Самоубийственная любовь. Первый демон

Родной дом встретил уже привычным молчанием. Миюки давно порывалась продать этот огромный особняк, в котором всё равно редко жила. Но память о матери удерживала от этого шага. Миябе сбросила с ног туфли и с хрустом размяла шею. Даже её, столь длительные путешествия выматывали. Белая кожаная сумка полетела на диван, а девушка босиком прошла на кухню. - Значит, Достоевский, - задумчиво пробормотала Миюки, усаживаясь в мягкое кресло с чашкой горячего чёрного чая. Проведя рукой по светлым волосам, девушка перелистнула первую страницу тонкой белой папки. - Чрезвычайно мало информации, - отметила Миюки, пробегаясь внимательным взглядом по ровным строчкам. Девушка старалась выхватить малейшие детали из маленьких абзацев. «Фёдор Достоевский». Мощный эспер опасного уровня возможностей. Способность неизвестна. Слабости неизвестны. Характер жёсткий. Безжалостен даже к союзникам. Манипулятор. Гений. А внизу смазанная, нечёткая фотография её будущей цели. «А кто из нас вообще будет целью»? Миюки нервно вздрогнула, поймав на себе взгляд лиловых глаз человека с фотографии. Эти глаза чуть прикрывали длинные тонкие пряди тёмных волос. Лёгкая зимняя шапка на меху отбрасывала тень на его лицо, устрашая ещё больше. - Чёрт, - Миюки быстро отбросила фотографию в сторону, протирая рукой покрасневшие глаза. В памяти снова всплыл образ Достоевского. Миюки ещё не знала его, но ей уже было не по себе. - Да что это такое, - блондинка мотнула головой и быстро встала, подходя к высокому шкафу из красного дерева. Тонкие пальцы с длинными эмалевыми ногтями пробежались по потемневшим корешкам книг, доставшихся ещё от матери. «Омар Хайям». Тёмно-синий переплёт с изящными золотыми буквами аккуратно лёг в руку. Миюки выдохнула, раскрывая книгу, бывшую самым дорогим её сокровищем. Пожелтевшие страницы после стольких лет всё ещё хранили запах дорогих французских духов. - Мамочка! Прочитай, пожалуйста, ещё раз. Ну пожалуйста! – маленькая девочка с милыми кудряшками сидела на коленях у статной женщины в дорогом зелёном платье. Иоши Миябе погладила дочку по голове, перелистывая страницы. - Хорошо, хорошо, дорогая. Ну, слушай. Облегчи в бедном сердце мучительный гнёт, Треволнений мирских и забот; От недоброго взора людского укрой… - Всё, в чём грешен бывал я порой! На сегодня дай светлого счастья струю- А на завтра себя предаю Я, мой Бог, в милосердную руку Твою. Прикрыв глаза, наизусть продолжила стихотворение Миюки. Сейчас, оно особенно запало ей в душу. Ведь послезавтра, она действительно отдаст себя в чужие руки. «Ненавижу подчинение». Миюки волновалась. Она ещё толком не знала, какой подход использовать к этому человеку, а любая её ошибка могла окончить её жизнь. Любая операция под прикрытием это всегда чистый риск. Каждое движение нужно отслеживать, эмоции подбирать осторожно. - Кто же ты такой, Фёдор Достоевский? – протянула Миюки, берясь за чистый листок бумаги и карандаш. План нужен был при любом исходе и в любой ситуации.