По ту сторону льда

Бак бредил три дня кряду. Несколько раз в день Руди угощал его бульоном и тумаками (последние немного проясняли сознание путешественника в мирах фантазий), а также выводил в туалет. На четвертый день взгляд Бака сфокусировался, а выражение лица сменилось на привычно наглое. Когда Руди отклеил скотч, Бак попросил воды и светским тоном осведомился, когда же они отправятся в Лас-Вегас, чтобы пожениться. Руди уже почти закончил выделку шкуры. — Уже скоро. Пока же я хочу тебе кое-что показать. Поешь, прими душ, и поплыли. Тут недалеко, — бесстрастно произнес он. Утро было прохладным. Над болотами гулял легкий ветерок, разгонявший стаи мошкары. Когда Руди проверил моторку, Бак вышел из хижины, картинно подтянулся и гаркнул: — С тобой — хоть ко вратам ада! После чего с разбегу заскочил в лодку, и та опасно заколыхалась. Руди жестом указал ему на широкое сиденье, установленное сзади, а сам встал к штурвалу. Взревел мотор, и лодка, чуть взлетая на кочках, отправилась к видневшимся на горизонте зарослям. Через полчаса после начала пути Баку надоело созерцать однообразные красоты Манчака, и он пристал к Руди, как банный лист, насчет того, чтобы тот научил его управлять лодкой. Это было не сложно, потому, торжественно назначив Бака капитаном, Руди пересел на удобное сиденье. По прошествии совсем небольшого количества времени Руди понял, что зря отдал штурвал в загребущие ручонки Бака. Тот вел суденышко как бог на душу положит, и в дикой болтанке Руди страшно укачало. Давно забытое чувство слабости накатило на него, рот наполнился солоноватой слюной. Он перевесился через бортик лодки и избавился от полупереваренного завтрака. Мотор лодки тут же затих и перешел на холостые обороты: Бак отпустил рычаг газа. — Что с тобой? Если тебя тошнит от моего общества, мог бы просто сказать! — встревоженно воскликнул чудо-водитель. Руди скривился. Он казался еще более бледным, до синевы. — Не от тебя, а от того, как ты водишь лодку. Укачало. Давай медленно, вон к тому берегу, мы уже приплыли. Бак действительно медленно, со скоростью раненой улитки, довел моторку до указанного берега. У Руди немного кружилась голова, потому он тяжело опирался на плечо Бака при ходьбе. Через десяток метров деревья будто расступились, и мужчины замерли. Перед ними было прохладное голубое озеро с водопадом. Странно было видеть такое посреди болот, но оно было. Белые, пенящиеся струи воды падали с трехметровой скалы и с мерным плеском разбивались о небесную гладь. — Красотища неимоверная! Просто рай на земле! — прокричал Бак, и, подло пнув Руди пониже спины, сбросил его в воду. Сам же он за считанные секунды скинул одежду и рыбкой нырнул под струи водопада. Руди же удобно устроился на теплых камнях по плечи в воде. Вся одежда его намокла, и не было особенного смысла вылезать на берег и раздеваться. Бак, отфыркиваясь, выплыл из белой пены, и солнечные лучи отразились на его бронзовой коже. Руди облизнул губы. Бак подплыл ближе и встал возле камня, на котором восседал Руди. Затем Бак плавно провел ладонью по трепещущему под водой хлопковому жилету Руди и расстегнул одну пуговицу. — Мне уже поздно раздеваться, — выдохнул белокожий швед. — Тебе? Тебе никогда не поздно раздеваться, — безапелляционно заявил Бак и провел горячей ладонью по груди под жилетом. — Так бы и раздевал тебя всё время. Расстегнув еще две пуговицы, Бак выкинул жилет на берег. Пришел черед ботинок, с которыми пришлось повозиться, затем — штанов. Раздев Руди полностью, Бак выпрыгнул на берег и ловко развесил намокшие предметы гардероба на ветки окрестных деревьев. Затем медленно, прижимаясь к Руди всем своим горячим телом, погрузился в воду рядом с ним. … Руди в такие моменты не понимал себя. Это казалось унизительным, но он был готов бесстыдно подставиться Баку в любое время. Внутри в это время будто плавился кусок льда, и все его существо наполнялось невероятным, всеобъемлющим теплом — так, что кожу изнутри начинало покалывать, а дыхание сбивалось. Так было и сейчас. Бака никогда не нужно было упрашивать или умолять, он всегда будто чувствовал просыпающуюся страсть Руди. Впрочем, в прозрачной воде озера и так всё было понятно. Бак приподнял Руди за ягодицы и грубо привлек к себе, оказавшись ровно в средоточии удовольствия. — Прости, я не подумал о смазке, — покаянно шепчет Бак. Руди не слушает, обвивая его сильными ногами и буквально насаживаясь на член. И с неба сыплются звезды. Руди кричит, вода плещется вокруг, все, чего он хочет, это чтобы Бак двигался быстрее, ближе, глубже. — Р-р-руди… — имя звучит, как грохот водопада, гибельного водоворота, которому не стоит противиться. Темп становится более рваным, Бак фактически дергает тело Руди, вцепившись в его бедра, сильно, мощно и по-животному грубо, заставляя любовника кричать от боли и наслаждения. Мышцы торса Бака напрягаются, он нечеловечески сжимает Руди — на белой коже позже появятся лилово-красные синяки — прикрывает глаза и закусывает губу до крови. Руди изгибается дугой, от его первобытного воя с деревьев слетают листья, а водопад пристыженно смолкает. …Вода смоет все следы.