Дело с ящеркой

      Веревка скользила с мягким шорохом и в руках была такой же мягкой. Время от времени Стайлз посматривал на психолога сквозь перекрестье сетки и отвечал на вопросы, стараясь казаться обычным пережившим стрессовую ситуацию подростком. Впрочем, им он и был — пережившим стрессовую ситуацию подростком, вот только ситуация была вовсе не та, про которую все думали. Ну да, то, что произошло в участке трудно было назвать веселой прогулкой, но, честно говоря, Стайлз на этом как-то не зацикливался. Ну было и было, адреналин скакал до небес, и иногда было пиздец как страшно… но не до такой степени. Вот полицейских было жалко, многих из них Стайлз очень хорошо знал. А Мэтта жалко не было: утопили — туда ему и дорога, мудаку ебанутому. То, что какие-то придурки столкнули тебя в детстве в воду и ты чуть не утонул, — не повод устраивать кровавую баню. Да и те фотки, о которых рассказал отец, где Мэтт прифотошопливал себя к Эллисон, яснее ясного говорили, что крышу там перекосило основательно. Если бы Стайлз не подозревал, что за этим стоят Ардженты, он бы лично пожал руку тому чуваку, который укокошил Мэтта. И если бы это не означало, что канима осталась без хозяина, потому что никто, даже Дерек, не представлял, чем это может обернуться.       Так что, не считая погибших полицейских, все было неплохо. Даже заезжие охотнички показали себя с куда лучшей стороны, чем ожидал Стайлз. И Дерек сказал, что ему они тоже помогли и вообще явно не с Арджентами — и уж точно не одобряют их методы. Собственно, все это они уже знали от Мэдисон, но одно дело услышать, другое дело — увидеть самому.       Куда хуже обстояли дела с отцом. Стайлз не переставал корить себя, что не сдержался и выдал перед ним, что в курсе насчет оборотней. И пообещал все объяснить. Конечно, можно было оправдываться ядом канимы, но факт оставался фактом: Стайлз спалился.       После того, как медики оставили их в покое, отец молча сунул Стайлза в машину, отмахнувшись от сержанта, жаждавшего снять у них показания, и покатил к дому. Там он усадил Стайлза за кухонный стол, сел напротив и тяжело опустил голову на скрещенные руки.       — Рассказывай, — только и буркнул отец.       И пришлось рассказать. Естественно, не все. Не единожды Стайлз порадовался, что часто в красках представлял себе эту сцену и продумывал каждое предложение, чтобы выдать лишь необходимый минимум. По его словам выходило, что некий оборотень укусил Скотта, и Стайлз, как лучший друг, не мог ему не помочь, а чуть позже выяснилось, что Дерек Хейл тоже оборотень, правда урожденный, и он взялся учить Скотта себя контролировать. Потом начались убийства, и когда Стайлз во время одного из них увидел странную тварь, похожую на ящерицу, Дерек раскопал в своих книгах, что это канима. Обо всем остальном Стайлз благоразумно умолчал. Вряд ли бы папе понравилось, если бы он узнал, что в Бикон-Хиллс живет целая стая оборотней и что его сын встречается с ее вожаком.       — То есть ты просто помогал Скотту с информацией? — довольно скептически спросил отец.       Стайлз кивнул.       — Ты удивишься, чего только нет в интернете.       — И ни во что не ввязывался? — скепсис можно было хоть сейчас выставлять в Палату мер и весов.       — А зачем? — Стайлз довольно убедительно, как ему казалось, пожал плечами. — Мне с ними не тягаться, пусть сами разбираются, а я делаю то, что умею лучше всего. Думаю.       Судя по взгляду отца, тот не хуже него знал, что лучше всего Стайлз как раз умеет ввязываться в неприятности. Но промолчал, не стал давить. И пусть это отдавало наплевательством и желанием закрыть глаза на неприятное, Стайлз был отцу благодарен. Возможно, тот просто решил оставить подробности на потом.       — Мы еще вернемся к этому разговору, — пообещал отец, подтвердив предположение, и отослал Стайлза в кровать.       Психолог кашлянула, и Стайлз едва не вздрогнул, с трудом вспомнив, что он не один. Так, про отца он уже сказал… Вроде она спросила про друзей и знакомых. Перед мысленным взором выстроилась цепочка ранжиров, от самого важного к незначительному — по крайней мере Стайлз надеялся, что в глазах психолога именно в таком порядке он и должен отвечать. Первым номером шел Скотт, и Стайлз честно признался, что у того куча проблем. Еще бы, миссис Маккол — совсем не то, что его отец, она Скотта наизнанку вывернет, но вытрясет все. Ей бы самой в полиции работать.       Но, по правде сказать, Скотт выглядел чересчур смурным. Даже если учесть его вроде-как-разрыв с Элиссон. Может, Стайлз просто параноик, но с недавних пор ему все казалось подозрительным.       Дальше… что дальше? Вскользь упомянуть Джексона и Лидию. Назвав Лидию самой нормальной, Стайлз едва не захихикал. Вот уж кто забрел в сумеречную зону дальше их всех. А самое паскудное — никто, включая Дерека, понятия не имел, что с этим делать. И что Лидия вообще такое. Как-то сомнительно было, что у обычной девушки вдруг обнаружился иммунитет к укусу и одновременно такие продвинутые способности в… хм… ну не некромантией же это назвать? А ведь ничто не предвещало…       По правде сказать, Стайлз предпочел бы, чтобы оправдалось его первое подозрение.       Когда он нашел в депо бумажку, в которой один из братцев Винчестеров назначал Дереку встречу, то даже подивился такой наглости. «Это не ловушка», ну надо же!       Записку он, само собой, припрятал.       А потом, когда Стайлз был на вечеринке, и вот он секунду назад разговаривал с Дереком, а потом тот замолчал, и на той стороне раздался грохот, и там явно что-то случилось… Он даже не стал заезжать в депо, сразу помчался в дом Хейлов, забыв про Лидию, которую обещал найти, и про Скотта, которого обещал подвезти. Логика простая: Дерек не купился на записку, и охотники решили по-простому, в лоб, его схватить. Зачем им понадобилось тащить его в обугленные развалины? Да кто ж их, охотников, знает. Может, надеялись, что оборотень покажет им семейные тайники и супер-секретный подвал, где он и ему подобные, злобно хохоча, терзают своих жертв.       Дом стоял, как обычно, темный и тихий, но теперь это пробуждало в Стайлзе худшие подозрения. Там могли прятаться вооруженные до зубов охотники, а у него с собой даже биты не завалялось. Впрочем, когда это его останавливали такие мелочи? Однако в дом он вошел с неприятным чувством, что за ним со всех сторон наблюдают недобрые глаза.       И тогда он увидел лежащего на полу Дерека — прямо возле той дыры, куда они спрятали труп Питера. Стайлз бездумно кинулся вперед, уже не вспоминая ни про какие ловушки и опасности, и только добежав и убедившись, что Дерек дышит, просто без сознания, обратил наконец внимание на странно расставленные зеркала, на хитрые символы, намалеванные по стенам, и заметил раскачивающуюся на коленях Лидию, что-то бормочущую себе под нос. И что, черт возьми, может заставить оборотня потерять сознание?       Стайлзу даже не было нужды заглядывать в дыру, чтобы понять, что он там найдет. Вернее, кого… не найдет.       — Питер… — чуть слышно прошептал Дерек и открыл глаза. — Ему нужна была моя кровь.       — Я так и знал, — Стайлз обшарил взглядом комнату, — я говорил, что надо было сжечь тело! Питер, собачий сын, я знаю, что ты тут! Я тебе вилку в горло воткну!       Само собой, никто не отозвался, зато Лидия, похоже, очнулась от прострации.       — Он был мертвым, — безучастно сказала она, — и приходил ко мне. Очень нежный ухажер. — Она негромко рассмеялась.       — Так… — Стайлз быстренько вытащил из кармана мобильник и сфоткал рисунки на стенах. — Сейчас мы поднимемся и организованно пойдем к моей машине. Всем ясно? Лидия?!       — Д-да… Да, — ответила та и неловко поднялась с колен.       Вместе им удалось поднять Дерека и, подпирая его с двух сторон, добраться до входной двери. Дальше тот, слава богу, малость оклемался и смог передвигаться самостоятельно. Самое время, считал Стайлз, который был уверен, что растянул пару связок и порвал какую-то очень важную жилку.       На обратном пути на проселочной дороге им навстречу попался задрипанный автомобиль. В нем сидел один из Винчестеров, тот самый Сэм, который написал записку, и Стайлз подумал было остановить его — потому что встречи с Питером Хейлом он бы не пожелал никому, — но передумал. Были дела и поважнее.       — А что насчет завтрашнего чемпионата по лакроссу? — спросила психолог, и Стайлз вновь вернулся в реальность. — Стайлз, разве он тебя не волнует?       — А что чемпионат? — Он пожал плечами. — Я все равно не играю. Правда, у нас один игрок мертв… может, это как-то повлияет.       Кажется, психолог среагировала не так, как он ожидал. Она выпрямилась и наклонилась вперед.       — А что с тобой, Стайлз? Ты рассказал про всех, кроме себя.       О, вот оно — тетка начала отрабатывать на нем это свое психологическое дерьмо. Ну… что, по идее, он должен чувствовать после ночи в участке?       — Да я нормально, — с преувеличенной, заметно фальшивой небрежностью сказал Стайлз. — За исключением бессонницы, повышенной нервозности и постоянного дикого страха.       Забавно, он почти не соврал. Только причины были другие.       В ответ психолог расщедрилась на целую цитату: «Когда идешь через Ад — не останавливайся». Наверное, она хотела таким образом подбодрить… только вот Стайлз углядел в этой фразе не слишком приятный для себя смысл и нихера не подбодрился.       — Стайлз, на два слова, — позвал Дерек.       Стайлз оглянулся на Мэдисон, с серьезным видом штудирующую очередную книгу из сундука и даже выписывающую что-то в блокнот, на Эрику и Бойда, безуспешно делающих вид, что читают, — они уже несколько часов искали хоть какое-нибудь упоминание о каниме, но без толку, — и тихонько поднялся.       Конечно, в депо было много укромных уголков, но Дерек уволок его туда, где остальные гарантированно не услышат. И Стайлз знал, о чем будут его «два слова».       — Питер вернулся.       — Я догадался, спасибо, — чуть сварливее, чем рассчитывал, отозвался Стайлз. — Как будто нам мало проблем.       — Вопрос в том, — сказал Дерек, будто не заметив его тона, — что он будет делать.       — Он ведь не стал каким-нибудь чудовищем? — вдруг с опаской спросил Стайлз — ему пришло в голову, что в куче мифов возвращение из мертвых не проходило бесследно.       Дерек цинично усмехнулся:       — Не большим, чем обычно.       — Как не стыдно, — донеслось откуда-то сбоку, и Стайлз подпрыгнул. — Шушукаетесь обо мне у меня за спиной. — Питер вырулил из-за остова вагона и картинно прислонился к нему плечом.       Вот же сучий потрох!       Стайлз ощутил, как волосы у него на загривке встают дыбом, хотя Питер не выглядел угрожающим. Ну, учитывая, что он вообще редко выглядел угрожающим, при этом умудрившись наворотить таких дел, что до сих пор не разгребли, это ничего не значило.       Но прежде чем Стайлз успел хоть как-то отреагировать, мимо него пронесся Дерек, сцапал своего дядю за грудки и от души вмазал ему по роже. Питер улетел в дальний конец депо и смачно впечатался в другой остов. Стайлзу немедленно захотелось поаплодировать такой экспрессии — и он не стал себя сдерживать.       — За технику пять баллов, за исполнение — четыре с половиной, — выдал он.       Дерек полуобернулся к нему и приподнял бровь, как бы спрашивая, почему минус полбалла.       — Если бы пробил стену, было бы пять, — охотно пояснил Стайлз.       Заскрипел покореженный металл, и вот Питер уже как ни в чем не бывало отряхивался от пыли, стоя рядом со здоровенной вмятиной в бывшем вагоне.       — Какие вы злопамятные, — посетовал он.       — Убирайся, — прорычал Дерек, и Стайлз почти физически ощутил исходящие от его тела темные, яростные флюиды. Кажется, вокруг него даже воздух зарябил. — Я не отдам тебе стаю.       Питер фыркнул.       — Да не больно-то надо. — Он демонстративно посмотрел на ногти правой руки и принялся полировать их об обшлаг куртки. — Вопреки расхожему мнению, я не стремлюсь быть альфой.       Стайлзу было что на это возразить, но Питер будто предчувствовал неотвратимо грядущий вопрос.       — Да, я стал альфой, но это было случайно… э… неосознанно. Что вы хотите от волка, который не один год провалялся в коме? — Питер повернулся к Дереку и покачал головой. — Дорогой племянничек, тебе должно быть стыдно — негоже вымещать на родном дяде свои неудачи и поражения. Тем более когда он слабее котенка. — Он поднял левую руку и медленно покрутил ею, показывая здоровенный лиловый синяк, который даже и не думал бледнеть — хотя у Дерека такие синяки дольше пары минут не задерживались, это Стайлз знал точно. — И я пришел, чтобы тебе помочь.       Стайлз хихикнул, заработав от Дерека недовольный взгляд. А что такого — смешно же.       — Мне не нужна помощь сумасшедших, — глухо пророкотал Дерек, складывая руки на груди.       — Ой ли? — Питер выразительно посмотрел на Стайлза, но тот предпочел не реагировать на подобную провокацию. Он просто подросток, переживший стрессовую ситуацию. Вон, спросите хоть школьного психолога, она подтвердит. — В твоей ситуации перебирать… недальновидно.       — Мне не нужна твоя помощь, — недовольно уточнил Дерек.       Питер криво ухмыльнулся:       — Даже если мне кто-что известно о каниме? Например, о том, как с ней справиться.       Стайлз навострил уши и бросил на Дерека предупреждающий взгляд. Как бы ни было противно это признавать, но Питер был прав: пока что из «сундуковых книг» они не узнали практически ровным счетом ничего — во всяком случае, ничего нового. И если чокнутый внезапно воскресший дядюшка Дерека действительно кое-что знает… они не могут просто так его выгнать. Дерек-то точно потом себя поедом заест — Стайз был в курсе, что тот считает себя виновным в появлении чертовой ящерицы, и вряд ли что-то могло бы его переубедить.       Дерек стал еще мрачнее — если такое вообще возможно — и буркнул:       — Говори.       Питер демонстративно закатила глаза, но быстро понял, что тут его бенефис энтузиазма не вызовет, и перестал фиглярничать.       — Канима — оборотень, и ее можно исцелить, назвав именем, данным при крещении, — выпалил он.       Дерек фыркнул.       — Чушь. Это миф.       Питер отлепился от покореженного вагона, внезапно став таким серьезным, каким Стайлз, наверное, никогда его не видел.       — Любой миф имеет свои корни. Имя — это сущность любого из живущих. Канима не помнит своего имени, поэтому ищет хозяина — того, кто заполнит пустоту. Она не знает себя, не имеет корней… ничего не напоминает?       Стайлз ощутил короткий укол, как будто занозу под пальцем. Джексон сирота, и да, теория Питера идеально в это укладывается. Но вдруг откуда-то из глубины, куда Стайлз предпочитал никогда не заглядывать, всплыл давнишний, задавленный горой лет вопрос: а почему сам Стайлз скрывает свое имя? Не самое худшее из возможных, честно говоря. Но он все равно прячет его так, что даже Скотт, даже Скотт, с которым они дружат… лет восемь минимум, не знает. Потому что он тоже не знает себя? Не уверен, что знает? Или знает слишком хорошо?       — И что, достаточно просто назвать его имя, и Джексон резко перестанет быть канимой и станет полноценным членом общества? — вторгся в размышления Стайлза хриплый и полный сарказма голос Дерека. Стайлз встряхнулся и запихал опасные мысли поглубже.       Питер впервые за все время опустил взгляд.       — Нет. Недостаточно. До канимы можно докричаться лишь через сердце Джексона…       — Как будто оно у него есть, — с коротким, жестким смешком перебил его Дерек.       Питер вскинул глаза, и Стайлз внезапно увидел в них нечто странное, нечто настолько не на своем месте, что пару вдохов даже подумывал, что ему почудилось. Потому что это была печаль.       И… нечто, весьма болезненно напоминающее любовь.       — У Джексона есть сердце, — наконец сказал Питер. — Но найти его может лишь один человек… — Он запнулся на мгновение, и Стайлз почти воочию увидел, с какой неохотой звуки пробираются меж стенками его горла. — Лидия. — Питер резко втянул воздух, но продолжил все так же ровно: — Если кто и способен исцелить Джексона, то это Лидия. Это наш единственный шанс.       Дерек нахмурился.       — Но почему?       — Нельзя недооценивать силу любви. — Питер усмехнулся, отчего складки вокруг его рта обозначились резче. — Даже такая мертвая тварь, как я, это понимает.       И внезапно Стайлз тоже понял.       И, возможно, то, в каком облике Питер являлся Лидии, тоже обрело смысл.       Нельзя недооценивать силу любви.       — Ладно, — проворчал Дерек. — Но для этого нужно как минимум свести их в одном месте, и желательно, чтобы Джексон был уже ящ… канимой.       — А, вот вы где! — из-за вагона вышла Мэдисон. — Дерек, ты забыл телефон и поставил его на вибрацию. Тебе уже третий раз звонят. — Она с легкой печалью улыбнулась Стайлзу: — Идиотский сундук, ни унции полезного.       И повернулась к Питеру.       — О… Здравствуйте. — Мэдисон протянула руку. — Как я понимаю, полку бывших покойников в нашей стае прибыло.       Питер издал какой-то задушенный звук, и Стайлз едва подавил желание расхохотаться. Мэдисон уделала дядюшку просто с полпинка. Кажется, протягивая руку в ответ, Питер всерьез опасался, что его оставят без оной, и с видимым облегчением отдернул е после рукопожатия. И спрятал за спину.       — Стайлз! — позвал Дерек сзади.       Стайлз обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот прячет телефон в карман джинсов, и по угрюмому лицу Дерека сообразил, что дела плохи. Ну, то есть хуже, чем обычно.       — Это Айзек обрывал линию, — тихо пояснил Дерек. — Говорит, Джексон объявился в раздевалке и намерен сегодня выйти на поле.       У Стайлза упало все, даже то, что должно было удерживаться на костях. Он с усилием придал лицу более-менее деловитое выражение и кивнул.       — Значит, нам всем ни в коем случае нельзя пропустить чемпионат.       — Зови ребят, пусть собираются, я подгоню машину. — Дерек повернулся к Мэдисон. — Твоя тачка тоже пригодится. — Та коротко качнула головой и ушла. Дерек ухватил Питера за предплечье. — Ты поедешь с нами.       Питер криво усмехнулся:       — Я и не сомневался.       Стайлз потер загривок. То, что Дерек позвал Мэдисон, имело смысл: до сих пор она держалась чересчур отстраненно, неудивительно, что Дерек перешел от мягких увещеваний к более решительным действиям, но… разве собственной машины Стайлза недостаточно, чтобы подвезти всю стаю?       Будто уловив его мысли, Дерек повернулся к нему.       — Ты останешься здесь, в депо, — сообщил он ровным голосом. — Если понадобится, я лично привяжу тебя к какому-нибудь вагону.       В Стайлзе мгновенно вскипела злость — знакомое, такое уютное чувство с кислым привкусом на языке.       — Нет, не останусь, — возразил он и вскинул руку, предупреждая дальнейший спор. — Во-первых, я тоже в команде, хоть и запасной игрок, значит, я могу подойти к Айзеку, не вызывая подозрений. Во-вторых, ты правда собираешься оставить меня здесь связанным, одного и беспомощного, чтобы любой, кто знает о логове, мог прийти и взять меня тепленьким? И, в-третьих, веревки меня все равно не удержат, даже если придется вывихнуть себе все пальцы, и ты это знаешь. Вот только тогда уже ничего не будет, как прежде.       Дерек устало провел рукой по лицу.       — Ты прав, — наконец сказал он, не поднимая глаз. — Хорошо. Ты с нами. Что еще?       — Мне нужно захватить форму, — подумав, ответил Стайлз. — Я подъеду попозже. Вы будете на трибунах?       Питер сверкнул белозубой и насквозь фальшивой улыбкой.       — Как бы мне ни хотелось насладиться зрелищем чемпионата по… как это называется? Лакросс? — но, боюсь, мое появление встревожит слишком многих. Думаю, мы с дорогим племянником останемся снаружи.       Айзек встретил Стайлза у самого входа в раздевалку и тут же утащил в сторону.       — Мы со Скоттом слышали, как Джексон просил Дэнни оставаться в воротах и не высовываться, — без предисловий начал Айзек, — и если хоть что-то пойдет не так — сваливать куда подальше. Думаешь, он знает? В смысле, понимает, что он…       Стайлз пожал плечами:       — Я не знаю. Может, что-то такое чувствует. В любом случае, если он предупредил Дэнни, то дело серьезное. Там, снаружи, полно народу, каниме будет где разгуляться. Где Скотт?       Айзек ткнул пальцем, и Стайлз разглядел за широкими наплечниками формы остальных игроков темноволосую макушку.       — Ясно.       Стайлз плюхнулся на скамью у своего шкафчика и принялся торопливо натягивать форму. Айзек пристроился у стенки, не сводя глаз со Скотта, который, в свою очередь, пристально наблюдал за Джексоном…       — Здравствуйте, мальчики, — раздалось сзади. Стайлз обернулся и увидел Мелиссу Маккол. Странно, он не припоминал, чтобы она раньше хоть когда-нибудь заходила в раздевалку перед игрой. Стайлз приветливо улыбнулся.       — Здравствуйте, миссис Маккол, — ответили они с Айзеком в унисон.       — Вот, решила подбодрить Скотта, — будто бы оправдываясь, сказала миссис Маккол. — Это ведь важный чемпионат… — с легкой долей неуверенности добавила она.       Они протиснулись мимо других игроков и встали поближе к Скотту, который вовсе не выглядел особо подбодренным присутствием матери. Создавалось впечатление, что куда сильнее его бы подбодрило, если бы миссис Маккол позвонила ему откуда-нибудь с Аляски.       Тем временем Финсток собрал команду вокруг себя для традиционной напутственной речи. С каждой пафосной фразой глаза мамы Скотта становились все больше.       — Это ведь из…       — «Дня Независимости», да, — поспешил Стайлз ее успокоить. — Не обращайте внимания, тренер ее каждый год толкает.       — Прекрасная речь, просто прекрасная, — проскрипел возникший незнамо откуда Джерард Арджент. — Вы умеете воодушевлять, мистер Финсток. — Старик незаметно потеснил тренера из центра и развернулся к игрокам. — Я и вся школа очень на вас рассчитываем, ребята. — Он сделал паузу. — Уничтожьте их всех.       От этих слов по спине Стайлза пробежал холодок. Джерард Арджент явно обращался не к команде, а лишь к ее капитану. И явно подразумевал не лакросс.       Игроки построились и развернулись к выходу на поле. Стайлз предпочел пристроиться в хвосте — все равно его путь закончится на скамейке запасных. Скотт было обогнал его… но Финсток ловко цапнул его за плечо, притормаживая.       — А ты куда собрался? — с выражением «я твой добрый дядюшка» поинтересовался Финсток. — Вы со Стайлзом запасные.       — Но почему? — возмутился Скотт. — Вы же видели, я хороший игрок, я могу помочь команде…       — Увы, но, к сожалению, я не имею морального права выпустить на поле двоечника, — притворно вздохнув, ответил Финсток. — Раньше надо было думать.       На самом деле это даже радовало: в свете вероятных предстоящих событий только Скотта там и не хватало. Да и вообще, он выглядел каким-то… нервным. Даже слишком нервным и дерганым.       — Хорошо, что Финсток его осадил, — пробормотал на ухо Стайлзу приотставший Айзек. — От Скотта пахнет так, будто он может взорваться в любую минуту. А если еще и он психанет…       Нет, Стайлз не хотел об этом думать.       Оказавшись на скамейке запасных, Стайлз оглядел трибуны. Народу собралось прилично, больше половины мест уже было занято, и люди продолжали подходить. Стайлз сглотнул: если Джексон обратится, тут будет бойня.       Отец тоже был тут, почти в самом центре трибуны, и миссис Маккол вместе с ним. И Мэдисон, Эрика и Бойд — рядом выше, с довольно испуганными лицами. Не хватало только Лидии и Элиссон, и если первое одновременно огорчало и вызывало облегчение — одной заботой меньше, — то второе навевало страшные подозрения.       — Финсток должен был меня выпустить, — продолжал кипятиться Скотт. — Я один из лучших игроков, неужели ему не дорога честь команды?       Стайлз еще придумывал ответ, когда между ним и Скоттом вклинилась голова тренера.       — Стилински, марш на поле, — скомандовал он.       Что?       — Почему он?.. — вскинулся было Скотт, но Финсток уже пихнул Стайлза под лопатку, прошипел: «Давай, живо!» — и исчез.       Стайлз поднялся, положил на скамью мобильник, который прихватил из раздевалки (потому что Дерек три раза заставил его это пообещать), и шагнул на поле. Бросил взгляд на трибуны: отец победно вскинул вверх кулак и заулыбался так, словно Стайлз только что получил письмо из какого-нибудь престижного университета, причем сразу с предложением забрать диплом. Стайлз слабо улыбнулся в ответ и пожалел, что нельзя посвятить отца в подробности предстоящего вечера. Возможно, тогда бы он не улыбался. Возможно, тогда бы он отослал Стайлза к престарелой двоюродной тетушке в Юту.       А возможно, и нет.       Первый тайм прошел ни шатко ни валко — если не считать, что Стайлзу еще никогда не приходилось так часто падать. Теперь он не хуже заправского сомелье мог отличить на вкус траву у ворот от травы в середине поля, и это знание его ничуть не радовало. Когда прозвучал сигнал на перерыв, Стайлз с огромным облегчением рванул на скамью, мимоходом успев заметить, что отец уже не вскидывает никаких кулаков, а сидит с мрачным видом. Миссис Маккол что-то говорила ему, наверное, что-то утешающее. Интересно, а чего отец ожидал, что Стайлз всех раскидает, как кегли? Ну, для этого у него маловато шерсти. И глаза не желтые. А еще неподалеку от них на трибуне сидела Лидия. Вот черт!       Не успел Стайлз отдышаться и просмаковать облегчение, когда Финсток велел ему после перерыва оставаться на месте, как рядом свалился Айзек и сунул ему в руку телефон.       — Тебе сообщение, — прошипел он, делая страшные глаза.       Стайлз разблокировал экран.       «Джерард Арджент пригрозил Скотту, что если до конца игры тот не выдаст ему мое логово, то Джексон кого-нибудь убьет, на трибунах или на поле. Утопит в крови всех, кого он любит».       Стайлз покосился на табло, хотя и без того знал, что осталось всего тридцать секунд. Слишком мало, чтобы Скотт смог что-то решить — он всегда медленно думал, — зато вполне достаточно, чтобы натворить глупостей.       — Стайлз! Эй, Стайлз! — позвал его Скотт со скамейки запасных. — Вы с Айзеком должны помочь мне выйти на поле.       Мда, похоже, тот не понял, что дедулю Арджента слышал не только он, но и все оборотни в округе. Что лишь подтверждало предыдущую мысль Стайлза. И что на это ответить? Стоит ли вообще пускать Скотта в игру, позволить ему оказаться возле Джексона?       Мобильник пиликнул. Стайлз опустил глаза.       «Пусть выходит».       Ну, раз Дерек так уверен…       — Как нам тебе помочь? — громко прошептал Стайлз. — Шантажировать Финстока мне точно нечем.       — Кажется, у меня есть идея, — медленно проговорил Айзек и заговорщицки подмигнул.       Что ж, его способ решения проблемы был… небанальным. Смотреть на то, как Айзек вырубает игроков одного за другим, было даже приятно — если абстрагироваться от того, что это члены их же собственной команды. А потом Айзек столкнулся с Джексоном и упал.       Умом Стайлз понимал, что, скорее всего, Джексон просто его оцарапал, а не убил, но трудно мыслить рационально, когда сердце подпрыгнуло так резко, что, кажется, застряло в горле.       — Канима отравила Айзека, — выдавил он из себя хриплый шепот.       Тренькнул телефон.       «Я видел. С Айзеком все будет в порядке».       Стайлз сглотнул и кивнул сам себе.       Игру, конечно, остановили, Айзека, как и прочих, уложили на носилки и унесли с поля, и вот тогда-то наконец Финсток выпустил Скотта. А заодно и самого Стайлза — видимо, решил, что все равно терять нечего.       Стайлз не успел даже толком осмотреться, когда в глаза ему бросилась знакомая фигура, склонившаяся над носилками Айзека. Какого черта там делает Джерард Арджент? Тем временем последний выпрямился и махнул двум державшим носилки мужчинам, чтобы те несли их раздевалку. Внутри взметнулась паника: вот, вот оно! То, чем Арджент угрожал Скотту!       Уже не рассуждая, Стайлз подлетел к Скотту и пихнул его в плечо, разворачивая.       — Они схватили Айзека! Ардженты!       К чести своей, Скотт переспрашивать не стал: он сощурился, отшвырнул клюшку и ринулся за носилками.       А Стайлз остался стоять посреди поля, совершенно не представляя, что ему делать. Телефон лежал на скамье, Дерек был за границей стадиона, остальные тоже далековато… а Джексон — вон он стоит, ухмыляется. Что делать?       Стайлз в отчаянии бросил взгляд на табло. Пятнадцать секунд до конца.       И тут что-то словно щелкнуло.       Надо доиграть.       Он не видел, кто перекинул ему мяч, но это уже не имело значения. Зрение сузилось до тоннельного, и все, что теперь стояло перед Стайлзом, это ворота. Он даже не знал, насколько они далеко. Он просто побежал.       Трибуны взревели многоголовым и многоголосым чудищем, и до Стайлза дошло: он забил гол. Кажется, это значит, что они выиграли.       Внезапно Стайлз ощутил на себе взгляд. Словно ковш холодной воды за шиворот. Нет, не воды, какой-то более вязкой субстанции, липкой, как клей. Он повернул голову — и Джексон стоял прямо напротив и смотрел на него в упор. А потом выронил шлем и задрожал. Стайлз, как завороженный, пялился в вертикальные зрачки, уже не пытаясь, впрочем, разглядеть за ними человека.       Где-то в этот момент вырубились одновременной все прожекторы. Кто-то закричал, люди зашумели и засуетились. Стайлз думал было рвануть к Дереку, но не знал, где тот сейчас. К волчатам или отцу — слишком опасно, особенно если канима увяжется за ним. Оставалась лишь раздевалка: возможно, Скотту понадобится помощь.       Вот тогда-то вокруг стало совсем темно, а потом кто-то треснул его по голове.