Вокруг вселенной

      Они ехали чуть меньше часа, сделав лишь одну остановку, чтобы напоить лошадей. Эмма безвылазно сидела в карете весь их путь, не имея возможности выйти наружу хотя бы на секунду — офицеры королевской стражи, как и всегда, безукоризненно выполняли указания правителей Мерсантилиуса и следили за принцессой так, как никто никогда не следил.       Постоянный надзор, нарастающее напряжение, невероятной силы желание сбежать и помочь Киллиану выбраться из незаслуженного плена — всё это, перемешиваясь друг с другом, давило на Эмму непосильным грузом. Она чувствовала ответственность за всё случившееся, чувствовала неутихающую вину перед Джонсом и его командой, перед родителями, королевством и подданными, но не могла даже попытаться всё исправить.       Сбежав, Эмма предала родных. Но вместе с тем она нашла своё счастье, свою любовь; она повидала мир, пережила множество опасностей, жила так, как не жила никогда, и… Узнала правду. Ту самую правду, которую от неё скрывали все девять долгих лет затворничества в золотой клетке.       Ту правду, которой её лишили родители. Магия, до недавних пор дремлющая в ней; Чёрная Борода — пират, пострадавший из-за неё. Безусловно, преступник не заслуживал пощады, но то, что сделала Эмма, ставило её в глубочайший тупик. Ведь вместо того, чтобы обучать собственную дочь, они предпочли заставить её забыть и жить так, будто ничего в помине не было.       В иллюзии идеальной королевской жизни наследной принцессы. Жизни, которую она не просила. Которую не хотела.       Тряхнув головой, тыльной стороной ладони Эмма смахнула бегущие по щекам слёзы и провела языком по пересохшим губам, таким образом надеясь хоть как-то прийти в себя. Руки с самого момента перепалки в порту приятно покалывало — иногда из ладоней вырывались едва заметные искры, и Эмма бы наверняка воспользовалась магией, если бы полностью овладела ей.       И потому лишь сжимала их в кулаки, сгорая от бессилия в ситуации, к которой никто из них не был готов.       Когда карета остановилась, она поддалась любопытству и выглянула в окошко. Глаз мгновенно зацепился за внушительные ворота, и только после Эмма увидела дворец. Такой родной, такой знакомый и величественный, служивший ей домом все девятнадцать лет. И теперь она вернулась к тому, с чего всё началось. — Ваше Высочество, — спустя некоторое время открыв дверцу кареты, начал стражник, — мы прибыли ко дворцу. Позвольте, — он протянул ей облачённую в белую перчатку руку, таким образом предлагая свою помощь.       Эмма вымученно улыбнулась уголками губ и всё же вложила свою холодную, когда-то тёплую ладонь, лёгким движением вынырнув из кареты на каменную кладку просторной площади у дворца. Лёгкий ветер мгновенно обдал её лицо прохладой, и она вдохнула свежий воздух полной грудью, усиленно пытаясь держать себя в руках.       Шаги давались с трудом. Всю дорогу до массивных деревянных дверей никто не проронил ни слова — лишь пение птиц и шум, доносившийся из королевского сада, нарушали воссоздавшуюся напряжённую тишину. Эмма нервно перебирала пальцами шнурки от корсета платья и мысленно готовилась к предстоящей встрече с родителями, до которой оставалось всего ничего — лишь войти внутрь и предстать перед Королём с Королевой в сопровождении стражи, выступающей по большей части в роли охраны, ведь она как-никак принцесса. — Дайте мне минуту, — поставленным, но тихим голосом произнесла Эмма, на что офицеры покорно кивнули и отошли чуть в сторону, дав ей немного личного пространства.       Сердце неистово колотилось в груди, бесконечно ударяясь о грудную клетку, и на мгновение Эмме показалось, что в какой-то момент оно могло внезапно остановиться. По щелчку пальцев, как раз плюнуть. Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, протерев вспотевшие ладони о мягкую ткань платья, после чего слабо кивнула и обратила внимание на открывающиеся с характерным звуком двери.       Ещё мгновение — и она увидит своих родителей. Ещё мгновение — и она окунётся в пучину запутанных тайн и попытки разгадать их, попытки справиться со всем навалившимся дерьмом, пока не стало хуже.       Да и… разве может быть хуже, чем есть сейчас?       Что может быть хуже, чем пленение ни в чём не повинного человека? Хуже предательства Эммой своего народа? Предательства Короля с Королевой собственной дочери? Что может быть хуже, когда хуже уже быть просто не может?       В момент, когда двери полностью открылись, впуская прибывших прямиком в просторный тронный зал, время словно застыло. Впрочем, как и силуэты родителей Эммы — оба стояли неподвижно, заранее осведомлённые послом новостью о найденной принцессе. Но когда Мэри медленно повернулась к ним всем корпусом, на её глазах выступили слёзы, и она прижала руку ко рту, кажется, даже забыв, как дышать.       Эмма сделала несколько стремительных шагов и остановилась где-то в середине зала, вслушиваясь в приближающиеся шаги позади идущей стражи, после чего нерешительно взглянула на мать и отца, уловив в их взгляде облегчение. Но вместе с тем глаза отца выражали осуждение, негодование, что саму Свон ни капли не удивляло.       Она провинилась и прекрасно это понимала, как понимала и то, что родители не один год скрывали от неё правду. — Эмма? — подала голос Королева, опустив ладонь на уровень ниже. — Боже, Эмма! — Мэри сорвалась с места и, вмиг позабыв о правилах поведения королевских особ, побежала к дочери. Лишь стук каблуков о плитку и потрясшие объятия матери окончательно вывели её из транса. — Не могу поверить, ты вернулась!       Она слабо улыбнулась, вдыхая родной аромат цветочных духов Мэри, и крепче прижалась к ней, в каком-то смысле ища в этом спасение. — Я тоже рада тебя видеть, мама, — совсем тихо прошептала Эмма, давясь вставшим в горле комом, и бросила мимолётный взгляд на медленно приближающегося в оцепенении отца. — Здравствуй, отец. — Эмма… Здравствуй, — сглотнув, произнёс он и, тряхнув головой в попытке совладать с эмоциями, взглянул на ожидающих распоряжений стражников. — Что у вас?       Его суровый голос побудил Эмму разорвать желанные объятия и обратить внимание на разворачивающуюся беседу, гадая, чем всё в итоге закончится. Толика страха уже зародилась глубоко внутри, а натянутые как струны нервы готовы были оборваться. — Мы схватили похитившего принцессу моряка — капитана корабля под названием… «Весёлый Роджер», с имеющейся на борту командой. Никто… — Он не похищал меня, отец! Никто не похищал меня! — разнёсшимся по всему помещению громким восклицанием прервала доклад стражи Эмма, сделав пару шагов в сторону от матери, которая, глотая слёзы, лишь безмолвно коснулась плеча дочери. — Почему все твёрдо решили, что я была похищена? Почему вы не верите, что я покинула вас по собственной воле?! — Эмма… — Нет! Нет, мама! — смахнув выступившие слёзы, отчаянно продолжила она. — Мне было достаточно подобранного жениха, которого я даже не знаю лично! И теперь это! — её возмущению от сложившейся ситуации не было предела, и в какой-то момент, возможно, Эмма перегнула палку, но о сказанном не жалела.       Даже при том, что знала — Дэвид подобного поведения не приемлет. — Не смей разговаривать с нами в таком тоне! — сурово прошипел он, угрожающе приблизившись и совершенно позабыв про случайных свидетелей семейной драмы в лице стражи. — Ты опозорила нас перед графом и его сыном, Эмма, когда те приехали и узнали, что тебя и след простыл! Да ты только посмотри на себя! Ходишь в каком-то тряпье, утверждаешь, что чужак не похищал наследницу трона!       Её словно прошибло током, парализовало, и Эмма невольно отшатнулась, покраснев от закипевшей в жилах крови. — Да потому что это правда! — возразила она, заведомо зная, что это бесполезно. — Мне нет до того дела! Тебя не было много недель, мы едва с ума не сошли! Ты хоть раз о нас подумала, Эмма? Хоть раз! — по его лицу было видно, что эта перепалка ему не нравилась ровно настолько же, насколько и остальным, однако отступать Дэвид не был намерен — вот откуда в Эмме эти черты. — А вы? Вы обо мне думали? — парировала она, больно сглотнув. — Думали, когда скрывали правду все эти годы? — Эмма… Прошу тебя… — попыталась вмешаться Мэри. — Я ведь… Эта магия, она… И Чёрная Борода, пираты… Мы ведь едва не погибли, встретив их! Тогда же, в бойне, я и поняла, что что-то не так. Он узнал меня, а после… Рассказал, что произошло. Не во всех деталях, но мне этого было достаточно, — Эмма сглотнула, покачав головой. — Вы… вы скрывали от меня случившееся все девять лет. Девять!       Она вдруг подавилась воздухом и в тот же миг замолкла, отведя взгляд в сторону и зацепившись им за один из семейных портретов. На нём была изображена счастливая семья, улыбки которых сияли ярче солнца и могли бы затмить любой мрак ночи. Чего нельзя было сказать теперь. Разбитые на тысячи осколков, озлобленные предательством, несчастливые. Не самый лучший образец королевской четы.       Мэри и Дэвид были поражены заявлением Эммы и тронуть до глубины души. Шок, отразившийся в их взгляде, дал ей чёткий ответ — она не ошиблась. Ни в чём. Буря эмоций на лице отца сменялась молниеносно, и в конце концов Мэри успокоилась, принявшись обдумывать слова дочери.       Стража стояла непоколебимо, словно оловянные солдатики — неподвижные и стойкие, ожидающие слова Короля. Долго ждать он себя не заставил. — Преступник предстанет перед судом и ответит за свои деяния, — холодно и совершенно безэмоционально выдал Дэвид, обратившись ко всем присутствующим, и Эмма в изумлении открыла рот. — Передайте остальным, что… Суд состоится через три дня. — Ч… что? Отец! Прошу, не делай этого! Он ни в чём не виновен! — наплевав на скатывающиеся по щекам слёзы, пыталась донести до отца правду Эмма, однако тот явно не собирался слушать любые её аргументы.       В то время стражники покорно кивнули и удалились исполнять поручение Короля. — Дэвид, послушай… — Нечего слушать, Мэри. Этот человек похитил нашу дочь, — настаивал на своём он. — Но ведь Эмма цела и невредима! — парировала Королева, всеми силами стараясь переубедить его. — Потому что ему нужен был за неё выкуп! — выпалил Дэвид. — Откуда тебе знать это наверняка? Откуда, Дэвид? — Мам, пап, остановитесь! — выкрикнула Эмма, закончив переговоры родителей, и тронный зал поглотила звенящая тишина. — Киллиан не желает зла ни мне, ни королевству. Умерь свой гнев, отец, всё это, — она обвела рукой всё вокруг, имея в виду крайние меры по отношению к Джонсу, — совершенно ни к чему. Твоё решение не принесёт никакой пользы Мерсантилиусу, он ведь невиновен! — Киллиан, значит, да? — усмехнулся он, качая головой, и вновь посерьёзнел. — Эмма, моё решение обсуждаться не будет.       Обессиленная, Эмма обхватила себя руками и всего на мгновение закрыла глаза, отказываясь верить в то, что это на самом деле происходит. И лишь почувствовав, как мама аккуратно поцеловала её в висок, оставив ладонь покоиться на её плече, Свон нашла в себе силы произнести хоть слово. — Почему ты так жестоко, отец?.. — тихо, но внятно промолвила она, глядя прямо в голубые глаза Короля. — Потому что ты моя дочь, — в какой-то момент — Эмма была готова поклясться — его голос дрогнул. Дэвид резко отвернулся, глядя на пустующий зал, и, смахнув выступившие слёзы, строго наказал: — Поговорим позже. А сейчас ступай в свои покои, Эмма. Слуга Грэм тебя сопроводит.       Взмахом руки он подозвал до этого стоящего в тени слугу к себе, и тот без лишних слов кивнул, бесспорно, услышав каждое слово Короля. Лицо Эммы приобрело спокойный вид — за всё время она, кажется, выплакала все слёзы и после выплеска бушующих эмоций была просто опустошена. Даже не глянув на родителей, Свон, не дожидаясь Грэма, поспешно направилась в сторону главной широкой лестницы, желая как можно скорее скрыться от проблем в стенах родной комнаты.       Было больно. А ещё противно на душе от осознания, в какое дерьмо они с Киллианом влипли. Из-за неё. Кто бы что ни говорил, а вина всецело лежала на её плечах, даже с учётом, что всё это время, всю свою жизнь Эмма была и остаётся волшебницей, не знающей, как управлять магией.       В общем-то, она не знала ровным счётом ничего. Лишь из уст пирата — преступника, на счету которого числилось немало убийств, грабежей и мошенничеств. Она не знала о происхождении своего дара, не знала, владел ли магией кто-нибудь из родственников или она единственная в своём роде. Поглощающая неизвестность сводила Эмму с ума одним лишь своим присутствием, забиваясь в каждый уголок подсознания и выворачивая мысли наизнанку.       Суд над Киллианом не должен был свершиться — она это знала, она была твёрдо уверена. Человек, не раз спасавший её жизнь, заполнивший зияющую пустоту в сердце и подаривший искреннюю, чистую любовь просто не заслуживал кары за то, чего не делал.       Ведь Эмма не была похищена. Не. Была. И — она видела по глазам — отец это понимал так же хорошо, как безоблачный день впускал на землю лучи солнца. Но, кажется, он хотел проучить собственную дочь и дать пример любому, кто выбросит нечто подобное, чтобы впредь царили лишь мир и понимание. — Это несправедливо, — размеренно шагая по длинному коридору и зная, что Грэм идёт ровно позади, сетовала Эмма. — Как ты можешь верить клевете, Грэм? — она резко остановилась и взором красных глаз уставилась на малость опешившего слугу. — Я… — он на секунду замялся. — Принцесса, я не занимаю ничью сторону. Если Их Величества что-то решили, пусть. Меня куда больше заботит ваше благополучие, — ровным тоном проговорил Грэм и слабо улыбнулся, жестом приглашая идти дальше.       Эмма вздохнула, скрестила руки на груди и зашагала вместе с ним. — Моё благополучие зависит не от роскоши и выгодной женитьбы, а от свободы. Простой свободы, когда не нужно следовать глупым правилам и обычаям, — они завернули за угол и немного замедлились. — Никто во всём мире так не понимал меня, как Киллиан. Никто, понимаешь? Он меня принял, и он же меня понял.       На лице Грэма пронеслась тень тоски и смирения. Если всегда он любил лишь принцессу, пусть и не надеясь однажды завоевать её сердце, то сейчас отчётливо понимал, что она никогда не будет его. Глупая влюблённость постепенно гасла в нём — они близкие друзья, не более, и это… Прекрасно. На самом деле прекрасно. Иметь кого-то, кому можешь довериться и провести время вместе, очень важно, особенно будучи принцессой с ограниченной свободой или слугой, прикованным ко дворцу. — Вы… вы им дорожите, ведь так? — с запинкой скорее констатировал, нежели спросил Грэм.       Эмма взмахнула руками. — Разумеется! Только вот… — она задумчиво посмотрела на Грэма, чуть нахмурив брови, — как мне достучаться до отца? Как помочь Киллиану? Боже, мне не стоило возвращаться, это… Это моя вина… — обхватив голову руками, Эмма отрицательно покачала ей и ненадолго закрыла глаза, надеясь прогнать дурное чувство. — Принцесса… — Не зови меня так, прошу, — почти шёпотом сказала она, глубоко вздохнув. — Но… Хорошо. Эмма, — Грэм улыбнулся. — Вы ни в чём не виноваты. И, уверен, он тоже так считает.       На его слова Эмма лишь грустно усмехнулась и, понурив голову, продолжила путь. Он, впрочем, тоже замолк, отлично видя, в каком состоянии пребывала принцесса, и лишь нервно теребил край рукава всю дорогу до её покоев, надеясь, что нервозность наконец оставит его.       В то же время мысли Эммы захватил Киллиан. Она не имела ни малейшего понятия, как он, что с ним сделали, цел ли он и в какую камеру его посадили. Беспокойство за Джонса не давало ей спокойно вздохнуть и отключиться от происходящего хотя бы на минуту, заставляя мысленно возвращаться к тем моментам, когда его арестовали.       И когда больной ком вновь подкатил к горлу, они вошли в её комнату, оставив бесконечные коридоры позади. — Что ж… — прочистив горло, неохотно начал Грэм. — Полагаю, мне пора. — Грэм, — окликнула она слугу, когда тот уже собирался покинуть её. Он с надеждой обернулся. — Я… Мне нужен друг. Если… если ты не против.       Эмма сложила ладони в замок и присела на край кровати, неотрывно глядя на него. — Что вы! Конечно, — Грэм плотнее притворил открытую двери и, пройдя вглубь покоев, сел рядом, зная, что она не будет против. — Однако, смею заметить, слуги не имею права задерживаться в покоя королевских особ в их присутствии надолго, и… — Ты хочешь уйти? — спокойно спросила Эмма, устало взглянув на него. Грэм так и остался пялиться с открытым ртом. — Нет… Нет, нет, нет, что вы! Я просто… — Тебе не аукнется, не переживай. А одна я скорее с ума сойду, — с тяжёлым вздохом она откинулась на кровать и прикрыла глаза, чувствуя под спиной небывало мягкий матрац и одеяло.       Вспоминая дни бесконечных примерок, обязательного этикета и примерного поведения, Эмма понимала, что благодаря принятому решению смогла прочувствовать жизнь во всей её красе, где нет слуг, фрейлин, строгих наказов родителей и скучного бытия наследницы. Она посещала новые земли, встречала другие народы, попадала в различного рода ситуации, справляться с которыми ей всегда помогал Киллиан. И это приключение было одним из самых захватывающих, пусть и не идеальных. — Что ты планируешь делать? — перейдя на «ты» в знак того, что перед ней не слуга, а друг, заинтересованно спросил он.       Эмма открыла глаза, уставившись в высокий потолок. — Не знаю, Грэм. Он в темнице, стража не пустит меня к нему. Тем более, зная родителей, они наверняка усилили охрану, а «Роджер»… Боже, что с его кораблём?! — подскочив на кровати и тем самым слегка напугав отстранившегося Грэма, спохватилась Свон, и он длинно выдохнул. — Ничего, — просто ответил Грэм. — В порту остался патруль, сам корабль арестован, но не тронут. Команда тоже. — Хорошо, — кивнула она, — тогда… Мне нужен план. А ещё, — Эмма в упор посмотрела на Грэма, — твоя помощь.