Игра с Дьяволом // Game With The Devil

Квартира Болугур казалась клеткой с толстыми железными прутьями. Каждая секунда, проведенная в ней, становилась невероятной мукой. Собственное отражение в зеркале размывалось и ускользало от сознания, будто вновь и вновь возвращая ее в то место, на ту шахту... Сидя на собственной кровати, Мерве не чувствовала ее мягкости. Она отчаянно потирала между собой пальцы до красноты и побеления костяшек, будто пыталась смыть то ужасное чувство заряженного пистолета, холод его метала. Отрицание происходящего застряло где-то меж фарфоровых рёбер, разрушая грудную клетку изнутри. Она не могла этого сделать. Не могла выстрелить. Не могла убить. Это глупо. Наверняка очередная игра Экина. Да, тот человек жив. Но... Как тогда объяснить алую кровь на серых камнях? Болугур подняла испуганный взгляд на зеркало, что расположилось напротив кровати. Трясущаяся, с заплаканными глазами, бледным лицом в обрамлении черных волос девушка смотрела на нее с отражения. Это была она. Мерве Болугур. Полицейский. Хранитель закона. Убийца. Подскочив с кровати в каком-то немом оцепенении, девушка вмиг оказалась возле зеркала. Схватив его за резную раму, Мерве со всей силы бросила его на пол. Послышался жуткий треск... Болугур сделала неосознанный шаг назад и уперлась спиной в угол шкафа, медленно сползая на пол. Она перестала быть тем, кем была. Она превратилась в монстра. В такого же, каким был Экин и вся его шайка. Маленький робот без чувств и эмоций, запрограммированный лишь на уничтожение других. Сломанная кукла с заводным механизмом. Вот только ключ от него почему-то принадлежал не ей. — Мерве? — голос сестры за дверью заставил вздрогнуть. Мерве ничего не ответила, поэтому на пороге вскоре появилась Ясемин. Ее светлые волосы были завязаны сзади в тугой пучок, что свидетельствовало о том, что девушка совершенно точно работала над новым рисунком. Догадки подтверждала и кисточка, нелепо торчащая с кармана мешковатых домашних штанов. Укутавшись в теплую кофту, Ясемин сделала шаг вглубь комнаты, удивленно осматривая разбитое на полу зеркало и сестру, сидящую в углу с отчужденным видом. — Мерве, что-то случилось? — нотка беспокойства промелькнула в тоне Ясемин, после чего девушка присела на колени возле Мерве, бережно сжимая ее плечи. — Я все это время обманывала себя. — отчаянный голос Мерве повис неким бременем в воздухе. Ясемин не понимала, к чему ведет ее сестра, но давить не хотела, поэтому продолжала молчать, испуганно наблюдая за пустым взглядом Мерве, направленным на разбитое зеркало. — Разве может человек предать самого себя, Ясемин? Не может. Мы все эгоистичны. Мы ставим свои приоритеты выше других. — голос Меве был на удивление тихим, — Мы не можем совершить то, чего не хотим. — Существуют обстоятельства, Мерве. — вмешалась наконец в печальный монолог своей сестры Ясемин, прислоняясь к ней как можно ближе и пытаясь заглянуть в ее глаза, но Мерве лишь отчаянно отворачивалась от нее, будто пытаясь что-то скрыть. — А каковы обстоятельства могут быть у человека, который... — Мерве неуверенно запнулась, — ... который убил? Ясемин на секунду застыла, неуверенно прикусывая нижнюю губу. Похоже, Мерве была не в себе. Она чего-то боялась, но не говорила чего. Ясемин часто злила замкнутость ее сестры. Мерве всегда утверждала, что она старшая, поэтому просто обязана защищать Ясемин, а не наоборот. Именно это и было причиной того, что застать их при душевном разговоре было сложно. Вот только разве справедливым это было? Мерве пыталась влезть в любые дела, связанные с Ясемин, в то время как младшая Болугур не знала большинства событий, что происходили с ее старшей сестрой. — Если ты пытаешься следовать правилу "Чтобы поймать убийцу, нужно думать, как убийца", это плохая идея. — попыталась пошутить Ясемин и даже улыбнулась на секунду, но, кажется, наоборот попала в самую точку. Мерве еще больше помрачнела, взглянув на сестру с нескрываемым страхом. Кажется, Болугур даже слова "убийца" стала панически боятся. — Я убила человека, Ясемин. — после паузы, будто нечаянно бросила Мерве, роняя голову на колени, подогнутые к груди. Комната погрузилась в неловкую тишину. Ясемин застыла в оцепенении, сжав до хруста плечи сестры, в то время как старшая Болугур почувствовала очередной укол в районе грудной клетки, после чего на глаза вновь начали наворачиваться слёзы. Чего Мерве только не пережила за этих пару часов после отъезда с шахты Джалькин. Казалось, в ее голове одновременно перемешались отчаяние, боль, страх, ненависть и что-то... что-то с привкусом горького во рту. Может, сожаление? Она кричала в подушку, рыдала, пыталась убежать от самой себя. Но разве можно вынырнуть из собственного рассудка? Покинуть свою черепную коробку? В то же время телефон продолжал вибрировать на столе, высвечивая имя Энгина и Дениз Чакыр, которые неоднократно пытались по очереди дозвонится ей, будто по какой-то глупой договоренности. Эргенч скорее всего волновался и продолжал искать рациональность в поведении Болугур, которая до сих пор не ответила на самый главный вопрос в том чёртовом кафе, а Дениз, наверное, имела очередное дело, которое необходимо было раскрыть. Вот только ни одного, ни другого Мерве слышать не могла и не хотела. Она и Ясемин с удовольствием не пустила бы на порог своей комнаты, вот только она не спрашивала у нее разрешения. И Мерве, как ни странно, была благодарна ей за это. — Ты не могла, Мерве. — практически прошептала Ясемин. — Могла, Ясемин! — буквально выкрикнула Мерве, — Я уже это сделала. В следующее мгновение Ясемин молча притянула сестру к себе. И как бы Мерве не пыталась сопротивляться, младшая Болугур крепко обняла ее, зарываясь лицом в темные волосы. Всхлипнув, Мерве обмякла в руках сестры подобно тряпочной кукле. Трясущимися руками она обняла ее в ответ, чувствуя, как тепло медленно разливается под ее кожей. Ясемин всегда была солнечным человеком. Маленький кусочком света, не смотря ни на что. — Мы справимся с этим, слышишь? — прошептала младшая Болугур, крепче сжимая в объятиях сестру, хоть и все еще не до конца веря и понимая ее слова. *** Пелин Эргенч — девушка, которая получает все, что хочет и когда хочет. Она никогда не знала бедности или чувства недостачи чего-то. Всевозможные игрушки, дизайнерские вещи, отдых заграницей, прислуга... Все это бесконечным вихрем крутилось вокруг. Но ничто из этих благ не могло уберечь ее от горечи мира. Пелин не была бесчувственной куклой. Хоть она и пыталась казаться всегда строгой и холодной, но в ее груди продолжало биться сердце. Она чувствовала боль, страх, желание, любовь... Семья — это одна из тех немногих вещей, что стояли для Пелин на первом месте. Отец и мать дали ей возможность жить именно так. Они обеспечивали ее всем, чего только пожелает их маленькая принцесса, безгранично любили ее, дарили свою нежность и защищали ото всех невзгод. Энгин, может даже сам того не осознавая, был сильно привязан к ней. Его попытки отстранится всегда заканчивались полным провалом. Пелин не хотела отпускать его. Неизвестно почему, но родители ограждали свою маленькую дочь ото всех с первых дней ее жизни. Им не нравились дети, с которыми Пелин находила общие темы, им не нравилось, когда малышка приносила в дом бродячих собак или кошек, которых находила по дороге со школы даже не смотря на то, что ее всегда забирали на машине. Вот только если животное можно было вновь выбросить на улицу, то отговорить Пелин общаться с другими было очень сложно. Тогда родители давили на детей, подкупали их подарками и делали все, дабы те не общались с их дочерью. Может, это и звучит жестоко, но Халит с Мерьем так не считали. Они думали, что таким образом творят добро дочери. Они желали окружить ее только доверенными лицами, только людьми с высшего общества. Теми, кто был достоин ее, кто не разобьет ей сердце. Пелин тяжело переживала потерю каждого своего нового друга, хоть взамен и обретала кого-то среди знакомых своих родителей. Но люди высшей прослойки общества не были такими... настоящими. Все они казались какими-то клише. Обычным наброском на бумаге, всегда с широкой улыбкой и иллюзией, что все хорошо. Они не умели чувствовать и не имели собственного мнения. Стоило Пелин только сказать что-то наперекор, как они тут же послушно кивали, даже не смотря на то, что пару секунд назад имели совсем другое мнение. Это раздражало Пелин. Лишь спустя года она привыкла к этому и научилась питать их жалким поведением собственное самолюбие. Но по воле рока друзья Пелин не оказались единственным камнем преткновения в их семье. Когда девушке исполнилось 16 лет, судьба решила сыграть с ней злую шутку. В колледже Эргенч познакомилась с парнем. Высоким, стройным молодым человеком с копной темных волос. Он был прекрасен. По крайней мере Пелин таковым его видела. Он был на год старше нее, поэтому долгое время даже не обращал внимание на непримечательную русоволосую девушку. Может, все повернулось бы по-другому, если вдруг Пелин решила бы объявить о том, что ее отец — один из крупнейших бизнесменов страны. Но Эргенч предпочла молчать об этом. Она хотела хотя бы в колледже почувствовать свободу от пут, которыми обвили ее родители. Этого парня звали Альтан. Смелый мальчишка поступил в колледж на факультет правоведения, но сам был настоящим сорвиголовой. Сплошное противоречие самому себе. Наверное, этим он и привлек к себе Пелин. Она всю жизнь была взаперти и воспитывалась в строгости, а Альтан стал олицетворением свободы для нее. Пелин захотелось быть с ним. Ее сердце впервые отчаянно затрепетало именно возле него. Но Альтан никогда и ничего не воспринимал серьезно. Он видел в Эргенч свои выгоды, но никогда не вписывал ее в планы на будущее. А она с каждой его улыбкой влюблялась все больше. Сбегать из дому на тайные встречи, взбираться на самые высокие небоскребы, взламывать замки на закрытых стройках, пролазить на запрещенные территории... Все это стало нормальным для Пелин. Ее радовала лишь одна мысль о том, что Альтан рядом. Не знала тогда еще Эргенч, что безобидное хулиганство вскоре перерастет в довольно серьезные кражи. Альтан начал с обычной продукции в магазинах и кошельков зевак. Для Пелин чуждо было даже притронутся к чему-либо, что не принадлежало ей, поэтому Эргенч долгое время противилась таким "приключениям", молча ходила следом за Альтаном, помогала ему прятаться, если что-то шло не так, но никогда и никому не рассказывала о его преступлениях. Вскоре парню все же удалось толкнуть Пелин на скользкую дорожку. Она украла лишь однажды, в мелком магазине одежды. Охрана поймала ее и вызвала полицию. Альтан пытался вытащить девушку, но все оказалось тщетно. Таким образом Халит и Мерьем узнали о новом знакомом их дочери. От полиции удалось откупится, но родители начали настаивать на переводе дочери, с чем Пелин упрямо не соглашалась. Тогда Халит с Мерьем начали действовать силой. Они сами забрали документы и увезли дочь назад в Стамбул. Долгое время Пелин не могла прийти в себя. Ее записывали к психологу, увозили на отдых заграницей, но все было тщетно. Кое-как Энгину удалось лишь убедить сестру вернуться к учёбе. Без особого энтузиазма Пелин продолжила ходить в колледж, откуда ее каждый день лично забирал брат, расспрашивал о прошедшем дне и пытался отвлечь, но Эргенч не вернулась к прежней жизни. И тогда Энгин решился ослушаться родителей. Он нашел Альтана и привез его в Стамбул. Их встреча с Пелин состоялась. Как оказалось, сорвиголова с колледжа так же умел чувствовать. Наконец на любовь девушки ответили взаимностью, но судьба приготовила очередное препятствие. Альтан вернулся к кражам, на этот раз решив собрать достаточно денег для того, чтобы уехать вместе с Пелин. Таковым был их план: освободиться от вечного контроля родственников и убежать туда, где их никто не знает. Но во время одного из своих дел Альтана поймали. Крупный скандал прокатился неоднократными сюжетами в новостях, но посадить преступника так и не удалось. Альтана везли в суд на служебной машине, но по прибытию в назначенное место преступник исчез. Поговаривали и о том, что полицейские, которые были тогда ответственны за него, были его сообщниками. Была так же версия, что Альтана перехватили друзья с свободы еще до того, как он сел в машину. Ни одну из этих гипотез не подтвердили и не опровергли. Дело быстро замяли, а об Альтане более никто и ничего не слышал. Днями напролет Пелин сидела в ожидании письма, звонка, СМС или любых других способов, которыми Альтан мог сообщить ей о том, что он все еще жив, что он все еще любит ее. Но мир молчал о высоком темноволосом парне. Возникало чувство, будто Альтана вовсе не существовало никогда. Тогда Пелин сама решила его найти. Первое, что сделала Эргенч — попросила помощи у родителей. Она надеялась, что и в этот раз Халит с Мерьем выполнят просьбу своей дочери, но все повернулось совсем иначе. Родители отказались даже вспоминать, что их дочь когда-то была связана с преступником. Пелин пробовала действовать в одиночку, использовать людей своих родителей, но они так же не стали ей помогать, так как чётко усвоили приказ от Халита и Мерьем: не доставлять Пелин никакой информации без предварительной оценки ее родителей. При таких обстоятельствах помочь ей мог лишь Энгин, но и он отказал, желая защитить сестру и уберечь. Вот только Пелин не смогла понять его добрых намерений. Когда, казалось бы, все двери перед девушкой закрылись, она встретилась с Дениз Чакыр — новоиспеченной начальницей стамбульского отделения полиции. Как оказалось, у Пелин еще был шанс, ей лишь нужно было заполучить должность старшего следователя, что давало доступ к архивам и делам с других городов. Это и стало причиной того, что Эргенч продолжила учёбу и вскоре устроилась в стамбульскую полицию, начала подниматься по карьерной лестнице. Но в один миг все ее планы были разрушены. В участке появилась Мерве Болугур. Девушка, которая отодвинула Пелин на второй план и отобрала у нее вместе с должностью тот единственный шанс найти Альтана. Эргенч возненавидела Мерве за это и завела эту глупую игру с поимкой Робин Гуда. Пелин знала, что поймать его невозможно. Она толкала Болугур к пропасти. И теперь, когда дело передают в столицу, кажется, наступило время для Мерве сделать последний шаг. — Пелин. — чей-то голос за спиной заставил Эргенч обернуться. Девушка расположилась в удобном кресле с чашкой кофе напротив окна, сложив ноги по-турецки. Прекрасный закат над Босфором создавал впечатление, будто солнце роняет свои золотые лучи в неспокойные воды. На улице поднялся ветер, поэтому последние желтые листья отчаянно метались из стороны в сторону. Именно поэтому Мерьем, вошедшая в комнату, сразу же заметила, что погода как раз соответствует настроению ее дочери. — Что-то случилось? — нехотя бросила Пелин, вновь отворачиваясь к окну. Мерьем ничего не ответила. Неспешно она подошла ближе к дочери и присела на подлокотник соседнего кресла. — Ты снова думаешь об Альтане? — вопрос повис в воздухе без ответа. Мерьем слишком хорошо знала свою дочь, чтобы сразу же понять, что попала в самую точку. Ее отреченный взгляд, поджатые губы и слегка сморщенный нос выдавали ее с головой. Заправив за ухо прядь светлых волос, Эргенч-Узерли легко дотронулась к руке дочери. — Ты же знаешь, что я могу убрать Мерве за считанные секунды. — будто в подтверждение своих слов Мерьем щелкнула пальцами с идеальным темно-синим маникюром, — Тебе стоит только пожелать. — Нет. Не стоит. — сразу же выразила свой протест Пелин, поставив чашку на небольшой столик сбоку от себя. С одной стороны, это было бы весьма выгодно для нее. Вся история со сделкой закончилась бы уже давно. Но с другой, она поклялась сама себе, что не примет помощи родителей, после того, как они отказали ей в поисках Альтана. — Ты уверенна? — Мерьем слегка сузила глаза с зеленоватым отливом. — Абсолютно. — Пелин выдавила с себя улыбку, резко поднимаясь с кресла. Схватив со столика чашку, девушка легко пожала плечами, — Мерве — моя проблема. Тем более тебе она явно очень понравилась. Последнее предложение прозвучало явным упреком. Мерьем ухмыльнулась, но ничего не ответила. Мерве действительно устраивала ее в роли невестки. Сдержанная, в меру гордая, хорошо воспитана, имеет чувство собственного достоинства, знает себе цену, умна, имеет хорошую работу. А самое главное — Энгин без памяти в нее влюблен. Впервые Мерьем видела в глазах своего дорого сына такой азарт и щенячью привязанность, когда он смотрел на Болугур. В какой-то мере Мерьем даже видела себя в этой темноволосой девушке. Но тот факт, что Мерве смогла выбиться вперед Пелин и забрать ее должность, сильно цеплял гордость Мерьем. Она все это время опекала свою дочь и берегла не для того, чтобы она, в конце концов, потерпела поражение. В Пелин текла кровь семьи Эргенч. В Пелин текла кровь семьи Узерли. Она не могла просто так сдаться. *** Сильный ветер пробирал до костей, заставляя Окана посильнее кутаться в теплое пальто. Ялабык даже не пожалел о том, что надел шарф, которых обычно никогда не носил. — У тебя все таки есть, что мне предложить? — скучающий голос Экина прозвучал за спиной, заставляя Окана обернуться. Молодой человек выглядел довольно спокойно и шел к нему неспешно, засунув руки в карманы кожаной куртки. Его карие глаза лихорадочно блестели, а темные волосы были слегка взъерошены. Скорее всего Коч приехал на машине, так как чувствовал себя весьма комфортно, не смотря на довольно легкую одежду. — Я обдумал твое предложение насчет бизнеса Халита. — Окан потер между собой замерзшие руки, одновременно с этим облизывая пересохшие губы. Ялабык понимал, что собирается прямо сейчас предать семью Эргенч. Впрочем-то, он никогда и не был особо привязан к Халиту. Тот считал его лучшим другом, в то время как Окан, подобно паразиту, забирал от ситуации все возможные для себя выгоды. И если раньше ему достаточно было больших сумм, которые платил ему Халит, а так же достойной крыши над головой и уважения в высших кругах, то теперь он планировал забрать себе все. — Ты согласен на нашу сделку? — Экин подался слегка вперед, всматриваясь в черты Ялабыка, который все больше ежился и щурился от ярких лучей заходящего солнца. — Ты точно имеешь достоверную информацию? — Окан вопросительно приподнял брови, пытаясь разглядеть за ухмылкой Экина его истинные намерения, но все оказалось тщетным. Коча невозможно было прочесть просто так. Как и пару дней назад, когда они в последний раз встречались, Экин не выражал особых эмоций, играя в какую-то особую игру. Тогда они встретились именно по его инициативе. Коч не стал долго тянуть кота за хвост, сразу высказав свой план. По словам Экина, он знал некую информацию, попавшую к нему в руки с доверенных источников, которая могла отправить и Халита Эргенча, и его драгоценную супругу — Мерьем, за решетку. Поскольку документы на передачу части бизнеса Энгину еще были не до конца оформлены, Халит побеспокоится о том, чтобы быстро передать эту часть Окану с надеждой, что тот закончит все дела с бумагами на пользу Энгина. Но ведь Окан, получив желаемое, наверняка, не захочет делится. Да и он вполне мог придумать способ забрать и часть Пелин и в итоге оформить все на себя, оставив детей Эргенча ни с чем. Такое развитие событий звучало весьма привлекательно для Ялабыка. Он хотел согласится, но затем засомневался в том, что Экин может ему просто так помочь. Как оказалось, в обмен на владение бизнесом Эргенча, Коч хотел, чтобы Окан пробрался в кабинет Дениз Чакыр и уничтожил все документы на его банду. Ялабык не знал, зачем все это, да и его особо не интересовали причины. И пока Окан отчаянно пытался смирится с мыслью, что победа сама стремится в его руки, Экин следил за каждым движением его мускул, которые не зависимо от воли своего хозяина уже выдавали согласие. Коч знал, что положительный ответ Окана приведет его самого к желанному результату: пока документы по делу будут восстанавливаться, их не смогут передать в столицу, а следовательно Робин Гуд и его шайка будут спасены с лап возможного провала. Коч выиграет время и нанесет последний удар по несправедливости. Самый грандиозный и самый сильный, после которого он навсегда покинет Стамбул. Но на лице Окана в какое-то мгновение появилось сомнение. Без каких-либо объяснений, он бросил, что подумает, и в легком забвении покинул Коча. Экина взволновала такая реакция Ялабыка, но он подозревал, что мужчина еще позвонит ему. И вот теперь Коч снова стоял напротив Окана. Вот только на этот раз глаза Ялабыка пылали уверенностью. Он смог найти в себе силы и смелость бороться на свои убеждения и свою мечту, пусть даже и ценой предательства лучшего друга. — Я бы не стал звать тебя по пустякам, Окан. — слегка раздражительно бросил Экин. Внутренне он буквально сгорал от жадности к тому долгожданному "да", которое должно вот-вот сорваться с уст Ялабыка. — Я согласен. — Окан выдохнул так, будто с его плеч свалился огромный груз. Теперь, когда эта фраза неясно повисла в воздухе, назад пути уже не было. Экин самодовольно улыбнулся и вытащил с кармана руку, протягивая ее Ялабыку. Окан сделал то же самое. — С тобой приятно иметь дело, Окан. — сладко, практически приторно, бросил Коч, пожимая руку Ялабыка. Пальцы Окана дрогнули. Он вновь облизал пересохшие губы, наклоняясь слегка вперед. — Только без сюрпризов, Экин. — бросил он, слегка нахмурившись, из-за чего легкая складка залегла меж его бровей. Коч помолчал некоторое время, наблюдая за тем, как ветер шевелит русые волосы его собеседника. Удивительно, но они трепетали так же, как и их хозяин сейчас. И то ли виной тому был сильный ветер, то ли предвкушение, а то ли и вовсе страх. — Я всегда держу слово, Окан. Жду того же от тебя. — разомкнув руки, Экин сделал шаг назад, — Когда закончишь свою часть сделки, позвони мне. Хитро подмигнув Окану, Экин довольно быстро развернулся и направился по вымощенной брусчаткой тропинке, все так же держа в карманах руки и не беспокоясь о том, как небрежно ветер треплет его черные волосы. Ялабык же остался абсолютно один, в окружении лишь множества деревьев, что ударами своих голых веток друг о друга напоминали отчаянный шепот пустоты. Стоит ли игра свеч? *** Шахта Джалькин встретила Мерве все тем же холодом и пылью. Единственным, что изменило весь серый пейзаж, стала пестрая красная полицейская лента, на которой толстыми белыми буквами было выведено предупреждение "Не пересекать". Болугур резко остановилась, чувствуя, как пальцы отчаянно трясутся, а влажный воздух после дождя пробирает до самых костей, запирая внутри отчаянный крик. Девушка окинула уставшим взглядом карих глаз выгоревшую землю и какие-то мелкие обломки, разбросанные по земле. Снаружи это было единственным напоминанием того, что на шахте произошел взрыв. Говорят, что преступник всегда возвращается на место преступления. И если раньше Мерве не верила в подобное, то теперь убедилась на собственном примере. Разве могла она отобрать жизнь? Разве имела на это право? Может, тот человек и был в чем-то виноват, но он не заслужил смерти. Ровно так же, как и остальные люди. Не ей измерять продолжительность жизни кого-либо, а уж тем более не Экину. При мысли о Коче Мерве почувствовала, будто кто-то удар ее в солнечное сплетение. Легкий импульс злость прошелся по венам, заставляя сердце биться намного чаще. Он толкнул ее на убийство, вручил ей в руки пистолет, но может ли она полностью обвинять его в том, что совершено? Ее палец ведь так же был на спусковом курке. Разве она не могла освободиться? Не могла спасти того человека и свою совесть? Мысли начали путаться в голове, а предательский комок застрял где-то в районе горла, не позволяя издать и звука. Одной рукой Мерве взялась за липкую полицейскую ленту и рванула ее вверх настолько, чтобы открыть свободный проход на место преступления, очерченное алым. Она хотела сдаться. Закончить всю эту историю, сбросить дело Робин Гуда на кого-либо и отправится за решетку. Туда, где ей и место. Но вместо этого кто-то схватил ее за другую руку, резко притягивая к себе. От неожиданности Болугур оступилась, выпуская из рук ленту, которая с треском вернулась в прежнее положение, продолжая пестрить белыми буквами на красном фоне. — Я знал, что ты придешь сюда. — голос за спиной вызвал мурашки на коже Мерве, — Но не стоит делать то, что ты собираешься сделать. От осознания того факта, что ее личный кошмар снова здесь, Болугур захотелось выкрикнуть что-либо мерзкое, что-то гадкое, что-то, что могло бы описать ее чувства к Экину, но вместо этого она лишь отчаянно бросилась в сторону, высвободив тем самым свою руку. Перед ней действительно стоял Коч в свете фар своей дорогой иномарки, припаркованной неподалеку. Из-за этого его темные волосы будто окрасились в белый, создавая своеобразный ореол вокруг головы. Ореол вокруг головы грешника. Как всегда темная одежда придавала его образу загадочности и легкой опасности, в то время как карие глаза смотрели прямо на нее, будто пытаясь разорвать оковы и впиться в самое сердце. — Не смотри на меня так. — тихо процедила сквозь стиснутые зубы Мерве, мотнув головой с пышной темной копной запутанных волос, что волнами спадали на ее плечи. Экин видел отчаяние в глазах девушки и благодарил Всевышнего за то, что вовремя успел, дабы предотвратить, возможно, наибольшую ошибку в жизни Болугур, которая погубила бы не только ее, но и многие планы Экина. История Мерве не могла закончится решеткой. — Садись в машину. Я отвезу тебя домой. — как-то холодно бросил Экин, наблюдая за тем, как дрожат плечи девушки. Интересно, а она хоть сама понимает, насколько беспомощно сейчас выглядит? Коч попытался сделать шаг в ее сторону, но Мерве резко отступила, вновь зацепившись рукавом своего пальто за полицейскую ленту. — Я никуда не поеду. — на удивление твердо отрезала она, отрицательно мотая головой. Впервые Экину показалось, что Болугур попросту не в своем уме. От этой мысли по его телу невольно пробежались мурашки. Да, может он и стремился сломать Мерве, но не таким образом. Он не ожидал, что убийство того человека столь сильно затронет девушку. Экин рассчитывал на то, что чувство удовлетворения жажды мести затмит муки совести. Но, видимо, Болугур оказалась слишком чистой и непорочной для этого. — Полиция до сих пор следит за шахтой, Мерве. — Экин более без опасения двинулся в ее сторону. Девушка вновь попыталась отступить, но натянутая красная лента не позволила, заставив ее резко остановится. Болугур была похожа на запуганного зверька. Взгляд ее уставших карих глаз (Экин мог поспорить, что она не спала ни разу за последние 48 часов) метался из стороны в сторону, будто в немой попытке найти какой-либо выход, но вокруг не было ни единой души. Деревья, насыпи земли и машина Коча, ослепляющая светом своих фар. — Ты считаешь, что виновна в смерти того человека? — вопрос Экина завис тяжелым туманом в воздухе. Мерве подняла на него испуганный взгляд, впервые слыша обвинение, которое уже около пятидесяти раз было произнесено в ее собственной голове, но не с чужих уст. Оно звучало так странно. Так легко и так грубо. Болугур никогда не могла даже подумать о том, что может услышать подобное обвинение в свой адрес. — Так знай, — Экин выдержал паузу, во время которой сжал кисть левой руки Мерве, — на курок мы нажали вместе. Он был прав. Впервые Болугур призналась, что Экин был прав. Девушка не могла точно определить было ли это слепое желание ее разума оправдать свой поступок или действительно взвешенный вывод. Она столько раз прокручивала в голове ту ситуацию, что, кажется развенчала все оправдания, которые только могла придумать для самой себя. — Но я могла остановится. — внезапно бросила Болугур холодно и вновь сделала шаг в сторону шахты. Экин не ответил ей ничего. Он лишь крепче сжал запястье девушки и потянул ее на себя. Мерве очутилась в его объятьях, отчаянно стуча по его грудной клетке кулаками. Она пришла сюда, чтобы сдаться. Она нашла в себе силы для этого, она хочет этого! И пусть он не останавливает ее. На этот раз у него не выйдет. Она не имела право так поступать. Она давала клятву защищать людей,а не убивать. Тепло, исходящее от Экина, застревало где-то между ребер Мерве, пытаясь проникнуть куда-то к сердцу, которое бешено колотилось в груди. Девушка невольно чувствовала истому, что медленно распространялась по телу, заполоняя каждую его клеточку. Вскоре и сил не осталось бороться. Болугур разжала кулаки, обреченно пряча лицо куда-то в плече Экина и вдыхая пьянящий аромат сигаретного дыма и влажной хвои. Коч тем временем легко улыбнулся, зарываясь лицом в темные волосы девушки, пахнущие ванилью и дождем. Мерве дрожала. Так, будто была ужасно напугана. Ее грудная клетка судорожно вздымалась и опускалась, с каждым таким перепадом заставляя Экина ненавидеть себя все больше. — Ты всегда была такой, Мерве. — прошептал Коч ей на ухо. Болугур не сразу поняла, реальность ли это или ее собственная фантазия, — Это не преступление. Это справедливость. Коч не знал, что еще сказать. Как бы странно это не звучало, но он чувствовал, что меняется под давлением Мерве. Он не мог быть рядом с ней слишком грубым, не решался обидеть ее или хотя бы пальцем тронуть без ее на то разрешения. Экин привык получать то, что хочет путём собственного упрямства и непрерывной работы. Он хотел заполучить Болугур, но не знал, что его желание переродится в нечто большее. Нечто, что Берен со своей профессиональной точки зрения оценила бы как "острую привязанность к кому-либо" или "слепую верность". Другими словами — любовь. Химический ли это процесс в его мозгу? Или может высшее благословение? Экин не был уверен, но знал точно, что Болугур — единственное, что до сих пор делало его живым. Что до сих пор не превратило его в монстра. — Это справедливость. — тихо повторила Мерве, подобно маленькому ребенку, а затем вновь, но уже более уверенно: — Это не преступление. Это справедливость. Справедливость. От этих слов по коже пробежались мурашки, а тело наполнилось приятным спокойствием. За последних пару дней девушка впервые почувствовала себя в безопасности. Вот так вот просто, обнимая Коча в ответ, цепляясь сломанными ногтями за его куртку и тихо глотая соленые слёзы, запекшиеся тонкими дорожками на лице. — Это справедливость. — произнесли они в один голос. Экин облегченно выдохнул и провел рукой по влажным волосам Мерве, в то время как Болугур, прикрыв глаза, впервые поверила в праведность намерений Экина Коча, более известного в Стамбуле под именем "Робин Гуд". Ее собственное наказание. Ее собственный кошмар. Ее собственное спасение. Отчаянная попытка найти себя. Безнадежный проигрыш и великая победа одновременно.