Слэш-сказки.

ЦАРЕВИЧ – ЛЯГУШКА. Было у царя Еремея три сына. Уж такие шалопаи выросли, что сладу с ними не стало. Задумал царь их женить, а на ком? Думал он, думал и придумал. Собрал царь сыновей, выдал каждому по луку и одной стреле, да и послал в чисто поле, судьбу пытать. Выстрелил старший сын из лука, улетела стрела на боярский двор, подняла ее боярская дочь. Выстрелил средний сын, улетела стрела на купеческий двор, подняла ее купеческая дочь. Выстрелил младший сын, подхватил ветер стрелу и отнес за лес дремучий в сторону болота. Посмеялись старшие братья над бедой младшего, да и пошли невест забирать, а младшему Царевичу – Ивану, - пришлось идти стрелу искать. Долго он шел, пробирался через заросли и буреломы, но дошел до самого болота, а там сидит лягушка, стрела ей лапку правую заднюю к земле приколола. Хотел Иван-Царевич добить лягушку, а у нее по мордочке слезы текут, словно у человека. Пожалел Иван зверушку, вынул стрелу, промыл ранку самогоном забористым, что ключница батюшкина варила, завернул в платочек, да и понес домой. - Покажу батюшке свою невесту суженую, пусть отстанет. А то допек уже со своими свадьбами. Вон, старшенькие пускай женятся, а мне и так хорошо. Баба, она мне и даром не нужна, а тут такой подарок. Да, не в батюшку младшенький удался. Еремей по молодости всех окрестных девок перепортил, а Ваня отродясь ими не интересовался. Батюшка-Царь все ждал, вырастет сынок, поумнеет, да куда там. Братики его служанкам подолы задирали, да в опочивальни таскали, а Ваня конюхов да стражников портил. Поначалу царь гневался, потом ругался, даже в «холодную» как-то сынка засадил, не помогло. С тех пор и начали называть младшего Царевича Иванушка-дурачок. А ему что? Сытно ест, вволю спит, да и без утех не остается. Хорошо. А тут этакая напасть – женитьба. - Нет, правильно я сделал, что лягушку прихватил, – решил Царевич, показав свою нареченную батюшке. Царь чуть с трона не упал, «красоту» такую заприметив, а старшие братья с невестами чуть животы со смеха не понадрывали. Махнул царь на младшенького рукой, что, мол, с дурака взять, а тот и рад. - Слушайте, сынки да невестушки, мой первый указ, – провозгласил царь во всеуслышание. - Охота мне посмотреть, которая из вас лучшая рукодельница. Пусть к завтрему сошьют невестушки мне по рубахе. Закручинился Иван-Царевич. Как тут быть? Старшие невестки служанок да чернавок согнали, те им за ночь и рубахи пошьют и узоры на них нанесут, а ему что делать? Пришел Ваня домой, устроил свою суженую в корзинку на столе, с горя в одиночку бутылку ключнициного самогону выпил да спать лег. И приснился ему сон дивный, будто лягушка спрыгнула со стола, ударилась оземь, и превратилась в красивого да статного парня, белая кожа в лунном свете серебром отливает, а наготу длинные золотые волосы прикрывают. Застонал Ванюша во сне. Отродясь Царевич такой красоты не видывал. Только на правую ножку юноша чуть припадал, там, где стрела его ранила. Пока Царевич любовался, дивный юноша взял отрез шелка заморского, разложил на столе, да и начал его размечать, резать да сшивать. Царевич глядел на него, и наглядеться не мог. Как нагнется юноша над столом, волосы в стороны разойдутся и открывается вид такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Ягодицы белые да крепкие – так и манят дотронуться, обласкать да и войти как можно глубже. Тем временем юноша сшил рубаху, нитками золотыми да серебряными узоры по вороту нанес, а как закончил, так вновь об пол ударился и лягушкой на стол запрыгнул. Пожалел Царевич, что сон дивный окончился, перевернулся на другой бок и дальше заснул. Поутру разбудили его слуги. Батюшка де зовет, рубаху поглядеть хочет. Умылся Ваня, оделся, и собрался было с повинной головой к царю идти, да увидел кафтан чудной, из шелка заморского шитый, золотом да серебром по вороту отделанный. Подивился Царевич подарку дивному взял его и пошел к царю. А сам все сон свой волшебный вспоминает. Думает, пригрезилось ему или нет? Не понравились царю рубахи старших невесток. И сделаны наспех, нитки торчат, да швы неровные. И вышивка на них не годная, то узелок, то затяжка. А уж как Ванюша рубаху развернул, все просто ахнули. Красота неописуемая. Забрал царь рубаху и тут же надел, уж больно она ему приглянулась. - Сынки мои и невестушки, выслушайте второе задание. Испеките мне к завтрему хлеб, чтоб всем хлебам хлеб был. Опять пришел домой Иван-Царевич в кручине да в заботе. Старшие невестки кликнут мамок да чернавок, те им хлеб и испекут, а ему как быть? Снова выпил он добрую бутыль самогона, да и в сон провалился. И вновь ему приснился дивный юноша, что из лягушки в человека обращался. На этот раз волосы не мешали тело белое разглядывать. Он их узлом связал, чтобы тесто месить не мешали. И такой уж он ладный да белый, что руки сами к нему тянулись, да разве ж во сне можно к чему коснуться? А как юноша хлеб в печь сажать начал, нагнулся, попку назад отставив, тут с Царевичем даже конфуз приключился, так сладко зрелище было. Подумать только, с детства порток не марал, а, поди ж ты, не утерпел. Вскоре хлеб был готов, и лягушка вернулась на свое место, а Царевич отвернулся к стенке и заснул сном крепким. Наутро хлеб лежал на столе, на белом рушнике, а подле него сидела лягушка. Смекнул Иван-Царевич, что это не просто сон был, а как проверить? Пошел он с хлебом к батюшке на прием, а сам все о юноше дивном думает. Как бы с ним познакомиться? Царю угощение старших невесток по вкусу не пришлось. Один сырой внутри, другой подгорелый. А вот Ванюшкин хлеб, румяный да ароматный, сразу принялся есть да нахваливать. А как доел, приказал вечером на бал всем явиться, по нарядному одевшись. Закручинился Иван-Царевич. Лягушку на праздник не принесешь, а голого парнишку тем более. Делать нечего, пришлось идти одному. Старшие братья с невестками долго потешались над ним, а он знай себе, помалкивал да посматривал, когда можно будет домой уйти, больно уж сон с юношей красивым посмотреть хотелось, а ну как сегодня все выйдет. Как царь захмелел, сорвался Ванюша домой, да в дверях со своим сном и столкнулся. Стоит юноша, лицом прекрасный, в нарядных одеждах, волосы в косу заплетены, а глаза синие-синие. - Кто ты? – только и смог выдохнуть Царевич. - Родители Василием нарекли, - ответил он голосом нежным, словно ветер по полю с колокольчиками прошелестел. - Василий. Василек ты мой ненаглядный. – Притронулся пальцами Царевич к лицу белому, убедился, что не морок это, и впился в уста сахарные жарким поцелуем. На праздник возвращаться они уже не стали, а пошли в покои Ивана-Царевича и всю ночь предавались утехам любовным. А под утро, когда Василий задремал, встал Иван-Царевич, нашел кожу лягушачью и бросил ее в огонь. Тут же проснулся Василий, закричал горестно. - Что же ты, Ванюша, наделал? Если бы ты еще один день подождал, я навеки был бы твоим, а теперь прощай. Знать, судьба моя такая. Сказал, да и исчез, словно его и не было. Закручинился Иван-Царевич, да кручиной горю не поможешь, делать что-то надо. Собрал он котомку, взял верного коня да припасов на дорогу дальнюю и отправился в путь. Долго ли ехал, коротко ли, встретился ему в лесу старичок: - Что ты ищешь, добрый молодец, в глухом лесу? Рассказал ему Иванушка о горе своем. - Э-хе-хе, Иван-Царевич. Не ты ту кожу надевал, не тебе ее было и снимать. Василия злой колдун Кощей Бессмертный звал в супруги, а когда тот отказал ему в третий раз, осерчал Кощей да оборотил юношу в лягушку, сроком на три года, три месяца да три дня. Ты то колдовство рассеял, да только Василий твой опять у Кощея оказался. Трудно тебе будет его спасать, выдюжишь ли? - Все выдержу, дедушка, больно люб мне Василек мой, цветочек ненаглядный. - Тогда слушай, что я скажу тебе. Смерть свою Кощей спрятал в яйце, яйцо в утке, утку в зайце, зайца в хрустальном ларце, что на дубе могучем висит там, где море встречается с землей. Иди на закат солнечный, никуда не сворачивай, через три дня придешь туда, где и решится твоя судьба. Поблагодарил старичка Иван-Царевич и отправился в путь. В первый день проехал на коне почти весь лес и забрался в такие дебри, что коню там и шага не ступить. Хотел было объехать, да вспомнил наказ старичка, никуда не сворачивать. Отпустил тогда Иван-Царевич коня и пошел пешком. На второй день вышел он к озеру. Глядь, а там костер горит. Вокруг костра звери сидят: медведь, заяц, сокол, а из ведра с водой щука голову высунула. Нацелил на них Иван-Царевич лук, а звери ему и говорят. - Не стреляй, добрый молодец, мы такие же люди, как и ты. Прогневили мы в свое время Кощея Бессмертного, вот он нас и заколдовал. Столько лет мучаемся, а как чары снять, не знаем. - Я иду бить Кощея, чтобы спасти любовь свою, поможете Кощея одолеть, снимете с себя проклятье. Так они и пошли все вместе. Медведь ведро с щукой несет, заяц рядом бежит, а сокол в небесах парит, дорогу указывает. На третий день вышли они на берег синего моря. На самом берегу дуб стоит могучий, на нем высоко-высоко висит хрустальный ларец. Залез медведь на дерево, оборвал цепи, что ларец тот держали, и упал ларец на землю, разбившись на сотни осколков. Выскочил из ларца заяц и наутек. За ним другой заяц погнался. Догнал и на клочки растерзал. Вылетела из зайца утка, а сокол тут как тут. Ударил слету, утка и рассыпалась пером. Из утки выпало яйцо, да и угодило в воду. Тут и щука пригодилась. Достала она со дна яйцо заветное да Ване протянула. Взял Иван-Царевич яйцо, разбил его, тут Кощею смерть пришла. Все звери обратились в парней статных да пригожих. Поблагодарили они Ивана, указали ему путь в замок Кощеев, да и разошлись по домам, а если кто и задержался по какой-либо надобности, так мы над ними свечку не держали, то нам не ведомо. Поспешил Иван-Царевич в замок. Обошел все палаты белокаменные, нет его, Василечка, нигде. Спустился он в подвалы темные, почти все обошел, отчаялся и найти уж возлюбленного своего, когда последняя дверь показалась. Закрыта она была на крепкий замок, да что он против силушки молодецкой. Взломал Иван-Царевич дверь и увидел там суженого своего цепью к стене прикованного. Освободил он Василия чуть живого, отпаивал его три дня молочком парным да откармливал хлебом и мясом отварным, пока не почувствовал Василек, что снова силы к нему вернулись. Обнял он тогда Иванушку, поцеловал его жарко-жарко, а там и до любви дело дошло. Домой Иван-Царевич не поехал. Зачем, если его там никто не понимал, а тут такое добро как замок бесхозный пропадает. Так и остались Ваня да Василий жить вместе в замке кощеевом. И свадьбу в нем сыграли. И я там была, все глаза на красавцах обломала, а в сети любви никого не поймала. Видно, крепка она, любовь мужская. КОНЕЦ.