***
Если у Фейгельстин ранее и были какие-то смутные предположения, то в зале они полностью подтвердились. Кто еще способен сотворить фейерверк из ничего, как не волшебник? Она продолжала ходить между столами, прислушиваясь к разговору. Кое-что ускользнуло из-за восторженного гомона других гостей, а кое-что заставило девушку напрячься. Ее тоже определенно раскусили. Скорее всего, ведьма была не провидицей, а легилиментом. Это бы многое объяснило. Миранда никак не могла взять в толк, зачем этой женщине понадобилось все это представление, не говоря уж о том, что она своими действиями ставила под угрозу безопасность волшебного мира. В конце концов, Статут о секретности еще никто не отменял, а ведь все происходящее с очень большой натяжкой можно было назвать невинным баловством. Маглы все равно остаются маглами, взять хотя бы Деклана. Он ведь не остановится, пока не докопается до истины, и самое страшное было в том, что однажды ему вполне может это удаться. Он уже разговаривал с волшебницей, и Миранда почти чувствовала, что недалек тот час, когда и правда о волшебном мире перестанет быть для него чем-то невероятным. И тогда об этом узнают, явятся из МАКУСА и сотрут ему память. Она не хотела, чтобы друг проходил через подобное. И это была одна из причин, по которой Фейгельстин продолжала молчать, скрывая свое происхождение. Правда была слишком шокирующей, она могла все изменить, перевернуть с ног на голову. Пребывая в своих невеселых мыслях, Миранда и не заметила, что Деклан с вежливой улыбкой откланялся хозяйке дома. — Это был самый странный визит к предсказательнице из всех, что у меня были, — тихо поделился он, поправляя очки. Девушка старалась не особо показывать, как сильно ее это интересует, поэтому смотрела куда угодно, только не на антрополога. — Сказала что-нибудь дельное? — Ну… — Деклан неопределенно покачал головой и почесал в затылке. Вид у него был изрядно озадаченный. — Не то чтобы очень… На самом деле, я не знаю. Мне не кажется, что она шарлатанка, но в то же время мне что-то не дает покоя. Он поджал губы и на мгновение обернулся к столику, за которым мадам Голдштейн уже изучала следующего гостя. Миранда не спешила ничего говорить, несколько расслабившись. По крайней мере, он ничего не получил кроме неясных предчувствий. Фейгельстин полагала, что это результат копания в мозгах: некоторые люди в этом плане были восприимчивее других. — Она определенно что-то знает, я прямо нутром чую. Назвала меня профессором, хотя сам я ей ничего об этом не говорил, сказала о Кроте… Это, конечно, все можно объяснить, — тут же добавил Деклан, хотя Миранда и не собиралась с ним спорить. — Но меня не оставляет чувство, будто я упустил что-то важное. — Что, например? — Понятия не имею, — он шумно выдохнул и вдруг как-то по-особенному взглянул на спутницу. Миранда под этим взглядом невольно выпрямилась, чувствуя, как сердце забилось быстрее. — Что? — Почему бы тебе к ней не пойти? Ты ведь наверняка слышала часть нашего разговора, пока маячила у меня за спиной. Расспроси ее. Может, с тобой она будет откровеннее. Этого только не хватало. Миранда отвернулась и снова вперилась взглядом в устрицы. — Я пришла сюда не за этим, — сквозь стиснутые зубы пробормотала она, надеясь, что тона ее голоса будет вполне достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы. Но антрополог был непрошибаем. — Да, я знаю, и я невероятно это ценю, но ведь такой шанс!.. — Деклан, — Миранда повернулась к нему и сухо произнесла: — Кот. — Что? — профессор недоуменно уставился на нее. — Какой кот? — Шредингера. Он какое-то время продолжал все также вопросительно смотреть на нее, но потом на его лице проступило что-то отдаленно похожее на понимание, и до Фейгельстин донеслось едва слышное: — Физики… Профессор покачал головой и снова принялся за свое. — Знаешь, ящик все равно придется когда-нибудь открыть, — громко прошептал он. — Это не тот случай, — категорично заявила Миранда, скрестив руки на груди. — Я согласилась прийти сюда только тогда, когда ты пообещал, что не будешь заставлять меня в этом участвовать. Деклан красноречиво закатил глаза. — Ты невыносима, — он насупился. — Кто бы говорил, — сердито прошипела она в ответ и отвернулась. — Все давишь и давишь… Даже если я говорю, что занята или не хочу куда-то идти, — ты все равно будешь стоять на своем. Профессор взглянул на спутницу исподлобья, но Фейгельстин этого не заметила, продолжая невидящим взглядом буравить несчастные устрицы. — Вечно куда-то несешься, не думая о последствиях. Знаешь же, как для меня важна учеба, но все равно раз за разом втягиваешь в неприятности. Конечно, в этом есть и доля моей вины, потому что мне никогда не хватает сил настоять на своем и отказаться. И мало мне было одного тебя, так ты еще и Пегги в это впутал!.. Деклан глубоко вздохнул, и Миранда, наконец, обратила на него внимание. Он встал спиной к столу, скрестив руки на груди, и понуро смотрел куда-то в сторону гостей. На лбу залегли морщины, губы были сжаты в одну тонкую линию. Шрам на подбородке стал выделяться еще сильнее. Опять. На горизонте возникло чувство вины, но Фейгельстин поспешила избавиться от него на корню, поскольку в этот раз знала, что она права. — Мне нужно, чтобы меня кто-то останавливал, когда я слишком увлекаюсь, — невыразительно произнес антрополог и бросил многозначительный взгляд на подругу. — Никого не напоминает? Миранда не нашлась что ответить и вместо этого просто заправила прядь волос за ухо, чтобы хоть как-то скрыть неловкость. — Да, я знаю, что иногда перегибаю палку и что многие мои поступки бывают несколько… — Не продуманы. Деклан прищелкнул языком. — Я хотел сказать «спонтанны». Поэтому без помощи со стороны мне не обойтись. Пегги — рационалистка до мозга костей. Логик. Она может найти правильный ответ там, где мне и в голову не придет искать. Но ты же ученый. Твой взгляд на вещи гораздо шире, чем у других людей, и это помогает смотреть на ситуацию под разными углами. Прости, если задел, но я действительно не понимаю, почему на этот раз ты отказываешься быть тем, кто ты есть. Миранда не ожидала, но его последняя фраза больно резанула по ушам. Она чувствовала на себе его взгляд, но не могла собраться с силами, чтобы достойно встретить его. Так и не дождавшись от подруги никакой показательной реакции, Деклан отлепился от стола и поправил очки. — Что ж, наверное, на этом все, — он поморщился. — И все же не могу поверить, что я сегодня только выпил на пятнадцать тысяч. Он улыбнулся, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, но Миранда не находила сил на ответ, чувствуя себя какой-то невероятно усталой и разбитой. Она невпопад кивнула на еще какую-то его фразу и в следующие несколько минут, когда они одевались, все никак не могла понять, почему ей было так тошно. Разве она не действовала в интересах своих друзей? Разве не защищала сам факт существования волшебного мира? Фейгельстин могла почти видеть противостояние, которое разразилось в ее голове: железной логики против эмоций и чувств. Она не знала, на чьей стороне. Деклан никогда долго не держал обид и был довольно отходчивым. Очень скоро он найдет новое дело, и все, что случилось ранее, отойдет на задний план, как нечто несущественное. Миранда же так не могла. Она знала, что стоит ей снова остаться наедине с собой, как она начнет анализировать каждое слово, каждый свой шаг и гадать, не станут ли ее поступки поворотной точкой в череде будущих событий, которые могли привести ее к краху. — Тебя подвезти? Фейгельстин вздрогнула, внезапно осознав, что стоит на улице в нескольких шагах от старого красного «Форда». На темной безлюдной дороге не было ни души. Ветер трепал полы ее черного пальто, и где-то совсем рядом стрекотал сверчок. Крот, каким-то образом оказавшийся на заднем сидении машины, негромко гавкнул. — Нет. Я доеду на автобусе, — глухо произнесла она. — Уверена? — с сомнением поинтересовался Деклан, оглядываясь по сторонам. — Негоже девушке гулять по ночам одной. — Ты же сам сказал, что я могу напугать кого угодно, — эхом откликнулась Миранда, не меняясь в лице, и антрополог задумчиво покачал головой. — И то правда. Но все же… — Я позвоню, когда вернусь домой, — Фейгельстин подняла руку в знак прощания, все еще пребывая где-то далеко в своих мыслях. — Пока. Она не стала дожидаться ответа, а просто отвернулась и пошла по тротуару вдоль проезжей части, засунув руки в карманы пальто. Ей вдогонку донеслось громкое: — Обязательно позвони, когда доберешься. Не забудь! Фейгельстин махнула рукой, давая понять, что услышала. Когда машина Деклана проехала мимо нее и скрылась за поворотом, девушка остановилась и шумно выдохнула. На глаза вдруг навернулись слезы, и она громко шмыгнула носом, стараясь прийти в себя и не распускать нюни. Этого еще только не хватало: расклеиться таким глупым образом, когда по факту ведь ничего страшного не случилось. Все тайны были сохранены, время продолжало идти своим чередом, мир по-прежнему существовал в своем обычном виде. Так почему ей упорно казалось, что произошло что-то непоправимое?.. Она не могла точно сказать, сколько времени шла пешком, размышляя над произошедшим. Ей не хотелось прибегать к аппарации, чтобы не оказаться дома слишком быстро. Ночь всегда была отличным временем для размышлений, а такая, как сегодня — неспокойная, ветреная и беззвездная, — создавала еще и необходимый настрой. Миранда сама толком не понимала, раздувает ли катастрофу из ничего или же, напротив, относится ко всему слишком беспечно. Где была та грань, которой она всегда отделяла себя, как волшебницу, от другой части своего «я», которая была аспиранткой в университете? У нее не было ответа на этот вопрос: все уже давно смешалось воедино, и только для друзей и знакомых приходилось разделять свою жизнь на «до» и «после». Миранда понятия не имела, долго ли еще так протянет, и не знала, с кем ей об этом поговорить. А хотя… Идея пришла неожиданно, и сначала Фейгельстин даже подумала, что это слишком. Она взглянула на часы, неуверенно закусила губу и обернулась, раздумывая над тем, как поступить. И чем дольше она стояла в нерешительности, тем больше эта мысль казалась ей безумной. В какой-то момент девушка решилась и, не дав себе и шанса для того, чтобы передумать, аппарировала назад к особняку мадам Голдштейн. Ей хватило ума оказаться от него на достаточном расстоянии: как раз в это время немногочисленные гости покидали дом через парадный ход, делясь своими восторженными впечатлениями от встречи. До Миранды доносился смех и звонкие восклицания, пока она пряталась за голым кустом рододендронов, благо она была вся в черном и сливалась с темнотой ночи. Какой-то тихий неуверенный голосок сомнений все еще продолжал шептать где-то внутри, но Фейгельстин твердо решила не обращать на него внимания. Когда все машины разъехались, Миранда вышла из своего укрытия, пригладила волосы и уверенным шагом направилась к особняку. Громко постучав, она сделала шаг назад, собираясь с мыслями. Через пару секунд дверь ей открыл все тот же загадочно-молчаливый дворецкий, и на его лице не отразилось ровным счетом никакого удивления. Он лишь вежливо улыбнулся, и девушке вдруг пришло в голову, что он может быть дальним потомком великанов. Впрочем, эта мысль была мимолетной и исчезла также быстро, как и появилась. — Прошу прощения… Если еще не слишком поздно, я бы хотела поговорить с мадам Голдштейн, — ровно сказала она, надеясь, что голос нигде не дрогнул. Дворецкий учтиво отошел в сторону, пропуская гостью внутрь. Миранда молча вошла в уже знакомую прихожую и уже через какое-то мгновение снова следовала за великаном в богато обставленный зал. Разумеется, без волшебства тут не обошлось. — Хорошо, что вы вернулись, дорогая, а то я уж было подумала, что мне придется пить чай в одиночестве. Миранда вздрогнула от неожиданности и присела на краешек стула, на котором около часа назад сидел Деклан в попытках выяснить, что уготовил ему день грядущий. Провидица откуда-то достала волшебную палочку и легко взмахнула ею. У Фейгельстин вдруг защемило сердце от внезапно нахлынувшей тоски. — Хотите чего-нибудь на десерт? — спросила Куинни с самой дружелюбной улыбкой. — Я люблю радовать друзей вкусненьким — жаль, не всегда выпадает повод. — Творожный чизкейк, — еле слышно произнесла Миранда, остро чувствуя себя не в своей тарелке, — если можно. Мадам Голдштейн лишь улыбнулась в ответ, ловко орудуя волшебной палочкой. Фейгельстин наблюдала за ней с каким-то благоговейным трепетом, чувствуя дыхание магии вокруг себя. Она уже почти забыла, каково это. Некоторое время царило молчание. Миранда вцепилась в свою чашку, словно в спасательный круг, разом растеряв все остатки храбрости. Теперь идея посетить этот дом еще раз не казалась ей такой уж хорошей. Если мадам Голдштейн и знала обо всех ее сомнениях, то виду не подавала, с легкой улыбкой наслаждаясь чаепитием. — Обычно я предпочитаю кофе, но в моем возрасте нагрузки на сердце не очень полезны, — Куинни нашарила рукой блюдце и с какой-то грустью поставила на него чашку. — А разве все, чем вы здесь занимаетесь, не влияет на ваше самочувствие в той же степени? Старая женщина вдруг мягко рассмеялась. — Милая моя, вы говорите точь-в-точь как моя сестра. Она тоже вечно ворчит, что я наживу себе неприятностей. — А разве это не так? — Миранда сказала это чуть резче, чем хотела, и мысленно прикусила язык. Мадам Голдштейн откинулась на спинку стула, изучая гостью своими белесыми глазами. — Нет ничего плохого в том, чтобы дарить людям хоть немного надежды. — Но вы их обманываете. Вы ведь легилимент, а не провидица. К тому же своими действиями вы нарушаете едва ли не с целый десяток положений Международного Статута о секретности… Куинни раздраженно выдохнула, и Миранда оборвала себя на полуслове. Как бы там ни было, а она не за этим сюда пришла. — Я не использую магию в присутствии не-магов. Это было бы крайне неразумно, дитя, по целому ряду причин. Поэтому мне приходится балансировать где-то на грани между изобретательностью и фокусами. У Фейгельстин в голове крутился только один вопрос. — Зачем? Какое-то мгновение незрячие глаза Куинни смотрели на гостью, а затем она повернула голову куда-то в сторону, и на ее лице появилось мечтательное выражение. — У вас очень интересный и любознательный друг. Он напомнил мне другого человека, которого я знала когда-то давно. Он тоже был не-магом, но одним из лучших людей, которых мне только доводилось встречать. Так уж вышло, что он узнал о волшебном мире. Узнал в самое неподходящее время, когда нас и не-магов разделяла огромная пропасть. И это открытие стало для него источником неиссякаемого вдохновения на многие годы, — мадам Голдштейн улыбнулась каким-то своим воспоминаниям, выглядя при этом необычайно счастливой. — Ему не стерли память? — осторожно поинтересовалась Миранда, и Куинни вдруг заметно поникла. Из мечтательной ее улыбка медленно превратилась в грустную. — Разумеется, стерли. Иначе и быть не могло. Но с тех пор я стала по-другому смотреть на многие вещи. Конечно, я не призываю волшебников выходить из подполья и не кричу о нашем существовании на каждом углу, — она коротко усмехнулась и поднесла чашку к губам. — Всем нужны чудеса, дорогая Миранда. А кому, как не нам, способным их творить, делиться их частичкой с другим миром? Фейгельстин последовала примеру хозяйки дома и сделала глоток, попутно раздумывая над ее словами. — Вы намекаете на то, что я должна рассказать Деклану правду? Девушка одновременно и хотела, и не хотела слышать ответ. Куинни молчала, задумчиво крутя чашку в пальцах, и уютную тишину прерывало лишь равномерное тихое цоканье старинных настенных часов. — Он очень увлекающаяся и импульсивная натура. Его сознание в хаосе и беспорядке — впрочем, как и у большинства не-магов, — но ответы, которые он так отчаянно ищет, однажды могут привести к нежелательным последствиям. Думаю, вы знаете это не хуже меня, дорогая. — И что же мне делать? — Миранда услышала, что ее голос задрожал, когда она произнесла этот вопрос. Даже при том, что глаза мадам Голдштейн были незрячими, Фейгельстин могла поклясться, что в них неуловимо читалось что-то, очень похожее на сочувствие. — Увы, ответ на этот вопрос каждый из нас должен найти для себя сам. Девушка тихо выдохнула. Если это и должно было приблизить ее к какому-то решению, то оно для нее все еще оставалось тайной.Часть 2
26 ноября 2017 г. в 14:49
— Вот это, я понимаю, «вечеринка», — на выдохе пробормотал Деклан, оглядывая присутствующих.
Они с Мирандой стояли на пороге богато обставленного зала. В центре красовались длинные столы с едой: в основном это были блюда с легкими закусками из морепродуктов, салаты из овощей и полные вазы фруктов с необычайно изобретательной сервировкой. Официанты разносили большие блюда, на которых весьма аппетитно располагались канапе с креветками, а официантки лавировали между гостями с подносами, предлагая бокалы с вином. Четыре скрипачки играли на небольшой импровизированной сцене какую-то легкую незатейливую мелодию. Всего в таком огромном помещении было сравнительно немного людей и, как профессор отметил с некоторым облегчением, соблюдать дресс-код здесь было совсем необязательно. Но сравнивая себя с другими гостями, он все еще продолжал испытывать легкий стыд.
Казалось, никто не обращал на них внимания: присутствующие оживленно о чем-то болтали и смеялись, выглядя при этом абсолютно беззаботными и довольными жизнью. Пожалуй, Деклан начинал понимать, почему Миранда была… такой, какой была, и не любила все эти приемы. Если бы он провел всю свою жизнь в подобном обществе, у него тоже бы стало сводить челюсть от одной только мысли о широких улыбках.
— Вина, сэр? Мисс? — невысокая светловолосая официантка застала его врасплох, и прежде чем антрополог сообразил, что от него хотят, Миранда уже перехватила инициативу.
— Спасибо, — ответила девушка, взяла с подноса два бокала и один протянула другу с тихим напутствием: — Не пей залпом. И растягивай как можно дольше.
— Да понял я, понял, — так же тихо откликнулся Деклан, принюхиваясь к напитку. На запах содержимое было очень даже неплохим, и он сделал небольшой глоток, попутно оглядываясь по сторонам. Он знал, что к мадам Голдштейн не пускали абы кого и что предвидела она будущее только определенному кругу лиц. Деклан понятия не имел, почему его просьба была удовлетворена, но хотел расспросить ее об этом поподробнее.
Пока он размышлял над тем, каким образом судьба занесла его на это богемное сборище толстосумов, Миранда внезапно произнесла:
— Cheteau Cheval Blanc 1947 года, если я не ошибаюсь. — Фейгельстин покрутила бокал в пальцах. — У нее хороший вкус.
— Что, шибко дорогое? — полюбопытствовал Деклан, делая глоток.
— Тридцать три тысячи за бутылку.
Профессор подавился и закашлялся.
— Сколько?.. — он взглянул на бокал в своих пальцах, а затем сокрушенно покачал головой. — Лучше бы я этого не знал.
Миранда в ответ сделала какой-то неопределенный жест.
В последующие десять минут не происходило абсолютно ничего интересного. Антрополог и его помощница продолжали все так же скромно стоять неподалеку от двери, иногда бросая на присутствующих короткие взгляды. Изредка Фейгельстин указывала на кого-нибудь в толпе, с кем пересекалась на светских встречах, которые ранее устраивали ее родители. Из ее рассказов Деклан сделал вывод, что здесь действительно собрались серьезные обеспеченные люди, уверенные в своем будущем. «А может, и не настолько уверенные», — внезапно проплыло в голове профессора, и он на автомате сделал еще один глоток. Правда, ему снова стало не по себе, когда он вспомнил, сколько уже выпил в долларах.
В этот момент двустворчатые двери на другом конце зала открылись и все присутствующие повернулись, чтобы увидеть ту, ради которой, собственно, сегодня и собрались. Музыка смолкла на какой-то радостной ноте. Миранда и Деклан подошли ближе к остальным гостям.
Молчаливый великан-дворецкий, открывший дверь, почтительно отошел в сторону, и взору общественности предстала мадам Голдштейн. Она была необычайно стара и казалась очень хрупкой на первый взгляд, но Деклан при всем своем желании не смог бы определить, сколько именно ей было лет. Короткие седые волосы были аккуратно уложены по моде двадцатых годов, а длинное коралловое платье придавало ей какой-то аристократичности с легкой ноткой кокетства. Профессор отметил, что в свое время она наверняка была чрезвычайно популярна у противоположного пола, и через несколько секунд убедился в том, что его догадки верны.
— Добро пожаловать, мои дорогие гости, — она широко улыбнулась, несмотря на то что не могла их видеть, и Деклану вдруг показалось, что в зале стало еще светлее. — Я рада приветствовать вас в своей скромной обители.
— Да уж, скромнее не придумаешь, — шепнул антрополог так, чтобы услышала его только подруга. Миранда невыразительно кивнула, не отрывая заинтересованного взгляда от старой предсказательницы.
Мадам Голдштейн тем временем продолжала:
— Я знаю, что все из вас надеются получить из моих рук напутствие и подсказку, однако сегодня карта удачи выпадет лишь нескольким избранным. Прошу вас по очереди походить ко мне, чтобы я могла сразу определить, к кому судьба будет благосклонна в этот чудесный вечер.
Она легко хлопнула в ладоши у себя над головой, и вдруг прямо посреди зала на короткое мгновение вспыхнули разноцветные огни, похожие на маленький фейерверк. Послышалось несколько восхищенных возгласов и отдельных восклицаний. Деклан довольно громко присвистнул.
— Ничего себе, — он тут же обернулся к Миранде. — Ты видела? Как у нее это получилось? Снова какой-то трюк с линзами?
Девушка молчала, неотрывно глядя в какую-то точку прямо перед собой. Антрополог проследил за ее взглядом, но ничего необычного не увидел.
— Что такое? Ты что-то заметила?
— Ничего, все в порядке. Мне… Мне нужно подышать, извини.
— Миранда! — прикрикнул Деклан, но Фейгельстин не обратила на его восклицание никакого внимания, поспешно исчезнув в толпе гостей. — Эй! Миранда!.. Проклятье.
Бесполезно. Профессор Данн понятия не имел, какая муха укусила подругу, но надеялся, что это пройдет до того, как подойдет их очередь. Ему нужно было, чтобы Миранда с ее сугубо научным подходом к вещам стояла рядом и наблюдала за всем, что будет говорить и делать предсказательница. Внезапно он почувствовал себя необычайно одиноким среди всех этих холеных богачей, выстроившихся в ряд. Может, это действительно была и не такая уж хорошая идея. В конце концов, Миранда с самого начала не хотела сюда идти по каким-то своим причинам, но Пегги все же сумела ее как-то переубедить… Деклану было интересно, что послужило причиной такой странной реакции, но он прекрасно знал, что спрашивать бесполезно: Фейгельстин никогда не рассказывала о себе больше, чем необходимо.
Медленно, но верно его очередь приближалась. Профессор уже собирался было пойти следом за подругой и убедиться, что с ней все в порядке, но Миранда пришла сама, и выглядела она куда лучше, чем несколько минут назад. Она молча встала рядом, и Деклан внимательно взглянул на нее.
— Все нормально?
— Угу.
Прозвучало как-то не очень убедительно, и он на всякий случай спросил еще раз.
— Точно?
— Да.
— Хорошо.
Миранда в ответ лишь негромко шмыгнула носом. Профессор еще немного помолчал, а затем снова повернулся к спутнице и пробормотал:
— Если ты плохо себя чувствуешь, то только скажи, и мы уйдем. На меня и самого крайне дурно влияет вся эта атмосфера, — для пущей убедительности он состроил страдальческое лицо. — А как только вспоминаю, на какую сумму я тут поужинал, так невольно живот в узел скручивается.
Какое-то мгновение Миранда смотрела на него без выражения, и Деклану сложно было понять, о чем она думала в этот момент. Что-то было такое в ее взгляде, что он не мог однозначно интерпретировать.
— Деклан, — устало произнесла она, — все нормально. Раз уж мы сумели попасть сюда, то глупо не воспользоваться шансом.
— Точно? То есть я знаю, что ты бы предпочла всему этому свою любимейшую квантовую механику, а я в который раз разрушил твои планы…
— Все в порядке, — чуть тверже произнесла она. — Давай просто ждать своей очереди, хорошо?
Профессор пожал плечами.
— Хорошо.
Миранда выдохнула и заправила за ухо прядь волос.
— Вот и ладно.
Ждать пришлось недолго. Уже через несколько минут Деклан подошел к пожилой предсказательнице, которая достаточно выразительно взглянула на него своими незрячими, задернутыми белесой поволокой глазами. Фейгельстин держалась чуть поодаль, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Мадам Голдштейн, — дружелюбно поздоровался профессор Данн с намеком на улыбку. — Меня зовут Деклан.
— О, какой симпатичный голос, — женщина тут же протянула руку, и антрополог сдержанно пожал ее. Он на мгновение обернулся к спутнице и одними губами повторил «симпатичный» с довольной ухмылкой. Миранда ответила ему долгим многозначительным взглядом. — Зовите меня Куинни, мой милый. Присаживайтесь.
— Спасибо, — он несколько неуклюже сел на красивый стул с мягкой красной обивкой. — У вас здесь все так… изысканно.
— Дорогой мой, вы очень любезны, — она обворожительно улыбнулась. Казалось, эта женщина всем своим существом излучала какой-то мощный внутренний свет. По крайней мере, профессор чувствовал себя вполне комфортно в компании провидицы, даже несмотря на некоторую неловкость. — С каким вопросом вы пожаловали ко мне?
Деклан на мгновение переглянулся с Мирандой и поправил очки.
— Видите ли, мадам Гол… Куинни, — тут же с легкой улыбкой поправил он сам себя, заметив красноречивое выражение лица собеседницы. — Я занимаюсь расследованием необъяснимых явлений, сверхъестественных феноменов, знаете, своего рода чудес. И услышав о вашем даре, просто не смог удержаться, — он скованно улыбнулся.
Мадам Голдштейн, казалось, невероятно взволновало услышанное. Она несколько оживилась, а ее руки заметно задрожали: многочисленные браслеты на запястьях едва слышно звякнули, ударяясь друг о друга.
— Ах, так, значит, вы и есть тот самый профессор! Я наслышана о вас и о том, как тщательно вы подходите к своим расследованиям, — она легко рассмеялась, и Деклан понял, что его щеки начинают краснеть. Он попытался взять себя в руки.
— Не знал, что у меня уже есть какая-то репутация.
— Не беспокойтесь, дорогой, только положительная, — Куинни похлопала его по ладони. — Очень хорошо, что вы все же пришли. Мне было интересно с вами познакомиться.
— Правда? — от такого заявления Деклан немного расслабился и расплылся в улыбке. По крайней мере, это объясняло его присутствие на богемной вечеринке. — Что ж, это взаимно.
— Надеюсь, мне удастся вас поразить, — мадам Голдштейн подмигнула и через мгновение продолжила, слегка склонив голову набок. — Вы наверняка пришли сюда в поисках непростых ответов, дорогой. Хотите узнать, есть ли что-нибудь там, за границами вашего восприятия?
— Ну, если образно, то да.
Куинни немного помолчала, а затем подняла голову и посмотрела в сторону Миранды, стоящей неподалеку. Деклан проследил за ее взглядом, а затем нахмурился. Это было странно. Фейгельстин, заметив, что за ней наблюдают, усиленно принялась делать вид, что изучает устриц на ближайшем блюде. Интересно, может, пожилая женщина только разыгрывала из себя слепую?.. Впрочем, профессор Данн не успел додумать эту мысль до конца, поскольку провидица внезапно взяла его за руку, и он сосредоточил все свое внимание на собеседнице.
— Ваши ответы, милый мой, ближе, чем вы думаете, — она заговорщицки улыбнулась, похлопав его по руке. Деклан нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— О, много всего, — она мягко рассмеялась. — Продолжайте упорствовать, дорогой профессор, и однажды вы найдете то, что ищете.
Деклан усмехнулся и поинтересовался:
— Это напутствие или пророчество?
Куинни пожала плечами, отпустив его руку.
— И то, и другое. Судьба не привела бы вас ко мне, если бы на это не было веской причины, вы так не думаете?
Профессор Данн не нашелся что ответить. Он сомневался, что во всем происходящем была замешана именно она, но решил не спорить с такой трактовкой.
— Что ж, может, тогда сделаете мне хотя бы небольшое предсказание? К примеру, на завтра? Чтобы я знал, какие носки надеть, на какой звонок не отвечать… — попытался пошутить Деклан, и Куинни снова рассмеялась.
— Покупать ли по пути содовую?
Антрополог неловко поерзал на стуле. Этому могла быть масса объяснений. В конце концов, Миранда даже запах от него учуяла, но ведь это было полчаса назад, и он думал, что все уже выветрилось.
— Простите. Это все мой пес с дурными манерами, — Деклан готов был сквозь землю провалиться, и ему абсолютно не помогало то, что мадам Голдштейн не могла видеть, как он покраснел едва ли не до корней волос.
— Тогда вот вам мое предсказание на завтра, дорогой, — Куинни подалась немного вперед, едва заметно улыбаясь: — Когда будете ехать в университет с Кротом, купите ему сырных палочек — они как раз будут по скидке. И тогда, уверяю вас, милый, день пройдет просто замечательно.
Деклан улыбнулся.
— Спасибо. Я запомню.
Куинни какое-то время смотрела на него с самой благожелательной улыбкой, а потом вновь повернула голову в сторону ближайшего стола. Профессор мог бы поклясться, что своими незрячими глазами она смотрела на Миранду.