Лорд и шлюха

Вторник. Поместье Мансер. 20 : 20 — Джеймс? Кто-нибудь сейчас, возможно, и посмеялся бы, да только никому не хотелось. Никого из трёх мужчин нынешний расклад событий не впечатлял никоим образом, но таков уж он и был. После событий полунедельной давности Ридрих просто-напросто боялся оставлять Джеймса одного, словно тот был дитём малым. Конечно, мужчина об этом никому не говорил, но когда совпало так, что сегодняшним вечером он должен был допоздна отсутствовать, а днём в его доме как раз гостил добрый друг, то правдами и неправдами, наглой лестью и туманными намёками, второго всё-таки удалось уговорить посидеть в гостях немного дольше положенного. Так, и никак иначе, у Джеймса появилась сиделка в лице Руфуса, а лорд Мансер обзавёлся ранее несвойственной ему нервозностью. Отношения молодого человека и темноглазого аристократа не попадали даже под определение деловых. Юноша лорду Гауэрсу не доверял, и где-то даже его побаивался, а Адлер для мужчины был ничуть не более, чем объектом наблюдений и изучений. Не ощущая той поддержки, которую ему всегда оказывал Ридрих, зная, что от нападок «опасного» человека никто его более не защитит, Джеймс предпочёл игнорировать последнего, и по возможности не вступать с ним в разговор, а потому, когда Руфус позвал его, юноша вздрогнул. — Да, лорд Гауэрс? – тихо отозвался он. — Позволите задать Вам вопрос? – поинтересовался мужчина, посмотрев на свет через светлую жидкость вина в бокале. Отрицательно Джеймс ответить не мог, как ему этого не хотелось, ведь это будет считаться дурным тоном, и отразится ни на ком ином, как на его любимом, а такого светловолосый юноша допустить не мог. Осталось лишь через силу утвердительно кивнуть. — Тот мужчина, которого Вы тогда встретили, кто он такой? – продолжил тем временем лорд Гауэрс, не отрываясь от своего занятия. — Мне не хотелось бы возвращаться к этому, — ответил Адлер, старательно скрывая желчь в голосе. — Крайне эгоистично с Вашей стороны, — заметил Руфус, — Конечно, Вам несказанно повезло, что Ридрих вновь спас Вас, заметьте, кстати, уже во второй раз, но сейчас он подставил и самого себя, — после этих слов мужчина как бы невзначай перевёл взгляд на молодого человека, а на того были причины посмотреть. Джеймс, как по команде побледнел, не было ясно, что происходит сейчас у него внутри, но со стороны могло показаться, что сейчас он упадёт замертво. — О чём задумались? – насмешливо спросил лорд Гауэрс, но юноша, погруженный в собственные переживания, ему не ответил. За этой подопытной крыской, как называл Адлера представитель английской аристократии, наблюдать было одно удовольствие : такой юный, наивный, влюблённый и совершенно непредсказуемый. На сцене театра, в котором Руфус сидел в первых рядах, Джеймс и Ридрих кружились уже практически два месяца, но если только лорд Мансер периодически покидал эту сцену, а Гауэрс, наоборот, поднимался, то жертва спора двух богачей играл в постановке наиважнейшую роль козла отпущения. Конечно же, последний не мог и догадываться, насколько ничтожен он на самом деле, не мог и подумать, что он – не более чем средство потери или получения денег. Вне зависимости оттого, выиграет ли Ридрих первоначальное, оригинальное пари, Руфус не только получит удовольствие от потрясающей игры, но и заработает вполне приличные деньги за просмотр.* — Ладно, господин Адлер, полно пытаться одурачить меня, — не обращая внимания на удивлённый взгляд Джеймса, продолжил аристократ, — Вы действительно неразумны, если полагаете, что Ваши душевные переживания представляют для меня хоть какое-то подобие тайны. Допустим, Вы искренне считаете, что все эти Ваши томные влюблённые взгляды, остановки сердца при упоминании о грозящей Ридриху опасности, безмолвные благодарность и восхищение никому не заметны. Вашему дорогому возлюбленному, может и да, но мне со стороны видно всё, заставьте себя в это поверить. О нет, молю Вас, избавьте меня от этих возмущённо-удивлённых взглядов перемешанных с чувством стыда – я не приму никаких возражений, ибо это будет ложью. Если же волей Божьей я не прав, в чём, лично, сильно сомневаюсь, то мне придется преклонить пред Вами колено – тогда же выходит, что Вы меня провели, а до подобного я опускаться не собираюсь. Я просто вижу тебя насквозь, Джеймс. Возможно, потому ты и боишься меня. А теперь попробуй убедить меня, что я ошибаюсь. Последнего даже не стоило делать, ведь каждое слово из этого монолога, так спокойно и уверенно произнесённого лордом Гауэрсом, было правдой. И как он только узнал? Хотя, быть может, всё дело лишь в одном Адлере, и в его неумении скрывать собственные чувства? Нет, нет – через чур просто, ведь Ридрих же ничего знает. Или нет? Или же, что ещё хуже, может узнать в недалёком будущем? — Вы расскажете ему? – прошептал Джеймс, т.к. хорошо понимал, что пытаться обмануть лорда Гауэрса бесполезно. — Нет, не собираюсь, — поджал мужчина губу и развёл руками в сторону, — Сейчас во мне взыграли те странные чувства, которые я раньше в себе не замечал. Знаете, те, что именуются сочувствием, пониманием и жалостью. Уверен, Вы слышали о них. Нет, я действительно не собираюсь выдавать Ваш страшный секрет, хотя, поверьте, я имею на это весомые причины. — О каких причинах Вы говорите, сэр? – всё ещё не своим голосом произнёс юноша, подняв, наконец, на аристократа взгляд. На этом лице, которое раньше не выражала ничего кроме насмешки над всем миром, было очень непривычно видеть искреннее сострадание, после слов Джеймса сменившееся невообразимым удивлением. — Позвольте, мальчик мой, Вы же не знаете ничего? Юноша отрицательно замотал головой. Почему то ему стало страшно. Эти резко сменившиеся эмоции, эти слова… Здесь что-то было не так. Неожиданно вспотели ладони, и не сиди сейчас молодой человек в кресле, он бы поспешил в него опуститься. Не шевелясь Джеймс проследил глазами за Руфусом, который, поставив бокал на низкий деревянный столик, поднялся с насиженного места, и неспешными шагами подошёл к Адлеру, опустившись перед тем на корточки и заглянув в глаза цвета лазурного неба. — Всё-таки он не стал Вам говорить… Что ж, более чем ожидаемо, хотя, как помню, порывался, — лорд Гауэрс вздохнул, взяв ладони юноши в свои, — Тогда слушайте, слушайте внимательно и постарайтесь не сойти с ума от правды. Почти что два месяца назад… И Руфус рассказал Джеймсу, как всё было на самом деле. Он начал с того момента, как двум друзьям пришла идея самого спора, продолжил тем, как в нужном месте и в нужное время появился Адлер, после чего Ридрих предложил заменить им предполагаемую ранее девушку-бродягу. Аристократ даже не сильно уменьшал все свои заслуги в этой истории – как на духу он выложил, что только заметив первый интерес молодого человека к Мансеру, предложил второму поспорить и на чувства шлюхи, и как тот не стал даже возражать. Мужчина ещё много чего поведал Джеймсу, закончив нынешними событиями. — Случившееся не было провидением, мальчик мой, Вы просто оказались не в лучшем месте. А сейчас мне стало искренне Вас жаль, — произнёс наконец Руфус, ни разу не шевельнувшийся за время своего рассказа. В подобное верилось с трудом, да и не хотелось, но слишком уж хорошо всё складывалось. Всё мгновенно становилось на свои места, и ранее не понимавший, чем он заслужил такое счастье, Джеймс ясно осознал, в чём была причина такой доброты и заботы к нему. Его глупая надежда, что Судьба стала благосклонна к нему, наградила его за страдания, исчезла – всё оказалось её очередной злой насмешкой. Звон стоит в ушах и трудней дышать…** Лишь мысль о том, что человек, которого юноша искренне полюбил, не испытывает к нему никакого, даже самого ничтожного доброго чувства, сводила с ума. Значит всё было ложью : и то обещание защищать, и тогда ночью он искал его по городу не от того, что волновался, а от того, что не собирался терять свои деньги, и многое, многое другое. Адлер был готов ожидать что-то такое со стороны Гауэрса, но никак не от Мансера. Значит, три месяца? Два уже практически прошли, остался один, а что будет, когда истечёт и он? Его швырнут на улицу. К Кроуфорду нельзя возвращаться ни под каким предлогом, а кроме как ублажать клиентов и продавать себя, Джеймс ничего не умеет, а значит, и на работу его никуда не возьмут. Исход событий был очевиден. Ты безвольная шлюха, Джеймс – как ей был, так и остался, ничего не изменилось. Как из глаз потекли горькие слёзы, юноша даже и не сразу заметил. — Держитесь, Адлер, постарайтесь с этим смириться и пережить, — произнёс напоследок лорд Гауэрс, и поднявшись на ноги, по-отечески коснулся лба молодого человека губами, спустя несколько секунд покинув помещение. Вскоре комнату потонула в надрывном крике отчаяния. * Идеей обязана Natik ** Строчка из песни "Рапунцель" группы "Мельница"