Бэл

— Вставай, лежебока! Мягкий женский голос просочился в сон, и Антон через силу открыл глаза. Он смутно увидел, как расплывающийся силуэт грациозно поднимается с края кровати и плывет в направлении дверного проема. Когда до него дошло, что именно он видит, Эдер резко сел на постели, о чем тут же пожалел, и увидел стройные босые ноги, округлую попку в белых слипах, едва прикрытую голубой мужской рубашкой и взлохмаченный пушистый затылок, скользнувший, вероятно, в кухню. Голова раскалывалась. Похоже, вчера в баре он перебрал. — Кофе будешь? Синтетический, — уточнил голос. — Эээ… да? — хрипло и неуверенно ответил студент, с трудом разлепив спекшиеся губы. Нет, ну в принципе, все было правильно. Он был расстроен, пил. Бар — не Академия и не рабочее место, так что нашелся и тот, кто его утешил, по всей видимости. Вот только что-то неуловимо знакомое было во всем этом. — Держи, — девушка вернулась с кружкой горячего напитка и протянула ему. — Спасибо… Эээ… Дана?! — Антон так дернулся, что чуть не облил себя и ее. С такого близкого расстояния официантку «Смарта» невозможно было не узнать. Не зря голос показался знакомым. Теперь он судорожно пытался вспомнить, было у них что-нибудь или нет, и осматривался по сторонам, постепенно осознавая, что и квартира кажется знакомой. Вот только Антон был уверен, что настолько «близко» с Даной «знакомится» впервые и вряд ли прежде бывал у нее дома. — Мы что? Мы… ну… В ответ она звонко рассмеялась, и Эдер услышал, как открывается дверь в ванную комнату. К ним, сверкая белозубой улыбкой и таким же белым махровым полотенцем на бедрах, вышел Алек. После душа он растирал мокрые волосы руками, потому что не захотел тратить время на ионную сушку. — О, наконец-то прочухался! — громогласно сообщил админ, подходя к Дане и притягивая ее за талию, чтобы поцеловать. Она хихикнула и подставила ему щеку. — Все равно колешься своей бородой, — констатировала факт девушка, отстраняясь. — Это потому что я взрослый дядя, — хмыкнул Алек, — хотя… — он покосился на Антона, — …возможно, растительность на лице — это такая мужская особенность. — У вас, айтишников, шутки… поражают своей двумерностью! — Звезда моя, это мужские шутки, а не «айтишные», и вовсе они не плоские. — О, от тебя я готова их слушать бесконечно. — Дана еще раз как следует приложилась к губам Алека, сладко причмокнув, будто хотела его съесть, и подмигнула Антону. — Кажется, я напугала нашего соню. Ладно, мальчики, пойду разогрею сэндвичи и еще какую-нибудь фигню, а вы пока поболтайте. Алек фыркнул, проводив все ее линии и округлости обожающим взглядом. Стоило признать, что Дана в его рубашке и без макияжа смотрелась весьма интригующе, но и Алека в полотенце Антон вполне мог оценить по достоинству, несмотря даже на боль во лбу и висках. Эдер осторожно пригубил свой псевдокофе, стараясь не сильно двигать головой и пряча вымученную улыбку за край кружки. Он устремил вопросительный взгляд на Алека. Кофе был , безусловно, не чета тому, что подавали на завтрак у его высочества наследника Аккада, но его вкус хотя бы был привычным и, как ни странно, успокаивал. — Ну а что такого? — оправдываясь, развел руками админ. Он выглядел настолько несерьезно в данный момент, что Эдер даже засомневался в том, что тот действительно его намного старше. — Ты говорил, я ей приглянулся. Вот решил проверить. — Она тебя всего лишь назвала интересным дядей. Вряд ли это было намеком… — Хорошо, что не тётей, — самодовольно оскалился Алек, сияя, как начищенный пятак. В старину в одном из миров водились такие деньги, сделанные из медного сплава, и быстро окислявшиеся, если за ними не следить. — Рад за вас ребята, — глупо улыбаясь, просипел в кружку Антон, — но имей в виду, что время не на твоей стороне. — Живем один раз. С нами все понятно. Ты как? — тут же поинтересовался мужчина, присаживаясь на край и склоняясь к Эдеру. — Ты, кстати, в курсе, что был вчера в хлам? — Я все вижу! — предостерегающе донеслось с кухни. — Ой да брось! Он не в моем вкусе! — крикнул в ответ Алек, впрочем, слишком довольный, чтобы по-настоящему возмущаться. — Еще скажи, что вы просто друзья, — подначила Дана, выглянув в проем и облизав ложку, которой секунду назад наливала кленовый сироп на тост. — Если бы наш милый друг был моего пола, мне было бы что противопоставить, а так — я нервничаю. Запомни: моя грудь по умолчанию лучше! — Женщины! — закатил глаза админ. — Антон! Если что, я тебя предупредила — красавчик занят, — Дана тыкнула в их сторону ложкой и вновь исчезла за стенкой. — Дана, где были твои глаза? Меня не интересуют мужики, годящиеся мне в отцы, — съехидничал Эдер, но вместе с тем он понимал ее прекрасно. Алек был очень даже интересным. В нем был стержень. — Э, я бы попросил. Не настолько я старый… — Так что, я перебрал? — осторожно поинтересовался он у Алека уже чуть тише, принимая вертикальное положение. — Есть немного. Я вообще не понимаю, как ты в таком состоянии до Хало добрался. В ноль! Ты хоть помнишь, как тебя в маглев пустили? Эдер пожал плечами и глухо рассмеялся. События предыдущего вечера он помнил смутно. Постепенно восстанавливая в памяти картину произошедшего с помощью информации, частично полученной от Алека, частично – от собственной интерактивной панели, Эдер узнал, что такси довезло его до центра города, а дальше, после дел обязательных, он приступил к необязательным. В логах лежали его поисковые запросы за прошлые сутки, маршрут передвижения и время пребывания в том или ином месте. Так что все было более, чем понятно. Сперва он зашел в полицейское управление, оттуда в городской суд с жалобой на бездействие полиции по делу о средствах из Фонда Развития, а затем проведал Академию. В общежитии ему сказали, что хоть они и не имеют ничего против него, как жильца, но сейчас не могут выделить даже стула в подсобке, не то что «койко-место». Электронный документ с официальным отказом прилагался, потому что конец года, сессия, народу море и вообще. Как бы то ни было, администрацию общежития тоже можно было понять. Они ему не лгали. Здание и правда было забито под завязку. Перестав бегать по инстанциям, как угорелый, Антон решил снять стресс в одном из баров, который любил за хорошие цены на выпивку. Судя по маршруту и смазанным фотографиям, сохранившимся на карте памяти, баров было несколько. Но это-то как раз Эдера не удивило. Удивило другое: в сообщениях за тот день он обнаружил входящее на почту о том, что его «заказ будет готов через 48 часов». Учитывая то время, что студент провел у Алека, неведомая «фигня» будет готова сегодня вечером. Обратным адресом значился какой-то «Розенталь и сыновья» недалеко от городского парка. Как его туда-то занесло? А главное — зачем? Сие осталось без ответа, и как они с Алеком ни ломали голову, ничего путного так и не придумали. На сайте сего заведения немногословно значилось, что они выполняют все желания клиентов, но вряд ли это был тайный «дом терпимости». Таких в Нью-Амстере отродясь не водилось, так как студенты — народ легкомысленный, не любящий сложности, находил себе компанию на ночь без малейшего труда. Платить за секс было бы полным абсурдом, а другой версии в голову еще не пришло. Админ предлагал взломать базу и узнать из юридических документов, чем они эти «… и сыновья» заняты, но Антон отмахнулся, сказал, что хочет сюрприз и попросил подкинуть его вечером к «Розенталю…». — Я всё понимаю, — поглощая тосты, протянул Алек, — у тебя бардак в жизни, полиция, байт им в бок, не чешется и проблему твою не решает, сессия, стресс, все дела, но ты чего-то не договариваешь… Я уже видел это выражение лица. Обычно оно таким становится, когда какая-нибудь красотка дает парню от ворот поворот. Вряд ли я не прав. Дана уже доела свою порцию и восседала на табурете, закинув одну голую ногу на другую, попивая синтетический кофе. Она даже и не думала принимать более «одетый» вид, согласно кивая на все, что говорил Алек: — Да, Антон, ты сам не свой. Это видно. Эдер лишь хмыкнул: — Не выдумывайте! Так — мелкие неприятности. В любом случае, надеюсь, я вас, ребята, не очень напрягаю своим «сам-не-свой» видом? Я как-то не подумал, что… ну… не ожидал, что Дана тут. Если бы был в курсе, то не стал бы навязываться, но ты сам ничего не сказал. — Фы фне не мефаеф, — ответил Алек, дожевывая сэндвич с салатом и некрашеной копченой говядиной. Это мало походило на его обычный рацион из пиццерии. Сразу чувствовалась женская рука в доме. Правда, очень практичная женская рука, которая держала в холодильнике продукты, купленные в мегамаркете со скидкой. — Абсолютно не мешаешь! — кивнула Дана. — По правде говоря, я тут исключительно на выходных. На своих, разумеется. Работа официанткой в «Смарте» тоже была посменной, как и работа в Серверной у Алека. Девушка менялась с парнем — молодым официантом, работавшим с ней в кафе, и выходные случались тогда, когда позволял график или договоренность. Во время своих смен Дане проще было оставаться в городе, а не тащиться в Хало туда и обратно только ради того, чтобы несколько часов поспать с админом в одной кровати. К тому же с расписанием Алека ее свободные вечера совпадали редко. Но вот сейчас случилось то самое «редкое совпадение», когда они могли уединиться, но, как назло, в эти дни Антону приспичило поругаться с Бэлом и нарваться на сбрендившего Заку-Умума. Теперь ему было стыдно за то, что он ввалился, хоть и по приглашению, но тем не менее не вовремя. — Ты посмотри на его лицо! Смотри! Он себе уже чушь какую-то придумал! — Дана соскочила с табурета и шутливо схватила Антона за щеки, точно дитя малое, поворачивая из стороны в сторону и делая его лицо «пухлым». Эдер кисло улыбнулся, позволяя себя так бесцеремонно мять. — Короче, я в душ, красавчики. Уберете всё сами. Мне сегодня уехать надо, я в вечернюю. Господин Администратор, вы меня не подбросите? — Как раз собирался в Серверную. Извини, Антон, до города поедешь своим ходом. Кстати, — Админ включил свою панель и скинул Эдеру файл, — я тут кое-кого поспрашивал. Смотри… Антон перестал жевать и с интересом открыл присланные на коммуникатор данные. Видно было плохо, но по-другому никак — его интерактивная панель почила в бозе. Разрядившись, она больше так и не включилась. Похоже, после того, как на нее наступили в лесу, сломалась не одна лишь дужка. — Так это же… — Да. Список банковских операций за тот период. — Точно псих… — пробормотал юноша, с неприкрытым интересом разглядывая файл. Вполне возможно, что с помощью этой информации можно будет разобраться в ситуации, хотя бы понять, почему его счет оказался замороженным. Официальная формулировка и так была известна — «до выяснения обстоятельств», но в реальности все могло оказаться иначе. И вот, глядя на этот файл, Антон отчетливо понял, что ему, как бывшему простому оператору Серверной, может, и не под силу хакнуть Фонд Развития, а вот такой человек, как админ, подключив тех, кого можно «поспрашивать», вполне на это способен. Эдер усмехнулся. Вот только админ был на его стороне. Уже одно то, что он сделал для Эдера, достав закрытые данные, было абсолютно противозаконно и тянуло как минимум на увольнение. — Ты же понимаешь, что с этим в полицию не пойти? — Конечно понимаю. Все равно спасибо. Я тебе обязан. — Ты мне ничего не должен, Антон, — став серьезным, ответил админ и хлопнул его по плечу. — Ладно. Дверь захлопнешь. Код замка тот же, а нам и правда пора. Мой младший брат по делам приезжает на пару дней в город. Хотел их с Даной познакомить. Может, он ей больше подойдет? Алек загоготал, глядя на сердитую Дану. Юмор у админа был специфический, за что в итоге ему и «прилетело» грязной ложкой.

* * *

На следующий день, как уехал Антон, Бэл ни разу не поинтересовался, куда делся чужак, единственно недовольно отметил, что к завтраку ему поставили лишний прибор. Пострадал за такой пустяк вардум, прислуживавший у стола, получив по распоряжению принца пять плетей от Заку-Умума. Да и самому лугалю в тот день на тренировке досталось. Энлиль разве что не искрил от раздражения, вымещая свою злость на нем. Наследник не жалел ни себя, ни Заку-Умума, совершенно не замечая пропущенных ударов. Это была одновременно и плохая, и хорошая черта в принце. Хорошая, потому что он пёр напролом, точно дикий тур, не чувствуя боли, воину в открытом бою это может пригодиться, и плохая — потому что воин не может совершенно не уделять внимания защите, пытаясь взять противника нахрапом. Хорошо, что в вопросах политики младший наследник вел себя иначе. После той вспышки гнева Бэл весь день ходил и морщился оттого, что всё тело болело. Все-таки с Заку-Умумом у них были разные весовые категории. Правда, сам Заку еще пару суток прихрамывал на одну ногу и мог «похвастаться» живописным кровоподтеком в районе ребра. Пришлось проверять, нет ли перелома. Пока что лично дворецкому Энлиль никаких претензий не предъявлял. Заку прекрасно понимал, что раз принц так бесится, не зная, что в отсутствии Антона повинен не только его скверный характер, лучше вести себя тихо. Дворецкий все ждал, когда наконец и над его головой разверзнутся небеса в лице разъяренного Энлиля, но этого не происходило. Большую часть времени принц пытался вести себя как обычно. И на следующий день, и спустя два дня тоже, и даже спустя три, время от времени назначая излишне строгие наказания домашним за малейшие проступки. В Академии на тот момент занятий не было, так как должна была вот-вот начаться сессия. Расписание уже выложили, и предполагалось, что свободные дни студенты используют на подготовку. К концу недели на вилле Бэл-Энлиль-Уцура выпорото было уже четверо домашних вардумов и садовник, а доктор Ур-Лугаль-Эдинне самолично попросил Заку-Умума, которого всю жизнь избегал, о встрече и мягко намекнул ему, что принцу не следует «так переутомляться» и было бы неплохо предложить Баалу несколько успокоительных препаратов исключительно натурального происхождения. Господин доктор боялся лично нести их светлейшему наследнику Аккада, и так как многоуважаемый Кинум с ним дружен, то не соблаговолит ли он?.. Заку-Умум соблаговолил, потому как понял, что «переутомление от учебы» драгоценного принца уже заметили все на вилле — кто надо и не надо, и нужно было что-то с этим делать. Вдобавок нельзя же вечно избегать разговора об Антоне! Тем более, что принц имел дурную привычку косить под простачка. Он до последнего делал вид, что никого и ни в чем не винит, а затем обрушивался на голову бедолаге, вызвавшего его недовольство, пуская в ход самую «тяжелую артиллерию». Так что, появившись на пороге покоев Бэл-Энлиль-Уцура, лугаль уже знал, что ему предстоит нелегкий «бой». — И что же ты с ним такое сделал, что его не слышно и не видно уже шестой день кряду, Кинум? — принц ему тепло улыбнулся, откладывая кальян в сторону. Сизый дым плотным саваном висел в комнате. Столько приторно-сладких интонаций было в голосе Энлиля, что любой другой спутал бы его настроение с самым прекрасным на свете, но не бывший наставник. — Прочь… — Бэл немного резко отпихнул ногой наложника, делавшего ему массаж стопы, так что тот встрепенулся и удивленно уставился на господина. Неловко поднявшись, он испуганно попятился к двери. Раз уж Баал так неосторожен со своими наложниками, значит, он не на шутку рассердился. — Хм… И я тебе рад, Данн-Ум-Руби, здравствовать тебе десять тысяч лет, — Заку-Умум учтиво поклонился, прижав руку к груди, спокойный, как скала у моря. — Ты же не считаешь меня глупцом, дорогой мой Кинум-Варду? — принц сощурил глаза. — Я знаю, что с виллы вы уезжали вместе, но ты почему-то «забыл» мне обо всем рассказать. — И кто же тебе нажаловался? — оскалился Заку, вмиг растеряв свою учтивость и подобострастное выражение лица. Кто-то из домашних вардумов регулярно доносил Энлилю на лугаля: что он делал, куда ходил, что ел, чем дышал, и дворецкого бесил тот факт, что принц поощрял эти «доносы», частенько прикрывая ничтожных слуг. Кто-то из этих второсортных людишек считает, что может безнаказанно следить за ним, за лугалем Урука! Что он такой же, как и они сами! — Нажаловался? Ты так это видишь? — теперь улыбка принца больше напоминала оскал. — Его телефон не отвечает. Не настолько уж и сильно мы повздорили, чтобы Авиил-Антон вдруг превратился в принципиального гордеца. Наследник Аккада, по-твоему, дурак?! Я слишком хорошо тебя знаю, Кинум-Варду, так что спрошу еще раз: последний. Что. Ты. Сделал? Бэл плавно поднялся с кресла, на котором сидел, и начал приближаться к дворецкому, на ходу разминая кисти. Как всегда, собранный, надменный, самоуверенный, точно хищник перед броском. Заку-Умуму нравилось смотреть на принца, когда он становился таким, но еще больше ему бы понравилось увидеть страх в его желто-зеленых глазах. Как же давно он не видел в них страха! — Прости презренного Кинум-Вардума, Данн-Ум-Руби, — растягивая губы в холодной улыбке, ответил лугаль, — но ты меня не спрашивал о судьбе авиила, и я решил, что он тебе больше не интересен. — То есть ты, вардум, теперь решаешь за меня, что интересно мне, а что нет? — вкрадчиво переспросил принц. — Сперва я решил, что он не появляется из-за того, что мы повздорили… Но ведь дело не в этом, верно? В чем дело, вардум? Чего я не знаю? — Ничего особенного, что заслуживало бы твоего высочайшего внимания. Я не мог безучастно смотреть на то, как сильно ты был расстроен… после прогулки, — дворецкий нервно дернул уголком губ, — и принял кое-какие меры... В воздухе повисла тишина. Лицо Бэла вытянулось. Принц остановился, опустив руки, и даже побледнел. Лугаль усмехнулся. Похоже, он добился желаемого: порядком напугал не только чужака, но и своего излишне самостоятельного принца. Заку отчетливо видел, как в это самое мгновение Баал мучительно соображает, мог ли его Кинум-Варду так же запросто, как убирал при случае неугодных ему слуг или любовников, отправить чужака в «Страну Без Возврата», сделав вид, что неправильно понял настроение господина. — Я преподал этому авиилу урок, — с плохо скрываемой злостью в голосе добавил дворецкий. — Надо же! Что за взгляд у светлейшего Баал-Уцура? Я чем-то тебя расстроил? Неужели всему виной твое особое отношение к никчемному чужаку? Лугаль издевался практически в открытую, поэтому, когда раздался едва слышный сухой щелчок, и Заку почувствовал резкую боль над бровью, он ничуть не удивился. Кровь мгновенно хлынула из рассеченной брови и стала заливать глаз. Единственное, что промелькнуло в голове, это вопрос о том, использовал ли наследник Аккада яд. — Говори! — слишком спокойно для человека, находящегося на грани бешенства, приказал принц, поправляя на пальце правой руки массивный перстень, из которого торчало крохотное и острое, как бритва, лезвие. Заку-Умум понял, что Энлиль рассчитал удар с хирургической точностью — чтобы не попасть в глаз и окончательно не покалечить, но и заодно повредить бровь, потому что при таком «ударе» идет слишком много крови. Так как спустя несколько секунд дворецкий все еще стоял на ногах, он сделал вывод, что Бэл не стал использовать яд, заправленный в потайное отделение в кольце, но холодный пот все равно покрыл его лоб испариной. — Не стоит так беспокоиться, Данн-Ум-Руби, — лугаль схватился одной рукой за лицо, сжимая края короткой глубокой раны и стараясь говорить все так же самоуверенно, не выказывая страха. — Неужели ты решил, что я без дозволения причинил вред твоему авиилу? Я не смею… Что ты! Всего-то слегка его припугнул. — Ты идиот! — Бэл не сдержался и ударил его наотмашь по другой стороне лица, но это была скорее обидная оплеуха, а не полноценный удар. Напряжение последних дней резко отпустило. Энлиль был рад, нет… просто счастлив, что Антон цел, и счастлив, что в последний момент передумал отправлять своего экс-наставника в «Страну Без Возврата». Заку скривился. Сквозь пальцы так и продолжала просачиваться кровь — слишком глубоким вышел порез. Темно-красные «дорожки» спускались по запястью и с локтя падали на пол крупными каплями. — Раз уж тебе стало интересно... — дворецкий длинно выдохнул, — ...то мне показалось, что твой авиил слишком своеволен. И упрям. Он терпеть не может чужие мудрые советы, впрочем, как и ты! — Если из-за этого он сорвется с крючка, я собственноручно спущу с тебя твою поганую шкуру, — прошипел принц, дернув к себе за волосы Заку, которому пришлось от этого согнуться. Бэл разжал пальцы, отпуская его. В ответ лугаль невозмутимо склонился, прижав окровавленную руку к груди, пачкая свою белоснежную канди. — И тогда я с радостью приму наказание! Но не стоит волноваться, Данн-Ум-Руби. Никуда этот чужак от тебя не денется. Он придет. — Откуда такая уверенность? — Я это знаю. Прилетит… — лугаль плавно покачал ладонью в воздухе, изобразив полет, и вернул руку на рану, выпрямившись, — …как мотылёк на огонь. Ты же у нас «произведение искусства»! Придет, хотя бы ради того, чтобы досадить мне. Бэл прищурил глаза, разглядывая Заку. Израненный, униженный, прекрасно знавший, чего именно избежал, он всегда умудрялся выглядеть так, будто ничего особенного не происходит, будто Энлиль — злобный, несмышленый юнец, срывающий на нем злость, и делает это лишь потому, что Заку-Умум снисходительно ему позволяет. Кинум-Варду, его собственность, его личный царский вардум, вечно выворачивал всё наизнанку и обязательно в свою пользу, даже невзирая на то, что тень смерти скользнула по нему. И в этот раз будет так же. — Что ты несешь — какое произведение искусства? — пробормотал принц, рассеянно покручивая перстень на пальце и щелкая механизмом. В какое-то мгновение поверив в блеф дворецкого, он чуть не убил его. Только что… несколько секунд назад! Отец всегда говорил, что он сначала делает, а потом думает, но это было неправдой. Бэл всегда думал и никогда ни о чем не сожалел, если дело сделано. Увы, в глубине души принц все еще дорожил «призраками» былого — тем, что связывало его с Заку-Умумом, когда он, маленький мальчишка, самый младший наследник, смотрел как на бога на молодого пленного воина, взявшегося его обучать. Но Энлиль рос и замечал все чаще то, что от наивных и восторженных детских глаз было скрыто. И когда он взглянул на Заку-Умума глазами тигра, то понял, что его Кинум-Варду опаснее всех во дворце. — «Произведение искусства» — так тебя назвал Авиил-Антон. Знаешь, он велел мне проследить, чтобы ты подготовился к экзаменационной неделе. Его очень заботит этот вопрос. Волнуется, что ли? Или добросовестно отрабатывает свои деньги, как считаешь? — Заку усмехнулся от абсурдности собственного заявления. Антон даже не понимал, что беспокоиться ему стоило о себе. Принц вздохнул. Он сделал шаг вперед и несильно потянул за кисть дворецкого, заставляя его отнять ладонь от лица: — Дай посмотрю… Заку не сопротивлялся и замер, позволяя себя обследовать, глядя чуть сверху в лицо Энлиля. Принц достал платок и вложил лугалю в руку, чтобы он прижал рану. — Данн-Ум-Руби, твой авиил и впрямь такой наивный, как думаешь? — дворецкий чуть улыбнулся, уловив беспокойство в желто-зеленом взгляде. Энлиль поджал губы. На мгновение в нем вновь всколыхнулась злость, но он не мог опять выплеснуть ее на лугаля. Только не сейчас, когда мужчина, нащупав его слабое место, заставлял принца терять над собой контроль. В любое другое время и по другому поводу Бэл жестоко бы наказал его за дерзость. Ведь только так получалось держать лугаля в узде. Одной рассеченной бровью дело бы не закончилось. Но в данный момент любое телесное наказание означало бы лишь признание правоты Заку-Умума — признание того, что принц слишком увлекся чужаком и ведет себя неподобающе. — На сегодня разговор окончен, — холодно ответил Энлиль, заставляя дворецкого сесть на стоявшую у стены софу. — Так и не начавшись? — Рана глубокая. Я позову доктора Эдинне, — проигнорировал его вопрос принц. — Спасибо тебе за твою мудрость и прости мою дерзость, я… благодарен тебе за урок. Бэл сжал губы в тонкую линию, отвернулся и направился к двери, чтобы приказать кому-нибудь из вардумов привести старика доктора. Несомненно, он мог отослать лугаля самого искать старика или велеть довести Кинум-Вардума до запретной половины дома, где постоянно жил достопочтенный Ур-Лугаль, но принцу самому захотелось пройтись. Возможно, выйти в сад. Оказаться подальше отсюда и от Кинум-Вардума. А, возможно, и вовсе сесть в машину. Уехать… — Наследник Аккада не должен быть уязвимым, Баал! — крикнул ему вслед Заку, но принц уже вышел из зала. Лугаль остался сидеть один. Он глубоко вздохнул и потянулся, меняя положение. Слегка кружилась голова. Все-таки неприятная у него «царапина». Хоть и небольшая — доставляет массу неудобств. В голове было пусто. Нет, принц не удивил его своим ударом. В конце концов, за все приходится расплачиваться, особенно если ты «заигрался» с младшим наследником Аккада. Заку слышал, как в коридоре суетятся слуги. Видимо, побежали исполнять повеление, и скоро в покои Бэла явится Ур-Лугаль с озабоченным и, как всегда, испуганным лицом. Он будет ахать и охать, в очередной раз «чинить» Заку-Умума, тактично обращаясь к нему «Кинум», будет носиться с ним, как мать родная, вопреки тому, что ненавидит лугаля всей душой, как и многие в Аккаде, и в итоге от сегодняшнего «представления» на лице не останется и следа. Вот он, презренный вардум, и пробил брешь в броне своего господина, но почему-то никакого удовлетворения это не принесло. Столько времени рядом с Энлилем! Столько лет! Заку думал, что знает принца как облупленного, но раньше наследник не был таким. Бэл стал сам на себя не похож. Никогда прежде из-за случайных любовников он не поднимал руку на лугаля. Энлиль даже не среагировал на то, что Заку несколько раз назвал Антона «его авиилом». Дворецкий ни минуты не сомневался, что обещание спустить с него шкуру из-за чужака вовсе не было иносказательным. С него станется — порезать Заку-Умума на ленты. На сей раз сомнений не оставалось — Данн-Ум-Руби, его жестокий и хладнокровный Баал, влюбился как мальчишка, и сам не понимал толком, как же так вышло.