В кои-то веки Натрайт почувствовал себя хозяином. Голлдара в доме не было, и он попивал вино, которым щедро опаивал Скорг.
Даже плетёное кресло, на котором любил восседать его отец, осталось. Натрайт укрыл ноги пледом и уставился на огонь, полыхавший в камине. Ему было тепло и уютно.
Казалось, вот-вот в гостиной появится отец и сгонит сына, посмевшего занять любимое кресло. Натрайт улыбнулся собственным мыслям и постарался выбросить из головы, что не он теперь заправляет поместьем, а Назгур Голлдар.
— Не справится. Продаст рано или поздно, — пробормотал Солей себе под нос.
— С этим я согласен. — У Скорга Плема по-прежнему осталась привычка — стоять у двери в ожидании приказа.
Натрайт обернулся.
— Где он? — Не нужно было уточнять, о ком он спрашивал. Дворецкий всё понял.
— Голлдар всегда в это время обучает малышню бою на мечах. Воин тупоголовый. Что взять с него?
В этом Натрайт был не согласен с Племом. Пусть Назгур и воин, но отнюдь не глуп.
Солею было нечего делать в гостиной. Он отставил бокал и поднялся с кресла. Скорг молча проводил его взглядом, но ничего не спросил.
Натрайта даже не интересовало, где он будет спать. Отчего-то он был уверен — в своей бывшей спальне.
Ступенька скрипнула под сапогами.
— Плем! — выпалил Солей. — Это ещё что такое?! — он замолчал, когда вспомнил, что живёт здесь на птичьих правах.
Скорг вздохнул.
— Распоряжусь, чтобы починили.
Натрайт посмотрел на растрескавшуюся доску и покачал головой.
Из Голлдара получился отвратительный хозяин. Более того, он распустил слуг до такой степени, что те не замечали мелкие проблемы, которые легко решить.
Ещё и зелёная ковровая дорожка, которая некогда выстилала лестницу, куда-то подевалась. Солей не сомневался — Голлдар решил избавиться, когда она пришла в негодность, а на новой просто-напросто экономил.
«Ну и дурак. Ведь ковры — не ради роскоши. Дом — второе обличье!» — подумал Натрайт и ступил на второй этаж.
Коридор остался таким же, как и был, разве что кое-где с потолка отвалилась лепнина и появились пятна копоти от лампад. Зато нигде не было паутины. За это нужно было благодарить Совью — служанка делала свою работу на совесть.
Натрайт подошёл к нужной двери и уткнулся лбом. Он боялся пройти внутрь и увидеть не то, что оставил три года назад. Он не знал, кто здесь обитал.
Но страх к хорошему никогда ещё не приводил, и Натрайт решился. Дверь со скрипом отворилась.
Спальня находилась на солнечной стороне. В лучиках играли пылинки. Натрайт улыбнулся.
— Сам Голлдар, значит.
Манекен с кольчугой говорил сам за себя. Не приученный к ношению металла на теле Солей только диву давался, как вообще можно выдержать такую тяжесть. Он подошёл и дотронулся до переплетённых колец. Прохлада железа оказалась приятной. Наверняка под бронёй пряталось горячее тело.
Сердце заколотилось. Кровь прилила к вискам, когда Натрайт вообразил, как ласкает горячую светлую кожу, легонько разминает твёрдые мышцы, способные выдержать вес тяжёлого металла. От мыслей в паху сладко заныло, и Солей выдернул полы рубахи из штанов, чтобы прикрыть так не вовремя вставший член.
Истосковавшийся по постельным утехам Натрайт хотел ласки, причём отчаянно — настолько, что его внимание привлёк Назгур Голлдар, на которого в той, прошлой, жизни даже не взглянул бы, даже если бы тот был с двумя ногами. Солея не привлекали те, кто надевал первые попавшиеся под руку вещи, на ощупь подстригал бороду и кое-как стягивал волосы в хвост.
Но холёные мужчины не умели держать оружие, были требовательны, порой — и вовсе капризны. Голлдару же для счастья нужно было немного. Более того, он умел за себя постоять.
«Наверняка груб в постели!» — решил Натрайт.
Как правило, воины, подобные Назгуру Голлдару, не уделяли внимания ласкам, а старались как можно скорее, наспех, завершить начатое.
Солей не удержался и сел на кровать. Та прогнулась под его весом. Натрайт взглянул на потолок и вздохнул. Некогда здесь был балдахин, Голлдар же решил, что «бабские» украшения — не для него, и убрал.
Комната растеряла прежний уют и роскошь без балдахина и гобелена. Кирпичные, обмазанные глиной стены выглядели уныло.
Зато сразу можно было понять, что здесь живёт мужчина, воин до мозга костей.
И отнюдь не слабак.
Натрайт не выдержал. Он едва ли не выбежал из спальни, чтобы тоска по прошлому перестала есть его поедом.
Скорг, как всегда, стоял за дверью. Натрайт не стал ругать вездесущего дворецкого.
— Комната Арктара свободна?
— Вы будете удивлены, но да, — ответил Плем и улыбнулся. — Голлдар решил детвору поближе к себе поселить, поэтому занял бывшую гостевую. Но это с его слов. Я видел, как его перекосило, когда он вошёл в комнату. «Слишком чопорно!» — сказал.
Натрайт был согласен с дворецким. Арктар любил ненужные дорогие безделушки вроде картин, серебряных подсвечников и фарфоровой посуды, а также книги. Потому-то он однажды занял угловую комнату, где мог выделить целую стену, чтобы поставить стеллаж с книгами.
Натрайту никогда не было уютно в покоях брата. Он предпочитал лишний раз не заходить туда. Арктар не возражал и охотно уединялся с книгой в руках.
Или с удочкой на берегу Равы.
— Голлдар позволил провести ночь, — намекнул Солей.
— Он не отдавал распоряжений насчёт покоев. Думаю, не будет возражать, если вы займёте спальню Арктара.
— Отлично! — Натрайт был рад. Всё же в комнате брата ему будет лучше, чем в гостевой. — Кстати, пока Голлдар занят, я хотел бы поговорить с тобой о том, что здесь происходило три года.
Дворецкий скривился.
— Только то, что Голлдар не умеет управляться с делами. В одном его заслуга — он рассчитался с вашими долгами. Но боюсь, в скором времени сам погрязнет и пустит земли с молотка. Часть уже продал, чтобы купить этих клятых лошадей, которые… Дальше вы знаете.
— Дурак! — Солей покачал головой. — Ну кто же избавляется от земель?! Продал небось Бруддам. Эти сучьи дети приходили ещё к моему отцу. Я более чем уверен, что пожар на льняных полях — их работа!
Воспоминания осенили Натрайта.
Брудды были жадны до безумия и первым делом старались присоединить соседние земли. Как назло, пострадали именно Солеи.
— Им самым. Я пытался отговорить, но кто я такой? Всего лишь дворецкий, и Голлдар не забывает указывать моё место! — Плем презрительно скривился. — Даже ваш отец так себя не вёл.
Натрайт это знал. Его отец был на редкость снисходителен со слугами, щедро раздавал премию верным людям.
— Проклятье, мне нужно с ним поговорить!
— Бесполезно. Когда он занят, то огрызается, — урезонил Скорг. — Можете попытаться, пока Совья будет вычищать комнату от пыли, а я подберу какую-нибудь одежду для вас.
Натрайт был тронут. Такого уважения от слуги он не ожидал и расчувствовался настолько, что подошёл и обнял его.
— Вы что? — отмахнулся тот.
— Брось. Я уже не хозяин, поэтому могу позволить себе расчувствоваться. А если... — Натрайт усмехнулся, — ты боишься за свою невинность, то… Нет, ты не в моём вкусе, Скорг.
Плем покраснел. Он свыкся, что старший сын Солеев — мужеложец, однако никогда ни словом не попрекнул Натрайта, хотя и не одобрял подобные отношения. Тот покинул покои и напоследок громко хлопнул дверью, оставив дворецкого наедине с собственными думами.
Натрайт неспешно шёл по саду. Он знал, где находится Голлдар. Лучшего места для тренировок, чем площадка у бани, не было.
Вот-вот распустятся пионы. Бутонов было мало, зато в обилии росли сорняки.
— За это я бы погнал садовника поганой метлой, — проворчал Солей.
Садовника он не знал. Старый ушёл, не выдержав, что Натрайт от безнадёжности урезал жалованье. Новый же лоботрясничал.
— Саэд, понимаю, что тяжело, но соберись и в конце концов пойми, что одноручный меч держат одной рукой, а не двумя! — раздался голос.
Натрайт вышел из сада и затворил калитку. Перед его глазами встала картина — Назгур Голлдар пытался удержать руку племянника. Тот держал меч, причём не деревянный, которыми любили драться мальчишки, а самый что ни есть настоящий.
Саэд опустил тяжёлое для его руки оружие.
— Соберись, братишка! — подбодрил Агран Голлдар. — Тебе ещё в Орден идти!
Сам он сидел на перевёрнутой бочке, дрыгал от безделья ногами и прижимал к груди кошку, невесть как забредшую в поместье.
— Слезай! — велел Назгур. — Саэду пора передохнуть.
Агран никак не отреагировал на слова дяди. Голлдар выпрямился и собрался было отругать ленивого племянника, когда заметил Натрайта, смотревшего во все глаза на его действия.
— О, за уроками пришли? — Агран расхохотался. Кошка в его руках недовольно мяукнула и попыталась вырваться. — Ай, зараза, она царапнула меня!
Он спрыгнул с бочонка. Кошка сиганула — только её и видели.
Назгур подошёл к Натрайту.
— Нужно чего?
Солею хотелось бросить упрёк за проданные земли, однако он не мог чинить взрослые разборки при детях. Не тогда, когда шнуровка светло-серой льняной рубахи распущена, а видневшаяся в вырезе грудь покрыта капельками пота. Намокшие от усилий волоски прилипли к коже. Влажная ткань облепила тело так, что очертила контуры сосков.
— Нужно, но после, когда освободишься! — Солей сглотнул. В горле пересохло.
— Я долго буду заниматься! — Назгур положил меч на плечо. Лезвие не причинило никакого вреда, и стало понятно, что оружие тупое. Грудь мерно вздымалась от дыхания, и Натрайт перевёл взгляд на лицо, чтобы хоть так унять желание узнать, каковы на вкус капельки пота. Наверняка солоноватые. — По вечерам я всегда в кабинете. Зайди, если разговор важный. Если же нет, то не приходи.
— Важный, — подтвердил Солей. — Если хочешь знать подробнее, то о землях, которые ты, конечно, едва ли не даром отдал.
Голлдар усмехнулся и пригладил светлую бороду.
— Всё-таки разболтал. Когда-нибудь я прогоню Плема. Ну ладно, приходи. Постараюсь объяснить, зачем я это сделал. Но если мои доводы покажутся неубедительными, то… Я был лучшего мнения о твоём уме, Солей.
Натрайт молча проглотил обиду и удалился. Просто ушёл, чтобы не видеть, как — проклятье! — приподнимается грудь во время дыхания, не представлять, как прикасается к твёрдому мускулистому животу, а после перемещает руки на крепкие ягодицы.
Сердце бешено колотилось. Солей приложил руку к груди, будто это могло помочь. Чрезмерно долгое воздержание дало о себе знать, и он просто-напросто возжелал того, на кого в прошлой жизни не взглянул бы как на возможного любовника. Воины, подобные Назгуру Голлдару, его никогда не привлекали.
«Размечтался! Если он любит мужчин, то непременно подомнёт под себя!» — подумалось Натрайту.
Он дёрнул щеколду калитки и скрылся за деревьями.
— Дядя, мы будем заниматься? — Агран Голлдар плохо скрывал надежду, что Назгур удалится по делам и оставит их с Саэдом. Братья так и не доиграли в «Прятки».
Назгур вздохнул.
— Бери! — протянул он оружие. Агран неохотно, но взял меч и поднял над головой.
Одной рукой.
Саэд Голлдар громко расхохотался.
— Агран, похоже, тебе нужно в Орден, а не мне!
— Он просто старше, а значит, сильнее, — возразил Назгур и покачал головой, понимая, что младший племянник прав. Из Аграна Голлдара, похоже, выйдет прекрасный мечник.
Увы, но в Ордене Венценосных старшему племяннику никогда не бывать. Тот должен унаследовать поместье.
— Гляди! — Агран размахнулся и изо всех сил ударил по манекену. Тот покачнулся.
Назгура хороший результат не порадовал. Будь меч острым, а манекен — живым врагом, то Агран снёс бы голову.
— Молодец! — похвалил Голлдар. — Жаль только, что ленишься. Навыки боя всегда пригодятся, даже если ты однажды наденешь корону.
Саэд взгромоздился на бочонок и насупился. Он старался изо всех сил, но ничего не выходило. Вся похвала доставалась Аграну, а не ему, будущему воину. Плечи ныли от бесполезных усилий, и от этого было ещё горше.
— Дядя, а почему ты так смотрел на господина Солея? — поинтересовался не в меру любопытный Саэд.
Назгур повернулся к нему.
— Как — так?
— Ну так… Э-э-э… Как папа на маму смотрел! — вмешался Агран.
Назгур почувствовал, что щёки запылали. Несомненно, он обратил внимание, каким взглядом таращился на него Натрайт Солей.
И, проклятье, тот слишком похож на Эльгвара Фероха. Настолько, что даже дети заметили неладное.
— Ты что несёшь? Мужчина на мужчину так смотреть не может! — вспылил Саэд.
— Ещё как может! — Агран замолчал, когда поймал пристальный взгляд дяди. — Дядя, можно мы поиграем? Ну пожа-алуйста!
Назгуру было не до тренировки. Заявления детей огорошили его. Слишком рано те повзрослели и узнали непотребные вещи, особенно про отношения двух мужчин. Несомненно, сынишка слуги, с которым дружили Агран и Саэд, наговорил о бывшем хозяине поместья.
— Ладно, — согласился он. Дети завизжали от восторга и запрыгали на месте. — Но в доме. После того, как прочитаете то, что я дам.
Недовольный дружный гул дал понять — племянники недовольны дядиным решением. Но ничего не поделать. Слову старшего в семье перечить нельзя. Агран сунул меч в руку Назгура. Тот приобнял его за плечи и пошёл в сад. Саэд послушно поплёлся за маленькой компанией, опустив голову и надув губы. Ему не удалось сегодня доказать, что из него вырастет прекрасный воин.
***
Голлдар не доверял такое дело, как выбор книг для детей, дворецкому. Он знал, где в доме находится целый стеллаж с разнообразными томами. Туда и направился, кряхтя и на ходу поправляя ремень протеза.
И уж точно не ожидал, что застанет в покоях, где долгие годы никто не жил, бывшего хозяина поместья. Натрайт Солей резко сел, когда дверь без стука отворилась. Он почти уснул, но, увы, теперь сон безжалостно прервали.
— Тьфу! — сплюнул Назгур. — Всё время забываю, что здесь гости, причём незваные. — Натрайт потянулся за рубашкой. Голлдар опешил — увидеть длинные рубцы на спине он не ожидал. — Тебя на каторге так? — задал он глупый вопрос.
— И на каторге тоже! — Солей вздохнул и через голову надел рубашку. При посторонних находиться полуголым было неприлично, хотя Голлдар отвернулся и перебирал одну за другой книги. — Парочка есть, которые получил в вашей, Орденской, тюрьме, — прозвучало с горькой иронией. — Ваш палач — изверг. Надсмотрщики за каторжниками — милые ребята по сравнению с ним. — Одна из книг свалилась на пол. Назгур наклонился, чтобы поднять её. — Знаешь, что он делал? Он бил, а после не убирал плеть, а протягивал, и наконечник резал кожу. — Проклятый протез подогнулся, и Назгур едва не свалился. — Всего пары ударов хватило, чтобы я заговорил. Я до сих пор поражаюсь выдержке Гведеона.
Всё-таки протез подвёл окончательно. Голлдар поскользнулся на паркете и рухнул на пол. И зашипел не столько от боли, сколько от неуклюжести. Натрайт подошёл к нему и протянул руку. Назгур не нуждался в посторонней помощи, во всяком случае, от Солея.
— У нас был прекрасный пыточных дел мастер, — заявил он.
Натрайт не собирался убирать руку.
— Я заметил и… почувствовал. — Рука дрогнула от горького смеха. — Берись, гордец. Я не рад тому, в каком ты оказался жалком положении, поверь. Возможно, мне досталось по заслугам. Тебе — тоже. Но это не нам решать. Богам.
Назгур скривил губы, отчего борода дёрнулась. Он взялся за руку и скосил глаза в сторону, прикидывая, как указать наглецу Солею на «заслуги».
Ладонь Натрайта оказалась мозолистой и шершавой — совсем не такой, какая бывает у знатных людей. Это и внешняя схожесть в очередной раз напомнили другого человека — того, с кем Назгур затевал своеобразную борьбу, кто кого повалит лицом вниз, соответственно — задом кверху.
Солей потянул на себя, помогая встать и совсем позабыв, что порой за добрые дела нужно расплачиваться болью и унижением. Ноги от удара подогнулись, и он больно ударился коленями.
— Ты что… — Натрайт не смог произнести ни слова больше. Назгур толкнул в спину и повалил лицом вниз. — Совсем сдурел, Голлдар?! — вышло приглушенно.
Назгур уселся на его поясницу и низко наклонился над ухом.
— По заслугам, говоришь? — Тёплое дыхание обдало ухо. — Я лишился всего за то, что исполнял свой долг, а? — Назгур замолчал. Именно сейчас опрокинутый лицом вниз Натрайт, чей профиль и волосы напомнили прошлое, как никогда походил на Эльгвара Фероха. Да и однажды случилось нечто похожее там, на опушке Бабьего леса, в палатке ночью. Именно так завёлся Голлдар, а член был готов разорвать штаны. Разве что сейчас у лежавшего под ним человека шрама на лице не было.
— Значит, не показалось мне тогда… три года… — прохрипел Натрайт. — То… как… смотрел.
Он даже не думал сопротивляться.
Эльгвар, безусловно, постарался бы вывернуться.
Но Натрайт — другой, хоть и похожий.
Назгур поднялся и отпустил противника. Он часто глубоко дышал. Сердце бешено колотилось.
— Проклятье! — Голлдар откинул волосы с лица. Он больше не мог скрывать важное. Он должен был рассказать, иначе далеко зайдёт и просто стянет штаны с Солея и отдерёт, словно шлюху. — Я не на тебя смотрел, — Назгур едва не шептал, — а перепутал тебя с твоим братом. Всегда путал.
Натрайт перевернулся, после сел на полу и подтянул ноги.
В дверь постучали. Солей попытался резко встать, отчего в ступнях закололо.
— Не заперто. Входите, — отозвался он, кляня на все лады того, кто помешал.
Назгур и Арктар — любовники?
Это что-то новенькое. Вдобавок Натрайт не был похож с братом, словно они родились от разных родителей.
Дверь открылась, и вошёл Скорг Плем.
— Прошу прощения, но... — дворецкий потоптался с ноги на ногу, — ваши племянники едва не удрали во двор. Я едва успел запереть дверь до того, как они выскочили.
— Иду, — неожиданно спокойно произнёс Назгур и снял первую попавшуюся книгу с полки.
Дворецкий перевёл взгляд с него на Натрайта, но спрашивать ничего не стал. Вмешиваться в дело господ — себе дороже.
— …и они опять отказываются есть.
Голлдар повернулся к Плему.
— Я понял, что придётся накормить детей с ложечки, потому что ты не можешь проследить за тем, что готовит повар!
Как ни странно, выпад Назгура успокоил дворецкого. Перед Скоргом стоял всё тот же хозяин, сумасбродный. Удивляться нечему.
— Брось, Голлдар. Галм отлично готовит, — вмешался Натрайт Солей и встал с кровати. — Кстати, Скорг, я проголодался и ужасно соскучился по блюдам Галма. Что на ужин?
Спокойный тон Солея убедил чрезмерно любопытного дворецкого, что ничего предосудительного не случилось, иначе Натрайт бы хмурился, а голос звучал бы глухо.
— Блинчики. Ваши любимые, с мясом. И с творогом есть, — последовал ответ.
Солей улыбнулся, а Голлдар нахмурился. Понятно, треклятый Плем распорядился, чтобы повар приготовил именно любимое блюдо Натрайта. Назгуру было всё равно, что есть, и Галм готовил то, что придёт в голову и что позволяли порой небогатые припасы.
Блинчики никогда не подавали ни на ужин, ни на завтрак, ни на обед.
— С творогом зря сделали. Их любил Арктар, — грустно ответил Натрайт и подошёл к Голлдару, после добавил: — Галм сегодня расстарался, будто мы оба здесь. Вспомнил старые добрые времена.
«Повар расстарался ради Солея!» — грустно подумал Назгур, глядя на сияющее лицо Натрайта.
Сейчас как никогда он чувствовал себя чужим в поместье.
Блинчики с творогом съели быстрее, чем с мясом. Назгур не понимал, отчего дворецкий жаловался на то, что дети ничего не едят. Те уплетали лакомство за обе щеки и запивали молоком.
— В пофледний раф их делала мама, — произнёс Саэд с набитым ртом.
— Сначала прожуй. И вообще, разговаривать за столом — неприлично, — сделал замечание Натрайт Солей и ножом надрезал румяное тесто.
Назгур отложил вилку.
Казалось, даже дети — не его племянники, но Солеев. Впрочем, Саэд не собирался слушаться чужого для него человека и запил огромной кружкой молока.
Агран Голлдар был более воспитанным и молчал за столом, хотя и норовил взять блин рукой, чтобы макнуть в жирную свежую сметану.
— Да, кстати, дядя, почему мама не пишет? — решился задать он вопрос.
Назгур опустил вилку на тарелку.
— Не знаю.
— Ну почему? — вторил Саэд.
Голлдару было нечего сказать детям.
— Ладно, я сам ей напишу, — пообещал он и выпрямился.
— Пусть сами напишут. Это же их мать, жена твоего брата, я так понимаю, — вмешался Натрайт. Назгур не ответил, не желая признаваться, что письмо с трудом давалось детям, желавшим одного — как можно больше времени уделять играм, но не грамоте. — Я понял. Они либо не умеют писать, либо еле выводят буквы. Судя по тому, что ты искал для них книгу, читать умеют. Значит, второе.
— Умеем мы писать! — возразил Агран.
— Тогда ступайте к себе, сядьте и напишите письмо матери.
К удивлению Голлдара, дети встали из-за стола и пошли наверх. Назгуру кусок не лез в горло — настолько он чувствовал себя чужим и бесполезным. Племянники охотно слушались постороннего человека, но не его, родного дядю.
Скорг стоял, как всегда, у дверей. Голлдар поднялся и подошёл к нему.
— Принеси наливку, — распорядился он. — Я буду в кабинете.
Солей удивлённо проводил его взглядом. Тягу к спиртному он никогда не одобрял, предпочитал решать дела на трезвую голову. Однажды он едва не пристрастился и настолько увлёкся, что на пьяную голову обвинил в своих бедах родного брата и просто-напросто отымел в охотничьем домике — не только чтобы отомстить за смерть любимого, но и унять похоть. Натрайт намного позже понял, что сыграла роль скорее вторая причина, а первая — и вовсе оправдание.
Ему легче не стало, к тому же он знал, что был у Арктара первым.
Но не единственным.
«Спал с Голлдаром, надо же!» — Натрайт фыркнул. Плем удивлённо посмотрел на него.
— Не неси ему ничего. Чтобы разговаривать о важных вещах, нужно иметь трезвую голову на плечах, — распорядился Натрайт и встал. — И передай Галму моё восхищение.
— Но он сейчас хозяин! — Скорг развёл руками. — Ох, будет злиться!..
— Ну так придумай что-нибудь! Сомневаюсь, что ты изменился, Скорг. Скажи, наливка закончилась. Спрячь куда-нибудь! Мне тебя учить, что ли?!
— Это так, но Голлдар знает, сколько бутылей осталось, — оправдался дворецкий и опустил голову. — Порой у меня ощущение, что только крепкое пойло его волнует. Если бы вы потеряли конюшню или ваш покойный отец, то в этот же день принялись бы искать способ выстроить новую, ночей бы не спали. А ему наплевать.
— Он воин. Им и остался, — неожиданно даже для себя Натрайт оправдал Назгура, — на удивление сильным и мужественным.
Солей ушёл, провожаемый недоумённым взглядом дворецкого. Тот слишком хорошо знал Натрайта, чтобы не заметить неладное.
— Ох, господин! Не для вас он, попомните моё слово! — проворчал Скорг и отправился в погреб.
За наливкой.
***
Назгур барабанил пальцами по столу, чтобы не сорваться и не напомнить Солею, что тот не имеет права указывать, что ему делать с землями.
— Не удивлюсь, если сожжённая конюшня — дело рук Брудда, — напоследок высказался Натрайт и пригубил напиток.
Просто так, чтобы Голлдару меньше досталось.
— Это ещё нужно доказать, — задумчиво произнёс Голлдар и наполнил опустевшие рюмки.
— Помнится, ты не хотел ничего слушать. Твои люди нас с Гведеоном взяли за шиворот — и в тюрьму! — Солей ехидно усмехнулся. — Но я пришёл не затем, чтобы бросить упрёк. Хотел дать пару советов, чтобы не пришлось продавать поместье с молотка, — вздохнул. — Лучше уж ты, чем Брудды.
Назгур задумался.
— Из-за чего такая вражда?
— Из-земель, из-за чего же ещё? Брудды — жадные до одури. Им всегда было мало того, что имеют.
Голлдар нахмурился. Он не слышал, чтобы страдали соседние помещики. Отчего-то Бруддов привлекали именно земли Солеев, ныне — Голлдаров.
— А земли ли им нужны?
— Что? — Натрайт удивлённо уставился на собеседника.
— Ничего! — Голлдар снова бросил тот же взгляд, каким смотрел три года назад на Натрайта Солея. Тот покачал головой и, вспомнив, за чем шёл, выпалил прямо в лицо:
— Кстати, Арктар хорош в постели? — ухмыльнулся. — Не знаю, что общего ты нашёл в нас.
Голлдар опешил. Оцепенение вскоре сменилось злостью, и он ударил кулаком по дубовому столу. Лист бумаги с тихим шелестом упал на пол, а рюмка подпрыгнула, и содержимое растеклось по столу.
— Ты что несёшь, дурак? Надрался как свинья!
— Ты сам сказал — там, в спальне, что попутал меня с братом. Кроме Арктара, у меня братьев не было и нет! — напирал Натрайт.
Голлдар пригладил распущенные светлые волосы.
Вот оно что. Натрайт решил, будто он спал с Арктаром Солеем.
