the time to run away

/2012 год, Россия, Санкт-Петербург, Невский проспект, 105

Есть люди, которые считают, что не заслуживают любви. Они тихо удаляются в пустоту, пытаясь оборвать всё, что связывает их с прошлым.

Дверь в небольшую квартиру чуть отворяется, чтобы пропустить юношу, еле тащившего за собой ноги. За пятки стаскивая с себя неудобные ботинки, он, словно оживший мертвец, проходит вглубь коридора. - Мама, я такой глупый...- шепчет, валясь с ног прямо посреди помещения. -Юри! Солнышко, что с тобой?! - Хироко пулей подлетает к лежащему на полу парню и присаживается рядом, крепко обнимая. «Такой глупый», - слышится вновь. Юноша обнимает мать в ответ и тихо заговаривает: - Я был прав насчёт того, где он был. Он был там, мам, среди обломков этого дурацкого детдома. Я не успел, не успел его застать, он уехал, оставил мне только письмо, - зло усмехнувшись, он сунул матери в руки смятую жёлтую бумагу, - Коэльо мне цитировал, сказал, что уходит навсегда и бесследно. Теперь уже по-настоящему. Нахмурившись, женщина крепче обняла сына, хорошо обдумывая и тщательно подбирая слова, которые, может быть, смогут открыть маленькому запутавшемуся Юри глаза. -Помнишь, когда вы только-только познакомились, мы нашли его у нас на кухне в три часа ночи, стоящим на стуле, он искал в ящиках конфеты. Не знаю, какие ящики он открывает сейчас, но он тоже явно что-то ищет, - наконец сказала она, заставляя задуматься юношу. И только Бог знает: сколько они сидели вот так, обнявшись, на холодном полу маленькой комнатушки, в квартире на втором этаже старого выцветшего дома; вот только вечером этого же дня в тишине тёмной комнаты была слышна одна из тех самых песен свободы, которые так сильно любил Виктор. ~•~•~•~ /2013 год, где-то между небом и землёй/ POV Виктор Время порой летит так быстро, что не успеваешь даже понять, как вместо одного дня проносится полгода. Я потерял счёт минутам, проведя, наверное, сутки в машине. От неудобной позы затекли не только ноги, но и всё тело, мешая сидеть за рулём. Глаза уже настолько привыкли к таяющим сугробам и голым деревьям за окнами, что весь пейзаж сливался в единое бело-серое пятно с отблесками желтоватого света на снегу. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда я увидел не то мотель, не то придорожное кафе, которое, несмотря на довольно поздний час, было открыто и сверкало яркой неоновой вывеской «Omelas». Немного пораскинув мозгами, я решил остановиться и перекусить хотя бы дешёвым шоколадным батончиком, чтобы не загнуться от голода. Видимо, плохо соотнеся собственные навыки вождения и выносливость шин на заледенелой дороге, я подъехал к «Omelas» уже, кажется, без шин вовсе. Машина громко буркнула и заглохла, оседая на асфальте. «Чудо инженерии, а как же», - подумал я. -Эй, парень! Помощь нужна? - окликнул сзади хриплый мужской голос. -Не помешает, - крикнул я в ответ и повернулся. Что ж. Голос и внешность незнакомца сопоставить было...трудно. Щуплый шпаловидный паренёк с блондинистыми волосами чуть выше плеч не спеша приближался ко мне и моей «чудесной ласточке». Чувствую, где-то я уже его видел. -Что, заглохла? - кивок. - И колёса отжили своё? - снова кивок. - А говорить-то ты умеешь? Я хотел было вновь кивнуть, но быстро опомнился, увидев ухмылку на его лице. -Умею, - прозвучало как-то обиженно. Парень напротив ещё больше усмехнулся, а потом с широкой улыбкой протянул руку для приветствия: -Юрий Плисецкий, миллиардер, плейбой, патологический врун. Работаю в этом чудесном кафе и дарю людям радость в виде шоколадных пончиков с глазурью. Как тесен, оказывается, мир... ~•~•~•~ Я так думаю, бесконечные, перебивающие друг друга крики «ВИТЯ, ЮРА, ААА» слышали даже жители соседних деревень, хотя бы потому что птицы так быстро и всем составом с деревьев не улетают. Накричавшись и наобнимавшись досыта, мы с Юркой в развалочку пошли отведывать его расхваленные шоколадные пончики, а заодно и узнавать, что с кем случилось за эти годы. Зайдя внутрь, Юра усадил меня за один из столиков и сказал подождать, пока он притащит пышки. Я бегло осмотрелся: интерьер внутри вовсе не напоминал кафешки, которые обычно показывают по телевизору, он, скорее, был похож на...поезд. Такую уютную бежевую электричку с бирюзовыми мягкими диванчиками и дверями с маленькими окошками, занавешенными почти прозрачными шторками, которые висели и на окнах, выходящих на улицу. Каждая мелочь в этом помещении навевала лёгкую, непонятно откуда взявшуюся тоску и непреодолимое желание остаться здесь подольше. Буквально через пару минут появился Юрка, который нёсся ко мне (он чуть не опрокинул тарелку с пончиками, запнувшись за порожек на кухне). -Прошу, сударь, ваши наивкуснейшие пончики прямо с пылу с жару, - юноша шлёпнул тарелку на стол и плюхнулся на диван напротив меня. Пробовать пончики я, однако, не спешил, решив сперва расспросить его. -Юр, ты можешь не отвечать, но... -Ты хочешь знать, что случилось с детдомом? По глазам вижу, хочешь, - грустно отозвался Юра, кутаясь в синюю, до смешного большую кофту с чёрной бахромой на груди. - Ну так слушай. Когда ты уехал, всем было тяжело, серьёзно тебе говорю, ты, словно чёртов солнечный лучик, освещал наш старенький детдом от серости и одиночества. Нина Николаевна ходила как в воду опущенная. Не люблю вспоминать то время, если честно. Что ж, спустя время мы пришли в себя, поняли, что ты в надёжных руках, и нам нужно жить дальше. А потом случился пожар, тот самый пожар, который забрал у нас дом, который стал родным для каждого ребёнка в этом детдоме. Я был уже достаточно взрослым, чтобы понять всю тяжесть ситуации. Тогда детей постарше отправили работать, чтобы хоть как-то собрать средства на пропитание, младшие же отсиживались в каком-то клоповнике, который предоставило государство. В общем, жили не тужили. Нина Николаевна, помню, в то время ушла и не вернулась больше. Никто не знал: куда и зачем она пошла. Никто и не искал её, кроме меня. Я пытался расклеивать объявления, написанные от руки, ходил, кричал её везде, но успехом это так и не увенчалось. Сказать, что я был подавлен - ничего не сказать. Спустя год я покинул то место и устроился на работу в это кафе. И вот мы здесь. Он замолчал, наверное, обдумывая только что сказанное. Пока он рассказывал, я вспомнил о фотографии, которую нашёл на месте старого детдома. Думаю, Юрке она нужнее. - Я был там, - неуверенно начал я, немного тушуясь под пристальным взглядом Юры, - в детском доме, вернее, на месте того, что от него осталось. Я нашёл там интересную вещь, и, думаю, тебе она нужна больше, чем мне. Порывшись в рюкзаке, я наконец достал потрёпанное фото и протянул его вперёд. Юноша не сразу принял то, что было у меня в руках, перед этим внимательно разглядывая изображение на фотокарточке, а после изо всех сил вцепился в мягкий картон, изучая каждое пятнышко. Не желая мешать ему разглядывать фотографию, я похлопал его по плечу и уже собирался выйти из кафе, как Юра хрипло заговорил: - Ты можешь переночевать здесь, в соседней комнате есть кровать. Не уходи, всему своё время, Виктор. ~•~•~•~ На следующий день, позавтракав в тишине, мы распрощались с Юркой. Я попросил его приглядеть за моей машиной, на что он молчаливо кивнул. - Здесь недалеко есть старая железная дорога, по ней уже давно не ездят поезда. Иди вдоль неё, может, куда и придёшь, - последнее, что я услышал перед тем, как скрыться за редким лесом, оставляя за собой Юрку, стоящего перед кафе «Omelas”, которое уж сильно напоминает уютную бежевую электричку. ~•~•~•~ Последовав совету Юры, я шёл вдоль железной дороги. Вокруг никого, один лишь я плетусь среди белого снега и леса голых деревьев. Совсем один пытаюсь согреться в своём белом свитере в полоску, натягивая рукава, кажется, до колен. Совсем один ищу своё следующее пристанище для ночлега. Так прошёл час, два, три, а дорога всё не заканчивалась, так и шла прямо, лишь изредка немного заворачивала вправо, открывая всё тот же вид на ряд желтоватых деревьев. Спустя ещё где-то полтора часа я заметил большую серую коробку вдалеке. Не разбираясь, что это, я понёсся прямо к ней. Пробежав метров пятьсот, до меня дошло, что это никакая не коробка, а самый настоящий вагон поезда, но, вспомнив Юркины слова о том, что дорога заброшена, я поставил под сомнение всё то, что увидел, однако продолжил путь вперёд. И вот я стоял прямо перед ним. Нерешительно шагнув на ступеньку, я толкнул дверь, которая, на удивление, легко поддалась. Внутри никого не было, только знакомые бирюзовые диванчики, стоящие в два ряда. Меня вдруг осенило, почему они показались мне знакомыми. Юрино кафе выглядело точь-в-точь как этот вагон: те же диваны, те же занавески на окнах. Стало не по себе. Но выбирать было не из чего. Продрогнув до костей, я подумал, что лучше остаться здесь на ночь, чем медленно замерзать в снегу, а тут, может, и пожевать что найду. Так и миновал остаток дня. Согреваясь, я развалился на одном из диванчиков за найденным на полу журналом и совсем не заметил, как провалился в глубокий сон. ~•~•~•~ «Где я?» - первая мысль, которая пронеслась у меня в голове, когда я оказался посреди степи. Песок под ногами и тут же какая-то трава, похожая на лесной мятлик. Но главное - не это. Я не сразу заметил, но позади меня остатком чужого воспоминания возвышалась ржавая бирюзовая карусель с множеством качелей на цепочках, что слегка поблёскивали от солнечных лучей. Я огляделся. Пусто. Ни одной живой души, даже ветер, казалось, не дует совсем. Вдруг картинка изменилась, но не настолько, чтобы не узнать ту же старую карусель, вокруг которой в темноте ночи туда-сюда проносились безликие души, в которых виднелись очертания знакомых мне людей. ~•~•~•~ Я резко открыл глаза и вскочил, чуть было не свалившись с дивана. Надо было такому присниться. В окна еле проникали солнечные лучи, из чего я сделал вывод, что ещё раннее утро. Самое время сбежать из этого места. Уютная бежевая электричка почему-то больше не казалась таковой. Я потянулся, схватил рюкзак и двинулся в путь. Впереди ещё ожидала долгая дорога к солнцу.