Самоубийственная любовь. Первый демон

- Ну же, ты же хорошая девочка, Миюки. Покажи нам это, - приторный мужской голос заливается в рот, нос, уши, проникает в самую глубину мозга, заставляя слезы, катится по детским щекам. - Я не могу! Не могу! Пожалуйста! Отпустите меня! – девочка дергает связанными руками, раздирая кожу на запястьях в кровь. Миюки всхлипывает и бессвязно просит отпустить ее. Только тюремщику все равно на детские мольбы. - Что ж. Вижу, что мы не можем найти общий язык, - мужчина в притворном сожалении пожимает плечами и тянет рычаг вниз. По многочисленным проводам, присоединенным к телу Миюки, проходит разряд электрического тока. Крик вырывается из ее горла и прокатывается по пустынному помещению. Она срывает голос, хотя прекрасно знает, что ее никто не услышит и не придет на помощь. Миюки бессильно опускает голову, пытается восстановить дыхание и сплевывает на пол кровь из прокушенной губы. - Ну, деточка, ты ничего не хочешь сказать дяде? – милая улыбка больше походит на злобный оскал. Большая жесткая ладонь гладит ее девочку по щеке, размазывая слезы и кровь в одно розоватое сплошное соленое месиво. - Прошу вас… - Я сказал, что мне нужно от тебя. Всего лишь твоя способность, - четко и по слогам произнес тюремщик, слизывая с пальцев кровь. Девочка отрицательно мотает головой и не успевает сказать даже слова. Ее настигает очередной электрический заряд. Миюки корчится на стуле, прижимая голову к груди. Из ее горла вырываются тихие хрипы, раздирающие грудную клетку, сотрясаемую током. Голос она уже сорвала. Тюремщик обходит стул по кругу, задумчиво почесывая подбородок. - Да что ж это такое. Это уже третья неделя наших сеансов. Может у нее действительно нет этой способности? Бесполезная девка, - сплевывает мужчина и наотмашь ударяет девочку по щеке. Голова Миюки мотается в сторону. Кровь стекает теперь еще и из носа. Место удара быстро опухает и краснеет. Тело девочки больше похоже на разноцветную картину. Фиолетовый синяк под глазом, желтоватые гематомы на руках и ногах, синеватый след от веревки на шее, многочисленные царапины и порезы, а теперь еще и красный след от пощечины. - Может мне убить тебя? - Оставь ее, - Миюки с рудом поднимает голову и щурится от бьющего в глаза резкого света. Высокая фигура в белом халате замирает на пороге. - Она нам пригодится, - Мори сладко улыбается, поигрывая скальпелем в правой руке.

*

- Нет! – с этим криком Миюки подскакивает на кровати, сжимая в пальцах белую простыню, пропитавшуюся потом. Дыхание с хрипом вырывается из тяжело вздымающейся груди. Всё выглядело слишком реально, чтобы быть обычным кошмаром. Она вцепляется пальцами в кожу головы, расцарапывая ее в кровь. Светлые волосы спутались в воробьиное гнездо. Боль отрезвляет воспалившийся после слишком реального сна мозг. Миюки знает, это было с ней раньше. Этот кошмар был наяву. Тогда она не проиграла, выдержала. Только детский мозг стер эти дикие воспоминания, заменив их. Но грязь невозможно утаить, как бы не стараться. - Ну чего же так кричишь, моя дорогая? – Федор со скрипом прикрывает за собой дверь, с любопытством вглядываясь в замершую на кровати Миюки. Девушка мелко дрожит и поплотнее натягивает на себя одеяло. Волнение от ночного кошмара прошлого смешивается с диким испугом от встречи с настоящим. Этот убийственный коктейль обжигает внутренности, вытесняя все эмоции наружу и оставляя вместо них оглушающую пустоту. Организм не справляется с таким диким напором. Перед глазами плывет, а голова норовит опуститься на грудь. – Что же тебе приснилось? – постель прогибается под его весом. Сиреневые глаза пристально впиваются в затылок Миюки. Девушка чуть покачивается назад, едва не упав с широкой кровати. Цепкие пальцы впиваются в обнаженную кожу плеча, оставляя красноватые царапины. - Они… не смогли, у них не получилось, - Миюки подает тихий голос, поднимая на Достоевского слезящиеся глаза. Она черт возьми уже забыла, кто перед ней. Сознание уходит в красноватую дымку, с трудом балансируя на грани реальности. В голове смешиваются сотни голосов, сотни образов, среди которых выделяется образ светловолосой женщины в зеленом бархатном платье. Миюки зачарованно тянет к ней руки, мечтая ощутить под ладонями родную бархатистость. Девушка кидается ей на шею, принюхиваясь к любимому запаху. К которому почему-то примешивается горьковатый запах сирени и солоноватый привкус крови. - Так вот значит, кто ты такая, Миюки Миябе, - задумчиво произносит Достоевский, поглаживая светлые волосы девушки свободной рукой. – За ложь я наказываю, но сейчас могу сделать исключение. Миюки уже не слышит его, отдавшись таким теплым и необходимым воспоминаниям, совершенно игнорируя мысли о помешательстве на почве шока.