Время тьмы.

3 глава. — Холодно. Холодно-холодно. Мор-ро-зильник фирмы «Полярный бдец». Прыжки на одном месте — вещь мало согревающая, но кровь гоняет исправно. Эх, сюда бы шамана с бубном, под аккомпанемент плясать интереснее. — Согреться. Главное, согреться. Замерзнуть среди зимы неудивительно, тем более в промерзшей до основания пещере без какого-либо отопления. Ни батарей тебе, ни печи, даже камина и того нет. Доисторическая эра какая-то. Надеюсь, динозавры в этих лесах не водятся, а то совсем весело жить станет. Никогда не думала, что обогрев и еда — самые важные для человека вещи. Без них существовать, оказывается, весьма проблематично. Как и без туалетной бумаги, газа, мягкой перьевой подушки, горячей воды и… Сколько прекрасного в слове «комфорт». Мозг на пару с немытым озябшим телом начинает понимать всю прелесть даров цивилизации, только познав на своей шкурке, как жить без всего того, что в повседневной жизни воспринимаешь как само собой разумеющееся. — Как же я хочу домой… К пирогам с ароматным горячим чаем. К своему холодильнику с копченой колбаской внутри. Белоснежной красавице-ванне с краном, где всего лишь от движения кисти ее наполняет исходящая паром горячая вода, играя пенными кружевами. Мм… Нет, не пахнет в этом мире цивилизацией. Возможно, это только мне повезло оказаться на Северном полюсе, а там, дальше, за лесом, где землю не скрывают снега, а луга зеленеют, и солнца светят теплее и ярче, все не так плохо, как мне сейчас представляется. Но у меня другие проблемы, нерешаемые. Пока огонь добудешь, околеть успеваешь до уровня «курица слабо мороженная». Зимний плащ — моё всё. Без него и сокровищ из сумки долго не протянула бы. Так что пусть неизвестный благодетель, оставивший свой нехитрый скарб, здоров будет и живет долго. — Почему не летом? За что зимой? Надеюсь, это для местной планеты не постоянное состояние и лету, на ней все же бывает. Эх, мне бы карту местности. Через пару минут дыма поубавится и можно будет вернуться вовнутрь. Не угореть бы. Сколько я еще протяну на скудном пайке и без обогрева? Запасы дровишек, и без того скудные, на исходе, хочется или нет, но придется топать в лес. Леший его знает, кто обитает в этих заснеженных дебрях. Придешь веточку срубить, а местная тварь уже присмотрела тебя для завтрака. — Не думать о плохом. Мысль материальна. Не думать о плохом,- еще бы помогало, и я согласна обманывать себя ежечасно. За ночь снега существенно привалило. Ориентируюсь по приметной чуть скособоченной ели, с прошлого раза уровень покрова с середины дерева перебрался к ее макушке. Любопытно, меня наст выдержит или я ухну с головой и не выгребу? Снегоступы из чего-нибудь сообразить, что ли? Или до странного озера податься? Пощупать, попробовать на вкус? Хотя нет, что-то оно меня слегка настораживает. Может в воздухе непонятное витает, а я пока распознать не могу, а может его кровавый цвет? Вода такой не бывает. С оговоркой на мой мир. Или отсутствие звериных тропок к нему? Звери умные, не идут к воде, значит, пить ее нельзя. ну, или как вариант, зверя в этих лесах нет.Чернобыльская зона. В новом чужом мире вариантов на выбор тысячи. Живность может, вообще в воде не нуждаться. Хищные росянки, к примеру, растущие за счет света от местного солнца. Светило, у них, большое, а толку мало. Греет слабенько, для невеликого расстояния. Как-то ожидалось больше, при первом взгляде. Нет, жара пустынь не хотелось бы, но все же, от тропиков я бы не отказалась. Пальмы, ласковое море, бананы, коктейль. — Брр, холодно. Голову резко прострелило болью, в глазах потемнело, ноги подкосились, и бок совсем не нежно столкнулся с полом. *** " — …там, — указал на небо детский пальчик. — Звездочка на небе дарит жизнь, — мелодичным голосом отозвалась молодая красивая блондинка, качнув головой. Золотые кольца в кошачьих ушах осветились солнечным бликом, заставив на миг зажмуриться. — Па, — произнес ребенок, радостно хихикнув, когда белоснежный хвост дернулся в зажатом кулачке. — Умница. Па дарит нам свет и тепло. Без него Фота́ра была бы безжизненна и пустынна. Радость моя, а ты помнишь, как называются миры, что видим мы в ночи? — Ла, — кивнула девочка. — Ра, — поправила старшая. Толстая коса белоснежных волос девочки коснулась руки, почти сливаясь с бледной кожей и шерстью хвоста женщины. — Ра, — мягко зашептала она, — прекрасный, подобно лепесткам уле̐и, Ри — нежная, как колыбель заката, стремится к небесному Ти, несокрушимо стоящему в ночи. Ра, Ри к Ти. Встречи миг подарит нам сияние благодатных дней и спокойствие Богов. Дней, когда сами Боги благоволят к союзам, плодородным полям и началу новой жизни. — Ла — белый, — загибая пальчик, выдала девочка. — Ли — лозовая. Ти — голубой. — Правильно. Тринадцать месяцев Ра и Ри спешат на воссоединение к Ти, чтобы провести вместе всего один и снова начать привычный им круг. Подрастешь немного, и я покажу тебе завораживающее сияние ночного неба в первые часы их встречи. В полночь перехода между холодным месяцем Кас и оживающим Тар. — Новый год! Подалок! — Он еще не скоро, моя родная. До него надо дожить…» *** — Фух, — вынырнув словно из-под воды, оперлась спиной о стену пещеры. Воспоминания бывшей хозяйки активировались? Ну хоть какая-то информация, и за это спасибо. Как-то покачивает от слабости, словно я не видения просматривала, а марафон бежала. С каждым проглоченным кусочком вяленого мяса, силы прибавляется. Тоже хороший знак. Непонятное ощущение. Неужели я буду настолько сильно зависеть от пищи? Если так, то придется позаботиться о припасах. Ладно, про еду пока в сторону, жор не нападет и отлично. Волнует другое. Неужели я смогу вспомнить всю жизнь прежней хозяйки этого тела? Хм... С одной стороны, полезно знать все своих врагов в лицо, с другой, как бы мозг от количества информации не вспух. Грозит ли раздвоением личности или нет? А чувства? Насколько перенесет свое мироощущение в меня, настоящую? И кем я стану? Гибридом? Мутантом? Или психически больной, с раздвоением личностей? - Ау, есть кто еще? - зачем-то еще и постучала пальцами по лбу. Тишина. Никаких ментальных воплей или возмущения. Может мне все же повезло, и я в этом теле одна? Или это временная привилегия и когда «хозяйка» очухается меня выпрут в свободный полет на все четыре стороны? Начинаю завидовать Гарри Поттеру, он не знал, что у него в голове подселенец есть, а мне придется жить в постоянном сомнении. Ладно, что будет, то будет. Пока я вменяема, не считая того, что приняла факт своей смерти и переноса на другую планету, что само по себе попахивает не слабыми психическими отклонениями. Итак, зачем-то мне этот "фильм" показали, значит стоит пошевелить серым веществом, если оно у меня серое, и понять, что я узнала. Планету, или мир, без разницы, называют Фота́ра. Солнце у них - Па. Луны Ра, Ри и Ти. Сомневаюсь, что они обитаемы. Хотя, пока это неизвестно. Ти, самая крупная из лун, потрясающего лазурного цвета всегда висит в одном месте. Как так? Понятия не имею. Год равен четырнадцати месяцам, если судить, что тринадцать из них «луны» движутся друг другу на встречу и месяц висят всей компанией. И судя по ночному небу, скоро произойдет это самое «слияние». Забавно, как мне кажется, что и в чужом мире празднуют Новый год. Интересно, если у них на два месяца больше, то сколько дней в местной неделе? Часов в сутки? Секунд в часе? Черт, а как расплачиваться? Как общаться с местными?! Чем питаться, чтобы не отравиться и в какую сторону идти? - Вопросы и вопросы. Требуется справочник по новым мирам для попаданцев! Честно, сильно бы удивилась, материализуйся сейчас ноутбук или книга, или раздайся глас свыше. Я готова к любым нереальным открытиям, большая часть, со мной уже стряслась. — Или нет? Знаете, что? Плевать, сколько осталось времени жизни, все моё. Еще немаловажный вопрос, а сколько мне лет? Вернее этому телу? Фу, как мерзко звучит: "телу". И рассмотреть себя не в чем, как на зло. Я сейчас такая "красавица", ночью удешевишь, заикой останешься. Впрочем, и днем я выгляжу, однозначно, не лучше. На голове колтун, расчесывать страшно. Грязная, на удивление не особо вонючая, но все же. Плащ лучше лишний раз не распахивать, чтобы никого не пугать.Одно хорошо, а этой ситуации - некому видеть и пугаться. Я молода и внешних увечий не имею. По крайней мере, никаких рубцов, шрамов, искривлений и бородавок не нащупала. Ноги ровные, хвоста нет, усы не растут, а клыки и уши, если не улыбаться и накинуть что-то на голову, вполне возможно скрыть. Устроившись ближе к огню, потянулась к сумке за остатками вяленого мяса, чувствуя новый провал. *** «…Жаркое летнее солнце. Цветочные ароматы. Бабочки… Одна, особо бесстрашная, опустилась на руку, неспешно хлопая лимонными крылышками. — Ле́рика, не отвлекайся, — вздохнула блондинка, отпугивая бабочку, взмахом хвоста. — Ну, мам, — насупилась девочка. — Она мне не мешала. — Ты сегодня очень непоседлива, Ле́рика. Что же, в таком случае я не стану рассказывать новые истории. Спрошу то, что мы прошли раньше. Хорошо? Ответишь и побежишь играть. — А вопросы сложные? — совсем по-взрослому вздохнула девочка. — Зная ответ, они не могут быть сложными. Или ты не открывала те книги, что я тебе передавала? — задумчиво постучала старшая изящным коготком по своим пухлым губам. — Я читала, — насупилась девочка, старясь незаметно дотянуться до кончика хвоста, притягательно выглядывающего из-под юбки мамы. — Чуть-чуть? — заметив поползновения дочери, улыбнувшись, отвела хвост в сторону. — Сколько времен года? — Холодный, ожи… — Э, нет, хитрюля, — фыркнула женщина, погрозив ей пальцем, пересадив дочку к себе на колени, — с названиями месяцев. — Но, мам, это до-ол-го. — Быстрее ответишь, быстрее пойдешь играть. Я слушаю, — её хвост, хлопнув по траве, поджался к ногам. — Холодные месяца: Устар, Морз, Кас. Новый год! Праздник... - Я помню,ты любишь этот праздник. Но отвлекаться не стоит. - Оживающие: Тар, Рир, Рур. Жаркие: Мит, Орэ, Сотр. Месяц Пустоши. Засыпающие месяца: Верс, Отол, Сит. Месяц Ветров. Всё! Я могу идти? — Сколько недель в месяце? — Три, — заерзала девочка, — как ночных Богов на небе. — Умница. Ответь, сколько дней в неделе, и беги, непоседа. — Десять! Как пальчиков на ручках. Я тебя люблю, мамочка, — чмокнув в щеку и ловко подскочив, с радостными криками, бросилась в гущу полевых цветов, разгоняя непуганых бабочек…» *** Окоченевшее тело болезненно передернуло, и миллионы острых игл разом впились в меня, разгоняя застоявшуюся кровь. — Ох, так и сдохнуть недолго, - голова как колокол, причем болезненно гудящий с переполняющими мозг картинками видения. Огонь, судя по всему, давно потух, и танцы с бубнами придется начинать сначала. С жутким ощущением одеревенелости неуклюже переползла на четвереньки, и только после медленно поднялась, заставляя суставы вспомнить, как это гнуться. Желудок требовательно напомнил, что пуст, подгоняя шевелиться и, наконец, сыто покушать. На сегодня и завтрашнее утро веток хватит, но и только. Как не хочется оттянуть неизбежное, но в лес идти придется. Очень надеюсь, что в вылазки за дровишками не накроет, а то замерзну к чертям собачьим или сожрет кто. Орудовать камнями, высекая искру, с каждым разом получается все лучше. Вода плюс рыба равно умопомрачительная уха. Аромат стоит такой, что мозг выносит, и желудок слюной захлебывается. Никогда не ела настолько вкусную рыбу, причем безо всяких специй и соли. Или особенность этого мира, или с голодухи и камень за леденец сойдет. На сытый желудок и переставшая гудеть голова, лучшее , что произошло со мной за этот день. Итак, что мне показали? Информация всплывает скудная, но не бесполезная. Жаль, про саму жизнь этого тела и ее родню ничего неизвестно. Мама, как я поняла погибла именно там, у сектантов в пещере, помогая бежать дочери, то есть, теперь мне. А отец где? Родня? Как мы, вообще, оказались у балахонщиков? Темное дело. Выкрали? Насколько я могу быть уверена, что белая кошка именно моя мать? Хвоста -то у меня, как у нее нет. Это основной признак наследственности? Может, мы разного вида, и я удочерена ею? Понятно, что ни черта, не понятно. С месяцами проще. Четырнадцать месяцев, по тридцать дней. Итого... четыреста двадцать дней в году. Больше , чем на Земле. Видимо, у них тут, все к эти трем лунам привязано. И религия и месяца. Да, еще и в неделе не семь, а десять дней. Как там, девочка, тьфу, то есть я, сказала? "По количеству пальцев на руках". Кстати, интересная идея, а почему на Земле, считают семь дней, а не пять, к примеру? Ладно, прошлый мир в прошлом. Если судить по моим знаниям, появившиеся в голове, удобно между прочим, сейчас идет последний холодный месяц Кас. Февраль, что ли? Получается, Новый год здесь в ночь с тридцатого февраля на первое марта? Вернее на первое число оживающего месяца Тар. Поразительно, но меня не ужасают странные названия месяцев, как-будто я всегда их знала, и они привычны. Если таким образом происходит слияние меня прежней, с нынешней, я не против. Мда... местные смотрю, с названиями дней недели особо не мудрили. Как звучит-то, а? Второй день, второй недели месяца Кас 27 587 года. День смерти матери и Лерики. - Пусть и вам повезет с перерождением. Вселенная с Вами. Летоисчисление слегка пугает. Это не 2000 с хвостиком, а гораздо, гораздо старше. С этим понятно. Теперь дальше, по странам. У них они есть? Или одна страна на весь мир и из разумных только люди и мутанты? Религия общая или Лерику учили конкретно кошачьим верованиям? Кстати, про хвостатых. Сектанты выглядели вполне по-человечески. Твари, по сути, не просто так же, там, у них алтарь с кровоподтеками стоял. Неужели забросило в мир противостояний между оборотнями и людьми?! - Ох, мать моя женщина, влипла в очередной раз. Скорее даже не «почему», а «зачем» ?! Эй, могущественные в верхах, я категорически не согласна жить в мире инквизиции. Хоть бы ёкнуло чего, мол, услышали и пригрозили. Нет, тишина, хоть оборись до хрипоты. Выдали тело, и вперед, осваивайся. — Спасибо, что не грудью на амбразуру! Изверги. А карту? Выход в интернет?! Нет?! Ну, я так и подумала, судя по номеру люкс. Хрен с вами, хоть живая, и на том спасибо. Правда, чую подвох. Знать бы еще в чем он. Я по жизни героем не была, думаю и после смерти, им не стану. Удивляет, конечно, почему я, а не кто-то другой, но и радует, что повезло именно мне. Не чувствую, осталось в голове что-то от тебя, Ле́рика или нет, но я скажу спасибо и благодарю тебе за дар. Имя у нас красивое, нежное, певучее. Мама твоя замечательная, жаль ее. И тебя жаль. И себя немного. Прости, так вышло, когда кулон в руки брала, близко не подозревала, чем закончится. Чужой мир, чужое тело, новая жизнь… От всего сердца желаю и тебе, и твоей маме, обрести покой там, где вы сейчас. Ле́рика, как близкой родне, не подкинешь пару видений, кто, за что за тобой охотится? Кого бояться, а кого стороной обходить при встрече? И так по мелочи, где деньги брать, чтобы жить? Где жить? Пещера хорошо, но на постоянное проживание она не подходит. Посидела пару минут в тишине, надеясь, что снова в сон потянет. Не потянуло. - Нет и ладно,- пора и поесть по-человечески, желудок скоро к спине липнуть начнет. И ведь совсем недавно ела. Сытный наваристый суп — самое то для прибавки сил и накатившей расслабленной сонливости. Я и забыла, когда последний раз, позволяла себе спать днем. Пожалуй, в раннем детстве. - Красота,- глаза сами собой закрываются. Тишина убаюкивает, не хуже колыбельной. В мехах тепло, как у натопленной печки, только нос торчит. Соседи в стены не долбят, со своим вечным ремонтом. Коты дурным голосом на улице не орут, и дед, Авангард Аркадьевич, с нижнего этажа не открывает на них охоту с заковыристыми матерными оборотами, отбрасывающими эхо от соседних домов. Устроившись со всеми возможными удобствами в полукруге из обогревающих камней, ближе к догорающему костерку, блаженно уплыла в сон. *** «…Повернувшись ко мне в пол-оборота, высокая, статная пожилая женщина, в сером строгом брючном костюме, неожиданно знакомо подмигнула. — Ну, привет что ли, подруженция? — Эм… — Информативно, — тепло оскалилась она идеальной голливудской улыбкой. — Не узнала? А так: «чмоки, чмоки, лапуля». Шикарный бюст всколыхнулся при повороте. Хитрые, до боли знакомые глаза, заискрились несвойственным для почтенного возраста озорством. Тяжелая, совершенно седая прядь, выбившись из прически, была отброшена привычным движением руки. — Да-а-шка? — Она радостно улыбнулась, а меня прорвало. — Дашка! Сандра, твою за ногу! Не верю, как так? Ты?! Дашка, родная ты моя, а я… Я вляпалась. А ты? Как?! — Тшш, успокойся. Я вцепилась в нее, как утопающий за соломинку, страшась разжать руки и оказаться вновь одной. Материальная! — Даш… Как так? Как? Я так скучала… Я совсем одна, Даш. — Ир, времени мало, — с тихой грустью произнесла она. — Мне скоро уходить. — Как уходить? Почему?! — отлипла я от нее, ожесточенно стирая слезы. — Ты только пришла. Даш, почему ты постарела? — Разные временные потоки. На Земле время летит быстрее. - Насколько быстрее? Я здесь всего три дня. - Твой день, 8 земных лет, лапуля. Ир, мне 86. - Пятьдесят шесть лет?! Постой, Даш. Не три дня? А сколько? Если.. считать... то... Семь дней? Всего какая-то паршивая неделя, большую часть из которой не помню, а там, тебе уже почти девяносто?! Дашка, получается, мне и возвращаться некуда и не к кому? Даш.. - Ир, ты же знаешь, такие билеты всегда в один конец. — Пусть так. Ты в курсе, где я, да? Расскажи мне о себе. Мне обо мне. Почему ты пришла? Кто помог? Ты ко мне насовсем? Даш, черт, я же сойду с ума, если ты всего лишь плод моего воображения. Или я уже тронулась умом? — Мне помогли. Шаманка. Я попросила. Всю жизнь мучилась от незнания, куда ты исчезла. Здесь, — дотронулась она до груди, — знала — ты жива. — Всю жизнь? Шаманка? — Это Грань, подруженция, — подмигнула она с какой-то затаенной грустью во взгляде. — У меня пятеро детей и восемнадцать внуков. Трое из них носят твое имя. — Дашка, — сердце от переполняющей нежности буквально сжалось. — Ну вот, опять ревешь, — прижав меня к себе, знакомо рассмеялась. — Мое время пришло. Я ухожу в круг. Я прожила долгую, интересную жизнь. Я увидела тебя. Я спокойна. — Даш, — кажется, меня сейчас накроет истерика. — У тебя появился шанс. Пользуйся. Главное — помни, мы все рождаемся для чего-то. — Иди ты, — фыркнула я, наконец избавившись от слез. — Тоже мне, нашла спасительницу мира. — Ир, если не ты, то кто? — образ пожилой женщины поплыл, возвращая Дашке юность и красоту. — Даш? — Мне пора, — удивительно счастливая улыбка осветила ее лицо. — Ты у меня упрямая и сильная. Все получится. Я знаю. — Дашка! — рванулась я к ней, но так и не смогла сделать ни шага. — Живи долго. Будь сильной. Прощай…» *** — Да-а-шка! — мой вопль эхом разлетелся по пещере, гулко исчезая в самой ее глубине. — Вот и думай, то ли вещий сон, то ли глюк. Сумбур на душе. Щемит в груди, реветь хочется, а не выходит… В себя пришла от голодного урчания и резкого порыва ветра, ударившего по щеке. Настроение, и так не очень хорошее, скатилось до отметки «минус» и подниматься явно не стремится. — Как же так? Как? Почему я? Почему?! — вдвоём было бы легче, не страшно. — Как же так. Сильная? Неправда, Дашка, я слабая. Мне сейчас так домой хочется, хоть вой, и реветь. В голос. Громко. Не хочу быть здесь! Домой хочу! Навалившаяся вялость и апатия погребла под собой. Не хочется ни думать, ни шевелиться. Заснуть, а проснуться там. Но ведь так не будет? - Странное существо «человек». Хилый, неприспособленный, а все равно выживает. Гибкий потому что, подстраиваться умеет. Эх, блин, Дашка, скучаю я по тебе, подруженция ты моя белокурая. И рада за тебя, значит, осуществила ты свою мечту и меня не забыла. Спасибо тебе, Сандра ты моя. Ничего, подружка, сейчас слегка похандрю, и снова жить начну. Ты меня знаешь, на месте усидеть получается плохо. Дай, милая, пару минуток пожалеть себя, и я встряхнусь. Второй шанс. Я получила второй шанс, — как мантру повторила я. — Я живу. Я живая. Хорошо. Я упрямая. Выживу. Главное занять руки делом, например. Еду готовить, а голову - мыслями куда податься в скором времени, когда на рыбу смотреть уже будет невмоготу. — С запасом плохо дело. Последняя, — из всех собранных в пещере веток осталась только одна, но толстая. — Первым делом - лес, сбор дров. После погреться и поесть. Главное, не никого не нарваться и не простыть. Решительно поднявшись, поплотнее запахнув плащ. Нож не топор, приличных дров не нарубишь и в случае нападения, близко подпускать врага опасно. — Тогда палка, - нужна длинная, прочная и лучше рогатиной, прижимать удобнее и дорогу впереди прокладывать. За неимением выбора, придется тащить кривой дрын. Ничего, похожу колченогой уткой, не переломлюсь. Снег, плотно утрамбован, сдобрен холодным ветром, мою некормленую тушку выдержать должен без проблем. Вперед палки ноги не тяну, осторожность лишней не бывает. Спускаться приходится приставным шагом, протаптывая каждую следующую выемку. Дело движется медленно, но верно. Цель все ближе. — Фух, — немного расслабилась, добравшись до низа и не встретив ни пустот, ни провалов под ногами. Повезло. Надеюсь, дальше пойдет также удачно. Темной кляксой выделяюсь на белом, если кто схарчить решит, замаскироваться или укрыться окажется серьезной проблемой. И не убежать. Боязно дальше топать, но надо. Заснеженный лес настораживает возможными неприятными сюрпризами, хотя, выглядит вполне привычно, земным. Почти. — Не дома, — даже головой от наваждения тряхнула, чтобы мозг шутить перестал. Да что там, хватает глянуть на небо и напомнить себе еще раз, что не Земля это, не она, родная. — Чего стою? Кого жду? Пфр… Холодно, но ничего, согреюсь в движении. Пошагали. Скрип сминаемого под ногами снега слышно отчетливо, а звуки леса, которые обязаны быть — нет. И эта странная, ненормальная тишина напрягает. Сильно напрягает. Заставляет нервничать. — Следы? Не то белочка проскочила, не то медведь на лыжах прошел… Тишина. Раздражающая, пугающая, ненормальная тишина. В правильном Земном лесу, всегда есть какие-то звуки. И зимой. Ветки, например, скрипят под тяжестью снега, или ветер завывает, или какая живность пошумливает, общаясь. А тут, как неживое всё. Тишь да гладь. Чувство жуткое, нехорошее, будто оглохла разом. Разве что звук собственных шагов опровергает глухоту. Может, меня в виртуальную реальность закинуло, а я сама, где-то овощем валяюсь? Ну, да, вот прямо взяли и именно на мне новые разработки проверять начали, у них своих подопытных мало что ли. К тому же, что-то я не слышала, о прорыве науки в этой области. Для настолько достоверной виртуалки еще топать и топать. Тут не 5Д, а все 25 с половиной. — Снег, — взяв в руку горсть, сжала в ладони. Холодный, не липнет, рассыпается, такой на Новый год хорошо, чтобы с неба, да большими хлопьями. Сказочно. — Настоящий. Хочется крикнуть во все горло, но страшно. Вдруг что вылезет, чего не стоило звать. Надеюсь, с местными хищниками я не пересекусь. В видениях и солнце грело, трава зеленела и цветами пахло. Жаль не поймешь в какую сторону до этого самого «лета» топать, или мне «повезло» и я в местной Антарктиде? Календарь бы, да карту в придачу, как и мыло с зубной щеткой, и еще кучу всякой всячины. Эх, мне бы хоть какой ориентир, от чего отбиться. Вернусь, сумку лучше обшарю, вдруг потайные карманы пропустила. — Сейчас, дрова, — надеюсь, длина дня равна земному, и меня не накроет внезапными сумерками. В темноте обратную дорогу найти будет сложнее. Или вообще не найду, замерзну нахрен здесь. Под снегом хвороста не нароешь, а мелкой поросли, чтобы попытаться наломать, пока не видно. С кустами сложно, не найти, все под снегом, сплошь взрослые деревья. Не срубить, не спилить, инструмента ноль, так и околеешь в лесу полном дров. Обидная смерть получится. Елки, как елки, пушистые, устремленные в небо. Наломать бы веток, так они, заразы, в метрах двух от земли, если не выше. Можно, если уж прижмет, попробовать раскорячиться и взобраться на ближайшую елку. Каким макаром сделать, пока не знаю, но, когда выбора не останется придется соображать. Холодно. — Еще две минуты, и, если ничего не нахожу, лезу к самой низко растущей ветке. Сволочизм, какой-то, ничего пониже расти не может?! — удобно, что с моим весом я почти не проваливаюсь, а значит, есть все шансы добраться до засыпанной по шапку ели, и наломать от нее веток. Но если провалюсь, вряд ли выберусь, глубина пугает. Это сколько же метров снега навалило? Рисковать не хочется. Совсем не хочется. Чем дальше от опушки, тем мягче наст, и глубже проваливаются ноги. Уйдя практически по пояс в сугроб, все же взглядом нашла по парочке мелких елок, и сразу же выхватила то там, то здесь еще и еще поросль. — Отлично, от холода не загнусь, — схватив ветку, мгновенно одернула пораненную руку, усыпаную крупными впившимися в кожу иголками. — Сука, это кактус! На ладони ровной сеткой зудя набухли кровяные точки. — Не слабая, я смотрю, у местной флоры защита. Пучки игл, длинных, тонких, четырёх-пяти сантиметровых, абсолютно не различимых с первого взгляда от цвета коры, только внешне выглядят как земные елочные, на деле природа еще раз дала подзатыльник, напоминая о том, о чем я не должна забывать каждую секунду, шляясь беспечно по незнакомому лесу. Я в другом мире. Я на другой планете! И все здесь чужое. И я чужая. Надеюсь, пока чужая. — Кактусы, так кактусы. У нас их едят, так что в качестве дров, должны сгодиться. Выбрав относительно голое от игл место, придерживая пальцами ветку, сделала надрез ножом. Фух, не полая и жидкости внутри нет, значит, дрова будут. Наломав небольшую кучку веток, кое-как уложив их друг на друга, решила обвязать приготовленной веревкой, нести-то как-то надо. — Да, чтоб тебя! Сволочь, хватит колоться. А! Гад! Больно же, — плевать, слышит кто или нет, мне бы эту долбаную пачку увязать и выдернуть из рук проклятые впившиеся в кожу иглы. А они, скоты колючие, с хитрыми крючочками на кончиках, туда как по маслу, а обратно с трудом, и раздирают в кровь. В общем, занятие на вечер у меня уже найдено. Вязанку закидывать на спину не рискнула, вдруг и через плащ иглы пройдут, кто мне будет их потом выдергивать? Повернула к пещере, волоком потянув за собой вязанки, иногда слизывая кровь, с царапин, так и норовившую капнуть на снег. Слюна отлично дезинфицирует, а у меня, это сейчас единственное, доступное лекарство. И кровавые следы, оставлять опасно. Пусть и не слышно и не видно никого, но кто его знает, какие хищники здесь обитают. Земные на кровь предсказуемо реагировали — «жратва!» А тут я, вся такая расписная, на открытом пространстве, с мелкой железной зубочисткой в руке, просто главное блюдо дня. Заявится в мое убежище такой, особо жаждущий деликатеса экземпляр, и чем отбиваться стану? Ножичком — зубочисткой? А если стаей припрутся? Я с соседским котом воевать не научилась, бегала от него, как ошпаренная, стоило этой злобной твари угрожающе зашипеть и спину дугой выгнуть. И ведь за что, на меня взъелся, морда усатая, понять не могу?! Не била, не обижала, по началу пыталась вкусненьким приманить, помириться. Нет, сволочь, ничем его не проймешь. Выйдет из квартиры, на коврике под своей дверью уляжется, и все, либо пройти мимо, либо научиться телепортироваться. Жаль, что я не волшебница. Так хоть в самый ответственный момент могла бы палочкой в раскормленную морду ткнуть, вдруг помогло бы. Эта сволочь только на меня так ненормально реагировала. Ползешь мимо, чтобы случайно не разбудить развалившуюся тушу, а он, скотина хитрая, специально притворяется, засаду устроил. Ты уже на ступеньку ногу поставишь, вздохнешь с облегчением, и тут дикая боль в ноге. Сука, всеми когтями в ногу вопьётся, и задними еще драть начинает. Взвоешь, долбанешь по нему, а он не отцепляется, тварь садистская. Нога в крови, кот молнией на улицу, а в дверном проеме не менее раскормленная морда его хозяйки, с приторными охами и ахами, и аптечкой наготове. — Изида Агапионовна, вы видите, что он творит?! Сколько еще я буду мучиться?! — с трудом сдерживая мат цежу я, и колготки к ноге от крови прилипли, как отдирать буду, не знаю. — Милочка, мой Альфод очень воспитанный и ласковый котик. — Котик?! Да он весит под двадцать кило и размером с добермана! — Кость широкая, — поджимает свои морщинистые губы соседка. — Между прочим, он очень породистый котик. Мне его Еразмик из самой Америки привез! Мейн-кун. И стоил не дёшево. — Знаете, что, Изида Агапионовна, мне без разницы, кто были предки вашего Адольфа… — Альфода, — возмущенно вскинулась та. — Без разницы, — гаркнула я. — Вашему сыну я еще пару ласковых выскажу, когда появится. Так вот, если еще раз ваш кот бросится на меня, пеняйте на себя, я его сдам в живодерню. — У меня есть все документы, Альфода вернут, — грозно сверкнула своими белесыми глазами старушка, захлопывая за собой дверь. — Невоспитанная пигалица. — Кинется еще раз, я его травану или вывезу куда-нибудь подальше! — проорала я ей вслед. — Предупреждаю! С тех пор усатый Адольф гулял только в присутствии своей хозяйки, но всегда провожал меня пристальным взглядом, который я чувствовала затылком, как и обсуждающие мою персону шепотки старушечьей гвардии, засевшей в окопах на единственной скамейке у нашего подъезда. — Может это он чего накотячил, скотина злопамятная, что меня в этот мир перенесло? Мысленно матерясь и вспоминая пушистого соседа и всех его родичей, уставшая, взмокшая и дышащая, как загнанная лошадь, опустилась отдышаться на свою подстилку, бросив веревку. — Доползла… Луч заходящих светил, преломившись, на пару мгновений осветил вечно сокрытое тьмой. Оказывается, своды пещеры не так безопасны, как я думала. Некрупные, но острые сталактиты угрожающе зависли буквально в нескольких метрах от устроенного мной спального места. Представить страшно, если такая гадость рванет вниз, и я попадусь на её пути. Прошьет если не до пяток, то до середины точно. Отодвинув импровизированную постель чуть в сторону, на безопасное место, решила заняться костром и пищей. На удивление не успевшие подсохнуть ветки, слегка чадя, горят на ура. Прогулка на свежем воздухе всегда прибавляет аппетит. Уха в этот раз вышла особо наваристой и вкусной. Расслабленно развалившись у весело потрескивающего костра, млея от сытости и тепла, потихоньку начала проваливаться в сон. *** «… — Ле́рика, не крутись, — шикнула мать. — То, что я сейчас расскажу, пригодится тебе в дальнейшем. Раз тебе не разрешено пользоваться библиотекой, то мои знания — единственная твоя наука. — Мам, я погулять хочу. Почему меня не выпускают из комнаты? — Тшш, Он вернулся. Они выполняют его приказ, — хмуро прошипела женщина и, нервно дернув ухом, устало прикрыла глаза. — Не отвлекай, малышка, у нас очень мало времени. Мне разрешают видеться с тобой все реже и реже. Слушай внимательно, я надеюсь на помощь Богов, когда мне удастся свершить задуманное. — Мам? — Не отвлекаемся, мой огонёчек. Ты, конечно, понимаешь, что наш мир большой и в нем проживают самые разные разумные. Кого ты из населяющих Фота́ру знаешь? — Люди и шаес, — показала девочка в сторону двери, а потом на себя. — Слышала, когда стражи говорили про каких-то морлов. — Правильно. Те, кого ты видишь в крепости, и наша стража в большинстве своем люди. Я шаес, ты тоже будешь шаес, но пока твоя кровь спит. — Мам, а почему, если и ты, и я шаес, у меня нет такого же хвостика, как у тебя? — насупилась девочка. — Это нечестно. — Твой отец — морл,- с какой-то затаенной грустью вздохнула она. — Я не понимаю. — Не сегодня, родная. Придет время, и я тебе расскажу. Всё-всё поведаю. — Хорошо, мам, я подожду, только ты поскорее решайся. Просто мне очень интересно, кто… — Ле́рика, — нахмурилась мать. — Мне скоро уходить, а я и половины не рассказала, что хотела. Продолжим? — Девочка кивнула. — Запомни, люди хитры и лживы, не доверяй им всецело, оставляя долю сомнения. Любой способен, но они в особенности, всадить нож в твою спину. Мы всегда выделяемся среди людей ростом, внешним видом и иногда, светлыми волосами. Люди по природе все темноволосые. Затеряться вету сложно, как дереву среди кустарника. Ты у меня особенная, не такая, как все. — Потому что у меня нет хвостика и отец морл? Мам, ты так тяжело вздыхаешь, тебе не нравится морлы? Они плохие? - взволнованно затеребила кончик толстой косы матери. - Один на меня рычал. Громко. Я не хотела кушать. Потом пришел другой, грозно на него посмотрел и тот, плохой, ушёл. — Морлы одиночки, не любят жить кланом, как веты. Агрессивны, вспыльчивы и не контролируют свою вторую суть. Они гораздо сильнее и быстрее любого человека. Не способны полностью принять звериную суть, но и частичного преображения им достаточно, чтобы стать опасным противником даже для истинного вета. Сколько раз я говорила о необходимости ужесточить связь между нами и людьми. Мы сами виноваты в появлении морлов. Наши альфы иногда падки до человеческих женщин. Идиоты. Ведутся на феромоны... Возможно, за это я несу наказание… - Мам? - Ничего, мой огонек, мы справимся, - прижав к себе дочь, вздохнула. - В первую ночь нового года, когда от встречи Ра, Ри с Ти и свечение особенно яркое и продолжительное, сильные морлы утрачивают способность осознавать свои действия, отдаваясь звериным инстинктам, нападая, заражая через свой укус, но чаще убивая несчастную жертву. - Ой, мам мне страшно,- испуганно зажмурилась Лерика. - Если морл укусит меня, я умру? - Яд морлов действует только на людей, моя хорошая. Но это не значит, что в ту ночь, морл пройдет мимо, учуяв вета, он бросится в схватку. Инстинкты будут требовать отстаивать свою территорию. Неполноценные животные. Через укус морлы способны пополнять свои стаи, хотя какие там стаи, так пару одиночек, не особо преданных вожаку, вся власть которого держится на силе,- с презрением скривилась она,- ему только отвернись, и первый же морл воткнет когти в спину. Хорошо, что боги обделили возможностью рождаться самкам морла, а союз с людьми дает человеческих людей, без животной сути и силы. Их дети живут столь же коротко, как и простые люди. Благодарю Богов за справедливое наказание для полукровок,- очертила она небольшой круг ладонью, жест почитания богов. - Нашему миру повезло, что морлы, заражая человека, сами ослабевают на пару дней, а они, ох, как не любят быть слабыми. Если ты не уверена, кто перед тобой, то помни, достаточно просто оцарапать и посмотреть цвет крови. У морлов она такая же красная, как и у людей. Лерика решительно полоснула острым маминым когтем по пальцу, охнув, довольно улыбнулась, приподняв пальчик с застывшей на нем голубенькой капелькой. — Лерика, разве так можно пугать маму? - Я не морл! — Родная моя, ты вет, кто бы что ни говорил. Боги одарили тебя дарами, пусть лишив хвоста, но все же они сжалились над нами, и кровь морла не смогла пересилить мою. Ты не понимаешь пока, но когда-нибудь ты вспомнишь наши разговоры и все поймешь. Моя красота, что притягивает твоего отца, и позволяет заботиться о тебе, дают мне силы жить дальше. Придет время, и я уйду в круг, но не раньше, чем ты обретешь свободу. Клянусь! — Яркий пламенный язычок, вспыхнув на женской ладони, погас, подтверждая принесённую клятву. — Прости, я отвлеклась. Итак, про морлов ты поняла. Никогда им не доверяй, они так же подлы, как и люди. Мне жаль, но и среди ветов всегда найдется грязь. Верь только себе, родная. Доверяй своему чутью и не пропадешь. — Почему лю… — Люди всегда охотились и охотятся на нас, Ле́рика. Наша кровь, кровь шаес, для них источник долгой жизни. Ты выросла в заточении, и не знаешь, как жить свободной. Дышать полной грудью. Идти куда тебе хочется, делать, что пожелаешь, без опаски быть наказанной и униженной. Нет, огонёчек, не хочу вспоминать, вот здесь, — прижала она руку к груди, — больно. Я смирилась с моей дорогой, но твою я изменю. Ты будешь свободной. Про кого мы говорили? — Про людей. — Люди, я расскажу, как оказались эти существа и наши предки на Фотаре. Когда-то, очень и очень давно, многие тысячи лет назад, легенда рассказывает, что на нашу прекрасную тихую планету прибыл корабль, сумевший пересечь звездные просторы Вселенной, и, потерпев крушение, остался на Фота́ре навеки. Управляющие кораблем странные разумные существа еще до появления в нашем мире, спасли выбравшихся в космос горстку глупых существ, решивших покорить космические просторы. На Фотаре к тому времени жили ашви, могущественные маги, предки живущих ныне эльсов, в глубоком симбиозе с природой. Появление пришельцев из других миров всколыхнуло жизнь. Но отношение между местными и прибывшими было разным. С гостями - людьми, как у местных жителей, так и у команды корабля - форками, общего практически не было ничего. Даже кровь у нас разного цвета: у людей - красная, у ашви - серебряная, у форков и нас, их потомков, она на удивление оказалась голубого цвета, как наше небо. Люди жили по другим обычаям и были ограничены в возможностях своего слабого тела и срока жизни. Люди не были интересны ни ашви, ни ветам, как, впрочем, и форкам, хозяевам потерпевшего крушения корабля. Прошло время, форки гармонично влились в новый мир, а у людей все не получалось смириться с тем, что покинуть его они не смогут никогда более. Люди же, ни тогда, ни сейчас, не понимают, как можно найти свою пару, ориентируясь на аромат феромонов, поэтому форков и ветов они считают чуть ли не за животных. Про ашви и говорить нечего, те их словно не замечали, чем злили сильнее. Ограниченные существа. Но они преуспели в другом, в хитрости и подлости. Из всех рас только люди живут до ста лет. Столь малый срок жизни вызывал у людей злость на остальные расы и зависть к ним. - Мам, они совсем-совсем не различают запахи, да? - Нюх у них плохой, это правда и за столько тысячелетий ничего не изменилось. В книгах и преданиях древние ашви похожи на сказочных снежных принцев. Высокие, статные, сильные, завораживающие своей холодной красотой. Их белоснежные волосы, дуги бровей и пушистость ресниц сравнивали с морозными узорами на стёклах домов в холодный месяц, а взгляд — с раскаленными в очаге углями. Только у старшего среди них глаза были подобны безоблачному голубому небу. Так написано в легендах. Но случилось ужасное, с чем не могли совладать даже сильнейшие маги ашви, мир стал разрушаться. Целые континенты уходили под морскую воду, а горные гряды вырастали за одну ночь, безжалостно убивая вокруг все живое. Жерла вулканов извергали удушающий ядовитый пар, а лава уничтожала все на своем пути. Ашви гибли. Они жили в тесном симбиозе с природой и умирали вместе с ней. — Никого не осталось? — расстроилась Ле́рика. — Произошло чудо, форки пришли на помощь. Прямоходящие кошачьи, как называли их люди, с полностью покрывающей все тело и лицо шерсткой затейливых окрасов, приняли важнейшее решение для себя и нашего погибающего мира. — Форки? — Отважные форки давно ушли в круг, моя родная, и в этом повинны те, кого когда-то они спасли в темноте космоса. Неблагодарные, лживые существа. Люди мало изменились с того времени, у них так и не появились шерстка или когти, не отросли хвосты, и уши остались маленькими и неподвижными, поэтому и слух плохой. Они гораздо слабее нас и живут недолго. Не думай, огонек, что плохо быть другой, это не так. Любой разумный имеет право жить под светом Па. Но люди коварны. Почему? Узнав о длине жизни остальных рас, им, короткоживущим, захотелось жить не меньше. Найдя, общими усилиями, способ успокоить разбушевавшийся мир и зажить спокойно, пожертвовав возможностью вернуться домой, люди начали меняться. Не внешне, внутренне. Их тяготил малый срок жизни. Сто лет — крохи по сравнению с тысячими лет ашви, сотнями ветов и форков. И они начали экспериментировать. Им помогали. Себе на погибель. Оказалось, напыщенно синяя кровь форков для людей - дар долголетия. Пара капель способна была излечить глубокую рану, а глоток позволял срастить практически смертельные раны тела. При смешивании крови и периодическом повторении данной процедуры, люди могли продлить себе жизнь на непостижимые пару сотен лет. — И что случилось дальше? — заинтересованно прошептала Лерика, когда мама замолчала на пару секунд. — И началась Великая жатва. Люди, к тому времени довольно многочисленные, забыв о былых услугах и помощи, начали отлов семей форков. На них охотились как на диких животных, не считаясь ни с затратами, ни с совестью. Форки, не стремящиеся воевать, давно отринувшие путь уничтожения разумных, пытались решить все мирно, но видя, что их становится все меньше, а люди не желают слышать голос разума, решили исчезнуть, уйдя в удалённые районы, огородив их самыми сильными магическими щитами. Люди же, вкусив все прелести и возможности их крови, в покое такую лакомую добычу оставлять не желали. Шло время, сменялись столетия и поколения. Появились смешанные семьи ашви и форков, стали рождаться полукровки. Только люди по-прежнему не привлекали ни ашви, ни форков, ни их детей, ни в каком виде. Постепенно они растворились в расах этого мира. Однако люди сумели выжить, продолжая численно расти. Не забывая по-тихому воровать кого-то из потомков форков. — Люди их тоже убивали? — Да, они охотились и за ними. Их кровь не имела способности продлевать человеческую жизнь, но людям хватало и малого, заращивание ран. Однако, потомки форков и ашви оказались менее миролюбивыми и не склонными прощать насилие. И все же им досталось не меньше. Люди слабы физически, у них рождается один слабенький маг на десять тысяч разумных, но они хитры и изворотливы. Им нельзя верить, Ле́рика, запомни это. — Они станут охотиться на меня? Да, мама? — нахмурилась девочка. — Знаешь, как бы я не ненавидела людей и морлов, но хочу сказать тебе, хороший или плохой разумный зависит от него самого, а не от того, кем он родился. Человеком, мо́рлом, ве́том или э́льсом. Плохие разумные бывают в каждой из рас. Но ты всегда обязана помнить, что никогда не станешь для людей своей и равной им, а они нам. Знание, что твоя кровь способна дарить им возможность заживлять раны, никогда не позволит существовать тебе или мне без оглядки. — Люди — плохие, — загнула она один палец, следом загибая второй, добавила — морлы - опасные и плохие. А веты и эльсы? И шаес? — Всему свое время, огонек. Слишком жадными до крови оказались люди. Чем темнее синева в нашей крови, тем ценнее мы. Пусть бы они ей подавились. Кхм… прости, родная, мама зла на них. Ладно, в сторону эмоции. Продолжим. Мы отличаемся от людей не только цветом и свойствами нашей крови, но и магией, и определением нашей жизни по запахам. Проще говоря, мы находим партнера по близкому нам аромату. Наши котята рождаются и воспитываются немного не так, как у людей. Об этом я расскажу тебе позже, когда ты подрастешь. — Котята? — Да, огонёк. Ты и я, мы веты. Оборотни, как называют нас люди. Но чаще я слышу "зверица". Но я не просто вет. Я шаес, одаренная особенно сильной магией. Не могу предсказать, проснется твоя кровь или нет, будут ли у тебя магические способности, и станешь ли ты настоящий шаес, так как твой отец, к моему сожалению, является морлом. Я в постоянном сомнении, отец ли он тебе. Никто не слышал о котятах от морлов у ветов. Не о том речь, это мои размышления, не для твоих юных ушек. Не знаю, как сложиться дальше, но слабеньким магом ты точно должна стать. Об этом мы узнаем ближе к твоему совершеннолетию. — Я буду старая в двадцать лет, — насупилась девочка. — Долго ждать. — Глупышка ты моя. Не спеши вырасти, поверь, детство — это самое беззаботное время. Даже здесь. Даже с ним. — Мам, а почему эльсы живут в лесах? Они что, дикие? — Там они чувствуют себя лучше. Эльсы гораздо больше взяли от своих предков ашви и предпочитают селиться в лесах, жить в согласии с природой. Люди их побаиваются, впрочем, как и ветов. Среди нас, к сожалению, практически не рождаются с магическими дарами, только такие как я, шаес, но очень-очень редко. Эльсы же, природные маги. Ты не видела, но поверь мне, они очень необычные и красивые создания. Волосы у них, как самые причудливые цвета крыльев бабочек. Они не часто появляются среди людей, хотя могут иметь потомство с ними. И с нами. Полукровок почитают люди, но не сами эльсы. Срок жизни у таких детей немногим более человеческого, но магии в них нет. Благодарю Богов, что эльсы не видят пары с морлами. — Мам? - отодвинулась от нее дочка. — Прости, родная, — втягивая обратно удлинившиеся когти, виновато улыбнулась она, — слишком много в маме ненависти к людям и морлам, трудно сдержаться. Ох, у нас почти не осталось времени, я продолжу? — Девочка, прижавшись к ней, согласно кивнула. — У морлов и людей, рождаются люди не имеющие второй сути. Если папа будет ветом, а мама человеком, то на свет появится морл. А если наоборот, то никто на свет не появится. Так пошутили Боги. - Я на картинке видела эльса,- мечтательно вздохнула девочка, - он такой красивый. - К сожалению, малышка, у эльсов и ветов слабенький шанс завести котят. - Не знаю, мам, ты говорила, что у морлов и ветов тоже котят не бывает, но я -то родилась. Да? - Хм… не знаю, что и сказать. Знаешь, однажды одному мо́рлу вдруг стукнула мысль в голову, что раз шаес имеют кровь ближе всего к форкам, то, почему бы не соединить полезное с полезным. И началась тихая охота на таких как я. Меня выкрали из дома, убив мать. Он сделал все, чтобы ты родилась, и даже то, что моя кровь оказалась сильнее, его устроило. Я не знаю его дальнейших планов, но ты ему нужна. Очень нужна, моя Лерика. И я узнаю для чего. А когда узнаю, сделаю все возможное, чтобы у него ничего не получилось. Ты не представляешь, моя звездочка, насколько сильна моя ненависть к нему. А пока пусть тешится, только благодаря его интересу к нашей крови, мы еще дышим, мой огонёк…»