Вокруг вселенной

      После того, как Киллиан принёс Эмме рисовую кашу и отварное мясо, она наконец-то смогла восстановить силы, чувствуя, как слабость и головокружение постепенно угасали. Эмма понимала, что больше так делать уж точно не стоит, но идти против своих принципов ей было настолько тяжело, что она лучше бы осталась голодной, чем вышла бы в свет. Эмма гадала, как бы всё сложилось дальше, если бы Киллиан не решил наведаться к ней, ведь сама бы она вряд ли покинула свою каюту.       Ближе к полудню Эмма поднялась на палубу корабля и прогулочным шагом ходила вдоль борта, медленно приближаясь к капитанскому мостику, где, оперевшись о штурвал, стоял сам капитан Джонс. Он задумчиво смотрел куда-то вдаль, не сразу заметив подошедшую к нему девушку, и старался отвлечься от мыслей, что на его корабле принцесса. Когда Эмма коснулась его плеча, Киллиан вздрогнул от неожиданности и резко развернулся к ней лицом, от чего та опешила и отстранилась. На какое-то мгновение ему показалось, что она испугалась его. Но, кажется, ему просто показалось. — Куда мы держим путь? — не скрывая собственное любопытство, поинтересовалась Эмма у него, и Киллиан нахмурил брови. — То есть… плавание никогда не бывает бесцельным. — Оно и не бесцельно, — резко выпалил Киллиан и удивился тому, насколько стальным был его голос, но решил не показывать вида, отвернувшись от Эммы и вновь уставившись на горизонт. — Мы бороздим моря, Эмма, и именно это является смыслом нашей жизни. Само море — смысл нашей жизни. Но тебе не понять. — Отчего же? — она улыбнулась и скрестила руки на груди, внимательно следя за тем, как постепенно менялось лицо Киллиана. — Если я никогда не жила в открытом море и не переживала штормов, то это не значит, что я не могу понять ваш образ жизни. Я люблю море, Киллиан, и это не глупое влечение. Оно… оно всегда влекло меня к себе, всегда дарило умиротворение и покой… всегда давало возможность почувствовать себя свободной.       Киллиан внимательно слушал её, в упор смотря ей в глаза и видя в них все те эмоции, что когда-то испытывал и он, и понимал, что она не лгала ему. Эмма говорила чистую правду, и порой Джонс корил себя за то, что бывает слишком самоуверен. — Впервые вижу человека, который так восторженно отзывается о море. Тем более, что этот человек — принцесса, — он усмехнулся, глядя, как Эмма расплылась в улыбке и произнесла: — А разве принцессы не могут любить море? — подмигнув ему, она улыбнулась и неспешно спустилась на палубу, чувствуя на себе пристальный взгляд капитана.       С моря дул лёгкий прохладный бриз, чайки то и дело, что кружили над матчами и высаживались в ряд. Куда не посмотришь — нигде не было видно даже намёка на землю, и в этот момент можно почувствовать себя по-настоящему свободным. Эмма остановилась и облокотилась о борт корабля, всматриваясь далеко в горизонт и тяжело вздохнув. Отчего-то ей казалось, что скоро должно было произойти нечто плохое, и она никак не могла объяснить своё предчувствие. Но ведь что может произойти в открытом море, где кроме одиноко плывущего по водной глади корабля кругом ничего нет? Она не знала.       Эмма помнила, как однажды упросила стражника — добродушного темноволосого мужчину, который в остальные дни был строг, а с ней вёл себя куда более мягко, — отвести её к морю, чтобы она сполна смогла насладиться заходящим за горизонт солнцем. Эрик — так его звали, — протестовал, пытаясь вразумить тринадцатилетнюю принцессу и отговорить её от этой затеи, но проку с его слов не было. Упрямством и целеустремлённостью Эмма походила как на мать, королеву Мэри, так и на отца, короля Дэвида. Именно поэтому все вокруг давно были осведомлены, что спорить с их дочерью, самой упрямой наследной принцессой, попросту было бесполезно.       И всё же юной Эмме удалось уговорить стража — пусть и не сразу, но он сдался под щенячьими глазками девчушки и, оправдавшись перед их Величеством, сказав, что они просто прогуляются и получив строгие наказы, взволнованный Эрик и счастливая Эмма направились к причалу. Она помнила, с каким восхищением наблюдала за тем, как солнце медленно заходило за горизонт, окрашивая небо рыжим, отчасти лиловым светом. В её глазах, в которых отражался закат, ясно читались все те эмоции, все те чувства, что она почти никогда не испытывала. Радость, счастье, восторг, восхищение… тот вечер она запомнила надолго.       Из мыслей Эмму вывел чей-то приятный голос и рука, что плавно коснулась её плеча. Она вздрогнула, не ожидая этих прикосновений, и медленно развернулась лицом к подошедшему к ней матросу. Эмма оценивающе пробежалась по нему взглядом, как всегда делала, если видела незнакомого ей человека, и отметила, что взъерошенные тёмные волосы даже очень шли ему. Сам парень расплылся в улыбке, глядя прямо на неё, и под этим внимательным взглядом Эмме стало немного неловко. — Привет, — дружелюбно отозвался он, прервав затянувшееся между ними молчание. Она кивнула. — Ты, должно быть, Эмма, о которой все только и говорят? — Да, это я, но… обо мне все говорят? Что именно? — Эмма непонимающе уставилась на по-прежнему спокойного парня, который только пожал плечами, улыбнувшись. — Кто-то говорит, что наш некогда бывший грозным капитан кардинально изменился, повстречав тебя, а кто-то просто заводит свою балладу о том, что женщина на корабле — к беде, — просто пояснил он, кинув мимолётный взгляд на капитана, и снова посмотрел на слегка ошарашенную его словами девушку. — Это… нисколько не странно, как я поняла, верно? — неловко задала вопрос Эмма, чувствуя себя лишней на корабле, полном людей противоположного пола. Она единственная женщина на корабле. И от этого ей становилось страшно. — Верно. Послушай, Эмма, — он привлёк её внимание, видя, как она терзает себя ненужными мыслями, при этом чувствуя свою вину, и Эмма нерешительно подняла на него свой взгляд. — Просто не обращай внимание на то, что говорят остальные. Они не привыкли к присутствию на корабле женщин, а тем более таких красивых, — в его словах было что-то необъяснимое, и звучали они отчасти двусмысленно, но Эмма быстро прогнала наваждение, внимательно слушая матроса. — Кстати, моё имя Том.       Он протянул ей руку, и она несмело пожала её. Как бы то ни было, наваждение не собиралось её отпускать. Отчего-то ей показалось, что в глазах Тома всего на мгновение промелькнула насмешка, а его взгляд всегда был сосредоточен на ней… изучающий взгляд, словно он пытался впитать её очертания, и от этого становилось не по себе. — Очень… приятно, — это всё, что она могла сейчас сказать. — Я, пожалуй, пойду.       Том кивнул и, пожав плечами, свободной походкой направился к одной из немногочисленных бочек, насвистывая какую-то мелодию и сунув руки в карманы. Тем временем Эмма облегчённо вздохнула, не понимая, чем было вызвано такое её состояние. То ли от того, что все на корабле, кроме неё, были мужчинами, то ли от того, что этот с виду нормальный парень не внушал ей доверия, хотя и был весьма дружелюбным. Она не знала, что думать. Порой хотелось бросить всё и вернуться назад, домой, но было поздно. Они далеко от Мерсантилиуса. Далеко от её родителей. Пути назад нет.       Эмма спустилась в трюм, касаясь рукой деревянных стен, чтобы рядом была хоть какая-то опора. Неспешно она дошла до своей каюты и, со скрипом отперев массивную дверь, прошла внутрь. Пахло затхлостью вперемешку со слабым запахом алкоголя, из-за чего Эмма неприятно поморщилась, но даже не удивилась — раньше здесь, скорее всего, жил какой-то матрос, очень любивший выпить. Но вчера она, видимо, так устала, что не придала этому особого значения.       Проведя рукой по полке, Эмма посмотрела на свою ладонь и покачала головой, про себя отмечая, что здесь уже давно никто нормально не убирался. Оглядевшись по сторонам в поисках какой-нибудь тряпки, она наткнулась взглядом на клочок ткани, что был заброшен к противоположной стене, подошла ближе и, наклонившись, взяла его в руки и удивилась, когда поняла, что ткань была влажной. Эмма никак не затевала влажной уборки, но больше делать ей было нечего, а учитывая, что эта каюта в её распоряжении, жить в грязи она не особо хотела.       Находясь на палубе корабля, Эмма не раз ловила на себе многочисленные взгляды команды, что заставляло её нервничать и порой заливаться краской, и в такие моменты она старалась поспешно скрыться где-нибудь подальше от чуждых взоров. Киллиан был единственным, кому она доверяла. А доверяла ли? Могла ли она доверять человеку, с которым знакома от силы дня три и который помог ей сбежать из родного дома? Определённо могла, ведь кроме него на этом корабле никто не относился к ней сдержанно и с теплотой, держа свои желания в узде и просто помогая освоиться в непривычно месте. За это Эмма была ему безмерно благодарна, ведь она могла не бояться его… в отличие от других.       Волосы спадали на лицо, когда она, наклонившись, протёрла тряпкой небольшой столик. Стоило только Эмме заправить выбившуюся прядь за ухо, как вдруг остальные волосы, покоившиеся на спине, перекатились на одну сторону, кончиками касаясь столешницы. Это её раздражало. Подняв с пола лоскут какой-то резины, Эмма взяла в руки не заточенный как следует нож и, сделав надрез, отложила его. Девушка оттянула край резины, от чего она разошлась по всей длине, отбросила оставшийся кусок в сторону и прочно связала концы полоски. «Эдакая резинка, с помощью которой волосы больше не будут мешаться», — подумала Эмма и акууратно забрала волосы в высокий хвост, после чего довольно улыбнулась и продолжила своё дело.

***

      Она не знала, сколько прошло времени, не знала, что творилось наверху, но ужасно устала после приведения каюты в более-менее подобающий вид. Потерев внешней стороной ладони лоб, смахивая выступившие капельки пота, Эмма сняла с волос резинку, села на кровать и длинно выдохнула. В такой тиши отчётливо слышался шум бьющихся о борт корабля волн и гул ветра, что дул с моря. В совокупности это дарило спокойствие и умиротворение, но тревожное чувство не желало покидать Эмму ни на один миг, терзая её пустыми догадками.       Тоска по дому отошла на второй план, но ненадолго. Чувство вины, как тяжкие оковы, не покидало Эмму, раз за разом твердя ей то, как подло она поступила по отношению, в первую очередь, родителям и своему народу. Но жажда приключений взяла верх, а обида, со временем улетучившаяся, послужила второстепенной причиной её побега. Эмма гадала, что же делали сейчас её родители, переживали ли, искали ли… Порой так хотелось повернуть время вспять и всё исправить, но ведь тогда… тогда она была не встретила Киллиана.       Капитан легендарного корабля «Весёлый Роджер» с особенной харизмой, голубыми, подобно океану, глазами, идеальными, слегка грубыми чертами лица, чуть хрипловатым голосом и щетиной на лице, которая так ему шла. Этот любитель кожи и рома смог зацепить в Эмме что-то, чего она никогда прежде не чувствовала и пока не могла точно разобрать, что именно. В последнее время Эмма замечала за собой, что за столь короткий срок успела привязаться к Киллиану, к его манерам, повадкам и личным ценностям… Она разглядела в нём искалеченную душу и хотела помочь, но не знала как. С виду строгий и грозный, а внутри — нежный и ранимый.       Когда внезапно до ушей Эммы донеслись крики матросов, она вздрогнула всем телом, резко повернув голову к двери, мимо которой то и дело, что кто-то пробегал. Вскочив на ноги, Эмма медленно подошла к ней, чувствуя, как сердце бешено колотилось в груди, и несмело открыла её. Стоило ей только переступить порог каюты, как один матрос, чудом не столкнувшийся с ней, остановился и посмотрел на неё широкими глазами, в которых отчётливо читался неподдельный страх и усталость. — В каюту! Живо! — резко выкрикнул он, от чего Эмма вздрогнула и отступила, а мужчина убежал прочь, оставив её одну.       Мимо один матрос бежал за другим, и она, замерев на месте, невольно наблюдала за происходящим, совершенно ничего не понимая. Все словно с ума посходили: носятся, кричат, что-то спешно делают… И это пугало. Настораживало. Внутри всё сжалось, ком застрял в горле, а сердце по-прежнему быстро стучало. Эмма сделала неуверенный шаг вперёд и быстро обернулась по сторонам, страшась неизвестности. Медленно шагая к ступенькам, она несколько раз потёрла вспотевшие ладони, нервно сглатывала и шумно вздыхала. Услышав лязг металла и громкие крики, скорее походившие на рыки, Эмма вздрагивала снова и снова, но понимала, что пути назад нет, и продолжала идти.       Она понимала — на корабле явно творилось что-то неладное, но что именно — не знала. Страх сковал всё тело, когда она поднялась наверх и замерла на месте, расширив глаза от увиденного: на борту корабля во всю разгоралась кровавая бойня, лязг клинков резал слух, а рядом с «Весёлым Роджером» на плаву стоял другой, неизвестный ей корабль. — Умри! — выкрикнул мужчина, сплошь одетый в чёрную кожу, и вытащил из тела обычного матроса свой кинжал, а затем посмотрел на Эмму и довольно улыбнулся. — Вы поглядите, кто тут у нас, — стерев платком кровь с лезвия, произнёс пират и исподлобья смотрел на неё, как на свою очередную жертву. — Капитан никак не учится на своих ошибках.       Вмиг он оказался рядом с Эммой, грубо и больно прижав её к деревянным доскам, и подставил кинжал к её горлу, наслаждаясь и словно впитывая её страх. — Нет, прошу… — язык не слушался, и она до конца не понимала, что её жизнь буквально висела на волоске. Эмма смотрела в серые глаза мужчины, видя в них только злость и недобрую искру. — Просишь? Забавно просить пощады у убийцы, не так ли? — усмехнувшись, он облизнул губы и чуть приоткрыл рот, опустив голову ниже, и надавил кинжалом сильнее, так, что по её шее потекла тонкая дорожка алой крови. Эмма всхлипнула. — Такая красивая… даже жалко убивать, но мы можем сначала развлечься, верно? — Ты… ты псих! — отчаянно выкрикнула она, сильнее сжав кулаки, словно готовясь нанести удар, но смирно стояла под его натиском, заливаясь слезами и слыша непрекращающиеся лязги, крики и голоса… много голосов. Так много, что их было невозможно счесть. —Пират, милая, — мягко поправил он, от чего всё внутри Эммы в который раз сжалось. Она понимала, что именно он хотел с ней сделать, но не могла позволить какому-то психу обесчестить себя.       Взяв свою волю в кулак, Эмма, неожиданно для пирата, коленом ударила его в живот, от чего тот скрючился и завыл, а она, замахнувшись ногой, ударила снова. Мужчина лежал на спине, одной рукой потирая переносицу, а другой — держась за живот, и Эмма быстро выхватила его саблю из ножен, неуверенно держа оружие в руках, и пират с усмешкой посмотрел на неё. — Как ты будешь сражаться с врагами, если даже не в ладах с оружием, а? — он явно был доволен собой, глядя на остолбеневшую Эмму, которая, закатив глаза, смерила того угрожающим взглядом, направив остриё в его сторону. — Думаешь, такая смелая? Как бы не так. — Может, я трусиха, может, многого недостойна, но пока я жива — я буду сражаться, — твёрдо и чётко произнесла она, сжав губы в тонкую линию, и пират удивлённо поднял брови, не ожидая таких слов от самой обычной на вид девушки.       Эмма сделала два шага назад с вытянутыми руками, в которых мёртвой хваткой держала саблю, и, быстро развернувшись, отошла к левому борту корабля, дабы перевести дух. Бой был в самом разгаре. Она искала взглядом Киллиана, озираясь по сторонам, и нервно сглотнула, понимая, что не видит его. Страх снова подкрался к ней. Но страх не за себя. Это был страх потерять Киллиана.       Среди толпы она заметила приближающуюся незнакомую фигуру. Получше разглядев его, Эмма поняла, что он, как и все с чужого корабля — пират. Чёрные, как смоль, длинные и запутанные волосы спадали с плеч, лицо украшала явно не трёхдневная щетина, а на голове его была надета пиратская шляпа. Вполне ожидаемо. Он смотрел на неё в упор, и Эмма видела в нём что-то смутно знакомое, словно они виделись раньше, но это полный абсурд. Эмма, принцесса Мерсантилиуса, не могла встретить в своей жизни какого-то грязного пирата. По крайней мере, она этого никак не припоминала. — Какие люди! Явился по душу капитана, а встретил тебя. Ну, здравствуй, Эмма, — ядовито произнёс он, говоря это то ли с усмешкой, то ли с издёвкой. Эмма поморщилась, услышав своё имя, и удивлённо посмотрела ему в глаза. — Откуда ты знаешь моё имя? — бесцеремонно спросила она, но он точно услышал в её голосе нотки страха перед ним, и это не могло не порадовать его. — Так они сделали это, — наигранно растроенным голосом сказал он, чем вызвал недопонимание собеседницы. — Сделали что? И кто «они»? — Твои родители, Эмма, — её лицо вмиг посерьёзнело при упоминании родителей, и она совершенно не понимала, какое отношение этот пират имел к её семье, но определённо точно намеревалась выяснить это. — Повторяешь давнюю ошибку, ай-яй, — Борода повертел пальцем, и это окончательно вывело её из себя. — Да кто ты, чёрт возьми?! Причём здесь мои родители? О чём ты вообще говоришь?! — она была на грани, держа перед собой саблю, боясь, что если опустит руки, он убьёт её. Всё смешалось в одну сплошную кучу, и Эмма не понимала, что ей делать, как вообще себя вести в такой непростой ситуации. — Ох, совсем позабыл о манерах. Капитан корабля «Чёрной Жемчужины» Чёрная Борода, красавица, — словно не в первый раз произнёс пират и закатил глаза, а затем снова посмотрел Эмме в глаза, пытаясь понять, что в данный момент она чувствовала. — Полагаю, мы не закончили с тобой в прошлый раз. Ты грубо обошлась со мной, принцесска, — он обнажил свой клинок, что вмиг засиял при свете луны, и крепко сжал его в руке. — В прошлый раз? О чём ты? Я ничего не понимаю, — сейчас ей больше всего на свете хотелось оказаться в своей тёплой и мягкой постели, укутаться в одеяло и читать любимые книги, а не бояться за свою жизнь, находясь на корабле, кишащем пиратами. Реальность выбивает из колеи. — Верно, не понимаешь. Точнее сказать — не помнишь, но это суть дела не меняет. Я обещал убить тебя, и я убью, чёрт подери!       Он замахнулся, выставив саблю вперёд, но Эмма ловко увернулась, расширив глаза. Она знала, что в этой схватке ей не победить, ведь попросту не сможет одолеть опытного пирата, толком даже не умея достойно владеть клинком. Но она не сдастся.       Лязг металла стал привычным для её ушей, она старалась уворачиваться от каждого выпада пирата, отбивалась, как только могла, но её силы уже были на пределе. И когда Чёрная Борода выбил из её рук клинок, который шумно приземлился на доски, то с силой пнул Эмму ногой в живот, и она тотчас упала на лопатки, так, что удар выбил из её лёгких воздух. Она закашлялась, прижимая руки к животу, и смотрела на пирата снизу-вверх, мысленно готовясь к худшему. Исход был предрешён, но Эмма хотя бы старалась, билась до последнего, пусть даже зря. А зря ли? Её жизнь могла оборваться в любую секунду. — Знаешь, а ты не так уж и бездарна, — он усмехнулся, заглядывая ей прямо в душу, но она только фыркнула, не желая слушать его и слышать в общем. — Жаль пропадать такому таланту.       Он замахнулся, целясь прямо в её грудь, и Эмма сильно зажмурилась, жадно хватая ртом воздух. Ещё мгновение, и всё закончится. Ещё мгновение, и она больше не будет страдать. Не будет больше видеть его нахальную улыбку, глаза, в которых таилась угроза. И она была готова к этому. Но ничего не происходило. Открыв глаза, Эмма с удивлением заметила, как Киллиан ловко скрутил Бороду, а затем, замахнувшись, отключил его, после чего обратил своё внимание на Эмму, которая, вздохнув, закрыла лицо руками, выпуская на волю скопившиеся эмоции. — Эмма… — только и произнёс он, опускаясь рядом с ней. — Эмма, милая, посмотри на меня.       Он ласково сжал её ладонь в своей, чувствуя, как она трясётся, и помог ей сесть, крепче обняв. Двое из его команды стояли рядом к ним спиной на случай, если кто-то решит их потревожить. — Киллиан… Я… я так боялась, что он… — она всхлипнула, не в силах связать несколько слов в полноценное предложение, и уткнулась ему в грудь, пуще прежнего заливаясь слезами. — Всё хорошо, Эмма. Я рядом.