Фобия

— Убирайся отсюда, гадкий слизень! Чимини с непониманием смотрит на мальчика в песочнице, с которым хотел поиграть и обиженно закусывает губу. Отходить он почему-то не спешит, хоть и понимает, что ничего ему не светит. Неужели нет такого времени, когда Ким будет пребывать в хорошем настроении и позволит надоедливому рыжику играть рядом? И почему Тэтэ на него злится? Пак всегда делился сладостями с ним, жалел, когда тот падал и ударялся коленками, но в ответ всегда слышал что-то типа «не нужно», или «я сам», «отвали», чувствовал, как горит не принятая рука помощи или щека, к которой потянулась чужая ладонь не для того, чтобы погладить и пожалеть. Но маленький Чимини не сдавался, он искренне верил, что тонсен поддастся своим настоящим чувствам, ведь именно тепло и заботу он видел в мимолетных взглядах, и встал бы против мальчишек, которых сам же настроил против рыжика. Но время шло, а Ким так и оставался холодным по отношению к старшему. Правда, издевки стали обиднее и жестче, из-за чего мальчик плакал по ночам, уткнувшись в плечо Тэмина, который старался поддерживать, но из-за своего страха не мог вступиться за брата. А еще через некоторое время Пак уже не мог сдерживаться и рыдал прямо перед альфой, неосознанно толкая того на новые подколки и идеи поразвлечься. Чимин не понимал, что сделал не так, что упустил, когда успел насолить, и, возможно, он бы подумал, что дело в самом Киме, если бы постоянно не слышал, что тот несчастен из-за проклятого Пака. Почему проклятого, парень так и не понял, и любые вопросы пресекались новыми ударами. Рыжик пытался спросить, в чем дело, напрямую до начала очередного избиения, тайно наблюдал за красноволосым, но так и не понял причину такого поведения. Пришлось смириться, и вскоре он поймал себя на мысли, что не только Тэхен, но и другие альфы ему омерзительны, противны. А еще они очень пугали. Странная боязнь мешала спокойно находиться даже в родном классе на уроке, пока никто не мог донимать его. Она преследовала его, не отставала, и вот, спустя очередной год постоянных насмешек одноклассников с Тэхеном во главе, презрительных взглядов омег и безразличия бет, Чимин посещает врача, который ставит ему диагноз – демофобия. Что делать дальше, как учиться, да и вообще жить в окружении людей, которых боишься сильнее, чем каких-то противных насекомых или высоты? Эти каникулы даже не стали долгожданным отдыхом, ведь омега только и делал, что искал в интернете что-нибудь, что поможет. Радовало то, что боязнь можно победить, но в одиночку он не мог справиться, как бы ни старался, ведь слабость и неумение противостоять были заложены с приходом отчима. Тогда внутренний маленький мальчик, а именно таким себя и чувствовал Чимин, принял решение замкнуться и игнорировать людей по максимуму. К сожалению, это привлекло еще больше внимания, и уже в первый день нового учебного года омега бился в истерике после позорного провала. Возможно, появление школьного доктора Ким Сокджина было распоряжением с небес, ведь Пак действительно думал, что не сможет протянуть еще год в школе с таким отношением к себе. Может, там наверху кто-то сжалился? В любом случае парнишка был благодарен и доверился незнакомому человеку почти сразу же. Он чувствовал, что этот альфа мог бы быть родным человеком, но говорить об этом не решался, чувствуя, что это как-то странно. Когда пришло время выбирать между поступлением в старшую школу или колледж, Пак с уверенностью выбрал второе, ведь каким бы бесконечно добрым Джин ни был, Тэхен продолжал оставаться кошмаром жизни. Тогда, работая на дому и изредка выходя на улицу, чтобы занести переводы в издательство или купить продукты в магазине, омега был уверен, что защитил себя, и теперь сможет спокойно существовать. Пока не зашел в пиццерию Юнги. Стоя на пороге кухни и безотрывно глядя на своего коллегу, Чим неосознанно цепляется руками за запястье Юнги, неизменно стоявшего чуть впереди. Да, пусть это по детски, но рыжик не может вот так резко сделать вид, что все в порядке. Он пытается сам себя успокоить, но дыхание сбивается, а ноги начинают предательски дрожать. Таким беззащитным он себя чувствовал во время последней болезненной встречи, но уже успел подзабыть о столь неприятных ощущениях в такие моменты. Меняло только присутствие Юнги, при котором не хотелось быть мальчиком для битья, но если Тэ решит что-то для себя, Пак не сможет сопротивляться. Но, как ни странно, юноша продолжал изучать рыжика взглядом, будто действительно давно не видел, и все так же молчал, делая вид, что не замечает паники в чужих глазах. Зеленоволосый поворачивается к омеге, гладит по волосам, и уверяет, что все будет хорошо. Но рыжик не соглашается, хотя было бы превосходно, будь это правдой, мотает головой, а глаза сами увлажняются слезами. Чимин боится и шага ступить без Мина в присутствии Тэхена, но неожиданно успокаивается, чувствуя мягкие руки на своей талии и теплое дыхание на шее. Альфа что-то шепчет на ухо, но Пак сосредоточен лишь на теплом воздухе и мурашках, пробегающих по телу, от удовольствия и приятной близости. Мин чувствовал спиной недовольный взгляд, но решил не реагировать на это, ведь рыжик важнее всего, даже того, что рабочая смена уже началась. Специально кашлянув в кулак, Ким сообщает, что начинает готовку, и направляется на склад. Пара стоит в обнимку до того момента, пока Чимин перестает дрожать и расслабленно утыкается носом в плечо. — Тебе уже лучше? — шепчет Мин и невесомо целует в висок, зарывается пальцами в волосы и слегка сжимает. Рыжик чуть ли не мурчит котом и вжимается телом сильнее, не замечая, как напрягается альфа. — Ну, все-все. Нам тоже уже нужно работать. Чимин кивает и расцепляет руки, устроившиеся удобно и привычно на чужой талии. Юнги и правда идет работать, внешне не показывая своего недовольства из-за отсутствия Пака, на что второй обижается, считая себя недостаточно интересным и привлекательным для альфы. Рыжик понимает, что это обычные омежьи загоны по пустякам, и ничего стоящего из себя они не представляют, но все равно было как-то неприятно от осознания, что Мин дал повод так думать. Правда, долго мусолить эту тему ему не позволил Тэхен, принесший тары с овощами и давший в спокойном тоне задание вымыть и нарезать. Чимин старательно выполнял поручения, но его боязнь и переживания, что с ним что-то сделают, не позволяли целиком погрузиться в процесс готовки и расслабиться. Рядом с красноволосым было достаточно неуютно, в воздухе витала напряженная атмосфера, которую ни один, ни второй не стремились развеять.

***

Тэхен ведет себя на удивление спокойно, он не подает вида, что знает рыжика, но и образцовым работником, который обязательно поддержит разговор и все в красках расскажет новенькому, не показывает, в тишине, нарушаемой лишь звуками удара ножа о доску, выполняет свою работу и обеспечивает ею старшего. А Чим в каждом действии, странном взгляде, шумном вдохе ждет подвоха, но ничего не происходит, он продолжает видеть напряженную спину коллеги или усталый взгляд, в котором сложно прочитать что-то еще. Кажется, на Пака внимание обращаться в лишний раз не будет, чему тот несказанно рад и даже начинает успокаиваться, а позже, что удивительно для него, все чаще смотрит на сосредоточенное лицо Тэхена, пытаясь понять его чувства. Первое время альфа закрывает на это глаза, делает вид, что не замечает, тем самым давая негласное разрешение на рассматривание, но когда работа заметно замедляется, поднимает глаза и встречается со слегка испуганным взглядом под тихое «ой». Пак заметно тушуется, мол, это не он почти безотрывно пялился, предпочитая этим чистку овощей, и даже краснеет, чему несколько удивлен альфа. Красноволосый должен сдерживаться, чтобы не проехать кулаками по красивому личику прямо на работе, но слишком омежье поведение лишь подкладывало дров в распаляющийся огонек. Прорычав что-то сквозь зубы, Ким вновь взялся за нож и продолжил с остервенением мельчить продукты. Вроде дальше дело пошло легче, и Пак даже успешно выполнил поручение, только вот неловкость никуда не делась. Заговаривать первым омега не решался, но раздражительность сделала свое дело, и на парня наконец обратили внимание. Только не так, как хотелось бы, не так добродушно, как начало казаться. Кивнув в сторону мойки, Тэхен дал очередное поручение в виде мытья посуды, а через несколько минут даже подал голос: — Умей разграничивать личное и работу, идиот. Мы не станем приятелями, поэтому прекрати так на меня смотреть, а то после работы не уйдешь на своих двоих. Чимин, как и обычно, не заметил реальной опасности, хотя за столько-то лет можно было выработать защитный рефлекс. Скорее всего, несмотря на все побои и усмешки, Пак не видел в Тэхене угрозы. Может это и заметил парень, будучи рядом? В любом случае, расслабиться у него получилось, когда младший выходил, чтобы оформить заказ, Пак мурлыкал песенку, а когда возвращался, старался петь тише. Казалось бы, что может быть лучше этого спокойного момента, когда оба чувствуют себя уютно и враждебно не настроены. Лучше уже вряд ли что-то будет, но хуже – всегда пожалуйста. Как только Пак об этом подумал, вся тщательно выстроенная им атмосфера развалилась. После телефонного разговора красноволосый вернулся не в духе. Он даже и взглянуть на коллегу не захотел, а по тяжелому дыханию дал понять, что сейчас к нему лучше не лезть. Чимин не был самоубийцей и под горячую руку не лез, полагая, что свое он еще получит. Что, собственно, и произошло. До конца дня красноволосый не смог унять внутренние терзания, поэтому сейчас отрывался на беззащитном теле омеги в темном переулке неподалеку от здания их пиццерии. Он не мог разобрать скулежа и воя, не слышал звука рвущейся одежды, не видел кровавых подтеков, в голове лишь засели обидные слова. Проверить их он всегда успеет, а поиздеваться над Чимином – нет, теперь у него есть свой защитник. Когда силы постепенно начинают уходить, альфа останавливается. К бетонной грязной стене жмется полуголое тело Пака в красных разводах и фиолетовых синяках. «Чудовище» - горит красной надписью в голове Кима перед тем, как он сбегает.

***

Альфа медленным шагом бредет по улице и еле сдерживается, чтобы не разрыдаться посреди многолюдной части города. Пусть никому до него нет дела, парню гордость не позволит проявить постыдную слабость где-то еще кроме пустующей съемной комнаты, являющейся постоянным местом жительства. Пусть это не самое уютное место, зато можно быть настоящим, не притворяться, и за это никто не осудит. Каждый шаг парню дается с трудом, из-за чего приходится прислушиваться к своему организму для нахождения причины. Голова жутко болит из-за стресса и постоянных негативных мыслей, сердце на пару с душой ноет из-за несправедливости жизни и вынужденного грубого отношения к Паку. А ведь он на самом деле хороший, очень хороший, настолько, что хочется врезать, правда, не так сильно, а с минимальными потерями. Тем не менее, жить с тайными желаниями мирно не получается, и омега в очередной раз остается валяться на асфальте в слезах, соплях и крови. Но Ким избивает далеко не из-за этого. Подняв голову к небу, парень заставляет себя не плакать, но, несмотря на все усилия, слезинка скатывается по красивому, но грустному лицу. Поспешно вытерев ее, красноволосый оглядывается по сторонам, и, не заметив чужих взглядов, обращенных в его сторону, еле заметно, облегченно выдыхает. Мысли о том, чтобы впервые за столько лет посетить причину своей вечной печали, возвращались все чаще и чаще, а этот неприятный телефонный разговор лишь усугубил ситуацию. Именно поэтому Тэхен решается на то, чтобы переступить свой страх, который, что удивительно, был интересным и с которого наблюдение не снималось. Чем ближе он подходил к заветному дому, тем меньше и неувереннее становились его шаги. К сердцу будто поднесли микрофон, и теперь его стук был особенно хорошо слышен, Тэхен не удивится, если прохожие вдруг начнут подходить с просьбами уменьшить громкость. Но, естественно, ничего подобного не было. И вот, когда дверь оказывается перед носом, ноги останавливаются, как и сердце на мгновение. Ким глубоко вздыхает, удерживая руку рядом с кнопкой звонка, а после решительно нажимает. По ту сторону слышны незнакомые голоса, и парень готов был отпрыгнуть в сторону, чтобы его не заметили, как только входная дверь была бы открыта, но звук знакомых шагов успокоил его и вернул на лицо немного натянутую улыбку. На пороге видна недовольная гримаса отца, но Ким и этому доволен. Поддавшись порыву, он цепляется руками за шею и льнет к родному телу, вдыхает знакомый аромат и чувствует, как проблемы и тяжести жизни постепенно отступают. Но в следующую секунду все возвращается на круги своя с приходом новой порции боли. Так было всегда, но красноволосый надеялся, что чувства родителя смягчатся, и, возможно, они смогут поговорить спокойно. Старший альфа с презрением и остервенением отдирает цепкие руки сына и выталкивает того на середину лестничной площадки, закрывает входную дверь за спиной и смотрит волком. Даже с такого расстояния слышно его хриплое дыхание, и Тэхену на мгновение становится действительно страшно, и фраза, мигающая в голове, «это же ведь мой родной отец» никак не оправдывает действия. — Я тебе сколько раз говорил не появляться на пороге этого дома? — тихо начал старший. — Я предупреждал, что отныне ты живешь своей жизнью, и меня в ней больше нет?! Теперь мы чужие люди, но, похоже, гордости у тебя нет. Зачем ты пришел сюда? Нужны деньги? Или, может ты решил предъявить свои права на место жительства тут? Так вот знай, ты ничего не получишь. Ты больше не мой сын! — с каждым словом голос набирал громкость, и последние, особенно обидные, были выкрикнуты чуть ли ни в самую душу. Выпученные от злости глаза неприятно впились в виноватые, на мокром месте стоявшие глазенки сына, вжавшего голову в плечи и инстинктивно отходящего назад. — Посмотри на себя, в кого ты превратился. Ведешь себя, как омега. Ты позор и ошибка моей прошлой жизни! Не смей больше приходить ко мне, иначе я не ручаюсь за свои действия, и тебе будет больнее, чем сейчас. После этих слов альфа отвесил грубую пощечину, за которой последовал не менее грубый удар в живот и по колену. «Кто же так бьет? — мечется в мыслях красноволосого. — Так и без кости можно остаться». Но по последующим ударам Тэ понял, что заботиться о нем никто не будет, и даже обычная драка, где можно было бы одним несильным ударом лишить равновесия без кровоизлияний и странных хрустов закончить дело, никак не вязалась в представлениях жестокого альфы. Он с остервенением и без капли жалости избивал своего сына, как тот в свою очередь избивал уже чужого пасынка, когда тот контактировал с его отцом. Захлебываясь в собственной крови и беззвучных всхлипах, Ким надеялся умереть прямо на этом месте, как какая-то ненужная, бездомная шавка, но, к сожалению, его оставили валяться на холодном бетоне задолго до того, как могла бы прийти смерть. Найдя в себе силы, красноволосый, держась за кровоточащий бок, шатающейся, вялой походкой вышел на улицу. Свежий воздух и красивое небо заставили вымученно улыбнуться и устроиться безвольной лужицей на лужайке в траве недалеко от отцовского дома. Он все-таки решил дождаться, когда вытечет достаточное количество крови, чтобы врачи уже не могли его спасти.

***

Омега с волнением в очередной раз поправляет на себе любимую очередную белую футболку, оценивающим взглядом окидывает свое отражение и, наконец, выходит из дома. Над Гуком в школе частенько смеялись, говоря, что у того нет альфы, и пусть внешне Чон казался равнодушным и говорил с умным видом, что любовь ни к чему, да и нет уже настоящей, с чем многие соглашались, но внутри очень сильно переживал. Ему на самом деле и друзей-альф хватало, с ними было весело, интересно, а главное они не лезли со своими гормонами и не позволяли этого делать другим. Но в связи с возрастом, далеко не детскими интересами и статьями неприличного содержания парень понял, что ему и правда нужен альфа. Ведь возможно в скором времени должна была начаться первая течка, и на форумах писали убитые горем омеги, которые вынуждены были проводить ее в одиночестве. Что делать с парнем, Гук не представлял, но просто знать, что он есть и поможет во время течки, было вполне достаточно. То есть, на чувства он не рассчитывал, на самом деле веря каким-то «опытным» омегам из интернета. Именно поэтому он сейчас отправляется в кафе к тому альфе из школы, который неоднократно звал на свидания и заставлял смущаться каждый раз при совершении очередной глупости перед всеми. Брюнетом двигал интерес к неизвестному, но вместе с этим он очень боялся, что ему могут причинить боль, одноклассник посильнее будет. Уже подходя к кафе, где альфа от нетерпения бросал злые взгляды на других посетителей и слишком громко ставил чашку на блюдце, Чонгук встрепенулся, почувствовав вибрацию в кармане джинсов. На экране светилось знакомое «работа», но сейчас он этому был несказанно рад, ведь подсознательно чувствовал что-то неладное. Набрав знакомому таксисту после недолгого разговора, парень сменил маршрут на главную улицу, чтобы можно было по прямой доехать к больнице, и совсем не удивился при виде уже стоящей на месте машине. Таксист привычно грустно улыбнулся и протянул младшему плитку шоколада перед тем, как сосредоточиться на дороге и доставить пассажира в кратчайшие сроки. И вот, ожидая пока этот ребенок выскочит из машины и устремится на помощь человеку, таксист желает удачи и обещает купить ему чего-нибудь более сытного на ужин, прекрасно зная, что дома ему вряд ли что-то подогреют, а приготовить после изнуряющей работы не успеет. Гукки обворожительно улыбается в знак благодарности и, закрыв дверь, несется к зданию больницы. На входе его привычно встречают санитары, кладут парня на каталку, чтобы не терять время и в темпе добираются до пункта переливания крови. Кажется, операция уже началась,и санитары не медлили. Прикрыв глаза, омега вдыхает привычный, но такой неприятный запах медикаментов, и старается максимально расслабиться, ему ведь еще долго придется тут находиться. Просыпаться под пиликанье приборов больницы стало уже привычкой, и если бы Гук об этом сказал, никто бы не поверил, ведь омега будет здоровее многих. Медленно поворачивая голову на писк, Чон замечает на соседней кушетке красивого, но такого бледного парня, продолжавшего безмятежно спать. В груди почему-то начинает колоть, что пугает брюнета, но это не останавливает от рассматривания. Его длинные ресницы слегка подрагивают, губы сжаты в полоску, а дыхание начинает постепенно сбиваться. Кажется, он приходит в себя и начинает чувствовать боль. Наблюдательность и проницательность не подвели, и вскоре Чон в этом убедился. Альфа кашляет и тут же хватается свободной от капельниц и проводков рукой за живот. Ему наверняка безумно больно после операции, чему впервые за долгое время работы сочувствует Чонгук. Юноша с непониманием оглядывает себя, и омега решает, что в больницу его доставили уже в бессознательном состоянии. Он уже не так внимательно осматривает тело, не заостряя внимание на чем-то конкретном. Но когда его глаза встречаются с печальным взглядом спасенного, омега понимает, как крупно он влип. Кажется, это любовь. Любовь с первого взгляда.

***

Хосок прикрывает рот ладонью и зевает в очередной раз. Поглядывая на время в телефоне, парень начинает злиться, ведь его брат до сих пор не вышел из школы, хотя должен был это сделать еще минут пятнадцать назад. Уже решая зайти внутрь и лично обыскать каждый угол, заодно и надрать зад паршивцу, брюнет отталкивается от забора, на который опирался, и подается вперед. В это же время из школы вылетает нечто и спотыкается на самой первой ступеньке, кубарем летит вниз, обхватив голову руками, и тихонько ойкает. Следом за непутевым учеником выбегают какие-то альфы, скорее всего, чтобы развязать драку и получить что-то свое, но останавливаются, заметив свернувшийся клубочек у ног непонятно откуда взявшегося Хосока. Тому хватает одного взгляда, чтобы те убежали, извинившись и пожелав хорошего вечера. — Долго еще валяться будешь? Где твои вещи? Омега с мученическим стоном опирается на локти и медленно отрывает свое тело от земли, стараясь не пересекаться взглядами с хеном, и сообщает, что они все еще в школе. Чон тихо матерится и дает младшему минуту на то, чтобы все забрать и отправиться домой, иначе он рискует вернуться к родителям. Ему вовсе не жаль брата, ведь подобный пустяк — мелочь, что может произойти в его жизни. Во второй раз Енхва выпархивает из здания уже в улучшенном настроении, он широко улыбается и начинает что-то тараторить, несмотря на то, что расстояние между ним и собеседником достаточно велико. Его голос громкий и звонкий, он совсем еще ребенок, оттого не распознает помощь от реальной опасности, что приносит очередную неудачу, возможно, следы на теле и весьма неудачный жизненный опыт, который омега почему-то отвергал и продолжал наступать на одни и те же грабли. Он снова не смотрит под ноги, где на кроссовках развязано оба шнурка, и когда наступает на один из них, уже готовится к полету вниз, но на этот раз руки расставляет в стороны, мол, смотри, я птица, словно не думал, что в скором времени встретится лицом с землей. А может он просто предвидел, что Хосок появится вовремя и подхватит бестолковое тело. Отвесив неслабый подзатыльник после нескольких секунд вынужденных объятий, альфа выхватывает битком набитую спортивную сумку и идет к школьным воротам, у которых стоял минутами ранее. Енхва, словно веселая собачка, бежит следом и продолжает что-то рассказывать хену, который даже всем своим видом показал, что разговаривать не намерен. Видимо, ему не важна ответная реакция на его слова, лишь бы кто-то был рядом, чтобы прохожие не подумали, что он сумасшедший. Хотя даже и без этого его считали таковым. Проходя мимо круглосуточного магазинчика, Хосок вспоминает, что есть в холодильнике, и решает прикупить еды, гостя ведь не будешь кормить раменом. Хотя тот был абсолютно не против, для него главное показать родителям свою самостоятельность и умение выживать в экстремальных условиях. Оставив брата за столом у окна с вещами и наказав никого не трогать и ни с кем не заговаривать, альфа отправился к стеллажам с едой. Несмотря на все угрозы, Чон уже успел услышать звонкое «купи побольше сладенького». Ну что за глупый ребенок. Корзина пополняется полезными и нужными продуктами, овощами и фруктами, мясом, из чего можно приготовить много чего, а главное никакого «сладенького», специально назло тонсену. Тот дует губы, наблюдая за тем, как брат собирает покупки в пакет, и уже даже думает возмутиться, но что-то его останавливает, Енхва смотрит на до сих пор мрачное лицо и задумывается о том, может ли он сам быть причиной плохого настроения хена. «Да нет, бред какой-то» — почти сразу мелькает в полупустой голове, и омега по привычке кладет руку на плечи Хосока, стараясь обхватить шею, как это делают в дорамах, но терпит неудачу из-за разницы в росте не в его пользу и получает тяжелый взгляд, заставивший притянуть руки к себе. — Ты так и пойдешь? А как же мои вещи? — Они же твои, вот и неси их сам, — не оборачиваясь, отвечает Чон, в очередной раз коря себя за то, что решил ему тогда помочь. Вроде как доброе дело хотел сделать, но в итоге дал лишний повод расслабиться и сесть на шею. Да, пусть сумка большая и тяжелая, но мелкий сам виноват, что клал туда все, что нужно и не нужно. Но, как и ожидалось, омега даже не пискнул, что ему тяжело, и не ныл, что брат козел и не может помочь с вещами. Он опять погрузился в свои мысли, ведь отстраненность старшего ничего хорошего не сулила. Может, у него своя омега появилась, и тот теперь жалеет, что вместо этого ему придется пригреть под боком нерадивого братца. Почему-то стало грустно, и даже вечная мысль на частые глубокие рассуждения «да нет, бред какой-то» не могла его успокоить. До дома так и дошли в тишине, каждый думая о своем, но после все вернулось на круги своя. Младший снова бегал по квартире, разглядывая всякие интересные предметы, и совсем не торопился разбирать свои вещи, даже когда хен сказал, что комната давно готова к принятию жителя. Самому Хосоку было как-то не до веселья, его мучили мысли о том, как Юнги будет жить, даже когда крыши нет под головой. Но, в отличие от мелкого братца, тот найдет способ где-нибудь перекантоваться. Чон все больше погружается в эти мысли и совсем не контролирует руки, набравшие номер той самой пиццерии, где работал хен. Доставщиков у них два или три, но почему-то альфа был уверен, что к нему придет именно Юнги. Ему очень хотелось увидеть знакомое лицо, обнять ладонями и целовать в глаза, нос, щеки, губы... От мечтаний его оторвал звонок в дверь, парень даже подскочил на месте, но спохватился, что дверь может открыть Енхва, и пулей вылетел в коридор, выкрикнув, что это к нему. Это и правда был Юнги, в рабочей форме, с коробкой в руках и привычным скучающим лицом в ожидании заказчика. При виде друга он заметно расслабляется, рассказывает, что у Чимина сегодня первый рабочий день, но подробно не рассказывает, подсознательно понимая, что младшему вряд ли такое интересно, и спрашивает, много ли хлопот доставляет свалившийся на голову братец, хлопает по плечу и советует не обижаться на мелкого, Мин и так бы ушел. Хосок почему-то верит и глупо улыбается на не менее глупую улыбку друга. И когда дверь за ним закрывается, Чон уже не так паршиво себя чувствует. Если у Юнги есть план, что видно по блеску в его глазах, то значит пока что можно не беспокоиться. Енхва с нетерпением разбирает пакет с продуктами и кое-какие фрукты откладывает на стол за спиной, чтобы потом съесть, но повеселевший брат с коробкой пиццы в руках все возвращает в корзинку и говорит, что от такого количества еды можно легко поправиться. Омега возмущается, выхватывает банан и убегает к себе в комнату. Он сбежал из дома не для того, чтобы вновь плясать под чью-то дудку, поэтому сегодня ужинать не будет. Он демонстративно отгораживается школьными учебниками за пустым столом, говоря всем видом, что уроки важнее какой-то там еды, и совсем не важно, что очень хотелось ту пиццу. Но в итоге он проводит все свое время в телефоне, пока в комнате совсем становится темно. Спать совсем не хотелось, да и не сделанные уроки с полупустыми тетрадями маячили перед глазами, так что этой ночью омега предпочел уснуть за столом. Тихонько крадясь к кухне в надежде, что брат оставил хоть кусок пиццы, брюнет оглядывается по сторонам, замечает, что в комнате Хосока уже выключен свет, но продолжает бесшумно ступать, пока не наталкивается на что-то в темноте, вызывая немалый шум. Отступать поздно, цель близка, поэтому омега уже бегом, не маскируя топот ног, добирается до холодильника, замечает три кусочка пиццы и, долго не раздумывая, хватает тарелку с собой. Со стороны спальных комнат слышны шорохи, похоже, старший проснулся, что не удивительно при таком-то шуме, и Енхва понимает, что добежать до своей комнаты и остаться незамеченным не получится, и ныряет под обеденный стол, опирается спиной о деревянную ножку и принимается хомячить свой запоздалый и холодный ужин. Хосок шлепает ногами по холодному полу, тоже спотыкается обо что-то, что было разнесено младшим, но идет совсем не на кухню. Скрипнув дверью ванной комнаты, парень скрылся из коридора, чем и воспользовался омега, с продвижением вперед прыгая как неизвестно кто, то на одной, то на другой ноге, стараясь не раздавить вещи на полу. Уже остановившись в комнате, брюнет замечает, что был напуган так сильно по поводу, что его поймают, что проглотил все три куска почти мгновенно и даже вкуса не почувствовал. Ну вот, поел «с удовольствием», называется. В расстроенных чувствах парень опускается на кровать, понимая, что никакие уроки он сегодня уже точно не сделает.

***

Юнги как никогда чувствовал себя странно сегодня на работе, его волновали мысли о Чимине, о том, как он подружится с коллегами, и совершенно не мог сосредоточиться на собственных действиях, из-за чего приходилось затрачивать больше положенного времени. Но на удивление все изменилось со встречей с Хосоком. Общение было подобно глотку свежего воздуха после выхода из пыльного подвала, Мин даже смог на время забыть о терзаниях и Чимине в целом, наслаждаясь одним видом к другу. Тот был непривычно грустен, но тщательно скрывал до момента доставки пиццы, на лице читалась усталость, но это, скорее всего, мелкий его измотал. «Теперь он поймет, каково мне почти всегда», — думает зеленоволосый и хлопает тонсена по плечу. Но когда дверь закрывается, понимает, что дело не только в брате. «Не маленький, сам разберется», — подсказывает внутренний голос, в который хочется верить, вместо того, чтобы вломиться в квартиру и разобраться, позволить тонсену поплакать, может даже утешить и навалять тому омеге по необходимости. Долго стоять на лестничной площадке и бороться с собой не получается, парня отвлекает телефонный звонок, на что тот морщится, но подчиняется и отвечает, начиная спускаться вниз. Разговоры с коллегами или начальством были не очень приятны, даже не смотря на то, что никто не кричал, обильно информацией не нагружал, но именно такой и должна быть работа — почему-то уверен альфа, не пытаясь как-то сблизиться и создать взаимные положительные отношения. Разговоры по делу – вот, что он может позволить. В конце рабочего дня Юнги устало вваливается в раздевалку и растерянно оглядывает ее в поисках своего пушистого комка. Но уголки губ медленно опускаются вниз, когда такового не обнаруживается. Он ведь не мог уйти сам? Вещей, кажется, не видно, как и Тэхена, значит и правда ушел. Может, они подружились и решили прогуляться? Было бы не плохо, но почему Чимин не мог хотя бы предупредить? Да и спросить не у кого. Забирая свои вещи, альфа выходит из комнатки с хмурым выражением лица, лишь надеясь на то, что младшему на самом деле весело. А проверить это можно только одним способом. И вот, слушая монотонные гудки при наборе уже знакомого номера телефона, альфа начинает чувствовать беспокойство, ведь как бы весело не было, не услышать звонок было маловероятно. Выходя на улицу, альфа проходит немного вперед и останавливается, как только слышит знакомый рингтон и радуется, что Пак далеко не ушел, но, не заметив его не в одном прохожем, былая радость испаряется, на ее место приходит беспокойный рой мыслей о том, что случилось что-то серьезное. Альфа на дрожащих ногах идет в сторону звука и чуть не роняет телефон, увидев то, что искал. Бледный юноша сидит на земле, опираясь спиной о холодную бетонную стену, одежда вся измята, где-то даже порвана, руки лежат на животе, видимо, чтобы было не так больно, а голова отпущена вниз. Кажется, совсем тихо вырываются стоны боли, но сам парень сидит неподвижно. Бросив свои вещи под ноги, альфа несется вперед и дрожащими руками поднимает лицо. «Живой!» — радуется Юнги, тут же пытаясь привести младшего в чувства, что дается ему намного легче. Этот мальчик, смотрящий с отчаянием и слезами в щенячьих глазах, весь побитый и перемазанный грязью, цепляющийся пальцами за майку хена, не желая того отпускать, и уже совершенно не заботясь о себе и боли во всем теле, пытается самостоятельно встать, но терпит неудачу и с протяжным измученным стоном опускается на прежнее место. У Юнги сердце разрывается, он готов придушить на месте голыми руками того, кто посмел так поступить с его маленьким Чимини, но сейчас все это неважно в сравнении с тем, как плохо тот выглядит. — Я спасу тебя, только подожди, — шепчет альфа, целует младшего в лоб и хватает на руки, замечая, что омежка то совсем немного весит. — А потом и покормлю хорошенько, — и замечает слабую улыбку. Улыбаясь в ответ, зеленоволосый подхватывает следом и свои вещи, выходит на главную улицу. «Только не в больницу», — одними губами шепчет младший и поясняет, что чувствует он себя почти хорошо, да и дома есть аптечка, до того, пока Юнги не начал возмущаться. Если бы не осознание того, что денег почти нет, и их вряд ли хватит на осмотр и лечение, а после и дорогостоящие лекарства, Мин не прослушал бы своего щеночка. А так он в кратчайшие сроки добирается до нужного дома и даже сам разбирается с найденными ключами, укладывает рыжика на кровать и отправляется на поиски той самой аптечки. Что делать дальше, альфа не совсем понимает, но забивать в интернете правила первой помощи не спешит, надеясь на интуицию и помощь самого Чимина. Как оказалось позже, Чим сам умеет все делать, и Юнги тогда подумал, что такие избиения могли быть далеко не первыми в жизни Пака, ведь уверенные указания что куда и как приложить даже в таком слабом состоянии о многом говорят. Избавив верх омеги от одежды, зеленоволосый тихо охает и смотрит в глаза обладателя всех этих синяков и гематом. «Это тело создано для ласк, а не побоев», — думает Мин, невесомо касаясь неповрежденных участков кожи пальцами, а после и губами, оставляя влажные следы. Теперь он не разбирает синяки, выцеловывает грудь, спускается ниже, играя языком, вызывая то томные вдохи, то возможный для того состояния невинный смех. И почему-то это хочется слышать, замечает Юнги, чувствуя непрерывные тяжелые вздохи и то, как тело мелко дрожит. Но еще слишком рано, даже сам Мин не готов зайти дальше. Еле оторвавшись от Чимина, альфа смотрит слегка опьяненным взглядом и пытается сфокусировать его, чем, несомненно, пугает рыжеволосого. «Прости», — шепотом срывается с губ, и старший спешит приложить холод к синякам. Щеки Пака красные-красные, он не может поднять взгляд на альфу, только и делает, что учащенно дышит и сжимает покрывало в пальцах. После обработки всех повреждений Юнги думает о том, где теперь искать место для ночлега, ведь не создавать же неудобства Паку, хотя раньше эта мысль почему-то так не смущала. Но рыжик сам разрешает остаться, словно читая мысли, хотя на самом деле давно заметил сумку с вещами и задумчивость в глазах, и совсем смущенно просит не делать чего-то столь безрассудного, за что потом пришлось бы краснеть, и тем более жалеть. Юнги понимает намек и кивает, ведь ранее на себе попробовал, и знает каково это. Ближе к ночи обстановка разряжается. Сидя на кухне за столом и поедая слегка подгоревший ужин Мина, парни болтают и смеются, обсуждают разные темы, и совсем незаметно наблюдают друг за другом, пока один на что-то отвлекается. На улице постепенно сгущаются сумерки, но никто не поднимается из-за стола, чтобы включить свет или убрать уже пустые тарелки, им хорошо просто так разговаривать и убеждаться, что мысли их во многом схожи. И оттого настолько уютно, что плакать хочется, Пак уверен, что его глаза уже начали слезиться, но дальше ничего не происходит, потому, что тема разговора каким-то образом пришла к тому, что произошло после рабочей смены. Вот так волшебная атмосфера распадается, но Чимину почти не жаль, он все так же молчит, хотя по его лицу видно, что тот хочет открыться. Юнги это замечает и слегка улыбается, переводит тему и начинает предполагать, как скоро Пак к нему подойдет.