Слэш-сказки.

ВНУК БАБЫ ЯГИ. - Избушка, избушка, встань ко мне передом, к лесу задом. Избушка на курьих ножках, заскрипев, начала медленно поворачиваться кругом. Как только избушка остановилась, в ней отворилась дверь, и моложавый голос спросил: - Чего тебе надобно, добрый молодец? Дело пытаешь али от дела лытаешь? Вот уж кого не ожидал Иван-Царевич увидеть, так это молодого парня небольшого роста да с ярко-рыжей шевелюрой, встретившего его на пороге. - Э-э? А ты собственно кто? Мне Баба Яга нужна. - А я вместо нее. В отпуске она. - Где? - Ну, отдыхает. На море уехала, а меня здесь вместо себя оставила. Вот. - Так ты кто ей будешь? - Внук. Так чего ты хотел, добрый молодец? - Ах, ты, старая карга… Ой, извини. - Да, ничего. Бывает. - Так я это... В баньке попарь, накорми, напои, спать уложи, а после и спрашивай. - Ну, проходи, добрый молодец. - Я это… Иван-Царевич я. - Василий. Проходи покамест в избу. Спустившись с коня, Иван-Царевич вошел в избу. - Ты пока посиди, я баньку истоплю и коня отпущу пастись. Пока Иван-Царевич разглядывал избушку, травы, грибочки да корешки всякие по стенам висящие, Василий споро управился. Попарил он дорогого гостя веничком березовым, да за стол усадил. А на столе чего только не было. И мясное, и рыбное, и соленья, и варенья, и пироги с пылу с жару, а на запивочку кисель ягодный да наливка вишневая, самой Бабой Ягой деланная. Откушал Иван-Царевич, выпил, и стало его в сон клонить. Вася тут как тут. Отвел гостя дорогого в угол за печкой, где для него уже и ложе постелено. Уложил, одеялом укрыл. Тут Иван-Царевич и заснул сразу. И снится Ванюше дивный сон. Будто ласкает его кто-то. Руки чьи-то ласковые по телу пробегают, губы горячие за ними следом скользят. А как до низа добрались, тут уж Ивану-Царевичу совсем тяжко стало. Тело его молодое от тех ласк горячих возбудилось. А сон молодецкий и не думает прерываться. Уж и губы его внизу ласкают, а пальчики нежно перебирают его яички. Тут и язык в игру вступил, а уж как рот горячий его в себя вобрал, застонал Иван-Царевич, выгнулся, желая скорее разрядки достичь, только руки его за бедра удержали, не давая двигаться. И хотелось бы Ивану проснуться, да сон крепкий, держит - не отпускает. Застонал Иван-Царевич, да делать нечего, пришлось смириться. Замер он в надежде на продолжение, и не обманулся. Рот горячий начал скользить по елде его молодецкой, а пальчики вниз спустились, продолжая ласкать. Иванушка даже ноги чуть развел во сне, чтобы пальчикам удобнее было. А они и рады стараться. Сначала по яичкам прошлись, а потом по дырочке срамной заскользили. Хотел Иван-Царевич закрыться, не пустить их далее, но не вышло. Во сне оно же что? Только подумал, а все уже и сбылось. Обожгло дырочку чем-то холодным, и тут же скользнул палец вовнутрь. Иванушка только ахнуть и успел, а палец уже дальше скользит, движется там, словно ищет чего-то, и губы с языком без дела не остаются. Завелся Иван-Царевич пуще прежнего, да тут и второй палец внутрь скользнул. И что уж они там отыскали – неведомо было Иванушке, - да только так хорошо ему отродясь не бывало. Всего несколько движений, и кончил Иван-Царевич, бурно изливая соки мужские. Приласкали его тогда руки напоследок, огладили, а губы неведомые к устам сахарным Ванюшиным прижались. - Спокойной ночи. Проснулся утром Иван-Царевич, сон свой сразу вспомнил. Сел на кровати, да призадумался: сон или не сон? - Иван-Царевич, проснулся? Так завтракать иди. Блинки с творогом да со сметаной. - Нет, все-таки сон, - тряхнув головой, поднялся Иван-Царевич, оделся и к хозяину приветливому вышел. - Как спалось - почивалось? - Спасибо хозяин за приют да ласку, - промолвил Иванушка, а хозяин рыжий глазки долу опустил да краской залился. - На здоровье, Иван-Царевич. Так куда ты путь держишь? - Я пятый сын царя Серафима. Как батюшка помер, так братья наследство поделили. Мне из него только конь молодецкий да меч и достались. Иду теперь по белу свету, счастье свое ищу. А услыхал я, что где-то Кощей Бессмертный держит в заточении Василису Прекрасную, вот и решил я силушку свою попытать, Кощея убить, Василису освободить, да и жениться на ней. Мне, почитай, двадцать третий год идет, а все без жены. Так и жизнь пройдет. Призадумался Василий. - Помогу я тебе, Иван-Царевич. Дам клубочек волшебный, он тебя прямо к замку Кощееву выведет. И про смерть его расскажу. - Не, это я и так знаю. Смерть в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на дереве, а дерево… - Все, да не все. Сундук уж давно не на дереве, а в палатах Кощеевых. Тот сундук все время то ветром снесет, то молнией ударит, вот и надоело Кощею сундук на дерево каждый раз затаскивать. - Вот спасибо за науку, хозяин приветливый, и за гостеприимство твое спасибо. Взял Иван-Царевич клубочек, сел на коня и уехал за счастьем своим, помахав на прощание парню рыжему. - Избушка, избушка, встань ко мне передом, а к лесу задом. Повернулась избушка со скрипом, отворилась дверь, и вышел на крыльцо Василий, внук Бабы яги. - Иван-Царевич, неужто ты? Пошто вернулся? Аль Василиса не глянулась? - Не глянулась, верно говоришь. Как увидел я ее, так и сбежал. За красой ее характер злобный да склочный скрывается. Слышал бы ты, как она на слуг кричит, посуду бьет, а чуть что не по ее, Кощея скалкой охаживает. Не нужна мне такая жена. Кощей ее украл, пусть сам с ней и мается. А мне бы узнать путь-дорожку до Змея Горыныча. У него, говорят, Василиса Премудрая в заточении томится. - Что ж знаю я об этом. Ты вот что, слазь с коня, в баньке попарься, отужинай, поспи, а с утра я тебе клубочек дам, прямо до дома Горыныча он тебя и выведет. Попарил Василий гостя дорогого, накормил, напоил, сливовочкой угостил да спать уложил. И снова приснился Ивану чудный сон. Руки ласковые, да рот горячий, только теперь ласки их смелее стали, горячее, а как начал Иван-Царевич к грани подходить исчезли они. Заметался Иванушка на постели, застонал, да только кто-то его ногами за бедра обнял, словно верхом сел. Тут и руки вернулись. Приласкали они достоинство его мужское, потом обхватили крепко и начали вводить туда, где жарко да тесно было. Рот был хорош, а это стало еще лучше. Скользил кто-то по Иванушке вверх-вниз, руками в грудь его опираясь, и не было на свете ничего слаще того. Недолго то волшебство продлилось, вскрикнул Иван-Царевич, да кончил еще пуще прежнего. Поцеловали тут его уста сахарные, поблагодарили, спокойной ночи пожелали, да и растаяли. Утром получил Иван-Царевич клубочек желанный и тронулся в путь. Только вот уезжая, он все оглядывался на избушку Бабы Яги, да махал рукой Василию. - Избушка, избушка, встань ко мне передом, а к лесу задом. Заскрипела избушка, оборачиваясь, а Василий уже на крылечке стоит. - Пошто вернулся Иван-Царевич? Василиса Премудрая тоже не люба оказалась? - Не люба. Посмотрел я, как она слуг поучает, как Горыныча за ухо треплет, и унес ноги, подобру-поздорову. Может, и в третий раз поможешь? Говорят, где-то Марья-Искусница живет, женихов ждет. Да только сказывают, к ней всяк встречный поперечный не суйся. Она женихов привечает только тех, кто с даром чудным, аль диковинкой какой-нибудь свататься приходит. - Помогу, отчего же не помочь. Дам я тебе клубочек путеводный и диковинку дам. А пока попарься в баньке, поешь, попей, да спать ложись. Утро вечера мудренее. Попарил Василий Ивана-Царевича, накормил, напоил, кедровкой угостил да спать за печку отправил. И снова сон дивный снился Ивану-Царевичу. Поначалу все было как в первый раз, только вход срамной пальцы долго- долго ласкали и растягивали, а потом вошло в него что-то большое, да горячее. Вскинулся Иван-Царевич, почуяв боль, хотел отстраниться, да только не пустили его руки сильные, удержали. - Сейчас, потерпи малость. Начало это двигаться в нем. Поначалу осторожно, ласково, а как перестал Иванушка боль чувствовать, так сильнее, быстрее задвигался в нем любовник невидимый. Метался под ним Иван-Царевич, криков сдержать не мог, так сладко ему было в объятьях чужих. А как кончил Иванушка, так и любовник его излился. Снова губы жаркие поцеловали его уста, и прошептали слова благодарные. Проснулся утром Иван-Царевич, сел на постели и понял, что не сон с ним нынче ночью приключился. - Точно не сон - со сна ведь место срамное болеть не может. Вышел Иванушка к хозяину, а у того и стол уж накрыт, и клубочек его волшебный ждет, и подарок диковинный – утка из дерева вырезанная. Взял Иванушка подарок в руки, дивится, до чего же умело сделан, каждое перышко как живое выточено, а глаза – камни драгоценные. - Как нажмешь на глаза, так крылья в стороны откинутся, будет тебе ларец. Еще раз нажмешь, ларец закроется. Попробовал Иван-Царевич, нажал на глаза-самоцветы. Крылья в стороны разошлись, открывая нутро пустое. - Эка забава, - подивился Иван-Царевич, и хотел было про ночь прошедшую спросить, да не дал ему хозяин заговорить, за стол пригласил, а сам в лес поспешил, дело, мол, у него там срочное. Так и не дождался Иван-Царевич парня рыжего. Позавтракал, взял подарки, вышел из избушки, сел на коня своего, да в путь отправился, сожалея что проститься не довелось, да про ночи страстные расспросить. - Избушка-избушка, встань ко мне передом, к лесу задом. Заскрипела избушка, поворачиваясь. Не стал Иван-Царевич дожидаться, пока оттуда выйдет кто-нибудь, сам взбежал на крыльцо, да двери распахнул. Видит, сидит Василий на лавке в углу, да слезы горькие утирает. - Василий, пошто ж ты плачешь? - Ваня? А ты зачем вернулся? Неужто и Марья-Искусница тебе не по сердцу пришлась? Да только, как же ты поспел так быстро обернуться? - Ты мне по сердцу, милый друг. Как отъехал, так и понял, что не надобно мне никаких красавиц и умниц, ты мне надобен, Васенька. - Правда? - Истинная правда. Примешь ли? Не прогонишь? - Иванушка! Повис Василий на шее у Ивана-Царевича, губами жаркими его целует, руками, горячими к себе прижимает. Сладко им. - Эх, молодежь, стоило отлучиться, так чего, охальники, натворили. Неужто жениться надумали? - Бабушка? - Баба Яга? Два голоса слились в один. - Она самая. А теперь брысь из моего дома, полюбовнички. Нечего во мне, старой, зависть пробуждать. Вышли Иван и Василий на крыльцо. - Так что, Васенька, поедем вместе счастье искать? Авось дом какой приглянется, денег заработаем и купим. - Так ты, Иван-Царевич, ради меня согласен по свету мыкаться? - Я ради тебя на все согласен. Рассмеялся тут Василий, внук Бабы Яги. - Не надо нам по свету счастье искать, коль мы друг друга нашли. Есть у меня и дом, и двор, недалече я живу. Ко мне пойдешь? Не побрезгуешь жизнью простой? - Отчего же брезговать, мне с тобой всюду любо будет, пошли. - Эй, молодежь, а кто мою настойку на мухоморах выпил, а? – скрипучий голос Бабы Яги заставил Василия вздрогнуть. - Ой-ой, теперь побежали! КОНЕЦ.