Время тьмы.

13 глава «…Вид на планету сверху великолепен, и я слегка зажмуриваюсь, когда чувствую, с какой огромной скоростью несусь вниз. Мгновение, и я стою на ее поверхности, вглядываясь в изумрудные дали бескрайних полей. Осторожно втягиваю воздух ноздрями, пробую языком на вкус. Он превосходен. Чистый, еще не испорченный цивилизацией. Слышу знакомые звуки позади. Прибыли в новый мир мои братья. Я улыбаюсь, смотря на их движения и радость на лицах. Семеро самых сильных и умных, ступивших следом за мной, в новый мир. Мир, который будет принадлежать нам и нашим потомкам. Чуждая мысль приходит в голову, почему я сравниваю своих братьев с какими-то людьми? Мы шашуны, у нас и должен быть хвост, а не какие-то «ноги»… Наги? Кто такие наги? Змеи? Мы змеи? Этот мир играет со мной… Огромное панорамное окно, вот и все, что нам остается в любовании и «жизни» здесь. Этот мир убивает нас. Медленно. Друг за другом. Но целенаправленно и действенно. Он прекрасен и ненавистен мне. Весь наш ум, вся наша сила не способна изменить наш конец. Мы не можем покинуть этот мир — мы уже заражены им. Мы в состоянии продлить род. Мы не должны жить в нем. Мир оказался нашим захоронением. С уходом последнего из нас, этот мир забудет о существовании Шашунов… …Сегодня все решится. Наши создания, несущие часть каждого из ушедших. Пусть так, но мы создали наших потомков. Иных, но с частью нашей сути. Этот мир, столь жестоко поступивший с нами, примет наших детей. Они созданы, чтобы жить в нем. Они совершенны. Они наше самое гениальное творение. Скорбно, мы не увидим расцвет новой жизни на проклятой для нас Фотаре. Я переполнен противоречивыми чувствами: ненависти, обречённости, смирения и гордости, за созданное нами. Созданные — иные. Отличные и странные для нас. У них даже нет хвоста! … Я последний из всех и мое время близко. Я — сильнейший из Шашунов, единственный из ушедшей в Бесконечность семьи. Стоило ли оно того? Мы пересекли бесконечные дали, чтобы найти закат нашего мира здесь. И все же… мы создали прекрасное. Вот и всё. Мой путь сегодня завершится. За мою руку, следуя по длинному переходу, держится совершенное творение — мое творение, мой сын. Он абсолютно не похож на меня, и даже глаза, в отличие от моих серых с узким желтым зрачком, его сияют небесной чистотой, проклятого мною, мира. Он воспринимается моей сутью странно, чуждо, и все же он создан мной, они созданы нами. В каждом из идущих за нами частичка моей семьи. Последнее, что осталось от нас. Они не привязаны к нам, но почитают, как своих создателей. Этого достаточно. Мы хотели дать им новый дом и сохранить часть Шашунов. Мы справились. Ашви - наши прекрасные создания. Я провожаю их в новый путь и прохожу свой — последний. Я не могу последовать за ними в открытый мир, он убьет меня слишком быстро, чтобы насладиться мгновениями жизни рядом с нашими созданиями. После трех веков борьбы я первый и последний, кто вдохнет ядовитый, но такой вкусный воздух Фотары. Я успею проводить в будущее и насладиться мгновениями встречи, отдавая их защиту Великой матери Вселенной. Пусть путь их будет легче нашего. Благослови их Бесконечность... Четырех палая лапка, с черными длинными и острыми когтями, бережно лежит в моей огромной трехпалой ладони. Более крупные голубые чешуйки, под стать моей масти, причудливо разошлись узором по всему его телу, покрывая белесые. Он великолепен. Сильней среди прочих, как и подобает. Мой сын. Его собратья, разобравшие все доступные оттенками зеленого узора, под яркими светилами этого мира. Сила моего сына даст им надежду на жизнь и процветание. Они станут оберегать его, как сердце нового клана. Жаль, у моего создания нет хвоста, но на дух лапах, что дала ему мать Вселенная, он держится уверенно, что удивительно для меня. Впрочем, эти непонятные длинные белые нити, что растут у него на голове, покрывая его спину и ноги, свисая до самой земли, не менее поразительны. Они мягкие на ощупь, и абсолютно бесполезны с точки зрения боевой единицы, но довольно чувствительны, при повреждении, неся боль своему носителю. Возможно, именно благодаря этим странным отросткам, мое создание тонко чувствует настроение окружающих его существ. Все же как щемит сердца, что вынужден отпускать столь малолетних разумных в чуждый им мир, но время.... Времени у меня не осталось. Четыре нароста на его голове, радует меня знанием, что в будущем они укроют беззащитную голову прочной короной, одновременно защищая и указывая на его статус, данный ему по праву рождения, сильнейшего и первого среди равных. Мой шедевр, видит Мать Вселенная. Идеальное создание Шашунами разумное. Я горд своими ушедшими сородичами, пусть и плачут горечью мои сердца. Моя черная, как тьма космоса, кровь, никогда не проявится в его серебре... С каким интересом и бесстрашием он смотрит на новый мир, я горд. Змеёныш еще, и мелькающий язычок, взволнованно пробующий окружающий воздух на вкус, выдает его волнение. За нами следуют такие же ашви, пятьсот семь существ, созданных по равному количеству ушедших за грань Шашунов. Дверь шлюзовой камеры медленно уходит вверх, впуская вовнутрь мою смерть и надежду. — Иди, — отпускаю я руку моего сына, священным знаком оберега прикоснувшись к его лбу, — этот мир ждет вас. Береги своих братьев и направляй, как старший. Помни - мы в ваших сердцах и душах, пока вы желаете того. Я смотрю в спину уходящим ашви и горжусь своей семьей, покинувшей меня столь скоро. Мы сумели создать будущее. Мы сохранили свое бессмертие в продолжении. — Пусть охранит наших детей Великая мать Вселенная, и благосклонно взглянет на них Бесконечность. В груди давно горит, я чувствую огонь, убивающий меня. Но я успею насладиться триумфом творца и поставить последний штрих в полотне в Мироздания. Я уничтожу скопившуюся заразу и ненужное напоминание о нас нашим созданиям… Мощнейший огненный гриб взбух над поверхностью планеты, и в ту же секунду словно втянулся вовнутрь себя, исчезнув бесследно, поглотив вместе с собой и одну из ветвей исчезающей цивилизации отважных Шашунов…» Заполошно втянув воздух, словно на последних секундах всплыв из глубин, распахнула глаза. Резко села, оглядевшись и стараясь сообразить, я убилась в ядерном взрыве или… — Или мне все привиделось, — с облегчением выдохнула. — Ненавижу такие сны. Садомазохизм какой-то, а не отдых. Небо только светлеть начинает, а я проснулась. И ведь, хрен засну по-новой. Зачем мне показывают прошлое? К чему-то конкретному подводят? — Лучше бы карту маршрута показали, а то я до следующей серии могу и не дожить. Тихо. Спокойно. Птички щебечут. Красота. Если бы еще не хотелось в туалет, в душ и поесть. Ох, когда же я в цивилизацию попаду, а? Хорошо еще, что по-большому я как овечка хожу. Даже забавно. Отсела в уголок, сделала свои маленькие делишки, не спускаясь с дерева, и, вернувшись обратно, легла, уставившись в небо. В общем-то интересный киносеанс прокрутили. Познавательный. С отличными спецэффектами полного погружения. Смс из нематериальных планов на мои не озвученные вопросы. Божественный щелбан, чтобы не забывалась. Хочется поблагодарить и пару ласковых вставить. Очень хочется. С другой стороны, безопасней промолчать. В умных книжках предполагали, что божественные сущности, имея чудовищную силу, не способны влиять на свои создания, не нарушив при этом рисунок мира. В таком случае, становится понятно, зачем я здесь. Очередной инструмент, который при удаче поможет сдвинуть мир с точки, а сломается или сломает особо ушлый кто-то, так склепают еще один и снова попробуют. Не могут своими руками, будут через что-то или кого-то, в моем случае. Обидно. Помню, как–то у нас с девчонками еще в школе спор был, насколько человечны были бы бессмертные? Сворцова с пеной у рта кричала, что, живя много веков, они стали бы относиться к людям, как к своим детям — оберегая и заботясь. Партарова, наоборот, давила на атрофированную совесть и сострадание, из–за чего станут смотреть на людей с высока, воспринимая их как ущербных и низших. Слушала их в пол-уха, и смешно было — нашли, о чем спорить, лучше бы к алгебре подготовились, контрольная на носу. Столько лет прошло, и разговор, казалось, из головы выветрился, и на тебе. Лешка Петров прав был, девчонки тогда на него неделю дулись. Он считал бессмертных равнодушными к нашим проблемам. Много ли нас заботят проблемы муравьев? М-да… Осознав, и возмутиться о несправедливости жизни не выходит. — Уважаемые сверхсущности, я как бы не особо верующая… но раз уж так… В общем, спасибо за помощь. Однако, раз квесты подкидываете, приглядывайте за мной одним глазком, или чем вы смотрите, чтобы я куда не вляпалась. Договорились? Я, конечно, не особо понимаю, чего именно вы от меня хотите. Спасибо за видения, многое становится ясно. Например, то, что папаша у меня та еще тварь. И окружение ему подстать. Понимаю, искать меня будут, пока не найдут. Не отступятся, ни один из четверых. Игра в прятки длиною в жизнь. Забавненько у меня вторая жизнь пройдет. Тут либо ты, либо тебя, третьего не дано. Мне одно непонятно, если все так серьезно, почему мужика не выдернули для прохождения вашей миссии, из какого-нибудь особо опасного отдела? Я даже близко не Лара Крофт. Меня подруга на второй заход в фитнес центр затащить не сумела. Нет, я благодарна за местное тело, оно выше всяких похвал. Скорость, сила, ловкость — сто баллов. Но все же… Не слишком ли я наивна для этого квеста? На верхней ветке раздалась странная птичья трескотня, и если немного вслушаться, то как-то подозрительно напоминающая посыл в не самые приятные дали, причем на моем родном, русском. Или птицы в этой местности особо одаренные или глюки у меня качественные, или мои покровители решили высказаться. — Лучше бы эротическое что-то показали, — буркнула я чисто из вредности. Птичка резко заглохла, подавилась воздухом. Нецензурные слова закончились? — Кстати, про ашви и шашунов было интересно. Я таких существ в жизни не видела. И хорошо, что не видела. Конец связи. Птичка, что-то чиркнув, улетела. — Вот и думай, то ли кукушкой поехала, то ли и правда с Богами пообщалась. Сладко потянулась всем телом, чувствуя, как разгоняется кровь по венам. — Хорошо жить, — практически бесшумно спрыгнула вниз, — а хорошо жить еще лучше. Щерт, не хуже комбайна, обкорнал все кусты вокруг себя и, флегматично двигая челюстью, приканчивает последний. — Куда в тебя столько влезло, проглот? Тебя хозяин, наверное, поэтому мне и сплавил, прокормить не мог. Я и не помню, когда последний раз зарядку делала, наверное, в детстве. Со стороны кто глянет, у виска покрутит, странный вет среди леса руками размахивает, поклоны деревьям отвешивает, еще и приседает, зачем-то. — Лера, а ты чего? Ой, — шапка Фрата полетела вниз. Шапку удалось спасти до ее встречи с грязью. Вид у вещицы вблизи еще печальнее. Моль ее доела не всю, но пировала она знатно. Или… — На ней стрелять учились что ли? — продемонстрировала я влезшие в прорехи пальцы. — Деда дядьки Сирона, — нахмурился парнишка. — Бывает, наверное. — Сирота, что дали, то и носит. Хорошо, что вообще хоть чем-то поделились. — Главное, чтобы грела, остальное не важно. Держи. — Угу, — ловко поймав, нахлобучил на голову. — Мы уходим? Хвостик, не толкайся. Сбоку появилось заинтересованное личико девочки и, встретившись со мной взглядом, исчезло за спиной Фрата. — Посторонись, я к вам. — Не понимаю, почему ребенок так странно на меня реагирует, пугается или стесняется? С легкостью заскочив на дерево, под восхищенный вздох мальчишки, развязала рюкзак, доставая еду. Молодец дядька, пирогов не пожалел, еще на раз поесть точно хватит, испортиться не успеют. — Кушайте плотно, двигаться будем столько, сколько сможем, — Фрат, впившись зубами в пирог, понятливо кивнул. Как приманивают пугливых зверьков? Показывают еду и, не двигаясь, держат руку с кусочком вяленного мяса и лепешки, пока «бояшка» не осмелится ее стянуть. Девочка колебалась, и следом Фрат, не зная, то ли взять и передать своей подопечной, то ли этого делать нельзя. Малышка настороженно потянулась к моей руке, но Жора, морда его наглая, в один миг упер «бутерброд», сиганув на верхнюю ветку, подальше от меня, и звучно зачавкал. — Гад пушистый, — тряхнула рукой, убеждаясь, что пальцы он мне с дуру не прокусил. — Не цапнул. Жорик, не будь сволочью. Тебе сырое подойдет. Сходи поохоться, это для детей. Вторая порция с рук исчезла так же быстро, как и предыдущая. Ребенок, победно вскинув голову, сверкнула вызывающе взглядом, на зависшего от такой наглости Жорика, рассмешив Фрата. Пушистый с поистине человеческим взглядом обиженного посмотрел на меня, не выпуская из лапок последний кусочек лепешки, что только умилившись пожалеть. — Бывает, — развела я руками. Лепешка жесткая, пресная, безвкусная. И выплюнуть нельзя и вкус не улучшить, дети же жуют. Жаль рыбалку не устроить. — Ладно, дамы и господа, пора выдвигаться. Неспокойно мне что-то. Чем быстрее доберемся до города, тем лучше. Спрыгнув вниз, подстраховала Фрата, а он уже дернувшуюся от меня девочку. — Уселись удобно? — проверив крепежи поклажи, хлопнула по заду щерта. — Двинулись. Оказывается, показанные на картинках первые подснежники, приветливо выбравшиеся из-под снега, это единственное красивое в лесу ранней весной. А в этом лесу и подснежников нет, только размокшая земля, в некоторых местах особо сильно втягивающая ноги в жижу. Ни одной хоженой тропки. Следы лап. И серое хмурое небо, предвещающее очередной противный дождь. Дети — золото, удивлена безмерно. Ни одной жалобы, терпеливо, молча едут, только я и сама вижу — устали. Мелкая все норовит съехать в сторону, Фрату приходится постоянно подтягивать ее обратно, хотя и сам выглядит заморенным. Небо все смурнее. Вот-вот начнет капать. Кстати, по поводу папашки, что-то не чисто с ним. Его реплика, про "попользую сам", наводит на очень нехорошие мысли: или он собирается разбавить и без того поганые дела инцестом, либо он мне такой же отец, как из меня балерина. Если учесть, что в природе не встречалось потомства от сращивания вета с морлом, есть шанс оказаться, не дочерью морла, а значит, где-то есть мой настоящий отец, и раз Владыка ордена имел возможность без каких либо проблем позаимствовать его , даже не кровь, а сперму, как минимум он был его рабом, и полукровка кого-то другого разумного. Мда... вот я закрутила детективчик. — Жор, если соображаешь, найди нам местечко посуше, дождь переждать. — а, была не была, заодно, в который раз, проверю уровень интеллекта пушистого. А пока не помешает действительно поискать укрытие от дождя. В крайнем случае, придется устраиваться под самым густым деревом, и под плащом переждать. Промокнем, конечно, но по-другому никак. — Фрат, я заберусь наверх, гляну, — остановила я щерта, — нам надо найти укрытие. Скоро пойдет дождь. Ждите. Сама себе удивляюсь, так шустро забраться по дереву, при этом абсолютно не боясь, что верхушка покачивается под ветром и моей тяжестью. А еще совсем недавно я боялась высоты… в прошлой жизни… — Кажется, сживаюсь с телом. Лес, как лес. Со всех сторон. Впереди, не слишком далеко видно реку и восточнее, кажется, нужный порт. Если бы не дождь и дети, думаю, к вечеру я была бы в городе, причем пешим ходом. Первые капли дождя упали на лицо. Спускаться оказалось немного сложнее, чем залезать. — Укрытие не увидела. Не так далеко от нас город. Но до него мы сегодня точно не доберемся, так что придется пережидать и ночевать здесь. Дождь начинается, скоро сильнее ливанет, видите, как небо затянуло, — поясняя, сняла со щерта Фрата, а затем и было дернувшуюся в сторону мелкую. Забрав котомки, привязала живность под соседнее дерево ближе к кустам, пусть наслаждается. Выбрала место посуше и ветки погуще, бросила мешки, будем на них сидеть, достала одеяло, и сняла свой плащ. — Прыгайте на мягкое, на земле сидеть не будем. Кучнее, воробышки, придется непогоду переждать, — накинула поверх плащ, хватало на всех. Жорик, свернувшись клубочком, устроился на моих коленях. И сверху грянуло. Громыхнуло так, что у меня на пару секунд уши заложило, а мелкая вцепилась в прижавшегося ко мне Фрата. Прижала к себе мальчишку и получше укрыла спину мелкой, чтобы не промокла. — Долго идти будет, — нахохлился Фрат, обняв девочку. — Подождем сколько сможем, если не перестанет лить, поедем так. Был бы какой навес или пещера, костер развели бы. Но чего нет, того нет. Предлагаю познакомиться получше. Время есть, а молча сидеть скучно, — в небе снова бабахнуло, я чуть не подскочила на месте. Главное, чтобы молнией не шандархнуло, в лесу же. — Как думаете, долго оно грохотать будет? — Обычно, недолго, — скукожился парень. — Пока нам ничем не грозит, пусть шумит. Давайте, отвлечемся немного. Фрат, расскажи что-нибудь о себе. — Что?  — Все, что пожелаешь. Например, начни с главного, сколько тебе лет? Чем занималась твоя мама? Как вы жили? О чем мечтаешь? Что любишь? Рассказывай, мне интересно послушать. — Мне пятнадцать. — Сколько? — нет, я конечно, понимаю вдосталь не ел, потому такой худой, но пятнадцать?! Я думала ему лет тринадцать, максимум четырнадцать. — Знаю, я мелкий слишком, — насупился он. — Ничего, еще вырастишь. Я это точно знаю. Представляешь, я, когда в школе училась, с мальчишками постоянно на руках силой мерилась. Не скажу, что была сильна, но почти у всех выигрывала. И что ты думаешь? Тут как обычно проходит у нас летние каникулы, и я возвращаюсь в школу, правда уже в шестой класс, и стою, не знаю, что и сказать. Те самые мальчишки, что почти моего роста были, и вроде, как ты говоришь мелкими, казались, вымахали так, что я среди них, словно кнопка. Вот тебе и рывок роста у мальчишек, у девочек все совсем не так. Так что, зря не переживай, и ты подрастешь, придет время. А если и нет, то и не страшно. Рост не главное, важнее какой человек сам по себе. Сволочь и высокий рост не украсит. — Мелким, все равно плохо быть, но я привык. Чего еще рассказать? В школярню не ходил, мамка меня в город учиться отпустить не могла, денег не было, — совсем скис парень. — Читать умеешь? — Немного. Меня дядька Сирон учил. И считать, чтобы не обманули в деньгах. - Правильно, чем грамотнее человек, тем проще ему в жизни. Хотя, не всегда. Это нюансы. А на кого больше похож, на мамку или папку? - Я в маму пошел. Она невысокая была. Мне честно пятнадцать! — Пятнадцать, так пятнадцать. Ничего, переберемся в место поспокойнее, откормим и в рост пойдешь. От сытной и полезной пищи многое зависит. Не доел, значит, организм не получил в достаточном количестве питательных веществ и не может «строить» твое тело… — два удивленных и явно ничего не понимающих взгляда, напомнили, где я и с кем. —  Не ко времени и месту, ребятки. Ничего, будет время, расскажу понятнее. Получится, отдам вас в школу, а нет, сама учить буду. Моих знаний для вас на первое время хватит, а там видно будет. — У нас есть деньги на учебу? — обрадовался Фрат. — Сначала надо выбраться из Руиры, потом посмотрим. У нас говорят: хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Шагать придется маленькими шажочками, прыгать - опасно для нас. Фрат, а чем твоя мама занималась? Почему не ушли из деревни, после смерти отца? — Куда идти-то? Кому мы там нужны? Денег нет. Я грамоте обучен, но не шибко, чтобы старосте помогать мог. В лес на заготовку идти, — понурился парень, — ты же видишь, какой из меня лесоруб. Я дядьке Сирону с подсчетами помогал, он мне немного платил. Думаю, мама ему нравилась, только она отца любила. Она у меня знаешь, какая красавица была. Ух. Удивлена, как ее местные бабы не прибили, если красивой родилась? Зависть же она такая, черная тварь, душу выворачивает. Была у меня такая знакомая, так ее как на зависть пробивает, корёжит дня три, разговаривать перестаёт, пока она сама ее не переварит. Жуть. — Мама шила и вышивала очень искусно, так староста говорил, — сжал кулак Фрат, — все ее платья своей жене забрал, проклятый. Они на нее не налезут. Жира много. — Перепродадут, если красивые, — вырвалось у меня, глаза парнишка блеснули слезами. — Ты не переживай, это всего лишь вещь, пусть и родная, но вещь. Жадность и воровство никогда добром не заканчивается. Не будет староста жить долго и счастливо, обязательно что-то плохое с ним случится. Поверь мне, Фрат. — Я верю, — прижался он ко мне. Эх, ребенок, пусть и пятнадцатилетний, а все одно, дитё. — Сам-то вышивать умеешь? — Нет, — резко выпрямился, отстраняясь от меня парень, — не мужское это дело. — Глупость, — нет, конечно, в этом средневековье слишком сильное гендерное разделение, но ведь, я не из этого мира, мне можно и похулиганить. — Я знаю несколько мужчин, которые на пошиве одежды сделали такие деньжищи и имя, что остается только завидовать. Главное, Фрат, это к чему у тебя есть тяга и дар. Нравится, например, вышивать. Учись, становись мастером, чтобы к тебе купцы со всего света съезжались и в очередь записывались за твоей вышивкой. Не нравится вышивать, и ладно. Хочется, например, на мечах рубиться, осваивай военное дело, чтобы равных не было. Понимаешь? Все, что необходимо у тебя всегда с тобой — голова и сердце. Сказали бы мне это раньше, может и жизнь по другом сложилась. — Мне нравится шить, — смущенный донельзя, тихо признался Фрат. — Вышивать не люблю. Умею, но не люблю. — Отлично. Поступишь в школу магии, может, там и покажут, как это делать с ее помощью. Я мало, что знаю в этом направлении, но, наверное, какая-то бытовая магия должна быть. — У тебя какой дар? — огорошил он меня. Я молча щелкнула пальцами, и с некой гордостью показала результат своих каждодневных мучений, когда сама не забываю потренироваться,  — небольшой огненный шарик, зависший над ладонью. — Ух ты, — присвистнул Фрат, потянувшись к огню. — Нельзя, — еле успела развеять магию, — это магический огонь, его так просто не погасишь. Никогда не суй руки к чужой магии, Фрат, опасно. Поняли? Оба слушателя синхронно кивнули. —  Вот и умницы. Давай теперь знакомиться с тобой, прелестное создание, — как можно ласковее улыбнулась я. Не вышло. Девочка спряталась за спиной Фрата. — Хвостик не говорит. — Забавно ты ее называешь. С рождения немая? — девочка отрицательно замотала головой. — Ага. Раньше говорила, а потом перестала? —Думаю, испугалась сильно, вот и молчит. У нас Урвар маленький совсем в лес убежал, на ворхлов набрел, еле успели стаю отогнать. Так он с тех пор, когда говорит сильно заикается. Хвостик же девочка, сильнее боится. Выводы, конечно, веселые, но в целом верные. Умный паренек. Представить не могу, как ребенок умом не тронулся, после пережитого. Знаю по себе, и слух, и нюх, и зрение отличное — звериное. Так и она, скорее всего и унюхала, и услышала, и увидела, что с ее мамкой люди творят. Врагу не пожелаешь пережить подобное. Брр... Так, пора немного отвлечься, а то у мелкой глаза на мокром месте. — И куда в него влезает? — показала я пальцем на четырёхногую газонокосилку. Фрат тихо хихикнул. — Он всегда много ест, дядька Сирон на него постоянно ругается, грозится мяснику сдать, если столько жрать не перестанет. Каждый день грозился, только так и не сдал. Добрый он. — Добрый, — вот же козел хитрозадый, нашел как сбагрить солитёра четырехногого. Нет, точно обратно отправлю, пусть домой топает, своего хозяина порадует возвращением. Дождь все не унимается, льет как из ведра. Капли тяжелые по плащу так и стучат. Под сумками озерцо натекло, вещи однозначно промокли, как бы выкидывать не пришлось, жалко. — Лера, а от кого ты прячешься? — умеет парень вопросами вышибать. — От всех. — От всех? — Хвостик удивленно выглянула из-за плеча Фрата, мол, что такого надо было сделать, чтобы все охотились на тебя. Нет, рассказывать, о прошлой жизни я не собираюсь. Незачем детям лишняя информация. — Понимаете, дело в том, что я почти ничего не помню из своего прошлого, — здравствуй, типичная отмазка простого пападанца — амнезия. — Очнулась в пещере. Люди какие-то песни завывают. Алтарь весь в крови…. Ладно, не буду подробно, а то ночью спать будете плохо. В общем, думается мне, меня хотели в жертву принести, какие-то сумасшедшие. Я сбежала. Им это не понравилось. Хотят меня поймать. Я хочу, чтобы не поймали. А люди и так сами по себе опасны, могут ни за что, ни про что на костер поволочь, вет же. Так что, да, я скрываюсь ото всех, думаю, будет безопаснее. Девочка всхлипнула. Мамку вспомнила? Фрат, заметно привычным движением приобняв, начал молча поглаживать её по голове. Блин, досталось же детям. Еще и я, дура взрослая, болезненную тему поднимаю. — Эй, хватит киснуть, а то мы с Жориком реветь начнем, не успокоите. Жизнь она такая, несправедливая, но хорошо, что она есть, — не объяснить детям, что второй шанс существует. Не хочу обесценить их жизнь, и отсутствие страха перед смертью ни к чему хорошему не приведет. Я вроде и второй раз живу, а все равно как-то хочется побарахтаться подольше и «туда» абсолютно не тянет. — Быстрее бы дождь прошел, надоел лить. Дождь хорошо пережидать дома, сидя перед камином и попивая горячее какао. Эх, мечта. Слушайте детвора, а хотите сказку расскажу? — Сказку? — Интересная история, придуманная специально для детей. — Хочу послушать. — «В далекой-далекой га…кхм, стране, жил король и королева. Хорошо жили, зла никому не делали. Подданные их любили. Только была у них одна неприятность, сколько жили, а детей все нет и нет. Годы быстро бегут, и заметила королева, что король нет-нет, да и посмотрит в сторону молоденькой фрейлины. И тогда поняла королева, что либо у нее появится ребенок, либо король ее заменит другой, все же, как бы ни любили они друг друга, а династию продолжать требуется. И тогда решилась королева, на дело темное. Ночью, когда весь замок спал, собралась она и вместе со своей верной первой фрейлиной отправилась к колдунье. А та ее у порога встретила, словно знала, что королева к ней в этот час придет. — Ждала тебя раньше, — неприятно прокаркала старуха, — заходи, выслушаю твою просьбу. — Ваше Величество, — ухватила верная фрейлина за руку свою королеву в тщетной надежде остановить от непоправимого шага, — подумайте еще раз, прошу вас. Плата может стать слишком велика. Колдунья стоит, молчит, не вмешивается. Законы, даже колдовские, никто не отменял, пришедший сам должен понимать на что идет, насильно никто гнать его не станет. Вот и ждет старуха молча, чем разговор закончится. — Я решила. Оставь меня, глупая, — раздраженно топнула ножкой в шелковой туфельке с алмазной пряжкой, королева. И фрейлина с поклоном отстранилась, тяжело вздохнув. — Останься здесь, — приказала королева и решительно вошла в избу колдуньи, где с противным скрипом за ее спиной закрылась дверь. Старуха криво улыбнулась и, махнув рукой, пошаркала вглубь жилища. Полумрак комнаты, множество сушёной травы, запах так и забивается в нос, просясь чихнуть, мумии летучих мышей, связками развешанные вдоль стены, котелки, большой очаг, с лениво горящем пламенем, хваты и кочерга у стенки печи, и стол, заваленный всякими непонятными баночками и скляночками. — Слушаю, говори, — рыкнув по-стариковски медленно опустилась хозяйка на табурет, не предложив королеве сесть первой. Смирив вспыхнувшую ярость от подобного пренебрежения, придержав гордыню и шумно вздохнув, королева небрежным жестом бросила на стол туго набитый кошель со звякнувшими в нем золотыми. — У меня должен родиться ребенок. Делай что хочешь, ведьма, но я обязана понести наследника. — Ты никак решила, что я стану тягаться с Богами и судьбой за это? — подцепив крючковатым пальцем, приподняла старуха над столом кошель и, скривившись, кинула его обратно. — Я дам тебе в три раза больше, — раздраженно взвилась королева, гордо задрав голову. — Не хочу, — хмыкнув, развела ведьма руками. — Ты кажется не поняла меня, ведьма. Либо ты делаешь то, что я желаю, либо с рассветом тебя отволокут на площадь и сожгут, как черную ведьму, на потеху толпы…» — Аррх, — неожиданно вырвалось злое рычание из горла девочки. — Ее сожгут? — заволновался Фрат, обнимая крепче Хвостика. — Не сожгут, — черт меня дернул о костре упомянуть, тоже нашла сказку для детей, лучше бы «Колобка» рассказала. — Слушайте дальше. " — Чего же тебе надо, ведьма? - гневно зашипела Её Велиество. — Немногое, королева, и это в твоих силах. — Говори, — требовательно приказала та. — У тебя родятся сын и дочь, но с одним условием. Дочь ты выдашь замуж за моего внука. — Что?! — взбеленилась королева, — да как ты смеешь?! Смешать королевскую кровь с отрепьем?! Не бывать этому! — Я не держу тебя, твое Величество. Дверь отворена, иди с миром, — поднялась старуха, зло сверкнув черными глазами. - Это ты ко мне пришла просить, не я тебе порог обивала. «Что же придумать? Король меня сошлет в монастырь. Нет! Я должна править!» — закрутилось в голове королевы, и она решилась. — Я согласна на твое условие, — с огромным презрением процедила она сквозь зубы, а сама при этом решает, что будет делать дальше: "Фрейлину, что ее к ведьме привела, отравит в обед, яд она заранее купила. Старуху в темницу бросит и обезглавит, чтобы никому не проболталась, но это тогда, когда точно будет уверена, что дети родятся. Ну, а обещание, что пустой лист, сказанное, не записанное, проверить не выйдет." — Самая страшная гниль внутри, ее на свету не видать, — неожиданно выдала старуха, покачав седой головой. — Помни, ты слово дала. Я его магией заверю, наказание будет, коли не исполнишь обещанное. — Согласна. Торопись, колдунья, у меня времени мало, — нетерпеливо фыркнула королева. — Выпей это, — протянув королеве медный кубок с вонючей черной жижей, проскрипела ведьма. — Пей до дна, без перерыва. Осилишь, будут тебе дети через семь месяцев. Прервешься, не видать тебе детей никогда, и никто не поможет более. Королева, зажмурив глаза, второй рукой прикрыв нос, выпила зелье одним махом, не оставив ни капельки на донышке, и тут же схватилась за живот, со стоном боли сползая на пол. — Терпи. Как хотела без боли дар получить? Не бывает так. Побежали по красивом лице королевы маленькие морщинки, поблекли и истончились шикарные волосы в прическе. Магия взяла плату с просящей так, как посчитала нужным. Но взамен дала большее — две жизни, что затрепетали биением маленького сердечка в животе королевы. Спустя пять минут, королева и сама почувствовала изменения в себе. Улыбнувшись, погладила пока еще плоский живот и, бросив на стол старухи тяжелый кошель, рядом с первым, быстро покинула избу. Утром…» Странный приглушенный звук, раздавшийся недалеко от нас, насторожил. И запах. Запах крови и мокрой шерсти. Так пахли ворхлы. Вскочив и выхватив нож, заозиралась по сторонам, выискивая откуда придет враг. Втянув носом воздух, чуть не чихнула — слишком насыщенно пахнуло. — Выше! Быстро! — рявкнула я, подкидывая Фрата на ветку и следом Хвостика. Надо будет девочке имя нормальное дать, а не эту кличку. Хотя… Тьфу, не о том думаю. — Не один. — Что?! — взволнованно пискнул сверху Фрат, девочка, испуганно тараща глазки, принюхалась и чуть подалась назад, ближе к стволу. Жорик, недолго думая, заскочил на верхние ветки, ну и я решила не геройствовать. Закинула рюкзак к Фрату, и запрыгнула на ветку, чуть не сверзилась вниз, когда та надломилась, но шустро успела перескочить на соседнюю, вцепившись в колючки, как в родные. Ничего, потом вытащу, но болят, суки, прилично. — Черт, одеяла, — соскочив вниз, ухватилась за тюк и замерла, встретившись взглядом с тремя парами желтых глаз матерых хищников. — Фрат, — стараюсь говорить ровно, чтобы не спровоцировать нападение, — лезьте выше. Когда я прыгну, они рванут за мной, могут достать. Давайте, только не привлекая внимания. Скорее почувствовав, чем услышав, оглянулась за спину и еле сдержалась, чтобы не рвануть, сделав глупость. От хищников легко не отделаешься и вскочить на ветку быстро не удастся, встала, как назло, не так и не там. Из тех, кто не постеснялся выйти на свет насчитала восемь штук. Вариант, что я сумею отбиться хотя бы от одного при таком раскладе, очень сомнителен. И , вряд ли остальные станут ждать своей очереди. Черт подери, не думала, что моя жизнь закончится у кого-то в желудке. Обидно. С другой стороны, умирать — так повеселюсь напоследок. Сердце перестало бухать колоколом, разум кристально чист и рука, сжимая нож, больше не подрагивает, тело напряглось, готовясь к смертельной схватке. Черный меховой толстопуз на ножках, смешно раскачиваясь, с радостным писком буквально влетел мне в ноги, не успев затормозить и подтолкнув сам себя своей пухлой попой. Взрослые ворхлы отреагировали на его проделки удивительно спокойно. Неужели один из них тот, кого я лечила? Если это так, то выходит звери достаточно разумны? Жорик глупым не выглядит, вполне возможно, что и ворхлы интеллектом не обделены. Осторожно присев, погладила счастливого щенка, шустро вылизывающего ладонь. Смешной малыш, совсем еще глупыш. Стоящие передо мной ворхлы развернулись и медленно стали уходить, а мелкий, лизнув на прощание, спотыкаясь, побежал следом. Пока стая не растворилась в лесу, я не двинулась с места. —Никогда такого не видел. Фух, я думал от страха помру. Лер, почему они не напали? — высунулся из-за ветки Фрат. Жорик, возмущенно пофыркивая, спрыгнув на плечо, важно потоптавшись на нем, спрыгнул на землю и внимательно обнюхал следы "мелкого". — Сама уже с жизнью простилась. Ух, сейчас бы водки грамм пятьдесят, не закусывая.  Почему не закусили? Повезло. Я случайно одного из них спасла лечила, видимо, вылечила все же. Как понимаю, пришли поблагодарить. Ай! — схватилась я за укушенный Жориком палец. — Ты чего, обалдел? До крови прокусил. И вот ведь зараза вредная, именно ту руку, которую лизал щенок ворхлов. Ревнует, что ли? Да быть того не может?! — Жорик, ты дурень, пушистый. Нашел из-за чего дуться, я же тебя люблю. Мы с тобой, ого-го сколько прошли. Иди ко мне, поглажу, — Жорика, зыркнув, подставил шею под ласки. — Он понимает? Ой, — дернулся мальчишка, обзаведясь на руке парой иголок от ветки. — Понимает. Просто показывать этого не хочет. Хитрый партизан. Щерт громко всхрапнув, с вытаращенными глазами и бешено раздувающимися ноздрями, выйдя из ступора, начал рваться с привязи. Взбесившийся от страха щерт это кошмар с четырьмя лапами. Он еще и лягается, скотина перепуганная. — Фрат, как его успокоить?! Жорик сиганул к детям, от проблем подальше. Нет и у меня желания подходить к перепуганному животному. Убить, возможно, не убьет, но покалечить сдуру способен. Еще немного, и перевязь полностью оторвет ветку, ловить не буду. — Да как же все меня задолбало! — вызверилась, отклоняя от лица ветку, случайно хлестнувшую по щеке. Громко рыкнув, запрыгнула на спину щерта, с силой сжав ногами бока и натянув шлею, и шарахнула кулаком по массивной башке. — Стоять, скотина! Угомонись, иначе на мясо пущу! Раз взбрыкнул, второй, и притих. — Умница, хороший мальчик, — погладила я по голове устало всхрапывающего щерта. — Испугался верзила. Всё-всё, успокойся, ушли страшные, и никого не тронули. Тихо. Долго до тебя доходило. Осторожно спрыгнула на землю, продолжая наглаживать успокаивающегося шерта. Не представляю, как бы мы добрались до осточертевшего порта без щерта. Мелких на себе переть пришлось бы. — Фух, — выдохнула с облегчением, когда он занялся кустом. На подрагивающих ногах поковыляла до дерева, обнимая его ствол, как родной. — Водки - грамм сто. Залпом. С такими приключениями поседеешь раньше времени или мысленно сопьешься. — Лер, ты не ранена? — с горящими от азарта и волнения глазами снова высунулся с ветки Фрат. — Ты кааак прыгнула! Ого! Я так не умею! Я бы упал. И дядька Сирон не смог бы, так высоко прыгать! Лера, ты такая смелая! — Хвостик, выглянув, тоже усиленно закивала, поддерживая мальчишку. — Пф, — кто бы меня теперь от дерева отлепил, «такую смелую». Пришлось брать себя в руки и отпускать свою подпорку, забираясь на ветки. Надо еще раз поесть и попить, прежде чем двигаться дальше. У мелких от испуга, видимо, тоже жор напал. Сидим молча, челюстями работаем. Все четверо. Меня хоть отпускать начало, адреналиновая дрожь прошла. Шорох. Еще один. Странный. — Тихо, — пригнувшись к веткам, замерла вслушиваясь. Вур, не дожевав, застыл, и мне не нравится, как стекленеют его глаза. Секунда, две, и громкий вопль разрывает тишину, и щерт, сволочь трусливая, доламывает ветку и уносится в неизвестном направлении. Я слышу, как испуганно бьются сердечки детей, и двинулись верхние ветки, скрывая Жорика. На поляну, волоча тушу какого-то зверя, вышел здоровый ворхл. Подтянул свою добычу к нашему дереву, и подняв голову, посмотрел прямо на меня, и ушел. - Охренеть,- в огромных, с кофейное блюдце волчьих глазах, только слепой не увидит интеллект. Даже страшно представить, силу зверя с мозгами человека. Вот это враг, так враг. — Это он чего? Отдарился, да? За лечение? — застрекотал Фрат. — У-у, они умные. Прав дядька Сирон, ворхлы охранители леса, их почитать надобно. — Хочу нажраться. В хлам. Так, чтобы ни хрена не понимать, — лежу, пялюсь в небо, в голове пусто-пусто. Хо-ро-шо. Фрат развернулся, собираясь спускаться вниз. — Куда? — как кутенка за шкирку вернула его обратно. — Мясо же, — не понимая, захлопал ресницами, — пропадет. — Ты разделать сможешь? — Угу. — А мыться после разделки ты где собираешься? Или думаешь, здесь на запах крови только ворхлы прибегают? Вон, Жоркины сородичи тоже не против полакомиться. Пары недовольно верещащих путов нам хватит, чтобы отключиться. Не дури, Фрат. Еды у нас хватает, город — рукой подать, пора выдвигаться. За подарок ворхлам спасибо, конечно, но он не ко времени. У нас помимо притягивающей местных тушей, есть проблемы и посерьезнее. Щерт, скотина трусливая, сбежал. Искать куда его унесло не вариант, поэтому придется топать ножками. Ничего не поделаешь. На себе двоих я не унесу, если только попеременно попробовать. На щерте, сегодня к вечеру бы уже в порту были, а сейчас, даже и не знаю, к ночи придем, в лучшем случае. Облегчив мешок на одно одеяло, отдала его Фрату. — Хочешь покататься у тети на спине? — протянула я руку девочке. Неуверенно глянув на Фрата, она все же подошла. Перевесив свой рюкзак наперед, подхватила ребенка, удобно устраивая ее на спине и перехватив руками ноги. — Поехали? Фрат, не отставай. Жорика, ты по веткам, если что, предупреждай. И прекращай строить из себя идиота, не поверю. С первых же шагов пришлось сбавить темп, чтоб мальчишка шел, а не бежал следом. С таким темпом, как бы к утру в порт попасть, про вечер и заикаться не стоит. Щерт, морда твоя трусливая, чтобы тебя там ворхлы хорошо погоняли, скотина четырехногая. Пять минут тишины, и… дети, есть дети, что с них взять. — Лер, а расскажи сказку дальше? Дядька Сирон говорит, когда что-то рассказываешь, пока идешь, дорога короче становится. — Дядька Сирон у тебя просто кладезь мудрости, — буркнула я. — Напомните, на чем мы остановились? — Колдунья дала королеве выпить зелье, и та стала в тяжести. Лер, как она мужу скажет о детях? Не поверит, забьет. У нас Варура мужу сказала, что духи лесные ее одарили дочкой, пока Апхор, ее муж, на заработки в город уехал. Он ее на площади шлеей охаживал. Не поверил. И другие мужики над ним смеялись, и бабы над Варурой. Я так и не понял, чего они? Ежели духи дар приносят, их почитать надо, а не ругаться. — Варура, скорее всего, изменила своему мужу, поэтому он и рассердился. Но вообще, средневековье у вас. Мог бы просто развестись с ней, и… Ай, о чем говорить? В сказке много чудес бывает, и не всегда их можно объяснить. Думаю, муж знает, что королева бесплодна, поэтому поверит в колдовство. Да и королеве проще сказать, как есть, чем выдумывать небылицы. Я продолжаю. « — Все хорошо прошло, Ваше Высочество? — обеспокоенно спросила королеву верная фрейлина. — Прекрасно, — расплылась в счастливой улыбке та. — Мы возвращаемся во дворец. Я хочу как можно скорее сообщить радостную весть мужу. Ох, чуть не забыла. На вот, выпей, это ведьма дала, сказала, здоровье поправит мгновенно. — Я здорова, моя королева. — Пей, сказала, — нахмурилась правительница, - о тебе забочусь. Фрейлина, не думая о плохом, быстро опустошила флакон и улыбнулась. — Замечательно, мы возвращаемся. Надо поторопиться, у меня мало времени. "Как все удачно складывается,- думала королева. - И колдовство помогло, и дуреха-служанка к утру будет мертва. Осталось по скорому разобраться с ведьмой и ее семьей, и угрозы раскрытия секрета не будет». — Она ее отравила?! — зло прошипел Фрат. — Почему королева так поступила? Служанка же была ей верна и помогала. — Иногда секрет стоит дороже жизни. - «Итак, королева заставив выпить медленнодействующий яд свою верную фрейлину, поспешила во дворец. Встретив капитана стражи, у ворот, поджидающего появления ее Высочества, мгновенно был отправлен с наказом, схватить ведьму и ее семью, дом сжечь, а внука — убить. Вздрогнула, в ужасе смотря на королеву, преданная служанка, не понимая, как ее светлая и добрая хозяйка способна поступать столь ужасно. — Ступай, — презрительно окинула ее взглядом королева, — ты мне сегодня более не понадобишься. И с гордо поднятой головой, королева, в сопровождении двух гвардейцев направила свою легкую поступь в зал, к мужу. — Моя дорогая, я несказанно рад видеть тебя сегодня, — поднялся со своего кресла Его Высочество. — Чем ты порадуешь нас? Королева испепеляюще прошлась взглядом по молоденькой фрейлине, сидевшей на малёхонькой скамеечке у ног правителя. — Мой дорогой муж, я рада и горда сообщить тебе великолепную новость. Я в тяжести. И их двое. — О! — замешкался король на пару секунд, но, расплывшись в счастливейшей улыбке, хлопнул в ладоши. — Трубите в трубы, зажигайте огни. Накрывайте столы по всему городу. Повара — пусть готовят на весь простой люд! Виночерпии, выкатывайте бочки с вином! Славьте нашу королеву! Завтрашний день пусть будет праздничным во всем королевстве! Огласить мое повеление немедля! И дворец ожил. Слуги засуетились. Народ проснулся и счастливо поздравлял, поднимая кубки, за правителей страны. Ведь праздник! Наследник родится! Радость-то какая! Наконец-то королева понесла! Утомленная, с сияющей улыбкой на устах, уютно устроилась королева на своем ложе в пышных пуховых перинах, представляя, как будет нянчиться со своими детьми. Ее сон не потревожили ни боль умирающей отравленной молоденькой фрейлины, ни ужас, горящий в старческих глазах ведьмы, видевшей, как умирает вся ее семья, ни проклятие, что в посмертном хрипе, сказанное от всего сердца, посланное той, кто не оценил подарок, столь подло отплатив за предложенный дар". — Так, передохнем немного. Хвостик, слезай, дай тете разогнуться ненадолго, — думала, кости хрустнут, но нет, гнусь нормально. — Фрат, следующий ты. — Сказка кончилась? — Нет, но у меня во рту пересохло. Сейчас попью и продолжу. Фрат с мелкой переглядываются и так внимательно смотрят за моими действиями, что смешно. Взглядом подгоняют, лишь бы быстрее напилась и сказку продолжила. — Давай, Фрат, твоя очередь кататься. — Нет, я тяжелый. И Хвостику тяжело ходить, она в полах тулупа путается. — Хвостик, прыгай, — присела, подхватывая заскочившую на спину девочку и вновь размеренно зашагала вперед.