***
Санса выбрала себе в учебную программу английскую литературу, латынь и греческий, французский, и естественные науки. Подумав, записалась также на курс по искусствам и в театрально-драматическую студию - ей нравилось играть в театре... Все её любимые предметы! И история, конечно. В конце концов, она любит историю, и не может позволить какому-то там приятелю матери испортить ей впечатления от учебы. Как бы Брутон не был скучен и консервативен, преподаватели здесь были что надо. Пицель, надо отдать ему должное, несмотря на свою дряхлость, знал, что в учителе самое главное – влюбленность в свой предмет. Весь его преподавательский состав как на подбор был по-хорошему одержим. Ей это нравилось. В предыдущих школах конечно были интересные, увлеченные учителя, на занятия к которым было одно удовольствие ходить, но чаще всего встречались напыщенные скучные индюки и индюшки, озабоченные своей научной карьерой и считавшие, что недалекие подростки не заслуживают их внимания. Слушать их монотонный бубнеж было невыносимо. Все их достоинства заключались только в ученых степенях и количестве опубликованных, научных, никому не нужных трудов. Санса вспомнила, как мать с восторгом хвалила ей преподавателей из прошлой школы: «О, это очень известный ученый! У него своя колонка в «Oxford review»! А профессор Гордон почти десять лет преподавал в Кембридже!» На деле мистер Гордон оказался старым занудой с плохими зубами, который на первом же уроке одарил их всех таким презрительным взглядом, что ей нестерпимо захотелось встать и ударить его учебником по лысеющей голове. В Брутоне все по-другому, и это единственное, что ее радует. Взять хотя бы французский... Занятия французским проходят в новых корпусах школы, в небольшой светлой аудитории с портретами Мольера, Вольтера, Бомарше и Пруста на стенах. Хотя сама мадемуазель Руссель предпочитает более современных авторов. Она дает им для чтения отрывки из Жан-Филлипа Туссена, Амели Нотомб, Антуана Блондена... Сансе очень нравятся эти авторы, да и сама Ноэми. Француженка очень смешливая, у нее прекрасное чувство юмора, и лекции она перемежает шутками, что позволяет им, не напрягаясь, понять и запомнить даже сложные темы. На уроках они часто смотрят фильмы на французском. С грамматикой, орфографией и разговорной речью у Сансы нет никаких проблем - ежегодные каникулы на Лазурном берегу дают свои плоды. Ноэми даже просит её иногда ассистировать ей на уроке, когда нужно читать диалоги. Санса называет её по имени — Ноэми предпочитает демократизм и отсутствие формализма в общении. Хотя директор Пицель подобного панибратства не одобряет, и некоторые девочки продолжают обращаться к ней «профессор Руссель». По мнению Сансы, Ноэми слишком молода для подобного титула. Молода и легкомысленна. Если бы Санса встретила её в Сан-Тропе или Биаррице, они наверняка подружились бы, несмотря на разницу в возрасте. Ноэми старше Сансы лет на десять, но они бы отлично поладили, думает Санса. Впрочем, с тех пор, как Мардж рассказала ей, что француженка спит с историком, Санса изменила своё к ней отношение. Ноэми стала интересна ей не только как преподаватель. Она умная и красивая женщина, она могла бы найти себе кого-то поинтереснее Бейлиша. Мадмуазель Руссель явно не из тех, кто может влюбиться в приятную внешность и обаятельную улыбку. Санса не понимает, в чем она ошиблась, оценивая Ноэми. На уроках и вне школьных аудиторий она невольно выделяет француженку из толпы и следит за её жестами и выражением её лица, особенно, когда Бейлиш оказывается неподалёку. «Между ними явно что-то есть», - убеждается она. Ноэми флиртует с ним с такой искренней непринужденностью, какая свойственна только французам. Санса знает все эти маленькие жесты, все эти двусмысленные фразы, произнесенные с напускной невинностью, эти взгляды и легкие невинные прикосновения: передать ему книгу, коснувшись его пальцев, повернуться, случайно задев его волосами или кончиком надушенного шёлкового шарфа... Она столько раз сама это делала! Но есть еще кое-что — то, как француженка краснеет и теряется, если он неожиданно оказывается рядом, как она внезапно смущается и опускает глаза, когда он наклоняется к ней в разговоре или в своей манере насмешливо смотрит на нее, не мигая. «Она влюблена в него...» - догадывается Санса. Эта мысль почему-то вызывает у нее тошноту. Она разочарована в Ноэми. Ей хочется закрыть глаза и никогда не видеть больше этих двоих. Не видеть её пунцовых щёк, и как он смотрит на неё с улыбкой, наклонив голову набок. Мардж говорит, что все влюблены в историка. Но Сансу почему-то бесит, просто бесит столь явное подтверждение этих слов! «Глупая корова!»- зло думает Санса, разглядывая парочку, болтающую на лужайке перед учебным корпусом. Хорошо, что французский язык бывает у них только два раза в неделю… Профессор Рид — один из четырех мужчин в Брутонской школе, включая директора Пицеля — ведет английскую литературу. Джентльмен лет пятидесяти, профессор Рид является воплощением традиционных представлений о профессуре старой доброй Англии. В нем есть все — благородная седина, пронзительный взгляд умных голубых глаз, потертый твид, замшевые заплатки на локтях, зонт-трость и галстук-бабочка. А еще приятный негромкий баритон и абсолютная одержимость предметом. Профессор Рид может в упоении часами говорить о Шекспире и поэте Бёрнсе. И часто именно так он и поступает на своих уроках. Правда, ему не всегда удаётся заразить аудиторию своим энтузиазмом, но если уж кто возьмется его слушать, сможет почерпнуть много для себя интересного. Санса находит его трогательным стариком и относится к нему с ласковой снисходительностью. А ещё профессор Рид участвует в постановках теарально-драматической студии, куда Санса также записалась. Руководит студией профессор Боттериль – миловидная, средних лет светловолосая женщина, с открытой улыбкой, любительница старомодных платьев. Они ставят в основном классику: Шекспира, Чехова и Бомарше, но также и современных авторов, а иногда и короткие пьесы, написанные самими ученицами. Сансу почти сразу выбирают во второй состав на роль Беатриче в «Много шума из ничего». Ей нравится репетировать и помогать за сценой. Это отвлекает её от размышлений о невыносимости своего существования. Ей осталось потерпеть всего год. Через год её жизнь изменится до неузнаваемости — уж она-то об этом позаботится. Всего год... Она нагружает себя до предела, стараясь сделать так, чтобы свободного времени совсем не осталось... Она записывается почти на все факультативы, ходит в художественную студию, занимается фотографией, ездит верхом... Ей нравятся почти все преподаватели. Кроме Бейлиша. Профессора Петира Бейлиша, историка...***
Он смотрит весело, как всегда нахально. Может ей, кажется, но эта извечная насмешка так и искрит в его глазах. Он попросил ее остаться после занятия и кивнул на стол пред собой, а сам начал проверять тесты, которые они только что ему сдали. Минута проходит за минутой, а он так и сидит, делая карандашом пометки. Санса злится. Злится и рассматривает его. Это первый раз, когда он так близко. Из-за яркого солнечного света, падающего из окна, его глаза кажутся прозрачными. Она обращает внимание на его руки – аккуратные, с длинными пальцами, с выступающими под кожей венками… Время идет, а он даже не думает обратить на нее внимания. Она кашляет, нарочито громко, с надрывом. Петир Бейлиш поднимает на нее глаза. - Вы так и не записались на мой факультатив, мисс Старк. Я очень огорчен. Огорчения на его лице не видно. Ее раздражает эта его манера, так смотреть, как будто он знает, что у нее на уме. - Мне кажется, у вас здесь есть, чем развлечь себя, профессор Бейлиш. Эта фраза вырывается у нее внезапно, и она даже не успевает подумать о последствиях. Эта ее привычка говорить не думая, всегда доставляла кучу проблем. Но теперь уже поздно. Кончик его языка трогает уголок улыбающегося рта. Сансе стоит большого труда сохранять на лице пренебрежительно-уничижающее выражение. Она не смущается, ей не стыдно, она хладнокровная и умная стерва… - Подумайте, мисс Старк... Санса... Он что-то говорит ей про упущенные возможности, про интересные занятия, положительные данные для ее резюме. Она не слушает... Санса просто смотрит в окно и ждет, когда он закончит. Наконец, тяжело вздохнув, он замолкает. Этот вздох совсем не вяжется с его глазами, такими же яркими и смешливыми. - Я могу идти, профессор? - Да, конечно,- говорит он и снова огорченно вздыхает. - Обещайте мне подумать, Санса… - Я подумаю. Санса поправляет на плече сумку и выходит в пустынный школьный коридор. Она не собирается думать и не собирается записываться на его факультатив. Хотя, если она честно признается себе, лекции у него отличные. Он прекрасно знает свой предмет и, совершенно очевидно, обожает его. При других обстоятельствах она записалась бы на этот курс на следующий же день. Надо же именно другу её матери вести историю в этой школе! Вообще-то она и сама не очень понимает, почему упёрлась. Наверное, потому, что Мардж с первого же дня прожужжала ей все уши «красавчиком Бейлишем». Если послушать Мардж, то он так неотразим, что все женщины Брутона от него без ума. Это действует Сансе на нервы. Все эти вздохи и сюсюканья по поводу какого-то школьного учителя из скучной деревенской школы! Хоть и с «давними традициями и хорошей репутацией». В этом тихом провинциальном городке он со своей столичной утонченностью и манерами, должно быть, кажется просто принцем! Но она не какая-то там глупая деревенская курица, чтобы влюбляться в молодого профессора, каким бы симпатичным он не был. Она всю жизнь жила в Лондоне и наизусть знает этих хлыщей, притворяющихся высокоинтеллектуальными эстетами. А внутри они оказываются ограниченными, самовлюбленными типами. Как Гарри. Впрочем, он все же довольно симпатичный, вынуждена признать она. На занятиях Санса украдкой его разглядывает. «Просто понять, о чём толкует Мардж», - говорит она себе. На занятиях можно разглядывать его безнаказанно. Он, кажется, настолько всегда погружен в свой предмет, настолько увлечен, что не замечает ничего вокруг. Профессору Бейлишу тридцать четыре года, это она теперь знает. Но он выглядит моложе. Он носит элегантные классические твидовые костюмы, подчеркивающие фигуру. Любит серый и синий цвет. «К глазам», - думает Санса с усмешкой. Но его рубашки, хоть и дорогих брендов и элегантных расцветок, никогда не глажены. Узлы галстуков всегда ослаблены, а верхние пуговицы расстёгнуты. Иногда вместо галстуков он носит шарфы, небрежно повязанные вокруг шеи. Если честно, ей нравится его стиль. И ей нравится, как он ведёт лекции, как увлеченно говорит, иногда торопливо, иногда медленно и вкрадчиво, подчеркивая важность или необычность какого-либо факта. Ей нравится его нервная, порывистая, немного суетливая манера, как он вдруг кидается к доске и начинает что-то писать или рисовать какие-то схемы. Как он запускает руки, испачканные мелом, себе в шевелюру, взъерошивает волосы на затылке, как он делает такие прямые, но плавные жесты в такт своим словам, как будто дирижирует. И руки у него как у музыканта: изящные, сильные и чувственные, с длинными тонкими пальцами. Когда свет на его лицо падает сбоку, его глаза становятся прозрачными и приобретают зеленоватый оттенок. Как сейчас в классе… Взгляд его всегда насмешлив, и он всегда улыбается кончиками губ, как чеширский кот. А еще он обожает, когда ему задают вопросы. Сансе это кажется забавным. Из предыдущей школы её отчислили по сути за то, что она задавала слишком много вопросов и любила ставить учителей в тупик. Ее не любили. Бейлиш же, увидев её поднятую руку, пришел чуть ли не в экстаз. Следующие десять минут он стоял прямо напротив нее, и глядя ей в глаза, увлеченно и подробно отвечал ей. А потом снова позвал её на факультатив. Если быть до конца честной, ей бы очень хотелось пойти... Она вздыхает. Он друг её матери. Если она согласится, это будет означать, что она смирилась, а её мать победила. К тому же одного смазливого лица недостаточно, чтобы произвести на нее впечатление. А эта аура провинциального ловеласа делает его просто смешным! Нет, решительно нет! Санса хмыкает, вздергивает подбородок и ускоряет шаг.