Криденс проснулся, когда волны шумели сильнее, чем ветер. Черные облака скрывали солнце, а мальчик, с трудом открывший глаза, рассматривал столь близкий океан.
Что-то было не так. Это не его дом. Простая двухспальная кровать, заправленная хлопковым, пожелтевшим от времени и стирок бельем, темные кресла в углу, журнальный стол рядом с телевизором — редкостью в этих краях. И окна. Огромные, с распахнутыми створками и тяжелыми почти черными шторами. Ветер поднимал их, отрывая от земли. Они взмывали вверх, словно крылья огромной птицы, а шум океана — страшный крик, не обещающий ничего хорошего тому, кто подойдет к берегу ближе, чем на пять дюймов, дополнял жуткую картину. Криденс сглотнул. Океан злился на него, на его плохие мысли, на его неправильные действия.
— Дети моей родной деревни подобные шторма называют Обскуром, — вошел в комнату спасший его мужчина, и мальчик с удивлением узнал в нем недавно прибывшего.
— Почему? — Хрипло спросил он. Соленая вода сделала свое дело — в горле першило и даже немного болело.
— Темная, необузданная энергия, — пояснил незнакомец. — Обскур — монстр из детских сказок, забирающий детей.
— Вы спасли меня, — опустил глаза Бэрбоун. — Зачем?
— Ну, во-первых, это был не я. Волны сами тебя вынесли. Это странно, учитывая, что прямо под местом твоего неудавшегося самоубийства находятся очень острые скалы.
— Я знаю это, — вздрогнул мальчик. Он со странной нежностью посмотрел в окно, на бьющийся в припадке злобы океан.
— А, во-вторых, нам надо познакомиться. Меня зовут Персиваль, — представился мужчина.
— Криденс.
Они замолчали. Каждый думал о своем. Персиваль задумался о своей находке. Этот мальчишка странный. Почему он не истерит, не плачет, не бьется обо все доступные поверхности, дабы завершить начатое? Почему он так спокоен? Взгляд его туманен, длинные ресницы скрывают почти черные глаза. Нехитрая одежка — черная рубашка Грейвса, еще влажная от воды, стекающей с волос, футболки и шорт. Весь он будто бы и не тут, не сидит на постели, сжимая тонкими пальцами одежду, а рядом с водой. Он как русалка, которая променяла свою стихию на пару тонких, едва надавишь — сломаются, ног.
А Бэрбоун думал о том, что надо уходить. Надо вернуться и успокоить океан, а потом сходить к Ньюту и навестить сестру. Надо вернуться к Мери Лу, выслушать очередную бредовую тираду про Богиню, а может быть даже получить новую порцию ударов по рукам.
— У нас тоже есть сказки про океан, — вдруг сказал он, не отрывая взгляда от окна. — Только вот «Обскур» у нас зовется «Дэвой». Богиня, спасающая или забирающая жизни. Вечная и одинокая, она топит китобойные корабли.
— Киты? — Уточнил мужчина. Мальчик кивнул.
— Наша деревня живет за счет китового жира и безделушек из кости.
И столько злости сквозило в словах его, столько ненависти, что Персиваль поморщился, отступая.
— Они не понимают, — продолжил Криденс полушепотом. — Они не слышат как кричат киты, как с волнами смешиваются горькие слезы Богини, как последнее дыхание подхватывает ветер, поднимая его к небесам. Знаете ли вы, что крик этот, отчаянный крик боли и утраты, въедается в уши так, что не заглушить. И ничего не поможет. Как ничего не помогло им.
— А ты… Слышишь?
Грейвс растерян, чуть напуган. Голос слабеет. Часть слова тонет в ворвавшемся в окно ветре.
— Я? — Невесело усмехается мальчишка. — Я слышу каждый крик. Но к этому можно привыкнуть. С этим можно жить и знать, что настанет день, когда Богиня устанет хоронить детей своих и затопит весь мир. И тогда, уйдя под воду… — Парень замешкался. — Уйдя к Богине, я перестану слышать эти крики. Персиваль, — тихо выдохнув, посмотрел он на мужчину. — Зачем вы приехали в наш город?
***
Бэрбоун ушел спустя несколько минут. Персиваль еще долго сидел на постели, положив руку на подушку, хранящую тепло мальчишки. И только когда ветер со всей силы ударил по створкам окон, а в дверь постучали, мужчина встал, промаргиваясь. В дверях стоял Геллерт. Его неизменная улыбка, холеная одежда и пустые глаза навевали еще большую тоску.
— Перси, — поприветствовал мужчину глава деревни. — Как устроился? Я хочу пригласить тебя на сегодняшнюю рыбалку.
— Да, конечно, — заторможено кивнул Грейвс.
— Вот и хорошо. Жду тебя в восьмом часу на пристани.
Время пролетело почти незаметно. Мужчина под страхом смерти не вспомнил бы то, чем занимался до восьми, а когда назначенное время пришло, он оделся в более удобную одежду и вышел из дома, рассматривая успокоившийся океан. Это было почти невероятно. Буря, что была утром, прошла за считанные минуты. На причале его ждали три человека с одинаковыми безжизненными, серыми лицами. Геллерт подошел минутой позже, улыбаясь и выглядя в целом совершенно довольным.
Дорога и ожидание заняло не менее трех часов и, когда на горизонте появились киты, вся их немногочисленная команда собралась, расчищая место на судне и проверяя гарпунную пушку.
«
Они не слышат, как кричат киты», пронеслось в голове у Грейвса. Пушка была готова, а добыча приближалась. Доверчивые животные плыли чуть вдалеке, периодически показывая острые рыла из воды. Один из безликих моряков стал рядом с гарпуном.
«
И ничего не поможет». Мужчина нацелился. Выстрел звучал как гром. Стрела с неотвратимостью летела прямо на самое прекрасное в этом мире создание. То, что стрела попала в цель стало ясно, когда стальной трос натянулся. Геллерт включил мотор и трос стал накручиваться на балку. Сопротивления почти не было, стрела или мешала киту двигаться, или уже убила его. К судну медленно, но верно приближалась уже мертвое тело.
«
Как ничего не помогло им».
— Блять, это только китенок, — прошипел Гриндевальд, пиная кита в бок. Его недовольство было столь явным, что Грейвс невесело хмыкнул.
Туша лежала у его ног. Мужчины схватили ее за хвост и рыло, рассекая острым лезвием брюхо — чтобы не взорвался. — В следующий раз целится будешь ты.
Персиваль лишь кивнул.
***
— Я приехал, чтобы помочь с поставкой рыбы в большие города. 
