бурый сок. Из загустевшей массы формировали лепёшки, которые, подсохнув, становились коричнево-красными на изломе. Этот неочищенный опиум и жевали «поедатели». Но, в отличие от них, жители Содружества, уткнувшиеся в свои гаджеты, не гибли раньше времени от разрушения собственного тела. Лишь в этом Заку-Умум видел разницу, и то, что принц хотел ни в чём не отставать от чужаков, казалось ему неразумным. Но прошли те времена, когда Энлиль слушался его советов. Принц давно вырос и больше не был тем жадным до знаний и всего нового подростком, смотревшим пленному воину в рот. Бэл превратился в молодого мужчину, который считал, что весь мир вокруг создан для того, чтобы он им правил, а Заку прибавил с тех пор десяток лет и больше не был для него авторитетом. Когда Антон поднял панель, Заку скептически хмыкнул и сухо сказал, что приехал за ним. Вопреки его ожиданиям, Авиил не стал отнекиваться и покорно пошёл в машину. Ехали они молча. Студент то ли спал, то ли смотрел что-то — понять было невозможно из-за того, что глаза его скрывал гаджет. Про себя лугаль отметил, что парень ведёт себя так, словно никаких неоднозначных ситуаций между ними не было. Будто не Заку-Умум в ту первую ночь на вилле пытался его соблазнить, да и потом, в общежитии, когда дело чуть не дошло до постели. С одной стороны — это хорошо. У дворецкого не возникнет проблем с очередным «обожателем». Но с другой — этот факт кольнул самолюбие Кинум-Вардума. Может, он, конечно, и раб, но о нём мечтала половина двора Аккада, а тут какой-то бестолковый, ничего из себя не представляющий мальчишка дал ему от ворот поворот. Почему-то лугаль никак не мог избавиться от навязчивой идеи о том, что парень не так прост и хочет заловить в свои сети птицу покрупнее. А возможно, все эти обжимания настолько мало значили для Антона на фоне неприятностей, что он не придавал этим ситуациям никакого значения. Всё-таки люди Содружества были другими. И, не без злорадства, Заку думал о том, как бы отреагировал Эдер, узнай он о том, что в его «неприятностях с законом» виновен не кто иной, как великий Лугаль Урука, сейчас лениво ведущий машину по скоростному автобану и везущий его к человеку, по чьему приказу закрутилась вся эта история. К вилле они подъехали в одиннадцатом часу. Уже порядком стемнело, и наземная подсветка выхватывала белую подъездную дорожку из темноты. Весь особняк был красиво освещён и выглядел, словно дворец. Их встречали несколько молчаливых мужчин в белых канди с прижатой к груди рукой. Они замерли в поклоне и стояли так до тех пор, пока лугаль не кинул одному из них ключи, очевидно, нарушив какой-то заведённый порядок, потому что от неожиданности мужчина вздрогнул и чуть их не уронил, испуганно воззрившись на Заку. — Иша, поставь в гараж — не трать время зря, — не обращая внимания на реакцию раба, обратился к нему лугаль. Тот учтиво поклонился, сел на место водителя и отогнал машину. Двум другим Заку что-то тихо сказал на языке, которого Антон не понимал, и они также молча последовали за ними в особняк. Дворецкий повёл Антона уже знакомым маршрутом через шикарные залы — в крыло, где располагались комнаты Бэла. Перед дверью в его рабочий кабинет Заку внезапно остановился, и Эдер чуть не влетел в него. Он повернулся к Антону, резко вжав его в стену, и холодно произнёс: — Только не вздумай ничего такого выкинуть! — это была первая фраза, обронённая Заку-Умумом за последний час. Парень инстинктивно дёрнулся, но освободиться из хватки не смог. — Ты совсем свихнулся, Зак? — раздражённо прошептал Антон, будто кто-то мог их услышать. — О чём ты вообще?! Пусти меня! Заку протянул руку к его лицу и большим пальцем с нажимом провёл по губам Эдера. Юноша одёрнул голову, точно его коснулась ядовитая змея, и зло зашипел, с удвоенной силой пытаясь выпутаться. — Спокойно-спокойно! Не дёргайся. Просто, у тебя слишком необычная внешность для тех мест, откуда родом его высочество, а у Данн-Ум-Руби слишком много денег, — растягивая губы в мёртвой улыбке, тихо проговорил лугаль. — Он считает, что это наделяет его властью, а вот я думаю, что это делает его уязвимым перед такими, как ты. Антон бешено сверкнул глазами: — Перед какими «такими»? — Ты и так понял меня, Авиил. Я тебя предупредил, — крепко напоследок тряхнув Антона, точно тряпичную куклу, дворецкий отпустил его. Юноша передёрнул плечами и со злостью оправил одежду. Он хотел что-то ответить, но лугаль не дал ему опомниться, распахнул дверь и вошёл к Бэлу. — Данн-Ум-Руби, здравствовать тебе десять тысяч лет³! — поприветствовал Энлиля дворецкий. — Приехал Авиил-Антон. Заку прижал руку к груди, склонился и застыл, ожидая реакции принца. Бэл откинулся на спинку кресла, снял очки и потёр ладонями глаза. Выглядел принц устало. Затем он сфокусировал взгляд на вошедших, и приветливо улыбнулся Эдеру, точно давнему знакомому. — Привет, Антон, — поздоровался он с юношей, даже не взглянув на лугаля. — Располагайся, — принц указал рукой на диван для гостей, стоявший посреди кабинета. — А, Кинум-Варду… Пойди распорядись насчёт ужина. Пусть подадут во вторую гостиную. Заку-Умум тихо выскользнул в коридор, оставляя принца наедине с его гостем. — Что, выдался тяжёлый денёк? — беспечно поинтересовался Антон, устраиваясь на диване. Бэл серьёзно посмотрел на него и ответил: — День такой же, как и всегда. Почему ты спрашиваешь? Антон пожал плечами: — Ты выглядишь не как обычно. Это просто выражение такое — «тяжёлый день». Так-то дни все одинаковые. Солнце встаёт и садится по расписанию. Не беспокойся. — Извини, Авиил-Антон, — принц коротко приложил руку к груди, — я не так тебя понял. У нас иначе говорят, поэтому некоторые вещи я могу не понимать. — Может, тебе репетитора по «всеобщему» нужно, а не по «автоматизации»? — усмехнулся Антон. На его шутку Энлиль снова не отреагировал и ответил на полном серьёзе: — Время от времени я занимаюсь с преподавателем, но он говорит, что я достаточно хорошо владею языком. Принц кинул взгляд на экран и вновь нахмурился. Строчки перед глазами расплывались. Пожалуй, на сегодня он достаточно сделал. — Ушам своим не верю! — Эдер покачал головой, когда понял, что Бэл не шутит. — Ты совершенно не улавливаешь интонацию. Действительно не понимаешь, когда я шучу, а когда нет? Бэл слабо улыбнулся в ответ и захлопнул крышку ноутбука: — Видишь ли, в моём мире авиилы с представителями правящей династии не шутят. Все очень вежливы и осмотрительны касательно того, что говорят. —А Заку-Умум? Непохоже, чтобы он следил за тем, что говорит, — Антон скептически хмыкнул. Выходка лугаля оставила неприятный осадок. — Заку? — у принца во взгляде на мгновение промелькнула надменность. В его понимании Кинум-Вардум являлся скорее кем-то вроде шута — верным элитным рабом, к которому относились по-царски. Ему было позволено многое, но лишь до тех пор, пока Бэла это забавляло: — У него другой статус, — уклончиво ответил принц. Энлиль знал, что в Содружестве люди неодобрительно относились к устройству его мира. По нескольку раз в год его отец получал ноты протеста от Содружества по поводу системы рабства, существовавшей в их мире. Аккадцев со скрипом принимали здесь лишь потому, что у них был дименсионид, так необходимый, чтобы работали переходы между мирами. Антон не был исключением. Принц понимал, что от вида молчаливых прислужников в белых канди, на которых аккадцы не обращали никакого внимания, считая их, скорее, за бытовую технику, юноше становилось не по себе. Конечно, статус Заку-Умума отличался от них, но не сильно. — В любом случае, мой Вардум — это не самая интересная тема для обсуждения, — подытожил Энлиль. — Возможно, — Антон кивнул, — но ничего серьёзного сейчас я обсуждать не в состоянии. Пиво… — развёл он руками. — Пиво, —хмыкнул принц и невольно улыбнулся. В такие моменты лицо его переставало быть сосредоточенно серьёзным, и, в понимании Эдера, Бэл делался похожим на нормального человека: расслабленного, не скованного никакими условностями. — А ты знаешь, что аккадцы — эксперты по части пива⁴? — Да ладно. Я думал, тебе религия запрещает пить. — Ты смеёшься? — Бэл поднялся из-за своего рабочего стола и приблизился к дивану, где сидел Антон. — Пойдём. Ужин, я думаю, готов. Я покажу тебе кое-что. — Что-то интересное? — осведомился Антон, вставая с дивана. — Что-то несерьёзное, — улыбнулся Бэл. В небольшой гостиной, в которой прежде Антон не бывал, действительно было всё готово. Блюда выглядели по большей части странно, хотя и известные жителю Содружества попадались. Эдера удивило обилие различных орехов, рассыпанных по пиалам, горячие лепёшки, несколько сортов рыбы, запечённой целиком, мясо на жаровне с тлеющими углями в подставке и кувшин с молоком⁵. Конечно, это было не единственным, что стояло на огромном столе, но столь непривычного вида пища больше всего удивила юношу. Как и всегда, неподалёку стоял, склонившись, молодой мужчина в белой канди с рукой, прижатой к груди. Стоило им войти, как он принялся раскладывать блюда, при этом избегая смотреть на вошедших, но принц остановил его, и мужчина снова замер в поклоне: — Спасибо, мы разберёмся, вардум. Лучше иди и скажи, чтобы принесли дары Нинкаси⁶. Мужчина склонился ещё ниже, хотя, казалось, это было невозможно, попятился и вышел из гостиной. Антон скептически хмыкнул. — Что? — Энлиль вопросительно поднял бровь. — Никак не могу привыкнуть к этим вашим поклонам. Выглядит ужасно, — честно признался Эдер, вызвав у принца улыбку. — И еда… тоже выглядит странно. После этого ужин проходил в напряжённом молчании. Эдер, хотя и был голоден, вяло ковырялся непривычного вида вилкой в тарелке, а принц время от времени поглядывал на него и не говорил ни слова. На руке Бэла поблёскивали золотые часы, и это был единственный «гаджет», если можно их так назвать, надетый на него. Антону стало неловко. Он выключил свою панель и пристроил рядом с собой. Действие алкоголя постепенно выветривалось, и юноше становилось всё более и более неуютно. Вокруг царила непривычная роскошь, начиная от мраморного пола, покрытого однотонным дорогим ковром, и заканчивая всевозможными скульптурами, напольными вазами, позолотой и лакированной мебелью из натурального дерева. Никакого «хай-тека» здесь не наблюдалось, а, наоборот, создавалось такое впечатление, будто ты попал в музей. В очень дорогой музей! Антон теперь уже и не помнил, почему он не поехал обратно в Хало, а согласился остаться здесь. Ведь было же ясно, что у них с Энлилем нет совершенно ничего общего, и приятной для принца его компания никак быть не может. Даже с нахальным и распущенным Заку, бывшем на десять лет старше Эдера, и то было проще найти общий язык. Принц сидел за столом ровно, с идеально прямой спиной, будто находился на официальном приёме, а не наедине со своим незатейливым гостем, и аккуратно подцеплял кусочки рыбы из тарелки. Светлые брюки и такого же цвета облегающий свитер с высоким горлом сидели на нём безукоризненно. На его фоне Антон чувствовал себя убого в затёртых дешёвых джинсах и бесформенной толстовке. — Дары Нинкаси — это пиво, — неожиданно нарушил молчание Энлиль. — У нас говорят: «Не знать пива — не знать радости»⁷. В современном Аккаде существуют сотни рецептов его приготовления. Здесь, конечно, не Аккад, и всех сортов у меня не хранится, но те, что мне нравятся больше всего, сейчас принесут. Заодно и поймёшь, почему я не стал ничего пить, когда мы встретились впервые. В пивоварении мой народ — лучший! — Энлиль лучезарно улыбнулся, и Эдер почувствовал, как напряжение и неловкость, державшие его всё это время, отпускают. Такой Бэл ему нравился куда больше. Улыбка у него была на миллион. Его гордость за достижения аккадцев в «пивной» области казалась забавной, потому что он хвастался с таким наивным самодовольством, с каким хвастаются дети новой игрушкой перед сверстниками. Двери распахнулись и вошли несколько слуг, несущих прозрачные кувшины, прикрытые замысловатыми крышками. Принесли хвалёное аккадское пиво. Цвет плескавшейся в них жидкости был от чёрного до золотисто-янтарного. Некоторые сорта являлись нефильтрованными и мутными, другие, напротив, прозрачными как слеза. Энлиль подал знак рукой, и вардум поспешил наполнить его бокал. — Этот сорт самый древний, — между тем пояснял Энлиль. — Ему не одна тысяча лет. На вкус, конечно, достаточно специфический, но из чистого любопытства можно попробовать. То, что разлили по бокалам, мало походило на хмельной напиток, к которому привык Антон. Юноша с сомнением покосился на мутную жижу пепельно-коричневого цвета, в которой плавали грязная пена и куски чего-то неопределённого, по виду напоминавшего хлопья. Конечно, Эдер предпочёл бы что-то более современное, но выбрать ему не дали. — Такое впечатление, что не рецепту, а этому пиву не одна тысяча лет, — поморщившись, сказал Антон, и Бэл расхохотался. — Это точно пьют? Принц отхлебнул добрую половину от своей порции и вопросительно взглянул на гостя: — Ты же не собрался выказать мне своё неуважение, авиил? — Чёрт, — пробормотал под нос Антон и через силу сделал глоток, чем вызвал новый приступ веселья у наследника Аккада. Как ни странно, на вкус напиток оказался не столь ужасным, как на вид, не считая того, что в рот попало что-то, из чего он был сделан. Пиво было сладковатым, густым, и алкоголь в нём почти не чувствовался, зато привкус каких-то специй и мёда выступал на первый план. Привычной горечи хмеля тоже не обнаружилось. — Ну, что скажешь? — принц с интересом всё это время следил за реакцией чужака. — Больше похоже на вегетарианский коктейль для здорового питания, — пошутил парень, — зёрна какие-то давленные на языке. Тут алкоголь вообще есть? — Процента полтора, — скрыв улыбку за краем бокала, ответил принц, допивая свою порцию. — Обещаю, больше такой экзотики за этим столом нет. Всё остальное — более или менее современные сорта. Мне лишь хотелось познакомить тебя с нашим традиционным напитком и кухней. Кстати, попробуй хлеб — это ячменные лепёшки с финиками. Антон послушно взял лепёшку, отломил кусок и принялся жевать. Вкус был незнакомый, учитывая, что хлеб был сделан не из пшеницы и с очень сладкими финиками. Видимо, их измельчили и добавили в тесто перед выпечкой. — Ты бы знал, как готовит повар⁸ во дворце, — Энлиль мечтательно закатил глаза, — язык проглотишь! — Я привык к синтетическим продуктам быстрого приготовления, — поделился Антон. — У меня никогда не было возможности питаться натуральной едой. — Думаю, ты бы быстро вошёл во вкус, — Бэл задумчиво покрутил в пальцах нож. На серебряной рукояти поблёскивал огромный красный камень, и Антон загляделся на то, как играет свет в гранях. Такими же камнями были украшены все столовые приборы. Сколько стоило подобное излишество, было даже страшно представить. Эдер отвёл, наконец, взгляд и сказал: — Не знаю, всё-таки ты с детства растёшь в определённых условиях и ничего другого не знаешь. Мы с отцом жили самой простой жизнью и были вполне довольны. Конечно, я бы не расстроился, если бы заработанные средства позволяли мне жить получше, но жаловаться мне тоже не на что. — Так уж и не на что? — Энлиль пристально посмотрел на него, и Антон почувствовал себя неуютно под этим ставшим неожиданно тяжёлым взглядом янтарных глаз. Минутная растерянность прошла, и Эдер усмехнувшись, ответил: — Да, конечно. Я здесь из-за денег. Мне кажется, ты презираешь бедность, Бэл. Просто я не понимаю, — Антон взял в руки такой же нож, как у принца и поднял его перед собой двумя пальцами, — ты бы мог выкупить проходной балл запросто. Мог бы, в конце концов, найти профессионального преподавателя, а вместо этого ты предлагаешь это место мне, студенту, который вот-вот вылетит с факультета и которому полиция дышит в затылок, — Антон осёкся, когда понял, что проговорился. — Ты ничего такого не рассказывал, — серьёзно заметил принц. Конечно, Энлиль был в курсе, что происходит с Эдером, но от него слышал об этом впервые. Принц посчитал это маленькой победой. — Возможно, твоё национальное пиво всё-таки не такое слабое, как я сперва подумал, — Антон обезоруживающе улыбнулся, аккуратно положив нож на место. — Я и не собирался ничего говорить… Бэл еле заметно кивнул вардуму, прислуживавшему у стола, и тот мгновенно выскользнул из гостиной, оставив их наедине. Принц поставил локти на стол, сложил руки под подбородком и вздохнул, словно раздумывая. Наконец, он заговорил: — Моя мать была дочерью амтум и моего отца, великого Набу-Кудурри-Уцура. «Амтум» — это по-вашему рабыня, у нас ещё говорят «амат». Я даже имени той женщины не знаю, что понесла от Владыки. Дочка от амтум так понравилась ему, что он отдал девочку храму Иштар. Отец тогда ещё был совсем молод, лет шестнадцати от роду и был принцем, как и я. Когда пришла пора вступать на престол, отец пожелал провести «Царский ритуал»⁹ в том храме, сделав его Главным Храмом Аккада. Закон этого не запрещал. У моей матери к тому времени уже пришла кровь, и она сделалась жрицей. И вот на великое празднество Владыка Набу вступил с ней в священный брак. Антон с удивлением смотрел на принца. Ему показалось, что, возможно, он не совсем правильно понял то, что пытался сказать ему Бэл, либо у принца проблемы с «всеобщим». В конце концов, он не знал язык в совершенстве и говорил с лёгким акцентом. Простую истину о том, что обряд «священного брака» был кровосмесительным, мозг Эдера отвергал. Заметив его реакцию, Бэл пояснил: — У нас считается, что боги в своём мире осуществляют священный брак и это приводит к оплодотворению всей земли. И долг правителя каждого города, и тем более мира, привносить в него благодать из края богов, свершая «Царский ритуал». Владыка должен раз в год осуществлять в земном мире то, что происходит в божественном. Вот отец и был, как Думузи, а мать — как Иштар. Это была страстная любовь в мире богов и не менее страстная в мире людей. Энлиль перевёл дух. Было видно, что рассказ этот давался принцу с трудом. Время от времени он хмурился и замолкал, будто подбирая слова: — Обычно, это пышный праздник — начало нового года, день весеннего солнцестояния. Обряд очень красочный, красивый, собирается много народу — весь двор, авиилы и вардумы, все… Они должны убедиться, что Владыка делает всё на благо людей. Жрица и Владыка читают гимны, поэмы любви и разыгрывают мистерии. Одна ночь, и появился я — священное дитя, благословенный сын. Набу с тех пор каждый год возвращался на эту церемонию в храм Иштар, к моей матери. Были и ещё дети — все девочки. Я даже понятия не имею, сколько у меня единоутробных сестёр. Они все стали жрицами. И может, однажды и я войду в тот же храм для «Священного брака», когда отца повезёт Ур-шанаби на своей ладье через «Воды смерти». Надеюсь, тогда мне попадётся жена получше Нинлиль. Антона удивила резкая перемена в настроении принца, да и то, как он рассказывал настолько личные вещи по сути малознакомому человеку. Парень понял, почему принц отослал вардума. Возможно, слова эти были не для посторонних ушей. А может, дело в том, что Эдер для аккадцев чужой. Он находится вне мира Энлиля, и поэтому говорить о личном с ним проще. В Аккаде же каждое слово принца рассматривалось как определённый социально-политический акт, и он вряд ли мог в открытую говорить о том, что тяготится супругой Белет-Нинлиль. Так что Бэл нарушал уйму традиционных правил, ужиная и разговаривая с чужаком-авиилом за одним столом. — Видишь, я могу называть богов своими родителями, вот только для двора я всегда был одним из самых младших наследников. Не все чтут традиции и святость «Священного брака», как в былые времена. С одной стороны — это неплохо для Аккада. Отец всю жизнь мечтал побороть суеверия и дремучесть наших людей. А с другой — положение моё держится лишь на этих суевериях. Конечно, первая земная супруга отца была мало рада моему рождению. У неё у самой к тому моменту было несколько сыновей от Набу-Кудурри-Уцура, и его увлечение жрицей Иштар она не разделяла. Всё-таки мы живём не в древнем мире. Любовь Владыки к моей матери распространялась и на меня, при том, что своих земных детей он не особо жаловал и всегда был с ними холоден. Можешь себе представить, как относится ко мне первая жена Владыки… — Очевидно, хуже, чем Владыка? — усмехнулся Антон, пытаясь как-то разрядить обстановку. — Выходит, ты — избалованный папочкин любимчик? — Определённо, у отца я всегда был любимчиком. — Принц взял один из кувшинов и налил себе тёмно-красного пива. Оказывается, он вполне мог справляться с этим самостоятельно без прислужника. — Долгое время я воспитывался при храме, вдали от двора. Владыка Набу берёг меня от дворцовых интриг. Но потом, когда мне было лет десять, он призвал меня ко двору. Отец подарил мне воина Заку-Умума — не простого вардума, а сына побеждённого мятежного генерала. Без пяти минут царь Заку был подарен мне в качестве Кинум-Вардума! Это игрушка похлеще любого твоего гаджета. Антон покачал головой, улыбнулся и начал что-то ковырять в тарелке: — Не знаю… Не могу оценить весь масштаб такого события. Мне людей никогда не дарили. Да я бы, наверное, и не принял такого «подарка». — Всё это вопрос времени. Любые привычки. У нас это принято, — пожал плечами Бэл. — Я тоже долго привыкал ко всем этим вашим странностям. — Нашим странностям?! Пффф… К каким, например? Принц ненадолго задумался: — Например, вот эта кошмарная привычка трогать других авиилов. Что за странный обычай — хватать за руку свободного человека, когда здороваешься?! В моём мире это вещь немыслимая. Меня могут касаться только специальные вардумы и супруга, и то — с моего разрешения. Антон прыснул со смеху: — То есть в следующий раз, когда я соберусь пожать тебе руку при встрече, мне нужно спрашивать твоего высочайшего дозволения? Принц аккуратно положил нож на стол и странным взглядом окинул юношу. Вдруг Антон почувствовал, что в комнате стало душно. Реакция тела на обволакивающий и одновременно оценивающий острый взгляд чужеземца оказалась дурацкой — Эдера бросило в жар. Это произошло настолько неожиданно, что он сам ничего не успел понять. Вот они разговаривали, тема была серьёзной, вот Бэл говорит об обычаях, вот Антон отвечает, улыбается, секунда и вдруг… взгляд по-тигриному жёлтых глаз сковывает его по рукам и ногам. — Нет, ты можешь не спрашивать, — ответил Энлиль, и по спине юноши от голоса принца поползли мурашки. Парень наугад подцепил за ручку какой-то стеклянный кувшин и плесканул себе пива. Носик кувшина громко стукнул по краю бокала, который от этого чуть не перевернулся, и Антон еле успел поймать его свободной рукой. Уже потом, спустя много времени, вспоминая тот вечер, Эдер понял, что Бэл делал всё не случайно. Казалось, он прощупывал почву, играл с ним. Всё-таки при всей внешней расслабленности, Бэл оставался хозяином положения, и в его речах или поведении не было ни случайностей, ни спонтанности. Принц привык всё контролировать, приказывать и добиваться своего. Антон ошибся в том, что принял за чистую монету всю его игру — спокойную, вежливую маску, ведущую плавный душевный разговор. Бэл-Энлиль был принцем, любимцем царя Аккада, и лучше всего на свете он умел править всеми вокруг. Именно по этой причине Антон не поехал в Хало, а не потому что было поздно и лень. — Ты считаешь, вот эти ваши поклоны лучше, да? — нервно отшутился Эдер, понимая, что ещё чуть-чуть, и голос его выдаст. — Мы так выказываем уважение к статусу другого человека. Если ты мне оказал какую-то услугу из вежливости, я тоже поклонюсь в знак благодарности. Но ты должен это ценить, Авиил, — Бэл не спеша поднялся из-за стола и, мягко ступая, точно хищник, приблизился к гостю. Остановившись у него за спиной, принц склонился, чтобы Антон расслышал слова, смысл которых с трудом доходил до сознания, потому что Эдер чувствовал чужое дыхание на своей шее и никак не мог отвлечься. — Принц Аккада не перед каждым склоняет голову… — почти прошептал ему на ухо Бэл, и Антон вздрогнул, ощутив едва заметное, мимолётное касание губ к коже. Затем тонкие пальцы легко прошлись по его затылку, ероша волосы, и остановились на висках. Эдер рвано вдохнул воздух, руки его, сжавшие до белых костяшек бокал, дрожали: — Мне казалось, ты искал репетитора… — собственный голос прозвучал незнакомо и хрипло. Трудно было говорить что-либо, пока принц стоял за спиной и так касался его. — Может быть да, а может быть и нет, — Энлиль лениво перебирал чуть отросшие пряди. — Всё зависит от того, что ты думаешь. — Я думаю, что у тебя достаточно денег, Бэл, чтобы нанять кого-то другого, кто лучше справится с данной задачей. Руки принца замерли. Он усмехнулся и выпрямился: — В таком случае, возможно, я просто искал друга, который будет честен со мной, несмотря на все мои деньги. Пальцы с головы исчезли, и Энлиль как ни в чём не бывало вернулся на своё место. Он нажал на кнопку вызова, и в гостиную, склонившись в уже знакомой Эдеру позе, вернулся вардум. — Уже полночь, Авиил-Антон, — буднично заметил принц, почти не глядя на него, — вардум тебя проводит в комнату для гостей. Спокойной ночи… — Спокойной, — рассеянно пробормотал парень, неловко приподнимаясь со стула. Вардум предусмотрительно помог его отодвинуть, чтобы Эдер смог выйти из-за стола. Когда юноша был почти у дверей, принц его окликнул: — Кстати, забыл тебе сказать — я погасил твой долг перед Академией и проплатил твою учёбу на полгода вперёд. Так что, в любом случае, тебе придётся на меня поработать. Скажем, хотя бы из вежливости… Антон вытаращил глаза на принца, потеряв дар речи. У него случился самый настоящий шок от услышанного. Наверное, если бы не вардум, подхвативший его под локоть, он бы врезался в дверной высокотехнологичный косяк. Створки перед ним открывались и закрывались, откликаясь на датчик присутствия человека у двери. — Как?.. — Всё, уходи, Антон. Разговоры на сегодня закончены. Мне надо ещё поработать. Увидимся утром, — и принц небрежно махнул вардуму, чтобы тот вывел Эдера из гостиной. _________________________________ 1) Маглев — это поезд, удерживаемый над полотном дороги, движимый и управляемый силой электромагнитного поля. Такой состав, в отличие от традиционных поездов, в процессе движения не касается поверхности рельса. Так как между поездом и поверхностью полотна существует зазор, трение между ними исключается, и единственной тормозящей силой является аэродинамическое сопротивление. Достигает скорости до тысячи километров в час. 2) Опиум в Древней Месопотамии — снотворное действие опиума упоминается в шумерских таблицах IV тысячелетия до н. э. Указания, как именно применяли его шумеры, нет, но предполагается, что он, в том числе, использовался в медицине как сильное болеутоляющее средство. В их языке существовала специальная идеограмма для обозначения этого растения, переводимая как «радость». Опиум получали из опийного мака, надрезая его плоды, головки, после опадения лепестков. Вытекающее белое смолистое вещество постепенно твердело и становилось коричневым. Это и есть опиум, который содержит около 20 алкалоидов, включая морфин (10%), кодеин (0,5%), наркотин (носкапин), тебаин и папаверин. 3)Здравствовать десять тысяч лет — конечно, к шумерам, и, в частности, к аккадцам это пожелание не имеет никакого отношения, но мне нравится такое бессовестное преувеличение =), поэтому я его позаимствовала у Древнего Китая. Так приветствовали подданные императора. Существовало ещё у китайцев «девять тысяч лет [Вам здравствовать]», как льстивое пожелание высокопоставленному сановнику, в отличие от императора, которому здравствовать желали на тысячу лет больше. 4) Пиво в Древней Месопотамии — технология приготовления древнего пива детально описана на шумерских клинописных табличках, которым более пяти тысяч лет. Немецкий археолог Е. Хубер нашёл клинопись III тысячелетия до н.э. с рецептами не менее 15-ти сортов пива, которые ему удалось изготовить. Реальное государство Аккад располагалось в средней части древней Месопотамии, на территории современного Ирака. Жители Месопотамии знали более 70 сортов пива, имевших разные названия в зависимости от вкуса, цвета и других свойств. Пиво было важной частью жизни в Шумере. Оно подавалось на стол при каждом приёме пищи. Конечно, шумерское пиво отличалось от современного. Оно было по консистенции чем-то вроде каши, с грязным осадком внизу, слоем пены сверху и небольшими кусками хлеба, оставшимися от ферментации, плавающих на поверхности. Его можно было пить только через соломинку. В шумерском пиве было достаточно зерна, чтобы оно считалось питательной частью сбалансированного завтрака. Когда рабочие приходили на работу в общественные проекты, очень часто им платили пивом. Именно так правитель «заманивал» земледельцев работать над своими строительными проектами: у него было лучшее пиво. 5)Кухня шумеров — сохранились клинописные таблички, описывающие блюда, приготавливаемые жёнами своим семьям. В основном продуктами питания служили зерно, орехи, молоко, рыба. Мясные продукты считались праздничным блюдом и употреблялись редко. Каждый приём пищи был обильным и разнообразным. Ели в основном руками, хотя в богатых домах имелись столовые приборы. До нас дошли таблички с нормами выдачи продуктов шумерским рабам за 2062 год до н. э. В основном, это хлеб и пиво. Древние шумеры, египтяне и греки пекли ячменные лепёшки, сушили инжир и приправляли мясо морских ежей мёдом и уксусом, но не знали картофеля и помидоров. 6) Нинкаси — богиня шумерской мифологии, ответственная за пиво и другие алкогольные напитки. В мифе «Энки и Нинхурсаг» говорится о том, как бог вод Энки очень скучал по своей жене богине земли Нинхурсаг. Она удалилась путешествовать, а Энки, увидев в облике своей дочери Нинсар черты любимой жены, вступил с ней в инцест, в результате чего родилась внучка Энки Нинкура. Нинхурсаг не возвращалась, и та же история произошла с Нинкурой. Нинкура родила от Энки Утту. Инцест с правнучкой не привёл к рождению детей, семя Энки излилось на землю, от чего произросли 8 растений. Энки съел их, и у него сильно заболели 8 частей тела. Пожалев жестоко страдающего мужа, Нинхурсаг родила для его излечения 8 детей. Среди них была Нинкаси, которая родилась изо рта. 7) «Не знать пива — не знать радости» — поговорка в древней Месопотамии. В южной части Междуречья (долине Тигра и Евфрата) издавна культивировался ячмень, урожайность которого достигала сам-36, в то время как дикий ячмень давал урожайность сам-4 или сам-5. Неизвестный поэт, живший в городе-государстве Уруке 2100 лет до н.э., восклицал, быть может, в самых первых стихах о пиве: «Пусть станет око бочки нашим оком, пусть станет сердце бочки нашим сердцем». 8) Повар — шумеры очень ценили поваров и пивоваров: их не призывали на военную службу. Ведь в древней Месопотамии набор продуктов был ограниченным, и для того, чтобы приготовить достойный пир, используя в основном мясо, масло, финики, ячмень и зелень при почти полном отсутствии пряностей, надо было быть настоящим знатоком своего дела. 9) «Царский ритуал» — завоевав в определённый период истории главенствующее положение в стране, когда Аккад потерял свою власть, жрецы Урука (того самого, откуда родом мой выдуманный Заку-Умум) создали религиозно-политическую теорию, согласно которой один из древних царей Урука женился на богине, чем обеспечил своему городу богатство и процветание. Поскольку эта концепция не противоречила верованиям и магическим обрядам других районов страны, она была принята повсеместно. Бракосочетание царя Шумера (в каком городе он правил, теперь не имело значения) с богиней Иннаной (аккадская Иштар) превратилось в обряд, который в религиозной практике был представлен в виде мистерий, совершавшихся во время празднования Нового года. Соитие жрицы и правителя носило ритуальный характер. Правитель выполнял роль юного бога Думузи, брата и возлюбленного супруга Иннаны (Иштар) — богини любви и плодородия. Дети, рождавшиеся от таких «браков», имели высокое положение в обществе и могли называть своими родителями самих богов.