Тень прошлого

       Назгур отметил и ухоженный сад, и выложенную камнем дорожку, ведущую в серый дом, не просто большой, но огромный — значительно больше дома Голлдаров. Отметил он и вежливость улыбчивого дворецкого, уют и чистоту. На стенах висело множество гобеленов и картин. Очевидно, Сина Тормейт любила искусство.        Разве что радушие хозяйки Голлдар не смог оценить — той дома не оказалось.         — Вы рано прибыли, — заметил дворецкий, представившийся Лювом. — Но госпожа Тормейт рассчитывала, что могут появиться ранние пташки, потому приказала привечать всех, тем более она давно желала с вами познакомиться, господин Голлдар.        Назгур не мог ответить взаимностью. Знакомиться с соседями он не желал и не собирался лгать, поэтому сухо пробормотал слова приветствия и поплёлся за слугой.        Дом был большим, ступеньки — крутыми. Он едва не упал, когда нога подвернулась. Люв обернулся и удивлённо вытаращился, глядя, как гость поправляет протез.         — У меня нога неживая, — пояснил Голлдар.         — А-а-а, понимаю. Покойный господин Тормейт, отец госпожи Сины, пожалел, что именно такие выстроил, когда постарел, — утешил дворецкий. — Старость-то всех настигает рано или поздно. Он не предусмотрел ни это, ни то, что однажды здесь пройдёт человек с деревянной ногой.        Назгур промолчал. Для него было главным вырастить племянников, а после можно и умереть, жаль только, что после смерти идти ему по извилистым тропам Нийяза, а не отдыхать в Этрее, как всем воинам.         — Поздно его хаять, — огрызнулся он. — Да и передо мной никто не будет расстилать дорожку, поэтому… Ничего страшного, бывает и хуже.        Голлдар пошёл наверх. И остановился. «Ну вот, опять «повезло», — мелькнула мысль. Он за короткое время набрался от Натрайта Солея. Главное, понял — могло быть хуже, мог погибнуть, и тогда и племянники были бы уже мертвы.        «Не потому ли Лейза не пишет, что умерла?» — внезапно осенило его.        Люв отворил двери одной из комнат.         — Вы можете здесь отдохнуть. Вам принести перекусить? — Сина оказалась прекрасной гостеприимной хозяйкой, а её дворецкий — вышколенным. У Голлдара заурчало в животе, тот кивнул. — Вот и отлично. Куриная похлёбка с семенем льна не перегрузит желудок. И ещё: вина? Вам, судя по лицу, вино по душе. Могу заварить травяной сбор, если ошибся…         — Не ошиблись. Вино. — Голлдар уселся в кресло и потёр нывшее колено.         — Хорошо, я дам знать, когда госпожа придёт. Можете подремать. Воды умыться принесу, горшок — под кроватью. Хорошего отдыха! — Люв почтительно склонил голову и удалился.        Назгур не мог не воспользоваться советом. Поспать ночью удалось совсем мало, и его клонило в сон. Он, не дожидаясь обеда, разделся и улёгся в постель, гадая, какая она — Сина Тормейт. Со слов Натрайта — в юности была довольно красивой. Наверняка сохранила остатки былого обаяния.        С такими мыслями Голлдар уснул.        Пока Назгур спал, кто-то словно сыграл недобрую шутку. Он таращился на пустое кресло, куда накануне положил одежду. В животе урчало, безумно хотелось есть, что было немудрено — он даже не пообедал. В спальне царил полумрак, несмотря на большие окна и хорошие прозрачные стёкла.        Значит, наступил вечер.        Назгур подтянул к себе протез — хорошо, хоть его оставили — и пошарил рукой под кроватью в поисках горшка. Последний сразу же нашёлся.        Раздался стук в дверь.         — Погодите немного! — попросил Назгур, не желая, чтобы его застали за слишком личным занятием. Когда справил нужду, сунул горшок под кровать и натянул подштанники, тогда отозвался: — Теперь можно.        Как и ожидалось, вошёл Люв.         — Прошу прощения за то, что взял вашу одежду без спроса, чтобы погладить. Вы спали, не хотелось будить, — оправдался дворецкий. — Хорошо, что проснулись. Госпожа желает с вами познакомиться.        «Главное, чтобы накормила», — подумалось голодному Назгуру. Люв, по запаху поняв, что горшок полон, выудил из-под кровати и ушёл, напоследок бросив:         — Одевайтесь и спускайтесь вниз.        Ну вот, Назгур сам лично увидит Сину Тормейт. Ему было любопытно взглянуть на женщину, которая сама управлялась с делами в поместье, взвалила на хрупкие плечи нелёгкую ношу.        Голлдар неспешно оделся, сунул руку под подушку, куда по старой привычке спрятал меч до того, как лечь спать, и нацепил ножны на пояс.        «Ха, прихорашиваюсь, будто жениться на Сине собрался!» — мысленно пошутил он сам над собой и вышел из спальни.        Спускался Назгур осторожно, чтобы ненароком не упасть и — боги, упаси! — не переломать кости. Остановился только однажды, когда услышал голос — звонкий, тонкий. Пусть Сине больше тридцати лет, но голос остался молодым. Вероятно она прекрасно пела.        Голлдар спустился и остановился, разглядывая хозяйку. Та стояла спиной, густые волнистые волосы были собраны в пучок и заколоты на затылке, и ему удалось рассмотреть стройную, затянутую в корсет фигурку, ровную спину и длинную тонкую шею. Пышные коричневые юбки скрывали ноги и зад, но Назгур был уверен — и они не хуже, чем всё остальное.        Люв заметил, что они с хозяйкой теперь не одни. Та проследила за его взглядом, повернула голову и, грациозно подобрав юбки, подошла к Назгуру.         — Рада приветствовать вас, господин Голлдар! — Сина почтительно склонила голову. Назгур протянул руку, и она вложила маленькую ладошку для поцелуя. — Надеюсь, вам хорошо спалось.        Голлдар поцеловал руку и выпрямился, после с немалым любопытством уставился в лицо хозяйки.        Как и говорил Натрайт Солей, Сина Тормейт оказалась хорошенькой, хотя морщинки пролегли в уголках глаз, выдавая возраст. Одни глаза, огромные, голубые, обрамлённые длинными чёрными ресницами, чего стоили. На этом можно было ставить точку. Лицо оказалось узким, подбородок — раздвоенным, а нос — длинноватым и заострённым. Губы же были накрашены и скорее портили, чем привлекали внимание, ко всему прочему передние зубы были длинноваты, отчего Сина напомнила Назгуру кролика. Возможно, хозяйка пыталась отвлечь взгляд от глаз. Благо, их не подводила и не красила, даже лицо не пудрила — со столь нежной кожей без единого, кроме морщинок, изъяна, это было ни к чему.         — Рад с вами познакомиться, госпожа Тормейт, — вежливо ответил Голлдар. Как бывший воин, он давно отвык от любезностей и не бросил притворно-вежливую фразу, что хозяйка прекрасно выглядит, хотя это так и было. Коричневое платье, нарочито простенькое, без излишеств, но сшитое из бархата, Сине невероятно шло и оттеняло бледность кожи.         — Так что же вы тянули? Я несколько раз присылала приглашения! — Сина Тормейт рассмеялась. Успокоившись, продолжила: — Бросьте вежливую фальшь и притворство, господин Голлдар. Мне это не нужно.        Назгур вздохнул с облегчением — хозяйка оказалась из той породы людей, кто любит прямоту.         — Не хотелось, — решился признаться он. — Знакомства мне ни к чему, а праздно проводить время я терпеть не могу.         — Теперь верю! — Выкрашенные в кармин губы растянулись в улыбке. — Я успела расспросить Люва и выяснить, что вы не обедали. Увы, за главный стол пригласить вас не могу, поэтому придётся накормить вас на кухне.        Голлдару было всё равно. Ему слишком хотелось есть, чтобы выбирать.         — Насчёт меня не волнуйтесь. Я не жеманный тип, я бывший воин Ордена Венценосных, — пояснил он. — Мне доводилось есть даже сырое мясо, когда не было возможности пожарить, потому что прошёл ливень.         — Это радует и заставляет уважать вас ещё больше. Ступайте за мной, — прощебетала Сина и, подобрав юбки, направилась в сторону, откуда доносились приятные запахи. Люв пошёл за хозяйкой, словно был не человеком, а верным псом.        Следом за дворецким поковылял и Назгур Голлдар. Он смотрел в спину Сины, кокетливой обаятельной женщины, и гадал, правильно ли предположил Натрайт, что старая дева отчаянно пытается выйти замуж. Удивительно, что ту до сих пор никто не обаял. Богатое приданое есть, да и сама Сина Тормейт отнюдь не дурнушка, вдобавок ещё и в том возрасте, чтобы родить прекрасное крепкое дитя.        «Хотя если к тебе липнут ухажёры вроде того ублюдка, которому досталась Лейза, то лучше останься незамужней, Сина!» — подумалось ему.         — Поручаю гостя тебе, Люв, — произнесла та уже у двери и улыбнулась — не Голлдару — дворецкому.         — Накормлю, не волнуйтесь, — пообещал тот и отворил деревянную дверь. Назгур не удержался, чтобы ещё раз не взглянуть в спину Сины Тормейт. От Люва это не укрылось. — Хороша, не спорю, но хозяйка привыкла управляться со всем одна, когда господин Тормейт умер, поэтому характер у неё не сахар. Она вежлива, прекрасно встречает гостей, но стоит намекнуть на отношения, как она превращается в разъярённую волчицу. Не верит она в любовь, боится за поместье.        Дворецкий провёл Назгура к столу, сколоченному из досок и даже не застеленному скатертью, и отодвинул тяжеленный дубовый стул. Голлдар сел.        «Значит, что-то печальное стряслось в прошлом, иначе откуда такое недоверие?» — подумалось ему.         — Сейчас, погодите. — Повара покосились на гостя, но препятствовать не стали и молча продолжили нарезать овощи. Вкусно пахло хлебом. — Принесите похлёбки да поживее, бездельники! — прикрикнул на них Люв.        Юный паренёк, судя по возрасту, ученик, побежал к котлу.        Назгуру хотелось узнать ещё о Сине Тормейт. Он знал — женщине отнюдь не просто вести дела, выживать в грубом мужском мире, оттого хозяйка его так интриговала.         — Что, и жениха никогда не было? — Голлдар сделал вид, что удивлён, хотя знал, что Сина была обручена с Натрайтом Солеем.         — Почему — не было? Вы же видели её, а в юности госпожа была в три раза красивее. Как у неё не могло быть жениха? — Люв не на шутку удивился и застыл с корзинкой хлеба в руках.         — Погиб? Мне жаль, — продолжил игру Назгур.         — Не погиб, но… — дворецкий запнулся и поставил злосчастную корзинку на стол, — некрасивая история вышла, гадкая и мерзкая. Хорошо, что госпоже Тормейт не досталось отродье, которое позорит весь мужской пол. — Именно в это мгновение поварёнок принёс миску с похлёбкой и ложку. Люву не хотелось, чтобы тот слышал разговор. — Что ж, ешьте, набирайтесь сил. Выход знаете где.        Дворецкий удалился. Назгуру не нужно было ломать голову, чтобы понять, о ком шла речь — о Натрайте Солее, презираемом за любовь к мужчинам. Люв не знал, что тот объявился, Сина, похоже, — тоже, иначе не пригласила бы Голлдара.        Назгур сглотнул слюну. Похлёбка аппетитно пахла, и он отбросил мысли и зачерпнул ложкой.        В конце концов, он всегда успеет поболтать с Синой Тормейт.        Гул голосов дал понять — прибыли гости, причём словно сговорились и явились одновременно. Назгур утёр рот салфеткой и поднялся. Поварёнок зарделся, когда услышал похвалу.         — Я готовил, — и покраснел.         — Готовил он! Я начистил овощи, разделал курицу, а ты только побросал всё в котёл! — осадил его старший повар.        Больше юнец не произнёс ни слова. Голлдару стало неловко, он не знал, следил ли поварёнок за бульоном, но раньше всегда поддерживал воинов добрым словом, когда видел, что навыки боя стали лучше, хотя были далеки от совершенства. Если бы гнобил, как сейчас сделал повар, то убил бы желание заниматься дальше и потерял бы людей.         — Но не сгорело же, — рискнул высказаться Назгур. — У юных поварят, как правило, всё в угли превращается.         — Если бы я не посматривал, то сгорело бы. Этот ротозей только и может со служанкой по углам жаться! — выругался повар.        «Служанки — это хорошо. Когда ещё баб тискать, как не в эти годы?» — подумалось Голлдару. Спорить с поваром ему не хотелось, к тому же он присмотрелся и заметил сходство между тем и юнцом. Значит, у Тормейтов работали отец с сыном.        Любой отец считает, что воспитает сына лучше.        Назгур удалился из кухни, прошёлся по коридору и попал в главный зал. Сина Тормейт мило улыбалась и привечала каждого гостя. Голлдар отметил, что её платье выглядит куда скромнее, чем роскошные одеяния прибывших дам, украшенные перьями и каменьями. Были и юные девушки, и молодые парни, которых взяли с собой родители, надеясь, что те раззнакомятся и однажды поженятся.        Назгур усмехнулся, вспомнив, как его брат затащил в чулан одуревшую от вина девицу и прямо там, на груде тряпья, лишился невинности. К счастью, обошлось без ссор между семьями, да и девушка не была невинной, причём даже не вспомнила, с кем спала ночью, но вряд ли это можно было доказать её родителям. Братья Голлдары вздохнули с облегчением, когда услышали, что та благополучно вышла замуж.        «Да, братец, всё-то тебе порченые доставались. Помнится, ты сам жаловался, что баб много, а девки повывелись, и радовался, что Лейза не такая. Да, досталась невинной тебе, но наставила рога, дрянь!» — размышлял Назгур.        И застыл на месте.        В последнее время мысли словно призывали тех, кого он не желал видеть. Лейза не приехала, но появился её нынешний муж. Голлдар потёр глаза и взглянул ещё раз.        Не ошибся. Этот ублюдок на самом деле здесь, высокий, хорошо сложённый, холёный, с коротко стрижеными волосами, зачёсанными набок, и гладко выбритым лицом. Назгур не понимал такую дань моде, из-за которой мужчины переставали походить на самих себя и ухаживали за собой, будто девушки. Зелёный бархатный кафтан был искусно расшит золотой нитью и оторочен лисьим мехом.        Как всегда, хорош. Назгуру вспомнилось, как он попортил изящную физиономию и врезал кулаком в лицо тому, из-за кого Агран вконец сдал. Тот не выжил бы, это Назгур понимал, но как хотелось оттянуть смерть!         — О, господин Голлдар! — За раздумьями он не заметил Сину Тормейт. Та дружелюбно улыбалась. — Позвольте вас представить гостям. — Она подошла к кучке людей и назвала имена каждого. Назгур не запоминал их и краем глаза следил за ненавистным ему человеком. Тот не замечал его и болтал с одышливым толстяком, чей вишнёвый кафтан, искусно украшенный вышивкой, едва не трещал по швам. Сина взяла Назгура под руку — настолько неожиданно, что тот вздрогнул. Давненько ему не приходилось ходить с женщиной именно так.        Сейчас со стороны могло показаться, будто Сина Тормейт поддерживает калеку, чтобы тот не упал. Назгур отметил, что она довольно высокая — едва ли не вровень с ним. Рост прибавляла и высокая причёска.         — Теперь позвольте представить господина Катара Глора. — Голлдару было понятно, что Глор — толстяк. Второе имя ему было знакомо.         — Морета Тьюгга можете не представлять. Мы знакомы! — Голлдар ухмыльнулся и кивнул — скорее с издёвкой, чем отдавая дань почтения. Он не мог не заметить, как лицо Сины побледнело. — Как поживает Лейза, Морет? Дети скучают. — Сина отпустила руку и взялась за горло. «Не может быть. Почему она так себя ведёт? Этот ублюдок — её любовник?» — подумалось Назгуру.         — Лейза?! — Тьюгг обаятельно улыбнулся. — Неплохо. К сожалению, наша дочка умерла, не прожив и недели, но Лейза не сдаётся.         — Тогда почему она не пишет детям?! — Назгур не выдержал и схватил наглеца за грудки. Все ахнули, охранник заломил ему руки и оттащил от Тьюгга.        На Сину было страшно смотреть. Лицо скривилось, а уголки накрашенных губ — опустились.        Назгуру хотелось выхватить меч из ножен и убить наглеца, который заправлял делами в чужом поместье — том самом, которое должно достаться Аграну Голлдару-младшему. Увы, прилюдно он сделать этого не мог — дети не должны остаться без родных. Ведь никто не вспомнит заслуги. Назгур уже три года как гражданский.        Пришлось отойти и перевести дыхание. Все косились на Назгура, бледная Сина старалась делать вид, что ничего не случилось, мило болтала с гостями и радушно предлагала чувствовать себя как дома.        Голлдар обернулся и посмотрел на Тьюгга, вокруг которого собралась стайка людей. Он был уверен — тот поливает его грязью и старается выставить в плохом свете. Стычка не прошла незамеченной — и появилась пища для обсуждений.        Назгур сделал вид, что рассматривает полотно прекрасной работы, когда к нему подошла Сина Тормейт.         — Прошу вас поговорить со мной после ужина, — шепнула та, настолько близко придвинувшись, что Голлдар почувствовал не только тёплое дыхание, но и тонкий аромат лаванды, — в моём кабинете.        Лаванда. Солеи тоже любили её. По иронии судьбы и Сина пользовалась духами с таким запахом — немного резковатым, но подходившим ей.        Назгур решил не упускать возможности объяснить причину стычки с Тьюггом.         — Я согласен.         — Отлично, Люв проводит вас. — Сина развернулась и, подобрав юбки, удалилась.        «Словно свидание назначила!» — мысленно съехидничал Назгур и, никого не боясь, пошёл к толпе.        За огромным столом уместились все, ещё и места свободные остались, рассчитанные на тех, кто не приехал. Слуги сновали и то и дело приносили новые блюда. Аппетит Голлдара не смог перебить ни бульон, ни даже стычка. Тот давался диву, как Сина Тормейт не боится собирать большие залы. Одинокая женщина могла быть отравлена.        «Хотя почему меня это беспокоит? За юбкой Сины даже мужчина будет в безопасности!» — подумалось Назгуру. Он не сомневался — та всё предусмотрела, скорее всего, поступила, как он, — завещала поместье верному другу. Вдобавок не жалела денег, чтобы нанять воинов, от чьих взглядов становилось не по себе. Даже здесь, в зале, те стояли вдоль стен.        Назгур погадал, был ли кто-нибудь из них из Ордена или к Тормейтам затесались воины-простолюдины незнатного рода. Это было неважно, и он вгрызся в ароматное свиное рёбрышко, с которого капал жир. Толстяк по имени Катар Глор, усевшийся рядом с ним, поедал поросёнка. Голлдар подивился — целую тушку не смог бы съесть даже он после боя. Немолодая женщина слева больше болтала с соседкой, чем ела. Она, заметив, с кем находится рядом, решилась сплетничать только на отвлечённые темы.        Назгур понял, что Сина всё-таки боялась быть отравленной. Та ничего не ела, сновала между гостями и мило улыбалась.        Голлдар поперхнулся, когда почувствовал на себе недобрый взгляд Морета, и отставил бокал. Он наелся до отвала и теперь попивал вино.        Гости потихоньку стали подниматься из-за стола. Сины не было видно. Назгур поискал Люва. Тот беседовал с семейной парой и в итоге удалился.        Пришлось понемногу отпивать вино и терпеливо ждать.        Гул голосов усилился. Назгур понял причину ликования — прибыли музыканты, очевидно, опоздавшие, разряженные в яркие одежды, и напоминали скорее петухов, чем людей. Сина хмурила брови, но пригласила и этих гостей.        Люва не было видно в толпе, Сина Тормейт была занята, и Назгур сомневался, что удастся с ней поговорить. Музыканты расселись в углу и стали настраивать инструменты. Гостям хотелось плясок, поэтому они терпеливо ждали.        Назгуру хотелось станцевать, пусть и неуклюже. Увы, он не мог отплясывать на одной ноге.         — Вы хромаете. Повредили ногу? — Как назло, Глор оказался лёгок на помине.         — Да, три года как. Не просто повредил, а лишился, и вместо ноги у меня кусок дерева. Могу показать, — огрызнулся Голлдар, будучи уверенным, что толстяк, чьё имя его не интересовало, отстанет.         — Бо-оги! — протянул тот и улыбнулся, продемонстрировав отвратительные зубы. — Вас в бою покалечило?         — В бою, — последовал ответ.         — Сочувствую. То-то все гадали, отчего Голлдаров младший брат ушёл в отставку, хотя по слухам мог дослужиться до грандмаршала. Ходили настолько нелепые слухи, что я не верил никогда. — «Очевидно, он неплохой и не глупый, только жрёт много!» — подумалось Назгуру. — Вплоть до того, что вы убили собственного брата, чтобы завладеть поместьем и что Морет Тьюгг спутал вам все карты, женившись на Лейзе Голлдар.         — …и что я не растерялся и похитил детей, так? — Назгур истерически засмеялся.         — Нет, все знали, что Агран — да будут ему лёгкими тропы Нийяза — завещал вам детей и поместье покойных Солеев. Это же надо так, чтобы все оказались мертвы. Не иначе как проклятие висело над семьёй. Поговаривали, будто магичка-люстерка была в роду, потому у них всё так вышло. — Толстяк сам не заметил, как сменил тему. Впрочем, Назгура радовали слухи, что поместье проклято. Будет меньше желающих позариться на земли. — Не думаю, что дело в магичке. Помнится тёмная история, которая при мне случилась. Хана Солей увела жениха не у слабой девицы, а у ведьмы, вот та и прокляла будущих детей, мол, будут одни девки рождаться. Я тогда мал был совсем и слышал, как та заявилась на званый ужин и кричала. Родители тогда увели меня. Помню, как они смеялись над горе-ведьмой, когда Натрайт появился на свет. Когда родился Арктар, то к тому времени все позабыли. Только я вспомнил, когда пошли слухи, будто Натрайт себе подобных любит.        Назгур нахмурился. Вспомнился и Арктар, которого угораздило связаться с клятым магом, и Эльгвар.        Поневоле появилась мысль, не проклял ли его самого кто-нибудь.        Все, кроме увечного Назгура и толстого для плясок собеседника, танцевали. Голлдар размышлял, как подвести разговор к Морету Тьюггу. Ничего умного в голову не приходило.         — Что вы стоите, господин Голлдар, и не танцуете? — голос Сины раздался неожиданно. Назгур не слышал, как та подошла. — Я позволю себе на правах хозяйки, а не женщины, вас пригласить.        Сина Тормейт не могла не знать, что у Назгура нет ноги, значит, нарочно увела от толстяка, чтобы наконец поговорить. Пришлось сделать вид, что они танцуют. Сина ловко обходила гостей, Голлдар же задерживался из-за хромоты и пару раз получил замечания за то, что мешал остальным.        Когда был сделан круг и пара оказалась у лестницы, Сина произнесла нарочито громко:         — Прошу прощения, но вы танцуете отвратительно. Не стоило соглашаться, зная об этом. — Она подобрала юбки. — Наверх в конец коридора и направо! — шепнула и удалилась.        Голлдар всё понял. В конце концов, остальным можно объяснить, будто ему захотелось отдохнуть, будто он испытал неловкость за то, что не сказал хозяйке об увечье. Назгур медленно пошёл наверх.        На стенах висели лампады. Сина Тормейт всё предусмотрела, чтобы гости не заблудились.        «В конец коридора и направо! — вспомнил Назгур и тут же остановился. Былая осторожность дала о себе знать, в довершение всего он давно отвык доверять женщинам. — В любом случае Сина рано или поздно здесь появится!» — додумал он и остановился.        Культя ныла, но ни стула, ни тумбы не стояло, поэтому пришлось опереться о стену и дожидаться.        Вскоре послышались шаркающие лёгкие шаги. Сина приблизилась и остановилась. Её глаза широко раскрылись.         — Я же просила…         — Я не мальчик, госпожа Тормейт! — Назгур схватил её за руку и сжал запястье так, что та пискнула от боли. — Либо мы болтаем в тех покоях, в которых вы любезно меня поселили, либо…         — П-пустите, всё честно, Вьялью клянусь! — Именем богини никто не клялся всуе, иначе та могла так спутать нити судьбы, что разорвать узлы было невозможно.        Но Голлдар и в это не верил и прижал Сину к стене. Та вяло попыталась оттолкнуть его. Со стороны могло показаться, будто он пытался надругаться над слабой женщиной.         — Не верю, Сина. Не верю, простите. Делайте по-моему или говорите сейчас, что вам понадобилось, — шепнул он, прижимая жертву к стене.        Та не решилась кричать, видимо, боялась позора. Наверняка найдётся тот, кто всё поймёт превратно.         — Ладно, — в голос согласилась она. — Будь по-вашему. — Голлдар отпустил её, и они побрели к покоям, где накануне он спал. У самой двери Сина посмотрела в сторону и, убедившись, что никто не видит, шагнула в комнату, дождалась Назгура, после продолжила: — Я хотела присоединить земли Солеев к собственным, но ваш брат обошёл меня. Конечно, кому отдадут предпочтение? Женатому мужчине, у которого подрастают дети.        В голосе слышалась обида. Назгур понял — Сина не желала мириться с женской участью и отчаянно пыталась всем доказать, что может управляться с делами не хуже мужчин. Так оно и было.         — Значит, ты хочешь поместье, — догадался Голлдар.         — Вы неглупы.         — …и взамен есть что предложить.         — Именно! — Сина потёрла запястья и улыбнулась. — Поместье Голлдаров. — Назгур ничего не понимал, и это было заметно по его лицу, потому что раздался смешок. — Эх, мужчины! Вроде и военачальник, но недогадлив. Видите ли, я знаю, что ваши племянники уязвимы. Если уж Морет на Лейзу надавил так, что та «забыла» о детях… Но так ли это? Её давно никто не видел. Я более чем уверена — умерла не только девочка, но и мать, а Тьюгг молчит, потому что не желает выметаться. Потому-то я пригласила его, чтобы выяснить, и тогда добро пожаловать домой, предварительно поздравив меня с расширением земель. Увы, это будет странно выглядеть, поэтому нужен иной способ, законный. Я верю в ваше честное слово — в то, что вы не скроетесь, когда всё всплывёт.        Голлдар был поражён жадностью этой женщины. Он не сомневался, что Сина Тормейт просчитала всё наперёд и продумала до мелочей; она нагло пыталась надавить на него детьми, намекнуть, что те в опасности, поманить поместьем. И — проклятье! — отказаться ой как трудно.         — Ты хочешь, чтобы я женился на тебе? — Назгур усмехнулся и покачал головой.         — Именно. Видите ли, со мной частенько отказываются иметь дела, когда узнают, что я никогда не была замужем. Даже вдов не привечают, не то что старых дев. Некогда, конечно, были поклонники, сейчас тоже есть, но другие вроде Морета Тьюгга, которые стараются заполучить мои земли. Вы же из другого теста. — Она это говорила таким будничным тоном, будто обсуждала с подругой кройку нового платья. Назгур никогда не думал, что женщина попытается его использовать. — Да и мне давно пора стать матерью. Но не волнуйтесь, если я вам противна. Мне нужен только ребёнок.        Сина Тормейт — не просто женщина, а предусмотрительная стерва. Она прямо намекнула, что желает, чтобы Назгур заключил не фиктивный, но настоящий брак, чтобы спал с ней.         — Заодно — избавиться от застарелой невинности, — не смог не съязвить Голлдар. Сина сделала вид, будто не слышала похабную шутку и молча ждала ответа.        Только сейчас Назгур понял, насколько уязвим. Он подозревал в поджоге сначала Натрайта Солея, Бруддов, мужа Лейзы, а теперь и Сина словно снег на голову.        «Было много возможностей убить меня, я ведь далеко не всегда сижу дома, путешествую в одиночку. Дети же частенько играют во дворе. Запугать — это так по-женски наивно!» — подумалось ему.        Спрашивать и даже прямо обвинять смысла не было — Сина правду не скажет, вытаращит огромные глазищи и плаксиво скривит рот.         — Скажи мне правду, Сина, ты любила Натрайта? — Назгур просто-напросто издевался.         — Смеёшься? Кто же в эти времена любит-то? — последовал ответ. Сина негромко засмеялась. — Я была глупа. Это сейчас мне всё кажется не таким мерзким, как тогда, когда… — она запнулась и нахмурилась.         — То есть, ты бы вышла замуж за Натрайта Солея, — съязвил он.         — Если бы он был хозяином, то да, — добавила Сина. — Так что вы решили? Мне нужен ответ, в крайнем случае, получить после того, как все разойдутся по комнатам. Я зайду.        Голлдару надоело быть уязвимым — настолько, что даже женщина пыталась на него давить.         — Я за это время обдумаю твоё предложение, Сина, — пообещал он и проводил хозяйку до двери.