Бэл

Эдер решил сосредоточитьcя на подготовке к экзаменам. Уже третий день подряд он приезжал на маглеве в Хало ближе к ночи, и складывающийся в сплошные полосы пейзаж за окном вагона для него стал привычным. Ясное дело, на байке ехать было бы веселее и гораздо опаснее. В тысячу раз опаснее! Но дождаться с работы друга оказалось делом нереальным. У Алека случился очередной завал, и админ, похоже, ночевал в Серверной, лежа на клавиатуре. Такое порой случалось, когда рядовые операторы, такие, каким был Антон, надрывались все смены подряд, не говоря уже об администраторах участков. В такие дни все стояли на ушах. Ребята с работы шутили, что в это время у «Великого Пользователя» — сезонное обострение, и именно он перегружает систему. Вообще, чем ниже на скоростном лифте вы спускались в бездонную шахту, тем реальнее казались байки о «Великом Пользователе» — дескать, это такое коллективное антисознательное всех искусственных интеллектов, стоящих по всей планете на службе у человечества, вызывающее ошибки в коде, совершенно не похожие на вирусы, и в определенный момент ровно в три ночи его гигантский, тускло мерцающий фантом проявляется где-то на технических этажах, где очень мало персонала и очень много пустого темного пространства. Он страшен, как мать какого-то древнего начальника Преисподней (видимо, это тоже что-то типа Серверной), и все, кто его увидит, сходят с ума, потому что у них начинаются проблемы с цифровым миром и гаджетами. В общем, как-то раз Алек даже спросил, уж не видел ли Антон случайно «Великого Пользователя» перед тем, как начались все его злоключения с банком? Почему «фантом» якобы появлялся именно в три ночи, а не в полночь? Ответ был очевиден для таких, как Алек и Антон, и еще нескольких миллионов человек, занятых на этом поприще… Потому что полночь для вечернего работника Серверной — это детское время, а вот число три имело нелогичную, кошмарную суть натурального числа, делившегося только на два натуральных делителя, одним из которых являлась сама тройка. И если в мире простых кремниевых компьютеров существовала хоть какая-то логика, то она строилась только на двух положениях — «вкл.» и «выкл.», «есть сигнал» и «нет сигнала», то есть либо единица, либо ноль, и третьего положения в бите существовать не могло. Конечно, в некоторых мирах были приняты на вооружение квантовые технологии, где бит находился сразу во всех состояниях, так называемой «суперпозиции», но в Содружестве Миров они были, в основном, под запретом из этических соображений, так как использовали биологическую ткань. Проще говоря, некоторые безумные ученые в качестве эксперимента растили для своих местечковых машин клетки мозга, вполне себе человеческие, созданные в специальной питательной среде без того, кто ими мог бы пользоваться по собственной воле. Чаны с биомассой, способной к решению сложнейших задач, которая уничтожалась безжалостно, как только в ней проявлялось не только сознание, но и собственная воля, совершенно не нужная конечному пользователю, ставящему задачи. Но кого удивишь реальностью и тем, что в каком-то из бесчисленных миров довольно «маниакальный» подход к обработке информации, то ли дело сказочка про техногенного призрака! Еще одна вариация байки о «Великом Пользователе», срывающем работу Серверной, повествовала о том, что это никакое не коллективное антисознательное искусственного интеллекта, а «программа-убийца» из другого мира. Мол, это она привела сотни миров к коллапсу, заставив срезонировать все ангары переходов разом, и вселенная схлопывалась в тех точках, навсегда разрушая целые измерения. Дескать, программа эта однажды и создала из случайно сохранившихся в ее памяти кусков Серый Мир и периодически в «указать любой период» дней (месяцев, лет) проецирует на одной из стен техэтажа свою голограмму в виде огромного светящегося фантома, созданного из кода, как отголосок страшной трагедии. Вдобавок ей же приписывали появление кратера на месте первоначальной застройки, а точнее — исчезновение прежнего Амстера. Наверное, поэтому, руководствуясь каким-то совершенно детским порывом, Антон повез Бэла смотреть на мертвую пустыню из тектита на месте старого центра. Там реальность ощущалась острее, чем где бы то ни было. Она была банальнее, и оттого страшнее в своем равнодушии, чем неуловимая «программа-убийца», заставляющая резонировать ангары перехода. Гибель пришла не от техногенного призрака, а от человеческого невежества, самонадеянности и отсутствия эмпирических знаний в области технологий проницаемости миров. Пока молодняк травил друг другу байки, но делал свое дело, админа совсем не мучила клаустрофобия или лишение «нормальной» жизни на глубине нескольких десятков этажей под городом. Антон же, когда еще работал под его началом, старался лишний раз не задерживаться в гигантском подземном лабиринте — работа оператором все-таки не была пределом его мечтаний, как и отсутствие неба над головой. Теперь же он весь день проводил в Академической библиотеке, и ему не надо было разрываться между учебой и возможностью на нее заработать. В читальном зале стояли потрясающие функциональные панорамные окна во всю стену: с индикаторами библиотечных каталогов, всевозможных списков подборок литературы и так далее. Интерактивные стекла окон затенялись при слишком ярком солнце снаружи, но всегда можно было увидеть за ними по-домашнему уютную улочку Нью-Амстера и неспешно идущих по своим делам пешеходов. Естественно, снаружи ничего не было видно. Международная Академия… Не работающий больше под началом Алека Антон, потеря места в общежитии, заморозка счета. Почти что отчисление из высшего учебного заведения… За оплаченные долги он был очень благодарен Бэлу, ведь, как считал юноша, именно принц не дал случиться его маленькой личной катастрофе, личному жизненному коллапсу. Энлиль спас его от падения — поступок со стороны аккадца, до сих пор необъяснимый для Эдера. Что же, возможно, Антон ему и впрямь нравится? Образы в голове беспорядочно скакали каждый раз, как он ехал один. В скоростном поезде, идущем несколько часов из Центра Нью-Амстера в отдаленный район — Хало, юноша либо спал, либо пытался читать на стареньком коммуникаторе, отчего чувствовал себя непривычно, постоянно отвлекаясь на гложущие его мысли. Зависимость от интерактивной панели, канувшей в Лету, давала о себе знать. С другой стороны, может, оно и к лучшему — оставалось больше времени на размышления. Теперь можно было взглянуть на мир вокруг не через информационный пластик с индикаторами, а скучающим взглядом заправского «цифрового наркомана», который по привычке щелкает пальцами в попытке управлять приближением объектов. Объекты, в поражающем воображение безразличии к его жестам, всегда оставались на месте, но прежде чем одернуть себя, Антон все-таки успевал сделать несколько движений рукой. В вагоне этого никто из пассажиров не замечал, погруженный в созерцание собственных информационных потоков на дорогих и дешевых панельках, украшавших почти все лица вокруг. Эдер остро чувствовал, что его частичный «отказ» от благ цивилизации был вынужденным. То ли дело эти «Зеленые»! Они в свое время наделали много шуму, публично сжигая гаджеты на центральной городской площади и проповедуя счастливую жизнь в естественной среде. Активисты удачно «случайно-специально» гнали волну в самом сердце образовательно-информационного города, чтобы об их деятельности узнали везде, где только можно. Ведь здесь сходились центиллионы байт информации, собранной со всех миров, квинтэссенцией которого являлась исполинская Серверная, больше напоминавшая многоэтажный подземный бункер для спасения цивилизации, чем базу данных для величайшей инфосети. В общем, денег на новую интерактивную панель Антону решительно не хватало, как и не хватало самой панели, и это было обидно. Дану с того смущающего утра, когда она расхаживала в рубашке админа полуголой, юноша больше не видел, и ему необъяснимо хотелось наведаться в «Смарт». Это кафе удивительным образом успокаивало расшатанные нервы. В основном за счет недорогого прейскуранта и непринужденной обстановки. Алек за эту неделю появлялся в квартире лишь пару раз, да и то днем, когда возвращался поспать. Смены админа заканчивались лишь под утро и если он все-таки соизволял вернуться домой, то падал в постель одетым, не в состоянии тратить силы на раздевание. Было непривычно видеть его таким. Ведь они с парнями с участка всегда считали, что Алек — робот. Если админ был дома, то к возвращению Эдера из библиотеки, то есть к ночи, еле продрав глаза, шел в душ, переодевался, глотал синтетический кофе, засунутый на ходу Антоном в одну руку, брал второй свой шлем и уносился на байке обратно работать. Порой хозяин жилища делал себе омлет, и если они с Антоном не сталкивались, то только по остававшемуся запаху жареных яиц Эдер угадывал, что квартиру в этот день посетил еще кто-то, кроме него. Способ сосуществования с админом и его «навернодевушкой» был довольно странным, но как раз в духе этого места: ты никому не мешаешь, никого не трогаешь, ничему не удивляешься и всячески способствуешь расслабленной обстановке, притаскивая время от времени еду и пиво в холодильник. Методично просматривая материалы к предстоящим экзаменам, весь день Антон ловил себя на том, что подспудно старается отодвинуть в самый дальний угол своего сознания образ Бэла, но тот настырно вползает обратно, на передний план, не давая ни на чем сосредоточиться. В один момент ему казалось, что ссора была крайне глупой. Мало ли у кого какие традиции! Вот у народа Энлиля, например, такие необычные, которые сложно понять не аккадцу, поэтому не стоило срываться, нужно было перетерпеть и не нарушать личного пространства принца. А в другой — у Антона чуть ли не пар из ушей шел, когда он вспоминал, с каким снисходительным высокомерием после всего того, что было, Бэл велел не прикасаться к нему без величайшего на то позволения, хотя Антон прекрасно видел, что аккадец явно умирает от вожделения. Идиотской принципиальности Эдер не разделял, даже если это идиотская принципиальность младшего наследника Аккада. При желании всегда можно найти способ быть ближе, но студент считал, что подсознательно принц слишком зациклился на своем «статусе». Энлиль всегда помнил, что Антон ему не ровня, так или иначе часто давая это понять. Все это расстроило Эдера. Правильно, разок отступил от своих правил, сблизился с кем-то с курса, и всё вылилось в черт знает что. Лучше было ни о чем, кроме учебы, не думать! Если уж на то пошло, то не только Антон не вписывался в планы на будущее Энлиля. Своевольный наследник тоже не вписывался в планы Антона. Никто и никогда, решая, как будет строить свою карьеру, какие шаги предпримет для получения того или иного образования и затем рабочего места, не учитывает случайной встречи с… принцем. Причем принцем одного из богатейших на дименсионид миров, у которого, по словам Заку, куры денег не клюют. Случай один на миллион. Вот и он не учитывал, и учитывать не должен! Но судьба, в которую Эдер не верил, распорядилась иначе, мерзко над ним посмеявшись. Поначалу Антон хотел вернуться на виллу дня через два, но «разговор» в чахлом лесу у автобана спутал все его планы. Воспоминания о дворецком никак не способствовали возвращению. Положа руку на сердце, Эдер признался самому себе, что побаивается Заку. От его поведения отдавало легким безумием, бесконтрольным и непрогнозируемым. Не зная, что делать дальше, Антон решил пока выкинуть всё и всех из головы и рассматривать проблемы в порядке их поступления. И первая проблема… экзамены. Вот ими-то он и занялся, повторяя по сотому разу то, что и так отскакивало от зубов. В конце концов, Антон не зря был одним из лучших на курсе, хотя никогда и не кичился этим. Выключив изображение на большом библиотечном 3D-планшете, он устало потер переносицу. Глаза болели от постоянного перенапряжения. Вскоре электронный читальный зал закрывался, и пора было возвращаться в Хало. Юноша с сожалением подумал о том, что будь все по-прежнему, он бы сейчас с привеликим удовольствием завалился в свою комнату, находившуюся отсюда в трех шагах, и уснул бы мертвым сном, а не добирался на маглеве еще полвечера. Похоже, спать ему придется в поезде, как и всегда. Юноша кинул взгляд на коммуникатор и увидел, что сегодня Бэл звонил ему пару раз и даже оставил несколько сообщений. Ничего нового в этих звонках не было. Антон не хотел брать трубку… Над крошечным проекционным «стеклом» коммуникатора уже битый час крутились значки оповещения. Как тут «не думать о белых обезьянах»?! Бэл нарочно постоянно напоминал о себе. Впервые Энлиль попытался связаться с ним на четвертый день его отсутствия, чем крайне удивил Эдера. Антон так и не понял: то ли наследник слишком зол, то ли у него нет ни капли гордости, то ли ему плевать на сантименты, и он хочет потребовать исполнения договора о репетиторстве, учитывая, что все произошло в канун экзаменов. Но когда то же самое повторилось и на следующий день, и после, Эдер почувствовал себя неуютно. Гипнотизируя коммуникатор, разрывавшийся от входящего звонка, Антон дождался, когда он перестанет звонить и установил «тишину» на входящие от Бэла. Теперь объемные значки исчезли и больше не показывались. Юноша так и не открыл ни одного из оставленных принцем видеосообщений. Не решился. Ему не хотелось, чтобы Бэл увидел по оповещению, что его «монологи» получены и прочитаны, а стереть их рука не поднималась. Также сегодняшний день отличался тем, что помимо звонков Бэла пришло несколько вызовов с неизвестного номера. И почему-то Антон был твердо уверен, что это номер Заку-Умума. Может, аккадец хотел убедиться насколько «правильно» его понял чужак, или звонил по поручению того же Энлиля. А вдруг он Заку-Умуму ответит? Юноше даже стало интересно, не забыл ли дворецкий упомянуть «инцидент», произошедший между ним и «авиилом» своему принцу. Когда Антон вышел из здания библиотеки, холодное солнце уже медленно клонилось к горизонту. Ветер дул сильнее обычного, и пришлось поднять ворот стеганой хлопковой куртки, напоминавшей армейскую. Ноги сами принесли его в кафе «Смарт». Когда он приедет в Хало, времени на еду уже не останется, но на самом деле ему банально хотелось увидеть Дану и как люди, не обладающие идиотской принципиальностью, расслабляются после насыщенного дня, не задумываясь о статусах. Расположившись за одним из столиков, Антон откинулся на спинку стула и закурил. — Привет, красавчик! Соскучился по мне? — девушка склонилась к нему и чмокнула в щеку. В ответ Эдер тепло улыбнулся. Дана сегодня была на смене и заметила его, как только он пришел, но всё не могла освободиться. Вечером в «Смарте» было шумно, и куча студентов оккупировала уличные столики, смеясь, поглощая пиво и совершенно не замечая пронизывающего ветра, дующего по улице. — За счет заведения, — доверительно шепнула официантка Антону на ухо, оставляя перед ним высокую кружку с грогом. — Ого, с чего такая щедрость? — Антон пригубил горячий чай с ромом и нахохлился в плетеном пластиковом кресле. Девушка заговорщически ему подмигнула: — В основном за Алека, конечно. Он такой… ох! — она картинно закатила глаза и передернула плечами, словно умирает от удовольствия. Антон издал тихий смешок. — А ты чего так поздно? Эдер пожал плечами: — Да неохота было сразу на поезд идти. Я только что из библиотеки. Голова — чугунная! Хочу посидеть, проветриться немного… — Ну проветривай свою чугунную голову. У нас для этого место как раз подходящее. Официантка отошла от его столика и занялась другими посетителями, а Антон отхлебнул грог. Минут через пятнадцать Дана забрала пустую кружку и вернулась с пледом для посетителей. После захода солнца стало еще холоднее, и народ постепенно заворачивался в прямоугольные отрезы клетчатой ткани, которые раздавали официанты, издали больше походя на сборище уличной «церкви для бедных». — Держи. Холодно становится. — Спасибо, правда, я привычный. — Ну да, ну да. Ты у нас парень хоть куда! Кстати, — вдруг о чем-то вспомнила девушка, — про парня «хоть куда»! Сегодня заходил тот тип, с которым я тебя здесь разок видела. Ну смуглый такой, на личико вполне себе. — Аккадец? — Я в этом не разбираюсь, — пожала плечами Дана. — И что парень? — Да странный какой-то… Долго сидел, ни с кем не говорил, заказал несколько раз кофе, только не стал пить. Так, разок понюхал и поморщился. Я раза три уносила остывшие чашки. Он к ним вообще не притрагивался. Спрашивается, зачем вообще они ему? — Очевидно, не хотел выбиваться из общей массы, — усмехнулся Эдер. — Ага, а нашим синтетическим кофе побрезговал, — Дана состроила смешное лицо. — Хм, не сомневаюсь, что так и было. Слушай, а поконкретнее, как он выглядел? Здоровый такой или моей комплекции? — Ну как тебе сказать, знаешь, немаленький дядя, вроде на лицо и красивый… только как глянет, так идти к нему не хочется. Одет дорого. Я еще подумала, что он у нас тут забыл в такой забегаловке? Пока кофе ему носила, увидела у него браслеты на запястьях. На бижутерию не похоже. Сидел вроде тихо, платил картой, но все равно, мне не по себе от него было. — Понятно. Спасибо за информацию. Значит, Заку приходил сюда. Почему-то Антон был уверен, что он искал именно его, а не от нечего делать решил посидеть в студенческой кафешке. Хотя проще было бы подловить его после Академии, ведь Эдер уходил из читального зала примерно в одно и то же время. Над коммуникатором снова закрутились значки входящего сигнала. Незнакомый номер. Кто-то решил его окончательно достать. Эдер глянул на экран и отключил сигнал. Он уже давно ничего хорошего не ждал от таких звонков. Ситуация, в которой Антон оказался, сбивала с толку. Он нервничал, постоянно ощущая себя, как человек, идущий по темному пустому переулку и настороженно оглядывающийся через плечо. И дело было даже не в том, что он задолжал аккадцу. Не это так сильно беспокоило, а дикая выходка Заку-Умума и незнакомое чувство, заставлявшее его постоянно мыслями возвращаться к красивым, четко очерченным губам Бэла, прохладным и соленым от океанского ветра, которые до боли в низу живота хотелось целовать. Особенно теперь, когда он узнал, как это. Что за отношения связывали его с Бэлом? Это был вопрос, на который никак не получалось дать четкий ответ. Сколько Антон ни пытался сделать вид, что между ними ничего не происходит, обмануть себя же не удавалось. Эдер постоянно вспоминал их спонтанную поездку и недоумевал, почему же она так бестолково закончилась. Он решительно не понимал принца. Казалось, аккадец зачем-то всё излишне усложняет, встает в позу и этим выбешивает до колик: слишком гордый, слишком самолюбивый, слишком эгоистичный. Всего слишком! И с другой стороны глупый Антон, решивший, что он что-то значит для принца. По-детски хотелось быть ему нужным. Впору было от души посмеяться над собственной наивностью и прислушаться к словам Заку-Умума, но неотвеченные вызовы на коммуникаторе все же вселяли определенную надежду, что дело не только в репетиторстве или долге за обучение. Учитывая угрозы лугаля, перезванивать Антон не спешил. Дворецкий даже напомнил ему папашу бывшей псевдо-пассии из колледжа, что строил из себя великого блюстителя доброго имени дочери, а на деле оказался обыкновенным любителем мальчиков. Понятно, что дворецкий был не настолько старше Антона, как тот папаша, да и внешне аккадец у «родителя» существенно выигрывал, но в искренность чувств лугаля Урука Эдер не верил ни на секунду. Зато верил в то, что Заку-Умуму ничего не стоит пришить его на месте, так как желание «размазать» чужака по стенке всегда слишком отчетливо читалось в его глазах. Он будто бы выходил из себя всякий раз, как Антон ему не верил и не делал того, что от него требовалось. Коммуникатор снова слабо замигал, лежа экраном вниз. Свечение никак не прекращалось, будто звонивший задался целью осаждать его линию весь вечер. — Да чтоб тебя, — пробормотал под нос юноша. Похоже, придется совсем отключить связь… — Так и будешь меня игнорировать? — негромкий голос за спиной заставил Антона вздрогнуть, он медленно повернул голову и увидел, что через несколько столов от него стоял Заку-Умум, одной рукой прижимая едва заметную гарнитуру в ухе, с которой шел вызов. На нем были серые хлопковые брюки и белая рубашка. На плечи небрежно накинуто полупальто. Он выглядел не так, как на вилле. В городе его было не отличить от какого-нибудь бизнесмена, идущего по своим делам, если бы не бронзовый загар и необычные черты по-мужски красивого лица. — Можно? — спросил лугаль скорее для проформы, приблизившись к Антону и опустившись в кресло. — Тебе нужно мое разрешение? — Эдер прищурился, доставая сигарету из пачки. При виде дворецкого Бэла захотелось курить. — Нет, — Заку-Умум усмехнулся. — Доброго тебе вечера, Авиил-Антон. — И тебе не хворать, — он откинулся на спинку кресла и выпустил струю дыма, разглядывая Заку. Аккадца, похоже, его взгляд в упор ничуть не смущал. Дворецкий подозвал официантку и ожидаемо заказал кофе, который снова не собирался пить. Он бы не стал тут пить ничего, даже если бы умирал от жажды. То же самое касалось и еды. Все в этой забегаловке казалось ему отвратительным, но Заку вынужден был терпеть. Антон затушил окурок и молчал, наблюдая за ним. — Твои документы готовы, — сообщил лугаль, после того как Дана поставила перед ним чашку и отошла. Мужчина проводил ее взглядом, который Антону не понравился. — У принимающей стороны не возникло никаких вопросов по поводу твоего пребывания в мире и тебе выдали разрешение, так что до отъезда в Аккад лучше тебе поговорить с Данн-Ум-Руби. Правда, тебя несколько сложно поймать, Авиил-Антон. Ты так и не ответил на его звонки. Впрочем, на мои тоже. Антон поднял бровь и даже закусил губу, неосознанно сделав это точно так же, как всегда делал Бэл, когда о чем-то сильно задумывался. Он от услышанного потерял дар речи, а когда обрел его, то сказал совсем не то, что следовало. — Это даже не смешно, Зак. — А я и не смеюсь. Антон достал еще одну сигарету и прикурил. Руки его едва заметно подрагивали. — Возвращайся на виллу, — с этими словами Заку извлек из внутреннего кармана небольшой кусок прозрачного пластика с голограммой трехмерного графического кода. Антону не надо было его сканировать для того, чтобы понять, что это и есть те самые «разрешения» на его имя для перемещения в Аккад. Стоило лишь перенести эти данные в свой электронный профиль гражданина Содружества Миров, и готово. — Бэл тебя прислал? — голос Эдера был ровным, но внутри все кипело. — Не то чтобы… — Заку брезгливо покрутил пальцами чашку остывшего кофе на блюдце и легонько оттолкнул от себя. — Скажем, я рассмотрел все точки зрения на вопрос вашей… «дружбы» и поменял свое мнение. — Что с твоим лицом? Неудачная тренировка? — теперь внимание Антона привлекла тонкая красная полоса, пересекающая бровь лугаля, и несколько едва заметных пятен от свежих гематом. Над ним поработал врач, но полностью сделать травмы невидимыми не удалось. Значит, их мужчина получил недавно, буквально день-два назад. Заку хмыкнул, догадавшись, на что именно смотрит Эдер. Аккадец оперся на локоть и потер пальцами жутко чесавшийся розоватый рубец. Этот след через несколько дней перестанет быть заметным, но пока что доставлял дискомфорт. Доктор Ур-Лугаль-Эдинне обработал рассечение «сшивателем». Свое дело старик знал хорошо, но и он не волшебник. — Случайно ударился об несработавшую дверь, — мрачно отшутился дворецкий. — И мнение свое после этого изменил? — усмехнулся Антон. — Послушай, я был не прав, ясно?! — с раздражением повысил голос Заку, и несколько человек за соседними столиками обернулись. Неправым себя лугаль не считал, но принц достаточно конкретно дал ему понять, что чужак — это его личная слабость, и пока он им не пресытится, вставать между Энлилем и тем, что он хочет, чревато. — Дела обстоят так, что пока ты злишь Баала, он излишне увлекается дисциплиной в доме. Теперь за неправильно расставленные тарелки страдают домашние вардумы, потому что кое-кто решил показать свой поганый характер! Антон приподнял бровь. Заку-Умум был зол. Скорее всего, его мнение расходилось с мнением Бэла по поводу его увлечений. Вот только гнуть свою линию имел права только один из них, а второй обязан был исполнять его капризы. — Если ты таким образом уговариваешь меня, то у тебя хреново выходит, — скептически заметил Эдер, и лугаль треснул ладонью по столу, откинувшись на спинку. Чашка в блюдце жалобно звякнула, потеряв ложку. Уже чуть больше посетителей повернули к ним головы. Их «разговор» начинал выходить за рамки общепринятого. — Антон? — подошедшая Дана деликатно тронула юношу за плечо. Вообще, шумных компаний тут всегда было полно, но при малейших признаках агрессии со стороны гостей в дело вмешивался хозяин, изгоняя нарушителей спокойствия. — Дерек интересуется, все ли у вас в порядке? Дерек был крепким, «квадратным» мужиком, большую часть времени протирающим барную стойку, а также владельцем «Смарта» и по совместительству «вышибалой». В свое время он служил в каких-то спецвойсках в одном из миров, а потом забросил армию и обосновался в Нью-Амстере. Но, зная Заку-Умума, и на что тот способен, Эдер прекрасно понимал, что таких Дереков на него одного понадобится несколько штук, и все равно это будет нечестный бой, больше похожий на «избиение младенцев», так что он улыбнулся девушке и как можно спокойнее ответил: — Да, все нормально, не волнуйся. Дана выразительно покосилась на Заку-Умума, откинувшегося на кресле, и опять обратилась к Антону: — Если хочешь, я позвоню Алеку и он… — Нет, — излишне резко прервал ее Антон, — всё потом! Мой друг уже уходит. Антон нахмурился, но быстро взял себя в руки и вернул нормальное выражение лица. Он был раздосадован от того, что официантка при нем упомянула имя админа. При Заку лучше вообще было держать язык за зубами. Всегда! — Можно забрать? — на автомате спросила Дана, протягивая руку к остывшей чашке. — Я еще не допил, — с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, сообщил лугаль и демонстративно подался вперед, придвигаясь ближе к Эдеру и собственнически обхватывая его рукой. Ножки смещенного ротангового кресла с позиции «напротив» в позицию «рядом» жалобно скрипнули по деревянному настилу, и на этот звук, наверное, повернулись уже абсолютно все сидевшие в кафе люди. Сочный поцелуй пришелся вздрогнувшему юноше куда-то в шею. Рот у Даны открылся и закрылся. Антон понял, что совершенно бесконтрольно краснеет. Не то чтобы его волновало мнение окружающих о своих сексуальных предпочтениях, да и Дана прекрасно знала, что он предпочитает не только женщин, но спектакль в исполнении Заку-Умума, внешне делавшего их разговор похожим на спор двух любовников, застал его врасплох. — О, простите, — смутившись, пролепетала официантка, — я не знала, что… — Ничего страшного, — откликнулся дворецкий, — мы просто немного не сошлись во мнениях, но уже всё разрешилось. Девушка поспешила отойти, и Антон с раздражением сбросил с плеча его руку: — Какого хрена! Обязательно было устраивать сраный «цирк»? — тихо выругался студент, потирая шею. Все уже отвлеклись от них, но Дерек из-за барной стойки еще какое-то время с подозрением сверлил Заку-Умума взглядом, надраивая полотенцем и без того сверкавшую пластиковой белизной стоечку. Дворецкий ему лучезарно улыбнулся, приветственно помахав рукой, и Дерек наконец прекратил пялиться. — Твоя подружка? — как бы между прочим поинтересовался лугаль. Взгляд, которым он рассматривал отошедшую Дану, Антону сразу не понравился. — Нет, просто знакомая. — По всей вероятности, она знает тебя гораздо лучше меня — эта твоя «простознакомая», и друзей твоих… — Я завсегдатай. Несколько лет подряд хожу сюда через день! Еще бы ей меня не знать. — Да не волнуйся ты так. Я просто спросил... — А я просто ответил. Что тебе нужно, Зак? Только честно. — М-да… Уличное кафе… — мужчина перестал «дежурно» улыбаться и задумчиво повертел пальцами чашку, потом зачем-то отпил вконец остывший кофе и тут же сморщился. Антон почему-то невольно сравнил его с Бэлом. В отличие от дворецкого, младший наследник не выказывал неприязни и спокойно ел местную лапшу в картонной коробке, хотя ему это было непривычно. В этом Энлиль был лучше, что ли... — Отвратительно, — Заку-Умум вернул чашку на место. — Прости презренного вардума, Авиил-Антон, я действительно сожалею о случившемся, но и ты должен понять меня. Я с Баалом очень давно. Я его, ну можно сказать, соратник и… я старше, у меня больше опыта. Когда-нибудь потом Данн-Ум-Руби об этой истории пожалеет. Сильно. Потому что это не его уровень, это унизительно для него, — Заку рукой обвел окружающее пространство, как бы подтверждая свои слова, — но будет поздно. И мне больно смотреть, как он скатывается во все это из-за тебя, делая вид, что всё под контролем. — Честно, Зак, — Антон вздохнул, — ты каждый раз говоришь одно и то же. Настолько часто, что, похоже, сам уже в это веришь. Но знаешь, в чем проблема? Ни разу, никогда, ни на мгновение я тебе не поверил. И не поверю. Это же твоя стихия — притворяться. Не моя. Понимаешь? Не старайся казаться таким же искренним, как я. Тебе это не идет. Дворецкий в ответ изменил выражение лица с серьезно-трагичного на ухмыляющееся: — А тебе, думаешь, идет? Антон хмыкнул, забирая со стола чип с аккадской «визой»: — А мне — идёт! Не успел он убрать пластик в карман, как Заку схватил его за запястье и резко дернул к себе, так что Эдер чуть не ударился лбом о его голову, больно впечатавшись животом в подлокотник. — Не играй со мной, авиил, — почти прошептал ему в губы дворецкий, прожигая черным взглядом, — я не поведусь на твои ясные глаза и сладкие речи. — И в мыслях не было, — нахально улыбаясь, ответил Эдер. Антон не знал, что на него нашло в тот момент. Он понимал, что дергает тигра за хвост, но сдержаться не мог. Наверное, это был такой маленький бунт, месть за представление, устроенное лугалем в «Смарте». Дворецкий медленно разжал хватку и выпустил его кисть. Юноша потер руку, чувствуя, что она подрагивает от напряжения. — Зря ты не соглашаешься быть со мной, — неожиданно спокойным голосом заметил лугаль, и от нелепости этого заявления Эдер нервно рассмеялся. — У тебя потрясающий смех, чужак, — мужчина странно посмотрел на него. Беда была в том, что сколько Заку себя и Антона не убеждал в том, что «не ведется» на его ясные глаза, все было с точностью до наоборот, но чувство это было каким-то извращенным, темным, черным как бездна. Ему хотелось заставить Антона кричать от боли, причитать, скулить у своих ног, а затем, возможно, упасть перед ним на землю, распластаться, как перед царем, вылизывать его ступни, колени и вымаливать прощение, сделать все, что он только пожелает, исполнить любой каприз, а затем… смять как хрупкий цветок, который особенно хорошо пахнет перед смертью. Слово «чужак» вырвалось само собой, в нарушение всех правил, которых должен был придерживаться вардум наследника Аккада, и, вероятно, что-то такое проскользнуло в его взгляде, что Эдер побледнел. — Ты ведь… действительно убил бы, — наконец, поняв что-то очень важное про Заку-Умума, ошарашено произнес Антон. — Да, — буднично отозвался дворецкий, словно речь шла о какой-то ерунде, — если б я посчитал нужным… но мне было бы тебя жаль. Кстати, пока я не забыл… — лугаль вытащил из кармана небольшой продолговатый футляр цвета металлик и положил на стол перед Антоном. — Что это? — Открой. Юноша пальцами надавил на выемку в корпусе, и на ладонь ему выпало содержимое. Тонкая полупрозрачная интерактивная панель, совершенно новая, облегченной конструкции, с эргономичным дизайном — одна из последних разработок ведущего в этой области производителя, и в сотни раз мощнее его почившей в бозе «старушки». Поверхность ожила от прикосновения, и по внутренней стороне побежали полупрозрачные строки кода. Антон осторожно вернул гаджет в футляр. — Моя была попроще, — суховато отметил он. — Слишком дорого… — Не дороже твоих нервов, Авиил-Антон. Пусть это будет еще одно извинение от призренного вардума. Кажется, я испортил твою вещь, и в качестве компенсации хотел… вручить тебе. Я купил ее почти сразу, на следующий день, и не знал, как отдать. У меня неважно выходит, так что… — лугаль запнулся, и Эдер с удивлением обнаружил, что аккадец нервничает. Он выглядел будто бы даже слегка смущенным. Правда, с Заку никогда не знаешь наверняка, играет он или нет, но Эдер был на сто десять процентов уверен, что таким лугаля никогда не видел. — Не бойся, тут нет программ слежения, она чистая, никаких жучков или чего-то такого. К тому же мне это ничего не стоит, если ты беспокоишься о дороговизне. Сказали, эта — одна из лучших. Юноша поджал губы, взглянув на дворецкого с неприязнью: — Мне обязательно брать? — Не знаю, Авиил-Антон, — как-то бесхитростно улыбнувшись, пожал плечами Заку, — я всю жизнь учился только разрушать. Исправлять разрушенное мне не доводилось. Это только Ур-Лугаль-Эдинне хорошо умеет. Оказывается, даже такую малость, как компенсировать тебе раздавленную панель, ничего для меня не стоящую, сложнее, чем… — он выпустил воздух из легких, не договорив, потянулся к пачке Эдера, валявшейся на столе, и выудил оттуда сигарету. Прикурив, он долго молчал и смотрел куда-то в сторону по улице. И Антон… взял дурацкий гаджет. Он взял эту треклятую панель! Тут же выудил из футляра и напялил на нос, больно, почти до крови, закусив щёку изнутри, потому что в горле встал ком. Он бы сейчас не мог сказать, что именно на него так подействовало, но в тот момент Заку казался ему поверженной горой, и он просто не мог и дальше ненавидеть его. Антона не учили всю жизнь разрушать. Он был нормальным. Он сделал это ради одного-единственного шанса, что в это мгновение искренность лугаля могла оказаться правдой.