Мертвая авеню: Штаб Неповиновения

Мысли — это чудища, что снова и снова являются терзать нас. Эмили Бронте Юдит пыталась успокоить народ, теснившийся в зале, но пока не слишком в этом деле преуспела. Тут и там раздавался приглушённый ропот. Никто не хотел верить в то, что иммунитета не существует. Люди ненавидят правду, а эта правда ещё хуже неведения даже с научной стороны — вирус в человеке, уверенном в своём иммунитете, распространяется очень медленно, но теперь, когда все мы знали… — Это еще не всё. Дослушайте до конца! — попросила президент, и только тогда люди замолчали. Все смотрели на Юдит, явно готовые разорвать ее на части, будто она была виновата в том, что ученые это выяснили только сейчас. Или в том, что ученые вообще это выяснили. — Иммунитет оказался временным, так что это нельзя назвать иммунитетом, — сказала Юдит, когда воцарилась полная тишина. — Он может исчезать время от времени. Именно поэтому вы будете проверяться на его наличие каждые три дня. Уязвимые перед Капсулой будут изолированы от общества и помещены в специальные помещения, где им точно ничего не будет угрожать. Это не особо обнадёживало. Толпа снова взбунтовалась. — Откуда вы об этом узнали? — громко спросил какой-то парень лет двадцати пяти. — У нас есть пленные, которых мы используем в качестве подопытных, — спокойно ответила президент. Пленные, которых они используют в качестве подопытных. Конечно же, в их число входят Николетт и Грейс. На самом деле, именно это сохраняет им жизнь. Пока они нужны ученым, Юдит не отдаст приказ избавиться от них. Наверняка опыты ставят и над кем-то из Иммунных, — Юдит уж точно способна на такое распоряжение — иначе не получился бы достоверный результат. Неожиданно в моей голове появилась страшная мысль, и я рада была бы гнать ее прочь, но для неё были основания. Бывшая группа Дориана была отправлена за стену в красных комбинезонах за два дня до свадьбы Евы и Марка. Пустят ли их обратно в город? Или оставят там, чтобы не распространяли заразу? — А как же солдаты в красном? — выкрикнул кто-то, озвучив мой вопрос. — Все солдаты, когда-либо покидавшие стену, были уничтожены, — Юдит была безмятежна, говоря об этом. Мое сердце упало. Появилось чувство, будто из лёгких разом выпустили весь воздух. Сколько людей уничтожили? Сколько наших теперь были мертвы? Все. Все солдаты в красном были убиты от руки нашего же правительства. Апокалипсис оказался ещё более жестоким, чем люди в мирные времена фантазировали и каким он выглядел сначала. — Зачем вы сделали это?! — прокричал один. — Ублюдки! — подхватил другой. — Вы не цените людей! Кто-то кричал проклятия, кто-то плакал, кто-то пытался устыдить правительство, но все они только зря тратили слова. Юдит была бессердечна. Она использовала Дориана в качестве лабораторной крысы, подставляя под удар всех жителей Нью-Йорка, так что убийство людей для неё было обычным делом. Раньше я думала, что из-за эксперимента с Дорианом в опасности были только Не иммунные, но оказалось… Кто-то из штаба Иммунных тоже мог перенять заразу. Возбуждение всё нарастало. Вот почему плакала Ева. Свадьба могла убить людей. Если у кого-то не было иммунитета вчера, сейчас этот человек уже был заражён из-за Марка. А ведь вчера они были такими счастливыми. Впервые за долгое время. Неужели людям нельзя забыть об апокалипсисе хоть на время? Я заметила, что Джейсон расцепил наши руки, когда почувствовала холод. Я повернулась, чтобы спросить, в чем дело, но его статная фигура уже затерялась в толпе. Что снова случилось? Я не хотела, чтобы Джейсон опять закрывался в себе и прятался от меня. Только не сейчас. Не тогда, когда мы нуждались друг в друге особенно сильно. Пробиваясь через толпу, я благодарила его высокий рост и слегка кудрявые светлые волосы за то, что так я могла найти его и не терять из виду. Джейсон натолкнулся на какую-то полную хмурую женщину, но не успел получить от неё за то, что случайно задел её плечом, а вот меня, когда я нырнула под её локоть, стараясь никого не беспокоить, она принялась крыть непристойными словами. Если бы это случилось полтора года назад, я долго держала бы эту нелицеприятную встречу в голове, но сейчас, узнав, что такое настоящая проблема, я поняла, что всё это — пустое, и траты нервов, как и времени, не стоит. Запруженный народом зал шумел и галдел. Со всех сторон то и дело слышались сетования и проклятия в адрес никудышного правительства. Люди поворачивались, крутились, и течение это несло меня совсем в другую сторону. Я получала со всех сторон толчки, легко могла споткнуться и прилагала много усилий, чтобы не упасть. — Джейсон! — кричала я, но мой голос терялся в буре общего гула. — Джейсон! Окончательно потеряв его из виду, я решила, что буду пробиваться к двери, куда и держал путь он. Главное — успеть застать его там. Возбужденная толпа давила со всех сторон, уносила меня назад, подобно тому, как большие волны подхватывают маленьких черепашек с берега, и я была не в силах этому помешать. — Джейсон! — Ровно в этот же момент мне удалось вырваться из общей массы и оказаться в самом конце зала, где люди не давили так сильно. Его стройный силуэт мелькнул в дверях и свернул в коридор. Не теряя времени, я бросилась за ним. Джейсон шёл быстро, и его высокий рост способствовал широким шагам, так что мне приходилось бежать, чтобы догнать его. Мой рост подкачал тогда и сейчас подвёл. — Джейсон! — окликнула его я. Он не остановился. Я закатила глаза. Почему мы всегда должны бегать друг за другом? Почему нельзя просто остановиться и поговорить, как делают нормальные люди? Я не отдавала себе отчёта в том, что подумала вслух. Как только я озвучила свои мысли, Джейсон замер и медленно обернулся. Я впервые видела его таким. Он был бледным, почти белым, точно только что выпавший снег. Его глаза не выражали ничего, кроме боли и усталости от самой жизни. По его щеке медленно катилась слеза, и вторая была на подходе. Раньше это казалось мне невозможным. Конечно же, он не хотел, чтобы кто-то видел его слезы. Но разве мы не должны доверять друг другу? Я видела его истекающим кровью, я видела его уязвимым. Неужели мне не позволено быть рядом, когда ему это нужно? Когда он плачет? — Джейсон, что… — начала я, но он перебил меня. — Это моя вина. — Что? Джейсон развернулся и пошёл прочь. Я последовала за ним. — Люди непрестанно твердят, что мне повезло. — Он не оборачивался, потому что знал, что я шла за ним. — Все говорят, что я заново родился в тот день, когда погибла моя семья, но… — Джейсон остановился, повернулся ко мне и положил ладони мне на плечи, глядя прямо в глаза. — Это моя вина, Эйприл. Если бы я не родился вообще, апокалипсиса не случилось бы. — Глупее ничего не слышала! — выпалила я, не задумываясь. — Эйприл. Он замер посреди коридора, но оборачиваться не спешил, поэтому я сама подошла к его лицу. Я видела, как он сжимал малахит сестры в кармане комбинезона. Джейсон выждал паузу, молча глядя на меня бесконечно печальными голубыми глазами, и наконец заговорил: — Жил на свете один мужчина. И была у него чудесная дочь, и звали ее Сьюзан. Никто тогда не знал, что имя отца Сьюзан однажды станет ругательством. Он рассказал мне всё. О том, как Джордану предложили работу за огромные деньги, от которой он отказался, потому что не хотел создавать вирус, который впоследствии уничтожит половину планеты. О том, как обстоятельства вынудили его это сделать. О том, как разозлилась его жена, когда узнала о внебрачном ребёнке Джордана. О Джейсоне. И о том, как она выпустила Капсулу на свободу, не дав Мортинсону закончить с лекарством. Я могла себе представить, как больно ему было слышать об удаче и везении. Вина, грызшая Джейсона изнутри, уничтожала то, что пощадило пламя. — Я хотел бы стать учёным и создать лекарство, чтобы исправить то, что произошло из-за моего рождения, — затараторил он. — Или хотя бы врачом… — В том, что Капсула оказалась на свободе, виновата женщина, которая выпустила ее! — выпалила я. — И мужчина, который ее создал. И в первую очередь тот, кто принял решение создать ее. Но не ты. Джейсон дотянулся до моей руки и сжал ее в своей ладони. Он изобразил улыбку, чтобы подбодрить меня, но я знала, что не убедила его. — Спасибо, Эйприл.