***
- Твоего отца отправят в тюрьму. И посадят на электрический стул. Мальчишка был таким изможденным и тощим, что брюки обвисали на нём мешком, делая нижнюю половину тела нелепо бесформенной. Он поднял взгляд, оглядел Дейдару с ног до головы и снова отвернулся. - Я тоже этого хочу, - сказал он, - но так не будет. - Будет! Мальчишка покачал головой. - Не будет. Его спокойствие казалось провокацией, казалось не настоящим. Дейдара в жизни не видел никого настолько спокойного. А тем более вшивого мальчишку. Да ведь они почти ровесники! Он поджал губы. - Значит, ему прямо в камере кишки выпустят. Это утверждение мальчишка, кажется, воспринял, как более вероятное. Он протянул неопределённо «мм» и повернул голову. Вся правая сторона его лица, покрытая до этого тенью, была синей и отекшей. Дейдара невольно сглотнул. Это выглядело страшно. - Ты бы этого хотел? - Чего? – не в силах оторваться от заплывшей половины лица, Дейдара потерял нить разговора. - Чтобы ему кишки пустили? Может это вовсе не его отец? Как можно говорить о своем отце такие вещи с непроницаемым спокойствием? Даже если он ужасный человек. Отец Дейдары вот тоже ужасный, но он бы не стал! - Хочу, - уже не слишком уверенно подтвердил Тсукури-младший. - А знаешь, чего я хочу? - Чего? Мальчишка отвернулся, будто не собираясь отвечать. Вид у него был презрительный. Хотя презирать здесь уж точно можно было только его. - Хочу быть таким же тупым, как ты.***
Дейдара едва разлепил глаза. Он провалился в сон минут на тридцать, не больше. И поначалу даже не понял, где находится. События порционно возвращались к нему, вне хронологического порядка. А потом вдруг вспыхнуло: «Ино!». И он подорвался с пола, споткнулся обо что-то в темноте, едва устояв на ногах. - Ино? - Тихо! Сдурел совсем? А ну на пол! Тут шторы – хуже бумажных! Он пригнулся. Совсем забыл об этом. Тело страшно болело. Очертания комнаты постепенно проступали – предметы обретали разную степень черноты. Светлые волосы Ино разметались по ковру. Под головой у нее лежала свернутая куртка в огромных стразах – и если бы Ино была в сознании, она бы никогда такого не допустила. Дейдара нервно улыбнулся. Хозяйка куртки развалилась в кресле, которое стояло в самом углу. На подлокотнике с одной стороны от неё дымила пепельница, а с другой стороны лежал пистолет. - Как она? В себя не приходила? - Ты расслабься, она просто спит. И пусть спит. До утра нам нужно продержаться в этой комнате. И никто не должен нас найти. Ни те мудилы, ни полиция. Еще хуже будет – если полиция. Тряхнут тебя так, что признаешься во всех смертных грехах. Он и сам не хотел угодить в полицию. Уж оттуда его точно заберет отец. Это будет конец всему. Дейдара не сомневался, что отец его изолирует, а потом отправит в самый дальний и закрытый пансион, какой только возможно. Так, что он оттуда не выберется еще лет пять. И Сасори ускользнёт от него. Через пять лет он уже ничего не докажет. Хотя, если смотреть правде в глаза, то и сейчас его попытки что-либо выяснить заканчивались полнейшим провалом. Зачем он только втянул в это Ино? Полный кретин. Если бы не внезапная помощь – они оба были бы уже мертвы. Да и кто знает, чем закончится эта ночь. Он подполз ближе к Ино, чтобы можно было взять её за руку, и устроился, привалившись к стене спиной. Так он просидел пару минут, но боль в ребрах нарастала, и он нехотя потянул вверх рубашку. Тело выглядело, как один сплошной синяк. Дейдара угнетенно вздохнул. - Эй, Золотко. - Чё? - Спасибо, - искренне сказал он. - Я тебя обязательно отблагодарю, когда мы выберемся отсюда. - Очень на это рассчитываю, блондинчик. Ещё я не кидалась под пули за просто так. Дейдара усмехнулся в темноту. - Признайся, ты ведь сразу узнала, кто я такой. - И собиралась накачать клофелином. Тебя и твою брезгливую девицу. Щёлкнула зажигалка, лицо Чичи на секунду вынырнуло из темноты, а потом остался только огонёк тлеющей сигареты. Она теперь совсем не была похожа на не отошедшую после похмелья шлюху. Лицо у неё было матёрое и напряженное. Глядя на неё, Дейдара понимал, насколько он сам не приспособлен к жизни. Ни к какой жизни. Он одинаково казался себе беспомощным на шикарных приёмах отца, где тот демонстрировал его словно экспонат, и тем более от него не было толку на бурлящих преступностью улицах. Он ничего не умел хорошо. Даже учеба ему не давалась. В такие моменты Дейдара себя ненавидел. - Чё рожу такую унылую скорчил? – поинтересовалась Чичи из облака сигаретного дыма. Он сначала отмахнулся, а потом подумал, что самое время сказать это вслух, хотя бы самому себе. - Думаю, какое я ничтожество. Ино чуть не погибла. А я потащил её сюда, потому что мне нужно было. Чичи присвистнула. - Нужно было? В эту-то дыру? - Долго объяснять. Я навожу справки на одного человека. И знаешь, что самое поганое? - Чё? - Он бы сделал всё это виртуозно. В два счета бы сам себя прижал. Он чертовски умный сукин сын. А я полнейший кретин. И я не понимаю, почему так устроено. Лицо Чичи, едва различимое, исказилось в мыслительном процессе. Она долго молчала, а потом подалась вперед и уперлась локтями в коленки. В одной руке пистолет, в другой сигарета. Это было бы похоже на карикатуру, если бы Дейдара не знал, что пистолет – настоящий. - Ну, давай просто грохнем его и делов? – немного лениво предложила она. И хотя Дейдара в ответ хохотнул, судя по невозмутимому лицу Чичи – она не шутила. Спохватившись, он предупредительно вскинул руку. - Нет, Золотко, - веско проговорил Дейдара, - спасибо, конечно, за предложение. Оно весьма воодушевляет. Но грохнуть – это не мой путь. Разочарованно причмокнув, Чичи откинулась назад на спинку кресла. - Больно ты добренький, - заключила она. Нет, Дейдара не хотел его грохнуть. Он даже не стремился его переиграть. Он лишь хотел, чтобы тот получил по заслугам. Хотя нет, пожалуй. Смерти он ему тоже желал иногда. Но он не гордился подобными мыслями. Если бы можно было измерить справедливость, как точную величину – жизнь стала бы проще. - Слушай, блондинчик, - снова окликнула его Чичи. – Хочешь знать, почему я не накачала вас? - Ты тоже добренькая? - Ну, ты сморозишь тоже. Больше всего на свете я люблю деньги. И это не от великой доброты. Так что заткнись и слушай. - Понял. - Сначала я прикидывала, как бы побольше из вас вытянуть. Потому что я не знала, много ли у тебя с собой. Думала даже выкуп запросить у твоего папаши. - И что же тебя остановило? – вяло поинтересовался Тсукури. - Ты мне руку пожал. Лицо Дейдары недоверчиво вытянулось. - Золотко, уж в это даже я не поверю. Чичи невозмутимо продолжала. - Нет, дело не в том, что пожал. А в том – как пожал. Нет в тебе всего этого спесивого дерьма, понимаешь? Я достаточно пожила, чтобы оценить, какая это редкость среди вашей поганой породы. Это был весьма сомнительный комплимент, если учитывать всё в целом. Но и Дейдара был в состоянии оценить, что Чичи едва ли способна на большую деликатность. Он улыбнулся. - Принцессу нашу может всё-таки имеет смысл разбудить. Мы её, конечно, осмотрели, но мало ли чё, - Золотко, пригнувшись, перетекла с кресла на пол. – Давай, рот ей закроешь, а я всё сделаю. - Что сделаешь? - Ты расслабишься сёдня или нет? Заколебал уже. Пришлось подчиниться. Чичи достала из нижнего ящика пузырёк, смочила им какой-то пожёванный лоскут ткани. - Давай, зажимай. И руки держи. Он перехватил одной рукой запястья, а второй зажал Ино рот. Но когда та дёрнулась и замотала головой, приходя в себя, Дейдара понял, что приложил в десять раз больше усилий, чем требовалось. Сил в Ино не оказалось совсем. Она окинула его затуманенным взглядом и попыталась привстать. - Где я?.. Что?.. - Ну, всё, дальше ты сам занимайся, - с этими словами Золотко отползла обратно в кресло. Ино посмотрела на неё и снова на Дейдару. А потом в её глазах поднялся пережитый ужас, и они наполнились слезами. Дальше всё было, как он и ожидал. Она плакала, спрашивала, что произошло, снова плакала. Плакала по его вине. - Значит... нам нужно пока оставаться тут? - Точно, куколка, - вставила свою реплику Чичи, которая до этого в пояснениях не участвовала. Ино подползла ближе к Дейдаре, устроила голову у него на плече. Было чертовски больно, но он всё стерпел и даже приобнял её немного. За окнами периодически раздавались чьи-то бурные перепалки, где-то вдалеке пару раз выла сирена. Ночь казалась особенно тёмной. Теперь им оставалось только ждать наступления утра.***
«Будьте здесь» было варварски выдрано из книги профессора Киномо и свёрнуто вдвое. Сакура верила, что уничтожает улику, но также она знала, что в своей комнате положит страницу 124 между дневником и парой семейных фотографий. Даже если он не придёт. Даже если он попросил её быть здесь затем, чтобы она не тащилась за ним следом. Ей нужно было думать о чём-то, и она думала об этой мелочи. Потому что новости об Ино будут в лучшем случае утром. Потому что она почти не сомневалась, что это будут плохие новости. Время тянулось медленно. Сакура обошла весь кабинет, попыталась вникнуть в предисловие книги Киномо, допила холодный чай. Так прошло без малого два часа, а Сасори всё не было. И она начала заранее готовить себя к тому, что он, вероятно, не явится вовсе. Нельзя позволять себе снова раскиснуть. Нужно было примириться с этим фактом, ещё полтора часа назад, когда, судя по звукам, закончилось собрание, и все разошлись. В тот же момент было логичным в сопровождении госпожи Танаки вернуться в общежитие. Но Сакура этот вариант даже не рассматривала. Она затаилась и готова была спрятаться, если вдруг кто-то за ней зайдет. Никто не зашёл. А теперь ей придется ночевать здесь, на узком, вряд ли удобном диване. Хотя это казалось сущей мелочью. В конце концов, мысли Сакуры пришли к тому, что это даже к лучшему – она не сможет сегодня вскрыть конверт, а значит, ей не придётся справляться с очередным нервным приступом. Большие часы щёлкали стрелками, не позволяя тишине подавить зыбкий уют кабинета. Но Сакура чувствовала, как её со всех сторон окружает пустота огромного здания. Если бы она осталась одна в маленьком доме, эта пустота не ощущалась бы так. Это должно было пугать. Но в кои-то веки ей совсем не было страшно. Ничего страшнее, чем то, что уже случилось, произойти не могло. Разговор с Ино будто фоном прокручивался в голове. Всё одно и то же, крики, выстрелы, выстрелы, крики. И ещё кое-что. То, что она умолчала в беседе со следователем. То, что Ино сказала последним. Сакура запомнила каждую её ошалелую интонацию: «Освидетельствования об изнасиловании. Настоящие. В полиции. Это не шутка!». Не шутка. Сакура не открыла конверт только потому, что боялась обнаружить там копии этих документов. Потому что у неё не было твёрдого решения, что делать с этой информацией. Если он придёт, хватит ли у неё духу спросить прямо? Или она снова превратится в это безвольное дрожащее существо? Откуда Ино вообще выяснила такое? Где она находилась в момент звонка? «Нет», - прервала себя Сакура, - «об этом нельзя думать. Не сегодня». А потом она услышала шаги в коридоре, и дверь, наконец, отворилась. Ни испуга, ни радости – она уже не ждала его. Но он пришёл. И запер дверь. И остановился посреди комнаты, ничего при этом не говоря. Она тоже молчала. Внешнее спокойствие Сакуры было непроницаемо, внутреннее – разрушилось в момент. Она вернула на полку книгу, которую крутила в руках, и повернулась к Сасори лицом. На секунду ей даже показалось, что он не знает, что сказать. Но это было глупостью, он всегда знал. Его расслабленная прогулка по кабинету завершилась тем, что он остановился напротив Сакуры. Не слишком близко, не слишком далеко. Можно сказать даже – в рамках приличия. - Не был уверен, что Вы дождётесь, - бросил он небрежно, будто не было особой разницы дождётся она его или нет. - Я дождалась, - проговорила Сакура, как можно более сдержано, - что Вы хотели? - Сразу к делу? - Хотите, чтобы я снова что-то с себя сняла? Он подавился коротким смешком, а потом резко стал серьезным. - Нет. Сразу к делу - меня устраивает. - Я Вас слушаю. Её подчёркнутая собранность явно не давала ему покоя. То ли настораживала, то ли забавляла. Он вскинул бровь и вместо того, чтобы перейти к делу, как было обещано, попытался выбить Сакуру из равновесия. - Откуда этот тон? - Вы мне скажете то, что собирались, или нет? - Хотите, чтобы я поскорее ушел? - Мне кажется, Сасори-сан, я не могу повлиять на то, как скоро Вы уйдете, что бы я ни делала. Вместо того, чтобы сдуться, Сакура только сильнее вошла в раж. Она сама от себя не ожидала. И что бы он ни сказал, как бы ни поступил – по крайней мере, она будет уверена, что держалась с достоинством. Сасори мог бы её поставить на место, она не сомневалась. Он просто поддержал эту игру. - Откуда Вам знать? Вы же ничего не пробовали, - сказал он и улыбнулся так, что у неё дыхание перехватило. Уверенность надтреснула. Насколько было бы проще, если бы он обнял её. Если бы всё складывалось так, как она фантазировала до его прихода. Но так быть не могло. Объятие явно не вытекало из этой ситуации. Хотя они стояли достаточно близко. Достаточно, чтобы она вспомнила, какие у него бесстыдные руки. А он, в свою очередь, явно раскусил, что затянувшееся молчание быстро собьет с неё спесь. Он подпёр плечом книжную полку, в ожидании момента, когда Сакура сама растает. - Так… - она позволила себе на секунду отвести взгляд, а потом снова посмотрела на него уже гораздо более смущённо, - что Вы всё-таки хотели?.. Растаяла. Даже ждать не пришлось. Сасори наклонился вперед, по всей видимости, готовый на полную катушку использовать её очевидную влюбленность. И правда, больше всего на свете захотелось сдаться на его милость. - Я хочу, - сказал он, - чтобы Вы мне выдали всё, о чём говорила Ваша подруга по телефону. И что из этого Вы успели доложить следователю. Конечно. Вот что его волновало. Вот почему он здесь. А она, было, подумала... Глупость она подумала. - Я не хочу об этом говорить. - Придётся. - Не хочу. - Вы мне расскажете, мы ведь оба это понимаем. Она ему не соперник. Больше не было ни смеющихся ноток в голосе, ни улыбок. Он просто наигрался и теперь возьмет то, что нужно. Сакура почувствовала себя невероятно маленькой, как колпачок от ручки, который валялся у нее под ногами. Меньше, чем колпачок. - Не буду я ничего Вам докладывать. Не обязана. - Вы не оставляете мне выбора. - И что вы сделаете? - Что я сделаю? - переспросил он. Зачем она говорила это? Она прекрасно знала, что он мог сделать. Просто хотелось еще немного потрепыхаться перед поражением. А может быть то, «что он сделает» окажется более предпочтительным, чем его безразличное лицо. Он схватил её за руку и рванул к себе. Сакура, споткнувшись, сделала шаг, ахнула от боли. Напросилась. Сама понимала, что напросилась. - Я вот что сделаю, - угрожающе прошептал он. - Я Вас очень попрошу. Даже скажу "пожалуйста", если хотите. Пожалуйста, Сакура. Что сказала Вам подруга? - С чего Вы взяли, что она вообще мне что-то сказала? - Потому что я говорил с Председателем и не верю, будто она дозванивалась весь день в кофейню просто так. - Но она дозванивалась. Он сощурился, без труда опознавая ложь. Сасори медленно, будто нехотя, перехватил её вторую руку и заставил Сакуру прижаться спиной к книжной полке. - Я ведь прошу Вас по-хорошему, - сказал он спокойно, а потом его голос изменился, растянулся неприятной снисходительной нотой. - Как Вам приятней… - продолжал он, - когда я Вас умоляю или когда Вы меня? Мне больше нравится, когда Вы. У Вас хорошо выходит. "Пожалуйста, не нужно, пожалуйста, не делайте этого". Он прекрасно знал, что сказала ей Ино. Неизвестно, откуда. Но он знал. Он просто издевался над ней. И Сакура не выдержала. - Вы изнасиловали какую-то девушку? - Это то, что она сказала? - Насиловали или нет? Я хочу знать. Отвечайте. - Теперь уже я должен Вам отвечать? - Изнасиловали? - Вы меня дождались тут посреди ночи, значит, не слишком в это верите? - Я просто наивная, Вы сами говорили. Передышка, в момент которой он скривил рот, а она услышала своё сорванное дыхание. Сасори отпустил её запястья, потому что куда она, в самом деле, могла от него деться? Ладони пробежали вверх, легли на плечи, вмяли их в книжные корешки. - А если да? - он потянулся к ней, и в её груди обрушивалась каменная стена. - Если да? - Сасори разделял слова, - Вы меня оттолкнёте? Никого он не насиловал, подумала в отчаянии Сакура, потому что нельзя не сдаться ему добровольно. Это была последняя четкая мысль, перед тем, как Сасори её поцеловал, а она бездумно и слишком охотно ответила на его поцелуй. Перед тем, как эмоции дошли до точки кипения. Перед тем, сердце жалобно заскулило, умоляя не терзать его больше. Получилось неловко. Её раньше не целовал никто. И она только знала, что ей этого безумно хочется. Но как именно будет – не предполагала. Очевидно, чтобы вычислить данное обстоятельство Сасори много времени не потребовалось. Он улыбнулся ей в губы. - Не так, - шепнул он, - расслабься. Грань между «Вы» и «ты» второй раз неожиданно стёрлась. Она расслабиться не могла, но попыталась. И всё поплыло. Сбившееся дыхание, дрожь, желание, чтобы это никогда не заканчивалось. Если поцелуй, это когда влажно на губах и скукоживается низ живота, то значит этот - был самым настоящим. Страшно было поднять глаза на Сасори, потому что слишком много в них плескалось тех чувств, которые он наверняка презирал. - Не оттолкнёте, значит, - сказал он, всё так же шепотом. Сакура неуверенно помотала головой. - Я не говорила об этом следователю, - призналась она. - Я знаю. Иначе меня бы забрали. «Забрали» прозвучало чудовищно. Но что казалось еще более чудовищным, так это то, что она вместо помощи Ино, целовала предполагаемого (а видимо даже не предполагаемого, а самого настоящего) насильника. - Вы напряжены. - Мою подругу... Убили, возможно. А я тут с Вами. - Не убили. - Что? - Не убили, иначе нашли бы тело. Она посмотрела на него с надеждой. Он был из тех, кто мог выдумать это. Да, он мог её обмануть. Но просто нужно один раз решить, доверяет она Сасори или нет, иначе можно было сойти с ума. И она сказала себе, что доверяет. Он пояснил. - Полиция вычислила телефонную будку. Есть следы перестрелки, но нет тел. Поверьте, никто бы не стал их прятать при данных обстоятельствах. Они бы просто не успели. Это не так просто. Ваша подруга жива. Хотя, кто я такой, чтобы утверждать это наверняка? Его слова стали глотком свежего воздуха, после удушливого кошмара этого дня. Сакура хотела сказать что-то, но потом в неконтролируемом порыве повисла у него на шее. И он напряженными руками медленно, с осторожностью, провёл по её гибкой спине, а потом заставил себя застыть. - Почему Вы сегодня делали вид, что меня не знаете? Можно было ожидать чего угодно, но не того, что этот вопрос его развеселит. Сасори рассмеялся, но без радости, скорее это был смех над ней, будто она сказала нелепицу. Он опустил руки к ней на талию и немного отодвинул Сакуру от себя. - Я просто рассчитывал, что Вы одумаетесь, - сказал он. – Но вот Вы снова со мной наедине в огромном совершенно пустом корпусе. Чего Вы хотите? Это был такой вопрос, который обычно не задают. И на который обычно не отвечают. Но он ждал ответа. И стало невероятно обидно. Потому что любой ответ представлял бы из себя полнейшую глупость. Доктора наук, психологи, лауреаты научных премий ломали бы головы и всё равно выставили бы себя идиотами, отвечая на этот вопрос. Так какого чёрта он его задает? - Хочу быть с Вами наедине в огромном совершенно пустом корпусе, - медленно и с расстановкой проговорила она. И Сасори сразу перестал улыбаться. Он склонился ниже и прошипел: - Я Вам признался в изнасиловании. Была какая-то слабость в том, что он твердил ей одно и то же, намекая, как он плох, будто он исчерпал лучшие аргументы, а нужного результата не достиг. Внутри него была какая-то слабость. Сакура почуяла её в тот момент, когда он набрал немного воздуха, собираясь что-то сказать, но не сказал ничего. Только смотрел на неё, будто не мог поверить, что она его не боится. - Я это поняла, Сасори-сан, - тихо сказала она. – Я не поняла другого. - Чего? Он сощурился, пытался предугадать, что она скажет. Но не угадал бы и со ста попыток. Сакура задала вопрос: - Вы этого стыдитесь или гордитесь этим? Сасори смотрел на неё, так близко, что взгляд не мог сфокусироваться и метался по тонким чертам лица. Она задала ему этот вопрос? Эта маленькая хрупкая девочка? Или это сам дьявол вклинился в их разговор? Потому что Сасори задавал себе этот вопрос много раз. И у него мурашки пробежали по спине. Вдруг перестало казаться, что это она с ним наедине в огромном пустом корпусе. Это он с ней наедине. Она может ткнуть его в самое уязвимое место, и никто не придёт на помощь. Нужно было спасаться пока не поздно. - Это только иллюзия, что Вам наплевать. Вы слишком юна и не осознаёте. - Стыдитесь, похоже. Ей кто-то подсказывает. Не бывает так. Не бывает. Но ведь он сам её выбрал. - Вы спросили, почему я делал вид, будто Вас не знаю, - прошептал он. – Это всё потому, что я Вас не знаю. - А Вы спросили, чего я хочу. Она всё разрушила, когда его поцеловала. Всю его линию защиты. И самоконтроль. И веру в то, что он умнее всех и каждого. Разрушила на короткое мгновение, пока он не мог от неё оторваться. А потом он бросил: - Нет, мне этого не нужно. Отцепил от себя её руки и пошел прочь.***
Дождь грянул внезапно. Лил и лил, смывал с улиц пыль, смывал мусор, смывал кровь. Забивался в оконные щели, пытался добраться до них, спрятавшихся в этой комнатушке. Дождь их обнаружил. Сдал бы, если мог. Прицельно колотился именно в их окно. Ино вздрагивала, когда мерное дребезжание стекла под порывом ветра превращалось в напористую барабанную дробь. Ей было страшно. Безопасный мир, в котором всё плохое происходит только с другими людьми, раскололся. Она вдруг поняла, что осторожность, это не из области хорошего тона, это инструмент выживания. Руки и ноги замерзли оттого, что Ино лишний раз не решалась пошевелиться. Затаилась возле Дейдары, который тоже теперь казался частью окружающей её стихии. Не совсем человеком. Тёплым предметом рядом. Ведь он не говорил, не двигался и не мог защитить её от смерти. В этот раз смог, но не мог в глобальном смысле, а значит рано или поздно она умрёт. Молния через хлипкие шторы озаряла всю комнату, делала предметы голубоватыми и холодными. Делала голубоватым и холодным его лицо. Глаза Дейдары были закрыты, но ей отчего-то казалось, что он не спит. Ей хотелось, чтобы он не спал. Потому что, если он спал, то еще меньше живого оставалось с ней наедине в этой комнате. - Дей-кун? Он вздрогнул, но не испуганно, а будто бы вырываясь из оцепенения. - Ты не спишь? Я думал, что ты спишь. - Нет, - Ино стало намного легче, когда они заговорили. – Замёрзла, - тихо добавила она. Дейдара сгреб её бледные пальцы в ладони, чтобы согреть. А она, наконец, нашла в себе силы пошевелиться: подтянула колени поближе, повела плечами, представляя, как лопается, стянувшая тело, ледяная корка. Как вместе с этим она перестаёт быть хрупкой, оживает, готовая сражаться. - Ты думаешь, нас ищут? - Я не знаю, - он тяжело вздохнул, - Ино… прости, что так вышло. - Прекрати извиняться. Я не злюсь, я только замерзла, вот и всё. Где Чичи? - Сказала, что «разнюхает обстановку». Чуть привстав, Ино впервые внимательно огляделась по сторонам. Эта комната не просто была разбитой и старой. Она облазила и шелушилась, будто собиралась сбросить шкуру, всю целиком. Обои, штукатурка, краска, мебельный лак, всё вздулось, отделялось от поверхностей, одновременно отторгаемое ими. Вряд ли здесь жил кто-то. А потом она увидела бутылку возле кресла. И растянувшись животом по полу, смогла до неё дотянуться. - То, что нужно, - сообщила Ино, морща нос от неприятно ударившего в ноздри запаха алкоголя. – Это её бутылка? - Да. Она предлагала. Но мне не кажется, что… Ино! Дейдара воскликнул это шепотом, потому что громче не мог. На его глазах Ино запрокинула бутылку и отхлебнула несколько глотков. Потом глаза её округлились, она закрыла рот ладонью, издала нечленораздельный удивлённый звук и уткнулась носом в его плечо. - Это отвратительно. Будешь? – поинтересовалась она в ворот рубашки. - Ты как-то резко в себя пришла, - с сомнением протянул Дейдара. - Не умею я долго в таком состоянии. Ты будешь или нет? Он невольно усмехнулся. Думал теперь она будет паинькой ближайшие пару суток. Ну, конечно. Жижа в бутылке была странного цвета, этикетка отсутствовала, на дне скопился осадок – невозможно было угадать, что это за алкоголь. Покрутив бутылку в руке, он тоже отхлебнул. Безымянное пойло обожгло рот, горло, внутренности и тут же попросилось наружу. Он тряхнул головой. - Ужасно. Просто ужасно. И они оба неуверенно рассмеялись. Будто спрашивая друг у друга разрешения. Ино заглядывала ему в глаза, пристально и лукаво. Нет, ей не было весело на самом деле, она храбрилась напоказ. Сразу захотелось еще сто раз перед ней извиниться. А потом она выхватила у него из рук бутылку, отхлебнула еще разок, нервно хихикнула и поцеловала его. Без предупреждения, без паузы. Она поцеловала его с той же решимостью, с какой отхлёбывала алкоголь из горла. Горький, обжигающий, он примешался к их поцелую, щипал губы, делал дыхание горячее, а желания безрассуднее. - Вместо закуски, - прошептала она. Дейдара вернул ей на плечи сползший плед и усмехнулся. - Я гаже этого пойла, - протянул он. Бутылка снова потеряла в миллилитрах. Господи, что они оба здесь делают? Но, с другой стороны, жизнь казалась острой. Допитая почти до дна бутылка была отставлена в сторону. Губы горели. Но совсем ушел холод. А потом Ино стала расстёгивать его рубашку и он, прервав влажный поцелуй, внимательно на неё посмотрел. - Что? – бросила Ино, одновременно сердито и с усмешкой. Бросила с вызовом. Она часто так делала. - Просто мы тут… Я не против, но момент странный и… - он вдруг осекся и закатил глаза, - Я не верю, что это я тебя останавливаю. Пуговица осталась в петле. Он ожидал, что Ино рассердится, но она как-то неловко пожала плечами. - Я, знаешь, о чём думаю, - проговорила она, глядя куда-то в сторону, не на него, - думаю... А вдруг не будет другого момента? Этого ведь могло уже не быть. Он собирался ей ответить. Он хотел. Вот только Дейдара сам об этом думал, когда они сидели в тишине. Они могли умереть. Правда, могли. Глаза Ино в темноте казались не серыми, а прозрачными, и такими пронзительными, словно самая жуткая мысль, словно случайный выстрел. Он только прочитал её взгляд от корки до корки, а потом смял в объятии и притянул к себе. Комната поплыла, вселенная стиснулась до площади соприкосновения двух тел. И её было недостаточно. Дейдара сполз спиной по стене, окончательно оказался на полу, перекатился, прижимая Ино к холодному линолеуму, но той казалось, что под ней океан, бескрайнее тёмное пространство, в которое она погружалась всё глубже и глубже. Она захлёбывалась от поцелуев, от солёной воды, от непреодолимой силы притяжения между ними. Расползалась под руками одежда, исчезала, будто сама по себе, и кожа, наконец, могла прильнуть к коже в тех местах, где этого еще никогда не происходило. Её нетерпеливые вздохи, его жадная нежность, обжигающая голые плечи, ключицы, живот. Ладони Ино пробовали на ощупь спину, гладили и сжимали без всякого стыда. Она пыталась его обхватить, обвила ногами, тянула его к себе. Дождь барабанил в стекло. Жизнь не должна обрываться внезапно. Уж, по крайней мере, они возьмут от неё, что могут. Еще немного близости, ещё немного удовольствия. И хотелось в каждый поцелуй вложить бесконечность. Его скомканное дыхание. Шёпот. Шорох одежды. Горячая кожа, холодный пол. Короткий звук расстёгивающейся змейки. Дейдара прошептал ей что-то вроде: «ты уверена?», хотя понимал, что если она вдруг ответит «нет», он сделает вид, что не услышал. Потому что это был акт спасения. Но Ино ничего не ответила. Его Ино. Вот-вот и будет его. Он чуть приподнялся над ней, пальцы скользнули в последний раз между раскинутых ног, она подала навстречу бёдрами. Она умоляла его дать ей больше. И он сдался, простым толчком, чуть не заскулил от этого сжимающего чувства. Он, правда, хотел сделать паузу, но не смог. Позволил себе погрузиться в неё ещё раз и ещё. Слышал всхлипы издалека. Потому что холодная океаническая толща, с которой Ино слилась воедино, прорезалась острой болью, но не отпустила её к поверхности, не позволила сделать осознанный глоток кислорода. Ино просто пыталась принять эту боль, дать ей новое имя – всё равно невозможно от неё отказаться. Можно было только дрожать, всхлипывать и не отпускать. И отдаваться рвущимся наружу эмоциям. А потом прижимать его к себе, обессилившего и совершенно беззащитного, каким он едва ли когда-нибудь еще будет. Дейдара долго молчал, но решился посмотреть ей в глаза, посмотрел и испуганно застыл. - Ты плачешь? Так больно было? – выдохнул он. У Ино правда глаза были на мокром месте, она очень странно заулыбалась, даже усмехнулась, вытерев щеку тыльной стороной ладони. - Нет, я просто… - она снова тихо рассмеялась, - поцелуй меня, ладно? Было хорошо так лежать, хоть пол снова стал жестким и неудобным. Они кое-как натянули на себя одежду, отползли поближе к батарее, устроились, завернувшись в плед. И стало намного лучше. Всё стало лучше. Они знали, что этого у них уже никому не отнять.