***
Он был не таким уж тощим, этот конверт. Минимум десять листов, если хорошая плотная бумага, минимум пятнадцать, если хлипкие газетные вырезки. Запечатан так, что вскрыть можно только бритвой. У Сакуры была одна. Она тоже хранилась в маленьком конвертике. С тех пор, как Сакура случайно наткнулась на неё и порезала руку. Но если выбирать между порезом руки и острым разочарованием, она выбрала бы порез; если выбирать между разочарованием и унижением, она выбрала бы унижение; между разочарованием в Сасори и, казалось бы, чем угодно, она выбрала бы что угодно. Что угодно выбрала бы, но никто выбора такого не давал. Просто у неё был конверт. Пока ещё запечатанный. Единственный человек, которого она встретила в 6 утра, возвращаясь в свою комнату – была староста Хината. Та лишь растерянно попыталась её утешить и проводила до двери. Ничего не спросила. А потом Сакура почти не спала. Могла думать только о конверте, о его предполагаемом содержимом, о том, что она готова принять, а что нет. Принять она готова была почти всё. Вернее, она не в состоянии была выдумать что-то, что не приняла бы. Неизвестность – пугала. Была ведь ещё и газета… Но Сакура пролистала её и не поняла, на что должна там обратить внимание. Некрологи, объявления о найме, громкие новости - слишком много всего. Хоть бы подчеркнул этот Сай, мистер доброжелатель, нужный заголовок. Только запутал её и заставил воображение вплетать Сасори в каждую чёртову статью. Чем он промышляет - таким чудовищным? Вынудил известного хирурга ошибиться во время операции на сердце? Хочет устроиться клерком? Приложил руку к финансовому кризису? Продаёт софу? Об изнасилованиях в газете не было ни слова. А через конверт ничего не просвечивалось, кроме витиеватой заглавной буквы «О». Странный шрифт, больше напоминающий страницу из детской книги сказок. Единственный вывод, который сделала Сакура из «О», что первый лист – вряд ли чьи-то показания. Но и сказка там тоже вряд ли. Интересно, много бы Сасори вытащил из этой «О» информации? Наверняка больше, чем она. Он был слишком умён. Это не ощущалось постоянно, бывало даже, что Сакура переставала замечать пропасть между ними, но потом он произносил какую-то фразу или изобретал аргумент, и сразу становилось понятно: ей его не перехитрить. Даже возможно не в уме дело. Не только в уме. Он не расслаблялся, был готов к тому, что его попытаются обойти в любой момент. Такое впечатление, что он проходил спец подготовку, в то время как она училась с тётей запекать яблочный пирог. Тётя. Внезапно Сакура ощутила себя мерзкой эгоисткой. Тёте нужно было позвонить или лучше даже зайти к ней на чай, потому что та, должно быть, очень волнуется за неё. А Сакура, к своему стыду, даже не подумала о её нервах. Конверт был запрятан под матрас. Около получаса потребовалось Сакуре на то, чтобы искупаться и привести себя в человеческий вид. Впервые она была рада, что её освободили от занятий. Сегодня душевые оказались в полном её распоряжении. И она даже смогла выбрать единственную кабинку, в которой хорошо настраивалась холодная вода. Так что у неё получилось отмыть с себя всё, кроме вчерашнего дня. Мысли об Ино, мысли о Сасори, мысли о странном конверте не отпускали Сакуру даже на обратном пути в комнату. И лишь достав ключ и оторвав взгляд от пола, она вдруг обнаружила, что у двери стоит госпожа Танаки. - Слава Богу, я разволновалась! – воскликнула та. Подобная чувствительность была свойственна преподавательнице только в исключительных ситуациях и только к покладистым ученицам. Сакуру она любила особенно. - Надеюсь, ты хорошо отдохнула? Тебя снова хотят видеть следователи… - госпожа Танаки скорбно покачала головой, но разглядев, как краска отлила от лица её ученицы, быстро добавила. – Они ничего не нашли! Ничего… плохого. Не волнуйся так. Просто хотят еще раз поговорить. Ты готова? Готова? Нет. Она готова не была, это уж точно. А если они спросят о нём? Если они начнут задавать неприятные вопросы? С другой стороны, если хоть как-то можно помочь в поисках Ино, она просто обязана… - Сакура. - Да! Я… Простите. Я плохо спала. - Разумеется… мы ведь вчера разошлись очень поздно. Кстати, кто тебя проводил до корпуса? - Одна из старост?… - ответ прозвучал с полувопросительной интонацией, как будто Сакура и сама хотела бы знать, кто её проводил. Но госпожа Танаки, видимо, слишком торопилась отвести её в главный корпус для допроса. Она махнула рукой. - Славно. Очень хорошо. Одевайся и поспеши. Визит к тёте придётся отложить. Оделась Сакура со скоростью молнии, но вот конверт зачем-то перепрятывала четыре раза, а потом просто взяла его с собой. Всю дорогу до административного корпуса госпожа Танаки щебетала о предстоящем съезде и празднике. Светило солнце, дул прохладный ветерок, Сакура почему-то не сомневалась, что следователь спросит её о Сасори.***
- И это всё? - Ну да! Эти бумажки – 70% нашей работы... А кажется, что мы целыми днями стреляем и гоняем на тачках с мигалками, да, юная леди? – следователь так тупо хохотнул, что Сакура сразу поняла – Ино он никогда не найдет. Беседа с хранителями порядка заняла минуты полторы. Её ни о чём не спросили. Их визит вообще выглядел неубедительно. Она готовилась биться как лев, а в итоге просто подписала пару бумажек. И стоя посреди пустого коридора, Сакура ощущала растерянность. Никаких каверзных вопросов. Никаких новостей об Ино. Казалось, её позвали просто, чтобы позвать. Шестое чувство било тревогу. Но, возможно, она на фоне последних событий стала слишком подозрительной? Сакуре снова подумалось, что Сасори бы сразу раскусил, что не так. Ругая себя за глупость, она, было, поспешила к главной лестнице и вдруг услышала его голос. Прямо за дверью кабинета. Сасори говорил шёпотом, но она точно знала, что это он. И даже врожденная концентрация благоразумия не позволила ей пройти мимо. К моменту, когда Сакура подкралась к двери, голос Сасори стих и зазвучал другой, более низкий и крайне раздражённый. Сакуре он показался смутно знакомым. Этот человек постоянно выделял отдельные слова, хоть и говорил полушепотом. - … твоей ошибки! Какого чёрта! А если он что-то откопает?! Ты поставил нас под удар! Немыслимо, что я ТЕБЕ это объясняю! - Это просто совпадение. - Это НЕ совпадение! Не БЫВАЕТ таких совпадений! Если тебе кажется, что всё так сложилось само по себе, то ты просто из ума выжил! Может, ты подсознательно пытаешься разрушить ВСЁ, над чем мы работали?! - Чушь. - Если он найдёт что-то, ты будешь выкручиваться ОДИН! Сам по себе! Повисла пауза. Глаза Сакуры округлились, как два пятака. Она не понимала, о чём они говорят, но разговор всё равно вселял тревогу. И если поначалу она думала, как бы больше услышать, то сейчас хотела просто спрятаться куда-нибудь. Вот только было некуда. Пока она высматривала приоткрытую дверь впереди по коридору, Сасори соизволил ответить своему визави. - Найдёт что? Там нечего искать. - Почему он вообще искать начал?! Всё было тихо! ГОДАМИ! А именно сейчас он вдруг… - нервный шептун поперхнулся собственной фразой. - И ты смеешь мне говорить о совпадениях?! Сасори, ты спятил! Если это всплывёт, они просто уберут нас с дороги! - Меня, Вы хотите сказать. - Я очень рад, что вернулась твоя проницательность! – отчеканил инкогнито, а потом раздраженно фыркнул. - Ты находишь это смешным?! Сасори в самом деле рассмеялся, приглушенно, но отчетливо. А вот Сакуре было не до смеха. Что значит «уберут его с дороги»? Что значит уберут?! У нее вспотели ладони. Нельзя было здесь оставаться, но она просто не могла перестать это слушать. Пока Сасори, судя по звукам, мерил шагами кабинет, Сакура нашарила в сумке конверт и накрыла его ладонью. Ответы. Может быть они внутри? Что если там не компромат вовсе! Что если там про угрозу, ведь Сай говорил… Как же он говорил?… - Проницательность меня не покидала, профессор, - сказал Сасори. – Вас не волнует, доберутся ли до меня, вовсе нет…. Вас волнует - лишь бы они не добрались раньше времени. Он сделал небольшую паузу, во время которой второй голос, значительно смягчившийся, поинтересовался: - Теперь я понял. Тебе нездоровится? - Не более, чем обычно. Но Вы не волнуйтесь. Я понимал это всегда. Если бы я боялся умереть, я бы не подписался на это. И я до сих пор в деле. Просто избавьте меня от этих разговоров! - Сасори! Вернись немедленно! Сакура отпрянула от двери, но всё еще слышала их голоса. Ноги буквально вросли в землю. Она должна была бежать! Срочно! Прямо сейчас! - Ты вопиюще несправедлив! Я помогал тебе все эти годы! А теперь я впервые вижу, как в тебе проснулся незрелый мальчишка! Ты совершаешь ошибку! Услышь меня! Ты совершаешь… Она отступала всё дальше и дальше, пока не уперлась спиной в противоположную стену. Нужно было убираться отсюда! Но бежать она не могла - услышат. Единственный шанс - дойти до угла. Сакура двинулась туда максимально быстро и бесшумно, с ужасом ожидая скрипа дверных петель или оклика. Все кабинеты были захлопнуты, а остановиться и проверить, закрыты ли они на ключ – большой риск. Уже под конец пути она почувствовала неладное. Не услышала, нет. Но, даже не оборачиваясь, Сакура знала, что он смотрит ей в спину. Сердце бешено билось в грудную клетку. Она медленно крутанулась на девяносто, будто всё еще рассчитывая скрыться за спасительным поворотом, но не сделала шаг. Вместо этого, Сакура приложила руку к холодной стене и осторожно глянула в его сторону. Их разделяло метров тридцать. Сасори едва миновал порог, даже дверь не закрыл за собой. Так и стоял там, растерянный и злой. В первые секунды растерянный - в большей степени, злой - в меньшей. Но процентное соотношение двух этих эмоций стремительно менялось. Сасори свирепел. Его рука запоздало хлопнула дверью в кабинет. Он склонил голову, стрельнул взглядом, как бы интересуясь у неё: «Какого чёрта?!». Но что могла она ему ответить? Как могла она вернуть услышанное? А хуже всего было то, что Сакура не жалела. Ни капельки не жалела об этом, пусть даже она не знала, как теперь поступить. И когда стремительным шагом Сасори направился к ней, она сделала единственное, что пришло в голову - кинулась бежать.***
Добрый друг Нара Шикамару был старше, чем Ино представляла, и оказался не таким уж добрым. А если на чистоту – не таким уж другом. С первой минуты, с первой приветственной фразы он был апатичен и скуп на слова. Даже конверт с n-ным количеством купюр, Ино не хотела вдумываться, не возбудил его интереса. Хотя порцию терпения следователя, все-таки, компенсировал. Они встретились на парковке и оттуда прошли на задний двор. Шикамару сразу закурил. Папироса испускала такой убойный чад, что у Ино заслезились глаза. - Я слушаю, господин Тсукури. Дейдара, обычно уверенный и развязный, скукожился перед следователем, словно нашкодивший мальчишка. Впервые Ино увидела, как кто-то представляет для него авторитет. Хотя причин не понимала. Разве что на него производила впечатление пропаленная в нескольких местах джинсовая куртка и хвост сальных волос. - Ладно тебе, прекращай, давай снова на «ты»… Разве мы не друзья? Сколько мы знакомы? Лет сто, не меньше. - Это слишком большое одолжение, если учесть, что ты заявился в участок, будучи в розыске. - Я в розыске? - Негласно. - Но ты ведь меня не сдашь? Губы следователя пребывали в непрерывном движении, он кривился то на одну сторону, то на другую, отчего выражение его лица перетекало от раздражения к скуке, от скуки к насмешливости, от насмешливости к пренебрежению – и так далее, не выходя за рамки общего посыла «зачем вы припёрлись?». Не дождавшись ответа, Дейдара бодро хлопнул в ладоши. - Окей, тогда сразу к делу. Мне нужны копии тех документов, которые… - Исключено. - Но ты ведь уже давал мне их… - Ты опять за старое? Я тебе говорил, оставь его в покое, – вместе с фразой Шикамару выдохнул целое облако дыма, и Ино закашлялась, чем несколько разрядила обстановку. - Извините, это всё дым.. Следователь не затушил папиросу, только перенес вес тела с левой ноги на правую, что увеличило расстояние между Ино и источником дыма примерно на пять-шесть сантиметров. Задний двор был полон всякого хлама, вдоль стены стояло две ржавых автомобильных двери, кирпичи обросли мхом вплоть до вентиляционного окна, воняло сыростью, и вообще место было малоприятным. Но Дейдара так расслабленно вдохнул полной грудью, с такой мечтательностью огляделся по сторонам, будто они стояли посреди благоухающего городского парка. Он тянул время, прикидывая, что сказать. - Я, может быть, не совсем понимаю, - вступила Ино, - но если существуют эти документы, разве не должно проводиться расследование? - Оно проводилось, а потом… скажем так, зашло в тупик. - Это всё чёртов Председатель Киномо постарался, - процедил Дейдара. Он собирался, кажется, добавить ещё что-то, когда Нара поперхнулся дымом, закашлялся, а потом его разобрал откровенный хохот. Ино не понимала, что смешного, и её начинало потихоньку раздражать подобное отношение. Смех у следователя был глухим и оборвался так же внезапно, как вспыхнул. Шикамару ещё долго качал головой, пока не вернулась способность связно говорить. - Преподаватель из университета? Замял три дела об изнасиловании? – каждое слово он выдавливал, сдерживая очередной приступ веселья. - С какой ты планеты, парень? Будь он хоть дважды доктором наук и признанным гением – это так не работает. - Как тогда! - Кто-то приложил руку к тому, чтобы похоронить эти показания. Какой-то очень влиятельный человек. Но уж поверь мне, это не Киномо. - А кто? Ты знаешь? - Понятия не имею. - Нара. - Понятия не имею! Я детектив, а не генеральный прокурор. Дейдара подался вперед. - А он знает? - Кто? - Прокурор. Затянувшись, Шикамару посмотрел на Дейдару сочувственно, но в то же время, снисходительно. - Тебе только допросы вести, - сказал он. – Мне пора. - Нет, постой. Я ещё заплачу. Ты не можешь так поступить! Ты знаешь, что есть эти документы, я знаю. Дело заморожено, но мы должны показать их кое-кому… Нашей подруге. Это важно. Это… - Дейдара, - следователь остановил его руку, потянувшуюся за деньгами. – Нет больше этих документов. Их давно забрали. - Что? Куда забрали? В архив? - В архив, из которого они вряд ли вернутся. Тебе не достать его. Смирись и живи дальше. - Черта с два. - Смирись, - он хлопнул Дейдару по плечу, но тот был непреклонен и отмахнулся от этого дружеского жеста. - Тогда дай мне все адреса. - Господи, - Шикамару закатил глаза, выпустил струю дыма вверх. - Пожалуйста, Нара. Несмотря на то, что упрашивал его Дейдара, посмотрел следователь отчего-то прямо на Ино, а потом покачал головой. - Окей, - сказал он. – Я дам тебе список.***
Если бы она вовремя не юркнула между машиной, груженой коробками, и стеной – он бы её поймал! Лаз был узким. Нет, Сасори мог пролезть там с лёгкостью, конечно мог, но он не стал. Остановился по ту сторону препятствия и сложил руки на груди. А Сакура, задыхаясь, смотрела на него огромными глазами, и грудь вздымалась под перепачканной блузкой, отершей бок грузовика. - Лучше Вам остановиться по-хорошему, - сказал Сасори слишком уж спокойным тоном, для человека, который гнался за ней от самого корпуса. И когда она помотала головой и попятилась, когда бросилась опрометью в переулок, вместо спокойствия в его голосе зазвенела ярость. – Сакура! Вернитесь, я сказал! Он кинулся наперерез, но прогадал. Он думал, что она свернёт в сторону общежития, а она свернула в противоположную, и тем самым получила фору. Только теперь, когда они оба потеряли друг друга, было гораздо страшней. Сакура не знала, что ждёт её за новым поворотом. Она то кралась, то выжидала, затаившись в какой-нибудь нише, пока дорога не вывела её на более-менее людную улочку. Каблуки стучали по мощёному плиткой тротуару, Сакура то и дело оборачивалась. И по лицам проходящих мимо людей читалось, что выглядит она хуже некуда. Её гнало вперёд какое-то звериное чувство. Оно заставляло Сакуру бежать, даже когда легкие совсем отказались принимать очередную порцию воздуха, даже когда она разодрала юбку о выступ прилавка, даже когда Сасори приказал ей остановиться по-хорошему. По-хорошему. Он её напугал. Своей настойчивостью и взглядом. Когда она выбежала из главного корпуса и миновала последнюю лестницу, ей казалось, что он не станет. Она была уверена – он не станет её преследовать. Теперь же Сакура не могла поверить в свою глупую надежду, будто он просто позволит ей улизнуть. Без всяких сомнений, она услышала что-то важное. Настолько, что этот гордец с манерами кровного принца кинулся её догонять прямо посреди бела дня. И как назло, никого из сокурсниц, старост, преподавателей! Только несколько незнакомцев обернулось на их погоню, сочтя, что это милые студенческие салочки. А Сакуре казалось, что он может её убить, до того жутко сверкали его глаза. Тем временем людная улица постепенно сужалась, а боль впивалась в бок остриём раскалённой спицы. «Если он сейчас вывернет», - думала с ужасом Сакура, - «я не смогу, я не убегу от него». Она в очередной раз обернулась и, обнаружив за спиной совершенно пустую улицу, испустила дрожащий выдох. Местность малознакомая, но Сакура очень рассчитывала выйти к маленьким частным домикам, а оттуда до тёти – совсем близко. Содержимое невскрытого конверта снова трансформировалось стараниями загнанного в угол воображения. Теперь Сакура думала, что там с десяток статей, в которых Сасори вылавливал и убивал в переулках студенток. Могут ли такое спустить с рук, если на тебе три гранта? Череда однотипных фасадов пятиэтажек впереди обрывалась, и улица упиралась в козырёк остановки, на которую Сакура приезжала обычно. Домик тёти был всего в паре кварталов. Она ускорила шаг. Вокруг не было ни души, цокот каблучков звонко резонировал от безучастных стен. Если бы не полуденное солнце, Сакура умерла бы от страха, но дневной свет сильно снижал напряжение. За последним поворотом Сасори не оказалось, хотя сердце всё равно ухнуло. И, наконец, она увидела заветные решетчатые ворота. Судя по приоткрытой входной двери – тётя была дома. Сакура почувствовала, что спасена, не удержалась и кинулась бегом. В голове у неё принялись плясать сокровенные образы уютной гостиной, домашнего киселя, любимого стула, обитого цветочной тканью. А потом взгляд Сакуры упал на ободранный край юбки и она остановилась. Сумка в побелке, блузка выбилась из-под пояса, не говоря уже о грязных пятнах на рукавах и боку. Нужно было придумать легенду. Упала? Может быть. Но так чтобы сразу и юбку порвать и перепачкаться всем подряд… - Мммм!!! Крик потонул в ладони. По телу прокатился истерический импульс. Сакура рванулась из захвата с такой силой, какую в себе даже не подозревала. Но Сасори всё равно её удержал. Слишком ловко ему удалось прижать её спиной к себе, так что одной рукой он зафиксировал её локти, а второй закрыл рот. - Ни звука, - прошептал он ей на ухо, стоило ей дёрнуться. Второй раз в жизни ей пришлось сдаться ему. Откуда он только взялся? Сакура не представляла, как он мог так тихо к ней подойти. Она зажмурилась, без конца повторяя про себя «он меня не тронет, он меня не тронет», но не веря в это. - Знаете, Сакура, я очень зол на Вас. Очень. Вы понимаете? Она послушно закивала, но Сасори это всё равно не устроило. - Нет, Вы не понимаете. Сначала, Вы заставили меня ждать, а теперь Вы заставили меня бегать. Бегать за Вами по всему студенческому городку. Догадываетесь, когда я в последний раз бегал за кем-то? – поинтересовался Сасори, но сразу ответил за неё. – Верно. Никогда. Тело её обмякло, неспособное больше сопротивляться, и она оказалась ещё крепче притиснута спиной к его груди. Рука Сасори больно сдавливала рёбра. Сакура чуть согнулась в попытке ослабить это давление, но в итоге только вжалась ягодицами ему в пах. Это ощущение оказалось неожиданным, и Сакура резко выпрямилась обратно. Щеки залились краской. - На кого Вы работаете. - Ммм?! - Отвечайте. Я получу ответ на свой вопрос. Я придумаю, как. Давайте мы не будем подключать мою фантазию. На кого? Он сошёл с ума. Сакура сразу поняла. Он сошёл с ума, иначе что это ещё может означать? Она вся дрожала и задыхалась, хотя его рука не перекрывала кислород. Она отрицательно помотала головой, понимая, что это его не убедит. Понимая, что ей не вырваться. Повисла пауза. По-видимому, Сасори думал, как поступить. Сакура ждала худшего, в жанре самых кровавых триллеров: холод ножа, пытки. Как-то она даже видела, что на допросе человека подвешивали вниз головой, а потом… - Видит Бог, Вы меня просто доконали, - выдохнул Сасори, скорее устало, чем угрожающе. Его хватка ослабла. - Вот как мы поступим. Я Вас отпущу сейчас. Но если Вы снова кинетесь бежать, клянусь, моё терпение лопнет. Это ясно? Энергичный кивок был призван убедить Сасори в том, что она не побежит. И он, в самом деле, её отпустил. Не верящая своему счастью Сакура резко обернулась. Вид у неё был очаровательно перепуганный и даже виноватый, но Сасори на всякий случай всё же перехватил её за одно запястье. - Простите, - произнесла Сакура, сама не зная зачем. - Какого чёрта Вы убегали от меня? - Простите, - повторила она чуть громче. – Я испугалась… - Испугались? Но подслушивать разговор Вам страшно не было, не так ли? - Простите… - Еще одно. Этот разговор не предназначался… - Сакура! Они оба чуть не подпрыгнули от неожиданности. Сакура так резко повернула голову, что даже в позвонках щёлкнуло. «О, господи», - сорвалось с её губ. По тропинке, ведущей от дома к калитке, к ним спешила её любимая тётя. Пышные розовые волосы сверкали проседью и подпрыгивали на каждом пружинистом шагу, как и неприлично округлый бюст, а цветастое платье развевалось во все стороны. - Уходите! – выпалила Сакура, но по выражению лица Сасори прочла, что он в бешенстве от этого предложения и явно не осознает рисков. - Вы что, издеваетесь надо мной? - Вы должны уйти, - взмолилась она, - клянусь, я Вас найду сразу, как освобожусь! - Я должен в это поверить, после того, как вы убегали от меня через весь город? - Сакура, девочка моя! – тётя, охая и ахая на бодрый манер, отпирала калитку. Запахло жареным. Сасори надменно вытянул шею. - Кто это вообще такая? - Моя тётя, Вам это не понравится, я Вас прошу!... Тут произошло непоправимое. Калитка скрипнула. Раздались торопливые шаги, и в следующую секунду выражение острого возмущения на лице Сасори сменилось абсолютным шоком. - Бог ты мой, да ты не одна! – воскликнула тётя, после чего прижала обалдевшего Сасори к своей пышной груди. Он к такому развитию событий был совершенно не готов. Открыл рот, закрыл его, выпучил глаза, сначала на Сакуру, а потом на её тактильную тётушку. И глядя на всё это Сакура буквально слышала хруст, с которым крошатся хрупкие рамки дозволенного. Наконец, тётушка отпустила его, и он, словно пьяный, сделал два неровных шага назад, одновременно яро отряхиваясь. - Это что! – только и смог выговорить он. Но слова разбились об обезоруживающую тётушкину улыбку. Та слышала только то, что хотела слышать и не словом больше. Объятие настигло и Сакуру тоже. - Госпожа Сачико Хори, - представилась она голосом, полным задора. – Тётя этой очаровательной леди, а ты у нас?.. - Это Сасори-сан! – вмешалась Сакура, - и он уже уходит! - Куда уходит? – удивилась госпожа Хори. - Я не.. да Вы.. да Вы что! – лицо Сасори побелело от негодования, он никак не мог отряхнуть с себя тошнотворное ощущение мягкости груди, в которой он чуть не задохнулся. - А что? – поинтересовалась тётя. Вид у неё был крайне деловитый. – Молодой человек, значит, отправляется пить с нами чай? Взгляд Сакуры скакал с тётушки на Сасори и обратно. До этой секунды они будто существовали в разных вселенных. Тётушка в своей – с киселём, бегониями и швейной машинкой, Сасори в своей – с научными работами, тайнами и извращёнными сексуальными фантазиями. Они никогда не должны были встретиться! А сейчас две вселенных находились на грани столкновения, и Сакура не могла этого допустить. - Он меня просто проводил, - выпалила она, - он уже уходит! Сасори-сан уже уходит! Но не тут-то было. - Никуда я не ухожу, - заявил Сасори, напрочь выбитый из колеи, но слишком упорный, чтобы сдаться. Вторжение тётушки Сакуры неожиданное, бестактное, совершенно неприемлемое - вывернуло его мир наизнанку. Он не мог поверить, что люди способны на такое. На лицемерие – да, на жестокость – да, на убийство ради денег – да, но чтобы вот так посреди бела дня кинуться обнимать незнакомого человека! Нет, он не понимал. Но успокоился. Заставил себя успокоиться и поправил галстук. – Я остаюсь. А потом я провожу Вас до корпуса, - многозначительно добавил он. - Только не это, – прошептала Сакура и зажмурилась. Тётя перешла на ультразвук. - Это же просто чудесно! Чудесно! Пойдёмте скорее в дом! Ах, ты совсем тощий, мой хороший! Тётушка Хори тебя накормит. Она подалась вперед и потрепала Сасори по щеке. Теперь он был похож на гордого льва, которого только что опрокинули в бассейн. Сакура даже побоялась сказать «простите». Лучше было делать вид, что этого вовсе не произошло. Тётя повела их в дом и, к счастью, её внимание полностью переключилось на Сакуру. - Ты так давно не заходила, моя дорогая. Я уже начала волноваться. - Да, я просто… - Слышала про того несчастного избитого мальчика! Надеюсь, он не умер? - Нет! Что ты такое говоришь? - Дети бывают так жестоки… - Все бывают жестоки, - сказал Сасори. Сначала тётушка Хори широко махнула рукой, будто собиралась возразить, но очень быстро эта мысль нашла в ней отклик. - Да, пожалуй, - согласилась она. – Хотя мой покойный муж с этим бы поспорил. Кстати, с правой стороны мои любимые бегонии! В этом году особенно хороши. Ты, Сасори, любишь бегонии? - Всем сердцем. Вселенные сталкивались. Сакура громко неестественно расхохоталась. - Знаешь, тёть, мы только ненадолго. Хорошо? Прихожая встретила их запахом цветов и киселя, здесь всё было неизменно вот уже лет тридцать, но никогда прежде Сакура не замечала, какое тут всё цветочное, оборчатое и розовое. На комоде стояла огромная фарфоровая статуэтка с ангелами, с тканевой лампы свисала бахрома. Как она могла не замечать?? Сасори осматривался, не поворачивая головы: его глаза скосились сначала в левую сторону, потом в правую, после чего он вскинул бровь. - Сюда, - словно гигантская бабочка тётя впорхнула в столовую, приглашая их за собой. – Присаживайтесь! Для Сакуры это прозвучало примерно как «а теперь вы можете застрелиться». И она была бы не прочь. Сасори отодвинул мягкий кухонный стул и сел. Сакура села рядом. - Как-то вы оба притихли, – разделочный стол и плита находились у них за спиной, так что тётя постоянно пропадала из поля зрения. Судя по звукам, она ставила чайник. – Ты, Сасори, со старших курсов Сэйко? - Я аспирант, - сказал Сасори, мрачно разглядывая свисающие со всех поверхностей рюши и бахрому. Обращение на «ты» было равноценно выстрелу в упор. И Сакура невольно морщилась каждый раз, когда тётя это делала. - Ты хорошо учишься, мой мальчик? - Пожалуй. - Сакура у нас круглая отличница! Каждый год одни пятерки! - Я в курсе. «Тётушка, за что…» - мысленно простонала круглая отличница, щёки пекло, будто перцем натёрли. Её достижения смотрелись смехотворно на фоне всего, что… - У неё даже есть неплохая работа на тему нелинейной регрессии, - добавил Сасори. – Мой наставник, профессор Киномо, собирается включить её в ежегодный сборник. Из-за его спины выплыла тётушка, вооруженная яблочным пирогом. - Надо же! Сакура ничего мне не рассказывала об этом! - Она ничего об этом не знает, я собирался сообщить ей как раз перед… Вашим появлением. Тётушка водрузила пирог на стол, и взгляд её преисполнился гордостью, хотя она понятия не имела, что это за ежегодный сборник и скольких ребят туда добавляют. Она очень любила Сакуру. - По такому случаю я, пожалуй, принесу бутылочку вина! – объявила она. Это было весьма кстати. Когда тётя вышла из кухни, Сакура развернулась и даже не заметила, как по-домашнему подобрала под себя одну ногу. - Вы читали мою статью? - Разумеется, её читал я. Профессор видит сборник уже изданным, в красивой обложке. Он не занимается такими вещами. Сасори устроил руки на столе и сплёл пальцы между собой. Он снова не казался Сакуре пугающим, только бесконечно надменным. Она и мечтать не могла, что он станет читать её жалкую статью. А уж то, что это он составляет ежегодный сборник… - Всё это не важно, - обрубил он, хотя Сакура ничего не произнесла вслух (кажется). - Выкладывайте, что Вы слышали. - Почти ничего… - Сакура, - он впервые на неё посмотрел, с тех пор как они сели за стол. Внутри у Сакуры что-то провалилось. – Вы даже не представляете, что на самом деле происходит. Говорите, как есть. - Я просто шла мимо и… услышала Вас. Я остановилась. - Что именно Вы слышали? - Что вам угрожает опасность. Это правда? - Я же сказал, никаких вопросов. - Это правда? – повторила Сакура. - Вам бы определиться, чего Вы боитесь больше – меня или за меня. И станет проще. Дверь распахнулась. Слава Богу, тётя была сосредоточена на вине. Она не заметила, с какой откровенностью Сакура заглядывала ему в глаза. Бутылка увенчала стол, и стеклянный звук прервал их зрительный контакт.***
- Я думала, что ты знаешь её адрес наизусть, - сказала Ино. - Я тоже, но мы вчера вышли куда-то не туда. Я ошибся. Он был не весел. Встреча со следователем счистила с Дейдары весь напускной энтузиазм. Впервые они шли молча целых сорок минут. Чичи ждала их только через два часа, так что пункты плана поменялись местами. Адрес, который они получили, оказался совсем в другой стороне. Дома в этом районе выглядели опрятнее. Хотя некоторые дворы были полны всякого старья, словно столетние подвалы. Ино было не по себе. Она не представляла, как Дейдара собирается строить диалог с жертвой изнасилования, и какие хочет получить ответы. Но она видела, как для него это важно и даже проследила некий эмоциональный мотив в том, чтобы уберечь Сакуру от беды, постигшей…. Нет, это по-прежнему казалось ей странным. Ино шла туда не потому, что верила, что это поможет Сакуре, она шла туда ради него. Что бы это ни значило. - Ты знаешь, что ей сказать? - Нет, если честно. - Может быть, лучше я? - Посмотрим. Если поставить себя на место этой девушки… Ино бы ни с кем не стала разговаривать на эту тему. Тем более с незнакомцами. - Мы с ней договоримся, - сказала она зачем-то. Дейдара безрадостно хмыкнул. - Думаешь? - Думаю, что да. Нам должно повезти. Собственная ложь, неожиданно, приободрила и её саму. Они прошли ещё два квартала, потом Дейдара остановился. - Это здесь. Дом номер 34 ничем не отличался от 36 и 38, стоящих по обе стороны. Песочные стены, два этажа, серая черепица. Но от него веяло застоем. Уже подойдя к крыльцу Ино поняла, в чём дело. И качели на цепочках, и две дряхлые лавочки были завалены коробками. Никто на них не сидел. Она сглотнула комок. - Кто говорит всё-таки, ты или я? - Я, - отрезал Дейдара и позвонил. Он был серьёзен и решителен. Сложно представить, что ещё утром они смеялись, поедая сосиски в тесте. От беззаботного шутника в нём не осталось ничего. Когда тишина затянулась, он позвонил ещё раз. Из глубины дома послышались шаги. Замок щёлкнул. Вместо того, чтобы приоткрыть дверь на цепочку, хозяйка распахнула её настежь, что сильно удивило Ино. Брюнетка. Густые волосы, собранные в низкий пучок. И тяжелый взгляд. - Да? - Вас зовут Сакаи Кизу? - Ну да. А Вы кто? На ней был застиранный, но чистый халат, который она плотнее запахнула. - Меня зовут Дейдара, а мою подругу Ино. Мы хотим Вас расспросить про… - он не планировал запинаться, просто в горле неожиданно пересохло. Ино подхватила. - По поводу показаний, которые Вы оставили в полиции. Два года назад. - В самом деле? Девушка безучастно пожала плечами, потом покачнулась и поплыла в дом. Дверь осталась открытой. Ино и Дейдара перекинулись взглядами, прежде чем последовать за ней. Она так двигалась и говорила, будто была пьяна. Усадила их на диван, а сама прошлась по комнате, словно сомнамбула до комода. Ино увидела, что та взяла сигарету и подумала, что за сегодня вдохнет больше сигаретного дыма, чем за целый год. Брюнетка села напротив, закинула ногу за ногу и закурила прямо в доме. - Спрашивайте. Дейдара прокашлялся. - Ваши показания принимал следователь Нара Шикамару? - Не припомню. - Но они были? - Разумеется. Вы задаете странные вопросы, - она улыбнулась ему, и из-за полуприкрытых глаз, эта улыбка отдавала чем-то неприличным. Ино украдкой поглядывала по сторонам. Обстановка была странная. Всё вроде бы стояло на своих местах, но было расставлено не молодой девушкой, а пожилой женщиной. Ковры, велюровые подушки, рамки для фотографий. Дом, должно быть, достался ей от бабушки, но насколько нужно было выпасть из реальности, чтобы всё оставить, как было? Пока Ино изучала интерьер, Дейдара понял, что ходит вокруг да около и, ни с того ни с сего, лупанул: - Значит, Сасори Вас изнасиловал, или как? - Господи, - прошептала Ино и незаметно ткнула его локтём. Но на эту Кизу его вопрос никакого впечатления не произвёл. Она расслаблено покачивала ногой, тапочек с пушистым помпоном болтался на носке. - Сасори, – повторила она. – Как у него дела? - Как у мудака, которому всё сходит с рук. Сакаи Кизу улыбалась. - Неплохо, видимо. - Что смешного? - А что грустного? – разговор её забавлял. - Что вы хотите, чтобы я сделала? - Дайте повторные показания в суде, - мягко, но настойчиво сказала Ино. - Чтобы что? - Чтобы он получил по заслугам. - Я этого не хочу. - Не хотите, чтобы он понес наказание? – Ино негодовала. Мисс Сакаи не изменилась в лице. Ни одно слово не пробивалось, сквозь ее панцирь. Ей было всё равно. И Ино попробовала зайти с другой стороны. - Всё не ради этого, - сказала она вдруг, - всё ради моей подруги. Вы должны понять... - Подруги? - Да. Она сделала затяжку и не торопясь выдохнула дым. Её улыбка была пустой, выражающей не радость, а какую-то другую давящую эмоцию. - Она красивая? Очередной обескураживающий вопрос застиг Ино врасплох. Она не знала, что ответить. И почувствовала, что тоже начинает злиться. - Вы нам не собираетесь помогать, так ведь? – напрямую спросил Дейдара, у него голова кружилась от этого дома. - Вы спрашиваете, что Вам интересно, я – что мне. - С той разницей, что мы на Ваши вопросы отвечаем, - процедил Дейдара. Хозяйка элегантно повела плечом, а потом она вдруг опустила взгляд на его сбитые костяшки и кивнула. - Это Вы зря старались. Он к такому привык. То, как она держалась, то как говорила о Сасори выводило Дейдару из себя. - Прекрасно! Пусть он дальше насилует всех подряд! Если он такой бедный-несчастный, то почему Вы вообще дали показания?! Звук его голоса звякнул в плафоне лампы под потолком. Кизу продолжала пристально смотреть ему в глаза, пока втягивала последнюю порцию дыма, а потом она затушила сигарету и произнесла: - Он меня попросил.***
- Они все чокнутые! Мы никогда в этом не разберемся! – Дейдара психанул и пнул мусорный жбан. Пожилая женщина покосилась на них с опаской и перешла на другую сторону дороги. - Почему ты злишься? Разве это не лучше всего? Он ничего не сделал! Сакура в безопасности и мы можем… - Нет! Нет, он сделал! Мы просто не знаем что именно! Дейдара так резко крутанулся на месте, что Ино едва успела затормозить. - Ты говоришь, как сумасшедший, - произнесла она на выдохе и отступила на шаг назад. – Я перестаю тебя понимать. Успокойся. - Я не могу успокоиться! – вскричал он. – Что это, нахрен?! Уловка? Отвлекающий маневр? Стокгольмский синдром?! - Прекрати кричать, на нас люди смотрят. - Да плевать! Чем больше она наблюдала за ним, тем меньше ей верилось, что им движет забота о Сакуре. Он был на взводе. Бессилие перед загадкой задевало его лично. Но Ино ничего этого вслух не сказала. Где-то вдалеке завывала скорая помощь. Дейдара был похож на одного из тех ненормальных, которых она много лет назад видела в сюжете про контроль гнева. Её это всегда будоражило, несмотря на то, что казалось нездоровым. Мать тогда выключила телек. Подобные программы смотреть было запрещено. У них дома всё было запрещено. И если бы её мать увидела когда-нибудь Дейдару, неконтролируемого и злого, со вздувшейся на шее веной и взглядом тяжелее тонны… Ей бы это не понравилось. Сирена скорой приближалась, становилась громче, а затем взвыла на соседнем перекрёстке, и звук стал удаляться и затихать. Ино поднялась на носочки, чтобы прошептать ему на ухо. - Ненавидишь его?.. Внутри Дейдары от натяжения трещало нервное волокно. Он сглотнул и закрыл глаза. - Ненавижу. - Я не знаю, за что… - она потёрлась щекой о его плечо. – И не знаю… - губы, будто бы случайно, коснулись шеи, чуть ниже подбородка, - как сильно, но я знаю способ… выпустить пар. Ино вжалась бедром ему в пах. Между ними будто догорал фитиль. Прохожие больше не пялились, спешили дальше, уставившись строго под ноги. Подворотня задушила звуки дороги. Здесь было темно даже днём. Крыши двух домов почти смыкались у них над головами. Ино спиной впитывала холод стены. Дейдара втиснул её между ржавым аппаратом газировки и грудой картонных коробок. Губы горели, искусанные и влажные. Приспущенные трусики стягивали колени, пока не упали на пропитавшуюся помоями землю. Ино не глядя переступила через них, она тянула Дейдару к себе, на себя. Юбка треснула по шву. Он упирался одной рукой в стену, а второй сминал оголившееся бедро. С губ Ино сорвался стон, не кокетливый и жеманный, а настоящий, жаждущий. - Ну, давай же… Дейдара тяжело дышал ей на ухо, он был слишком зол и возбуждён, чтобы отвечать. Змейка брюк взвизгнула. В глазах у него темнело. Он вошел с надсадным хрипом, будто совершил удар. Будто вырвалось, наконец, нечто потаённое и затоптанное. Ино вскрикнула. В первый раз от боли, все последующие - от истомы. Царапающие ногти. Толчки до упора. Ритмичные судорожные фрикции. Дейдара не думал, не контролировал, не сдерживался. Втрахивал Ино в стену, пока не кончил в неё собственным бессилием. Они оба, дрожа, повисли друг на друге. Насытившиеся, но не излечившиеся. Настоящие. И голубая небесная полоса тянулась сверху между двумя крышами, словно бесконечно далёкий от них идеальный мир. Маме Ино это бы очень не понравилось.***
Этому вину было лет сто. Или не ясно, как так. Они стояли в прихожей. Час пролетел быстро и, вопреки ожиданиям Сакуры, никакой катастрофы не произошло. Кроме того, что, кажется, она запьянела с нескольких глотков вина. И ещё того, что тётушка щебетала без умолку. - Всегда мне помогала! Даже когда была совсем маленькой…. Кстати, тут рядышком живут наши родственники… Сакура хорошая девочка. - Тётя… - А что такого? Я говорю, как есть. Она и готовить умеет, и шить немного. Только вот опаздывает всё время. - В самом деле? – тон Сасори отдавал иронией, которую могла вычислить только Сакура. Она улыбнулась в кулак. - Сасори, я тебе с собой завернула немного пирога. - Не нужно. - Возьми. Свёрток с пирогом в руках Сасори сильно бил по его общему показателю высокомерия. Сакура снова хихикнула. Нет, она определенно пьяна с пары глотков. Тётя удушающе её обняла, и потянулась было к Сасори, но тот ловко отгородился пирогом, словно щитом и был таков. - Берегите себя! – голос тёти нагнал их уже у калитки. Какое-то время они шли в молчании. Ветер потихоньку сдувал с плеч тепло домашнего уюта, вместе с чувством защищённости. И сердце набирало тяжесть. Пахло цветами, пока они шли мимо садовых участков, но начиная с многоэтажных кварталов – запахло сыростью. Когда впереди показалась первая людная площадь, Сасори огляделся по сторонам и подтолкнул её к узкому переулку. Они остановились друг напротив друга, как раз возле грузовика, который двумя часами ранее их разделил. - Поговорим здесь, - сказал Сасори. Сакура кивнула. - С самого начала. Что Вы слышали? - Я думаю, что слышала всё. - Всё? Она отвела глаза. Стоило только представить его реакцию.… Но лгать Сакура не могла. Набрала побольше воздуха, чтобы не растягивать это сомнительное удовольствие. - Про ошибку, про какого-то человека, про то что он ничего не найдёт, потому что искать нечего, про дело, а потом… Что Вас уберут с дороги. Простите меня, Сасори-сан, я не могла уйти, я… - Замолчите, - он отмахнулся от Сакуры и потом этой же рукой уперся в переносицу. – Просто великолепно. - Вы не волнуйтесь, я никому не скажу. Сасори выдал шипящий смешок, покачнулся и принялся ходить туда-сюда. Его движения потеряли плавность, стали дёргаными и обрывистыми. - Никому не скажете? - Никому. - Честно-пречестно? - Вы надо мной издеваетесь, но я, правда, никому не скажу. Он остановился. - Значит, все, чем я занимался последние годы, висит теперь на одном Вашем «не скажу»? - Уж лучше на моём, чем на чьём-нибудь ещё, - сказала Сакура. – Кто этот человек, который с Вами разговаривал? - Это не Ваше дело. Возмущение снова заставило его сделать несколько нервных шагов, но Сакура поймала его за руку. Даже через пиджак и рубашку чувствовалось, как он напрягся. - Знаю, Вам это не понравится, но… Если Вам угрожает опасность, и я могу что-то сделать… Ладони несмело обхватывали его плечо. Сасори так и застыл в неестественном положении, выставив локоть назад. Он посмотрел на свою руку, потом на Сакуру, после чего высвободился и отряхнул прикосновение, словно побелку. - А что, по-Вашему, Вы можете сделать? Ресницы Сакуры затрепетали, она не знала, что может сделать, но очень хотела. - Ну? Очень. - Всё, что Вы скажете?.. Говоря это, Сакура знала, что подставляется под колкость. Она рассматривала теперь свои пальцы, сжимающие краешек юбки. А Сасори и вовсе повернулся к ней спиной. Промолчал – хуже некуда. Так мог бы оборваться их разговор. Сасори в самом деле собирался закончить это. Он придумывал фразу, какой мог бы её максимально застращать, чтобы она держала язык за зубами. Но пока он стоял к ней спиной и менял местами ничего не значащие слова, Сакура всё поняла. Она поняла, что если он сейчас отделается от неё - всё будет кончено. Поняла, что этот разговор станет последним. По каким-то тайным сигналам, по лучам солнца, отражающимся от фар грузовика, по шелестящей бумажной обёртке на асфальте, по сердцу, отбивающему в груди сигнал SOS. Три коротких удара, три длинных, три коротких. Она не могла допустить крушения. И сделала то, что не могла бы сделать ни взрослая уважающая себя женщина, ни жеманная охотница за женихами, и по отдельности – ни забитая отличница, ни отчаянный борец. Так могла поступить только она. И потому её реакция не поддавалась расчёту. Каблучки цокнули три раза, разбили тишину, разрушили расстояние. Сердце вспыхнуло, сгорая дотла. - Не уходите! Она обхватила его руками, прижалась к спине влажной щекой, вцепилась так, что клещами не отдерешь. Сасори дернулся, потерял равновесие. Они оба покачнулись, пока он не уперся рукой в ребро кузова. - Что вы делаете?! - Не уходите, не уходите! - Сакура, отцепитесь, чёрт вас дери! Он рванул её за руку, но смог лишь повернуться к ней боком. Слёзы катились по её щекам, Сакура держалась крепко, как могла. Хоть это было абсолютной глупостью. Побеждённый, поначалу, эффектом неожиданности, Сасори понял, что отбиваться придётся всерьёз. Он по очереди отцепил её руки, но каждая успевала вернуться на место, прежде чем он мог выпутаться. - Пожалуйста, не уходите! - Прекратите! Вы меня слышите вообще?! Что на Вас нашло! - Я Вас люблю, неужели Вы не понимаете! Вы же всё понимаете! - Хватит! - Нет, пожалуйста, не уходите… Она захлебывалась собственными всхлипами. Сасори требовал его отпустить. Сакура повторяла, что любит его. Хотя никогда бы не подумала, что сможет это кому-то сказать. Руки перехватывали руки. Слова сыпались беспорядочно, наугад. Они привалились к грузовику, вытерли обе дверцы. И борьба за и против освобождения потеряла всякий смысл, когда Сасори всё ещё пытался отцепить её руки, но уже поцеловал. Он сдался. И камушек за камушком рассыпалась искусственная броня. Если бы Сакура не кинулась к нему, она бы никогда в жизни не догадалась, какая тонкая грань отделяла его от отчаяния. Она бы верила в холодные взгляды, в угрозы, в бесконечность дистанции. Та Сакура, которая утром пряталась за дверью - даже не поверила бы, но эта решившаяся пойти ва-банк, поверила безоговорочно. Каждому поцелую, каждому прикосновению, каждому неровному вздоху. Когда запас дыхания совсем иссяк, и они вынуждены были оторваться друг от друга, она поняла, что ради него готова даже умереть. Сасори обнимал её и молчал, его грудь тяжело вздымалась, будто он совершил многокилометровую пробежку. Пустой взгляд устремлялся мимо её лица. Он думал о чём-то тревожном, неосознанно скользя большим пальцем по её припухшим губам. - Пожалуй, - произнёс он с обреченной покорностью, – теперь всему точно конец. - Чему конец? - Всему. Я все сломал. Он был прав – я совершил ошибку. Сасори пошатнулся и, придерживаясь за грузовик, опустился на землю. Перепуганная Сакура тоже присела. Она пыталась поймать его взгляд, но Сасори, казалось, потерял способность фокусироваться на реальных предметах. Его взгляд был направлен в чудовищное никуда. Сидя на земле, он согнул левую ногу и крест-накрест устроил на колене обе руки. - Я нарушила Ваши планы? Молчание. Сакура пододвинулась поближе. - Теперь Вы не сможете использовать меня для какой-то цели? Вы можете! Я всё сделаю! Просто… Просто скажите мне, что нужно! Я сделаю! Я думала об этом… Наверняка Вы хотели через меня повлиять на Тсукури. Если он объявится, я… Сасори невесело хохотнул. - Да провались он к чертям собачьим, Ваш Тсукури. Когда всё началось, я понятия не имел, что вы знакомы. В эту небылицу уже Сакура не поверила. Она скривила рот. Вовсе не обязательно обманывать её о своих изначальных мотивах, если сейчас они рядом. Она хотела знать правду. - Сасори-сан, это ничего, - сказала она. – То, что Вы хотели меня использовать… Мы можем быть честными. Вы знали, что мы с ним знакомы, потому что всё началось с исключения. Вы спасли нас троих от исключения в коридоре. - О нет, - он сокрушенно вздохнул. - Все началось, когда мы столкнулись в библиотеке, и я подсунул Вам свои листы. Сакура изумлённо вскинулась. - Что? - А Вы не думали, как это произошло? Вы проверили все собранные листы. Не проверили только те, что я сам Вам протянул. Я все подстроил. - Что??.. - Сложно вести конструктивный диалог, если один человек постоянно повторяет «что», - он откинулся спиной на грязное колесо и закрыл глаза. Потерявшая дар речи Сакура накрыла ладонью рот. До неё начало доходить. Она ведь правда. Проверила. Листы. - Я протянул Вам свои листы, - продолжал вещать Сасори, будто из транса, - в надежде, что Вы не выкинете их. И ждал подходящего момента, чтобы потребовать их обратно. - Я не верю! - Я и сам не верю, что говорю это. - Но почему? - Это сложно объяснить. - Вы уж постарайтесь, я просто в шоке! Он усмехнулся. С закрытыми глазами и улыбкой на губах Сасори выглядел совершенно безобидным. Но, возможно, сказывалось и то, что они оба валялись в грязи. Сакура окончательно плюнула на сохранность любимой юбки и улеглась рядом, устроив голову у него на плече. - Если дело не в том, что Вы хотели меня использовать, то чему тогда конец? Сасори повернул голову и посмотрел ей в глаза. Он всё ещё улыбался, но это было странное полуотчаянное веселье. - Мне. - Сасори-сан! - Я не шучу. Я готовился к, скажем так… событию. И, теперь, когда есть Вы и череда ошибок, которые я допустил – всё пойдёт к чертям. Я не смогу. А если даже смогу – мне конец. И не просите это объяснять, - Сасори взглянул на часы и апатично произнёс: – Ну вот. Я потерял счёт времени. Он поднялся, и Сакура, подбирая слова, принялась отряхивать его от пыли. У неё в ушах звенело от потока откровений. Сасори её остановил. - Не нужно. Я всё равно в таком виде не смогу заявиться на совещание. Знаете, когда я в последний раз пропускал совещание? Сакура рассмеялась, но отчего-то слезы снова попросились на волю. - Знаю, - сказала она. Поцелуй был соленым и нервным. Не отпускало ощущение, что он всё равно уходит навсегда. Сасори поднял сверток с пирогом и посмотрел на него, как на нечто неопознанное. - Всё дело в том, что… Вы все равно будете постепенно узнавать. На этот раз я говорю правду. Чем больше Вы узнаете, тем меньше я буду Вам нравиться. - Так не будет! - Будет, но это даже хорошо. А теперь не перебивайте. Если хотите, чтобы я еще хоть неделю протянул – придётся делать вид, что мы не знакомы. Вам придётся. И мне тоже. Слёзы уже катились беспрепятственно, и Сакура их не замечала. Она только пыталась не упасть у него на глазах в обморок, хотя была к этому близка. - Я смогу, - едва слышно, будто издалека, сообщил её собственный голос. – Ради Вас – что угодно. - Простите, что так вышло. Он сделал два шага спиной, а потом покачнулся и пошел к выходу из переулка. Сакура так и не упала в обморок. Но внутри у неё образовалось безжизненное пепелище. Сасори скрылся за поворотом уже десять минут как, а она все смотрела ему вслед. Тело пришло в себя раньше, чем разум. Сакура ещё не знала, почему её руки роются в сумке, но руки уже знали. Они нащупали конверт. Извлекли его. И ногти, безжалостные и острые, разодрали пожелтевшую бумагу. Газетные вырезки прыснули, словно конфетти из хлопушки и осели вокруг неё. Всё они были минимум десятилетней давности, а некоторые и старше. Огромные заголовки, рыдающие люди на фотографиях, незнакомые лица. Поначалу Сакура не понимала, что всё это значит. Она не могла сфокусироваться на какой-то одной, всё перебирала их дрожащими пальцами, некоторые планировали на землю, некоторые рвались. Пока взгляд не упёрся в один заголовок. Сакура прочитала его несколько раз, шевеля губами. Перечитывала, пока смысл не проник, наконец, в онемевший разум. Мир пошатнулся. Сакура пошатнулась. Она попыталась уцепиться за что-то, но не нашла твердой опоры. Её повело в сторону. Желудок скукожился. Рука уцепилась за угол мусорного бака. И Сакуру вывернуло наизнанку.