***
Она идет вприпрыжку по школьному двору, машет сумкой и чувствует себя почти счастливой. В глазах до сих пор стоит его озорная улыбка, а в ушах – его веселый голос, приказывающей ей выйти вон. Вчера между ними что-то изменилось. Он сказал, что они друзья, он говорил с ней откровенно и не показывал раздражения. Он понял, что ей можно доверять, и что она не безалаберная глупая девчонка. Может быть, он делает это ради ее матери? Пусть. Ей сейчас все равно. Она поняла еще одну вещь. Петир Бейлиш — просто невероятный идиот. Любой другой на его месте уже догадался бы, но не он! Похоже, его бортовой компьютер настроен так, чтобы игнорировать все признаки повышенного внимания со стороны особей женского пола, списывать их, как нерелевантные. Интересно, откуда это у него? Опыт с бедной влюбленной Ноэми Руссель его ничему не научил. Он по-прежнему не видит и не воспринимает знаки любви. Чёрт! Санса вчера вовсю строила ему глазки, заигрывала с ним напропалую, а он не увидел. Она даже проболталась, просто напрямую сказала ему, что он ей нравится, а он и не заметил. Санса не знает, то ли смеяться, то ли плакать. И вообще, что делать, не знает. С одной стороны, с ним можно не бояться поставить себя в неловкое положение. По всей видимости, пока она не возьмет и не... поцелует его что ли?.. он всё равно ни о чем не догадается. С другой стороны, не целовать же ей его в самом деле! Или?.. Она хихикает и даже подпрыгивает немного на ходу. Всё-таки ужасно здорово быть влюблённой. Последний раз она чувствовала себя так тем летом, в Италии... Это состояние эйфории, полёта. И она летит, летит... через лужайку прямо к административному корпусу. Она влюблена, и ей надо спасать своего любимого. - Директора Пицеля нет на месте, - заявляет его секретарша — строгая особа лет сорока, с ужасающими розоватыми кудрями на голове. - Он будет после обеда, приходи тогда. Санса прекрасно знает, что Пицеля нет на месте. Именно поэтому она и пришла к нему сейчас. Вернее, к его секретарше... Мисс Браун откровенно скучает. Сидит, водит по безупречным ногтям пилочкой. Санса стоит перед ее столом и улыбается. - А что ты хотела? Может я смогу чем-то помочь? - Нет, я просто хотела кое-что с ним уточнить. Но я зайду попозже. Это насчет январской поездки с профессорами Ридом и Бейлишем... Это не срочно. Секретарша кивает понимающе. - Кстати, мне мама тут передала… У моей соседки аллергия, а я на диете. Может, порадуете себя, мисс Браун? Санса кладет на стол коробку дорогих конфет с земляничным джемом. Мисс Браун смотрит на нее несколько секунд, потом прячет в ящик стола и дружелюбно улыбается ей. Санса решает блефовать. Она не знает, что происходит на самом деле, но есть только один способ проверить её теорию. Поэтому она говорит со смешком: - Похоже, нашему профессору Бейлишу недавно влетело? Секретарша глотает наживку. Мисс Браун всегда отличалась болтливостью, это Санса успела заметить. Она откладывает пилочку, и с удовольствием включается в беседу. - Что, ты уже слышала? - Конечно, слышала, - подмигивает ей Санса. – И видела. Ходит, как в воду опущенный, даже устроил нам тесты вместо лекции. Сидел и вздыхал. Секретарша удовлетворенно кивает. Удовольствие от сплетни мешается в её голосе с легким презрением, когда она продолжает: - Да уж, наш местный секс-символ получил нагоняй! - Что так? Опять он что-то натворил? - Санса копирует её тон. - Как обычно! Он же каждый год ходит к директору просить рекомендацию. Хочет сбежать отсюда в другое место. - Сбежать? – переспрашивает Санса. – Почему? Мисс Браун пожимает плечами и говорит обиженным тоном. - Брутон, видите ли, не даёт ему развиваться профессионально. Конечно, у нас тут не Гилдфорд и не Уитингтон, или еще какая-то из этих престижных школ, куда он так рвется... Только кто же его возьмет, после того случая? Я так скажу: если уж ты не умеешь держать свои штаны на замке, кто же тебе виноват, верно? Да даже если бы кто-нибудь и взял к себе нашего красавца, директор Пицель его не отпустит, - она поджимает губы. Очевидно, что эту политику директора его верная секретарша не одобряет. - Это почему же? Какой смысл его держать? - говорит Санса, стараясь скрыть возбуждение от только что услышанного. - Нууу... Он вообще-то неплохой преподаватель, иногда даже печатается кое в каких журналах... Это хорошо для школы. Да и вообще, у него была хорошая репутация в своем кругу. То есть, раньше была, до того, как он испортил себе карьеру. Но, главным образом, я думаю, директор держит его, чтобы привлекать в школу новых учениц. Вернее их мамаш, - секретарша смеётся, закрывая рот рукой, как будто сказала неприличную шутку. Санса улыбается через силу, стараясь сдержаться и не стукнуть мерзкую тётку по голове массивным дыроколом, который стоит на ее столе. - Вот и твоя мать, я смотрю, зачастила сюда. Я как-то видела её пару раз в Брутоне с Бейлишем, да и здесь у нас на стоянке тоже... Она выходила из машины. Приезжала проведать? Это действует на Сансу как удар. Ей с трудом удается удерживать улыбку на лице. В глазах будто темнеет, а голос мисс Браун становится отдаленным. Она ведь знала, что они встречаются. Но ей как-то никогда не приходило в голову спросить, где именно они встречаются. Ей всегда рисовалось что-то очень нейтральное и отвлеченное. Она догадывалась или просто знала инстинктивно, что Бейлиш не ездит в Лондон, не бывает в их доме. Но она не задумывалась, что это означает, что её мать ездит к нему. Сюда, в школу. Они трахаются в тридцати футах от её корпуса. Прямо напротив ее окон. Сколько раз мать приезжала? Два раза, три? Как часто они встречаются? Раз в месяц? Каждые выходные? О боже! Поэтому он бывает такой довольный каждый понедельник? Поэтому улыбается как кот и едва не мурлычет? Потому что её мать накануне ублажала его?! Санса чувствует легкую тошноту, и улыбка на её лице становится деревянной. Её мать приезжала сюда к нему несколько раз, но ни разу не зашла её проведать и даже не позвонила. И он хочет, чтобы Санса с ней поговорила? Что ж, она поговорит... - Моя мать и профессор Бейлиш старые друзья, они знакомы с детства, - говорит она секретарше холодно. - Она приезжает справиться о моих делах, а заодно говорит и с ним. Обсуждают мою успеваемость. Я зайду попозже. Мисс Барун замечает резкую перемену в её тоне и в выражении лица и, чувствуя здесь свежую сплетню, хищно распахивает глаза. Санса еще раз бросает любовный взгляд на дырокол, улыбается и выходит.***
Они опять вместе, в комнате опять задернуты шторы, а в теле чувствуется приятная усталость. Его выходные снова превращаются в секс-марафон, что немного его беспокоит. Их роман не двигается с этой постельной точки, и рано или поздно с Кет придется поговорить об этом. Но сейчас разговор вновь зашел о её дочери... - Это странно, Кэт, неправильно. Это, конечно, не моё дело, но тебе самой разве не кажется это неправильным? Она вздыхает и кладёт голову ему на живот. - Я знаю, знаю... Ты прав, конечно... - Ты что же, не любишь её совсем? - Конечно, люблю! Она же моя дочь. Я её люблю и горжусь ей. Она, знаешь, гораздо умнее меня, я такой в её возрасте не была. Ей легко даётся учёба... И еще она красивей. В семнадцать я была тощей рыжей девчонкой, а она... - Ты была красивая... - он запускает пальцы в её пряди. - Тогда в чем же дело, Кэт? Я же говорил тебе, она уже знает. И со мной у неё проблем нет. Она даже сказала, что я ей нравлюсь. Прошло два месяца, Кэт, а ты с ней даже не разговариваешь. - Я разговариваю! Я ей звоню иногда... Если честно, Петир, я её просто боюсь... - Господи! Это еще что за глупости? Кет вздыхает. - Я была ей плохой матерью. Нет, нет, не спорь! Знаешь, когда у нас с Нэдом начались проблемы, я как-то вся сфокусировалась на этом, на том, как удержать своего мужа. Мы её упустили, а теперь она меня ненавидит... - Глупости. - Точно тебе говорю — ненавидит. После смерти отца еще больше, как будто это моя вина. Я не знаю, как с ней разговаривать, не знаю, что ей сказать. Он дает очевидный, как ему кажется, совет: - Тогда просто послушай, что она тебе скажет. - А ты разбираешься в подростках, да? - говорит она весело и целует его в живот. - А ты как думала? - отвечает он ей в тон, перебирая её волосы. - Я же здесь уже четыре года, чего только не насмотрелся... Она так и не рассказала ему свои потрясающие новости. Сразу по её приезде им было не до того. Она сдержала обещание и надела своё новое белье. Прямо под пальто, в котором приехала. И ничего больше. Так что у него совсем не было времени на разговоры, пока он лихорадочно развязывал дурацкую шнуровку на её бюстгальтере, одновременно пытаясь стащить с себя рубашку, отрывая пуговицы. - Ты сумасшедшая, - прошептал он лихорадочно, когда она распахнула пальто перед ним. – Господи, Кет… Она рассмеялась. Потом они лежали, тесно прижавшись друг к другу на софе в его крошечной гостиной, среди разбросанных по полу вещей. Он курил, сбрасывая пепел прямо на ковер. Время от времени Кэт брала сигарету из его рук и тоже затягивалась. Правда, едва они в изнеможении оторвались друг от друга, она встала, и шатаясь, отправилась запирать входную дверь и задергивать шторы. Конспирация продолжалась. - Ты должна наконец поговорить с дочерью, - сказал он ей. - Глупо продолжать прятаться... Ему немного надоело скрывать их связь. Тем более, что, кажется, все всё равно в курсе. К тому же, теперь, когда Кэт наконец принадлежит ему, ему не хочется прятать их любовь. Пусть весь мир знает. Ему хочется ходить с ней за руку по улицам, водить её в кино, на выставки и вечеринки, представлять её своим знакомым... Секс по выходным — это хорошо, но этого мало. - Хочешь есть? - спрашивает она, и вскакивает. - Я привезла вина и утиного паштета. В вашей глуши ничего приличного не купить. Он смотрит, как она нагая бегает по комнате и пытается отыскать, где бросила свою сумку. Наклоняется и поднимает одну за другой брошенные по полу вещи: одежду, шелковые подушки с софы... Петир приподнимается на локте, жадно смотрит на её длинные ноги, на гибкую талию, на трогательные позвонки, выступающие на её спине, когда она наклоняется... - Иди сюда, - мурлычет он и тянется к ней. Кэт смеётся, но продолжает поиски. Одним быстрым, бесшумным движением Петир вскакивает с софы и оказывается возле неё. - Нашла! - вскрикивает она в тот момент, когда он обхватывает её за талию. Хихикая и отбиваясь, она показывает ему сумку и даже пытается извлечь из неё бутылку. Но он поворачивает её к себе и целует... Стук в дверь раздается так неожиданно и громко, что оба вздрагивают и почему-то прижимаются друг к другу, как испуганные дети. Так же испуганно смотрят друг на друга. Стук повторяется. - Кто это? - спрашивает Кэт с ужасом. - Понятия не имею, - отвечает он ошарашено. Он действительно никого не ждёт. Никто никогда не приходит к нему в квартиру. Кроме профессора Рикмана и Ноэми. Но после их разговора Ноэми с ним почти не общается, а Рикман знает о его свиданиях в выходные и никогда бы не решился прийти к нему в такой момент. Настойчивый посетитель начинает требовательно тарабанить в дверь. Петир хмурится. Кто бы это ни был, и что бы у него ни случилось, никто не смеет так врываться к нему на квартиру. Тем более, в его личное время. - Накинь что-нибудь, - бросает он Кэт и сам начинает искать свои брюки в груде одежды. У Кэт выбор более ограничен, поэтому она довольствуется его рубашкой, на которой теперь не хватает пары пуговиц, и маленькими шёлковыми трусиками, к счастью, не имеющими шнуровки. Натянув брюки прямо на голое тело, Петир отправляется открывать, темнее тучи. Когда он распахивает дверь, его взгляд мечет молнии. Любой под таким взглядом почувствовал бы себя неуютно. Любой, только не Санса Старк... Санса Старк стоит на пороге его квартиры и выглядит так, будто пришла с мыслью об убийстве...***
- О-фи-геть... - ошарашенно тянет Мардж. - Просто офигеть! Господи, ну и мужик! Можно просто кино про него снимать! Потрясно! Бедняжечка Петир! А я-то думаю, какого чёрта он делает в этой дурацкой школе! А оказывается, наш старый хрыч его просто не отпускает. Санса подливает себе еще водки. Уже в третий раз. Так, что в её стакане остается лишь треть апельсинового сока, а всё остальное водка. - Да уж... - говорит она. - Но, Мардж, ты мне обещала! Никому! - Ладно-ладно. Обещала — значит обещала. Я ж не трепло... Санса прыскает со смеху, и Мардж к ней присоединяется. - Ладно! Это другое! - кричит Мардж сквозь смех. - Мы же подруги. Подругу я не подведу. Они сидят с ногами на кровати Мардж и пьют водку с апельсиновым соком, подливая из плоской бутылки, которую Мардж притащила из города. Это очередное нарушение правил, но они не самые послушные девочки в этой школе. А Сансе вообще надо расслабиться, чтобы переварить очередные новости о своей матери. - Знаешь, - Санса задумчиво смотрит в окно. - Просто не хочется его подставлять еще больше. Мардж кивает. - Да понятно! Гад всё-таки, этот Пицель! Разве это законно вообще - насильно удерживать человека? Почему Бейлишу просто взять и не уйти? Санса не стала сообщать подруге все подробности, просто изложила самую суть ситуации. Поэтому она отвечает уклончиво: - Законно — незаконно. Ничего не докажешь. Пицель же его не удерживает, просто не пишет рекомендацию. А без этого, наверное, сложнее устроиться... Не знаю... А то еще может написать какую-нибудь гадость. - Сволочь!- говорит Мардж с чувством. - Считаю, надо его наказать. Придумать что-нибудь, подставить гада, чтобы потом вынудить написать нашему Петиру рекомендательное письмо, как думаешь? - Можно... - отвечает Санса задумчиво. Сейчас, когда они слегка пьяные, эта идея не кажется такой уж невозможной. - Только знаешь, подруга, давай подождем с этим до конца года? Очень не хочется лишиться такого мужика в школе... Они обе хохочут, падая на кровати и расплескивая свои коктейли. - За красавчика Петира Бейлиша! Чтобы он дождался нашего восемнадцатилетия в хорошей сексуальной форме! - провозглашает Мардж. - Аминь! - обе залпом допивают остатки напитка. - Подожди, разве у тебя не появился бойфренд в городе? Мардж качает головой. - Это же совсем другое. Бейлиш — это Бейлиш. А Освальд... он совсем ребенок... - Ты же говорила, ему двадцать три. - Двадцать три, и он совсем еще ребенок. - Тогда брось его и приударь за его папашей, - говорит Санса ехидно. - Сучка, - беззлобно отвечает Мардж и кидает в неё подушку. - Кстати, мне пора. Освальд будет ждать... Ты уверена, что не хочешь присоединиться? На вечеринке будет много народу, может, и ты кого-нибудь себе присмотришь... - Спасибо, Мардж, я что-то не в настроении. Мне надо подумать. - Ну, думай... От меня не сильно пахнет? У тебя есть жвачка? Мардж вскоре уходит, а Санса ложится на кровать и начинает думать. С тех пор, как она осознала, что влюбилась в профессора Бейлиша, и первая эйфория прошла, ей пришлось оказаться перед фактом, что соперничать ей предстоит с собственной матерью. «Сюрреализм. Просто греческая трагедия какая-то», - думает она. Ей едва удалось свыкнуться с мыслью о том, что у её матери отношения с кем-то, кто не является её отцом. Сразу за этим ей пришлось переварить идею, что этот кто-то — её школьный учитель. Теперь её посетила худшая напасть — она влюбилась в любовника матери. Как ужасно, и в то же время как банально! И всё-таки мать должна была ей рассказать. Редкие и короткие телефонные разговоры между ними состоят из давно навязших на зубах вопросов-ответов: школа, здоровье, погода... У матери был миллион шансов сказать ей, а она даже не заикнулась! Они встречаются уже, наверное, пару месяцев, она, чёрт возьми, ездит к нему за сто двадцать долбанных миль из Лондона и не разу не зашла к дочери... Петир Бейлиш, совершенно посторонний для Сансы человек, был с ней более открытым и честным, чем её родная мать. Санса всхлипывает без слез. Водка ударяет ей в голову. Надо пойти проветриться, решает она. На улице свежо, но не холодно. Санса бредет через лужайку, сунув руки в карманы. Долго сидит на скамейке в парке, спрятав нос в воротник куртки, и смотрит в небо, пытаясь увидеть звезды. Но еще слишком светло и звезд не видно. Только одинокий маленький огонёк еле заметно мигает на северной стороне неба. Голова немного проясняется, и хочется курить. Она поднимается и идёт на стоянку за хозблоком, спотыкаясь и волочя ноги. На аллейке курить опасно - еще не так темно и поздно и вполне можно нарваться на какого-нибудь из учителей. Присев за какой-то одинокой машиной, и закурив сигарету, Санса щурится на сигаретный дым и думает, что ей делать дальше. Чего проще — поговорить с матерью. Бейлиш прав: её мать никогда не решится ей рассказать. Значит, Сансе надо брать всё в свои руки. «Я ставлю на тебя, - сказал он. - Ты ничего не боишься...» Какого чёрта, в самом деле? Почему бы не сделать это прямо сейчас? Санса достает телефон и набирает номер матери. Длинные гудки раздаются в трубке, и тут же у неё за спиной начинает трезвонить телефон, оставленный кем-то в машине. Санса удивляется про себя подобному совпадению и затыкает ухо, чтобы шум не отвлекал её. Мать долго не подходит. Санса со вздохом дает отбой. Телефон за её спиной немедленно замолкает. Санса хмурится, оглядывается удивленно и набирает номер еще раз. В машине рядом с ней опять тотчас раздается звонок. Не веря и еще не до конца понимая, что это означает, Санса поднимается и заглядывает внутрь машины. Там на приборной панели разрывается, мигая синим экраном, знакомый телефон. В чужой машине. Санса внимательно осматривает машину еще раз. Это не автомобиль её матери. Хлопая глазами, она повторяет эксперимент с телефоном в третий раз, просто чтобы убедиться, что ей это всё не кажется. Потом, наконец, на неё снисходит осознание: у неё не галлюцинации — это телефон её матери, и она здесь! Прямо сейчас! С ним! Внезапная ярость так захлестывает её, что она не помнит себя. Она двигается, как во сне, и не понимает, что делает, пока не оказывается на пороге его квартиры. Она чувствует себя как волчица на охоте, ноздри её раздуваются, и она жаждет крови. Входная дверь оказывается заперта на замок, и шторы задернуты. Они задернули шторы! Они там... Прямо в эту минуту... Сердце её бешено колотится, и адреналин в крови заставляет дрожать и сокращаться каждую мышцу в теле. Голова проясняется, мысли фокусируются, но её ярость не проходит. Санса стучит в дверь. Никакого ответа. Она пытается не представлять себе, чем именно они сейчас занимаются. Дрожа от нервного возбуждения, она начинает изо всех сил колотить в дверь кулаками. «Вы мне откроете, или я вынесу эту чёртову дверь к чертям собачьим!»- думает она со злостью. Она уже собирается повернуться спиной и начать колотить в дверь ногами, когда та внезапно распахивается. Профессор Петир Бейлиш стоит на пороге обнаженный по пояс, и гнев в его глазах не уступает её. От этого зрелища Санса мгновенно робеет, и даже едва не делает шаг назад. Её сознание в мельчайших подробностях запечатлевает его бледное лицо, сверкающие тёмные глаза и сжатый злой рот. А также его голый торс. Она силится оторвать взгляд и не может. «Представь, ты застукаешь их за этим делом!» - говорила Мардж. Что ж, это только что случилось... Кожа у него очень белая и гладкая, хотя сейчас она стремительно покрывается мурашками на ветру. Маленькие розовые соски сморщиваются от холода и торчат совершенно неприлично. Большой бордовый шрам почти круглой формы резко выделяется на фоне белой кожи. Черные волоски густо покрывают его грудь и дорожкой сбегают по животу вниз, ниже пупка, и за пояс его свободно одетых брюк. Санса пялится на его голый живот и говорит, запинаясь: - Моя мать... Она здесь? Она у вас? - Санса... - начинает он, и его голос тоже запинается и дрожит. И сам он дрожит то ли от холода, то ли от волнения. Это отвлекает её. Она поднимает взгляд и смотрит в его лицо. Его гнев уступил место растерянности. Он ловит воздух ртом и не знает, что сказать. Это придает ей уверенности. - Я хочу её видеть, - говорит она и решительно проходит мимо него внутрь, задевая его голую кожу локтем. - Санса! - кричит он ей вслед несколько громче, чем необходимо. - Подожди, Санса! «Пытается её предупредить», - догадывается Санса, и её злость усиливается. То, что она видит в комнате, потрясает её. Одно дело догадываться или даже точно знать о чем-то, и другое дело увидеть это воочию. Всё, каждая деталь того зрелища, что предстает перед ней, кричит о сексе и каких-то совсем других, взрослых, неведомых ей отношениях. Здесь даже пахнет сексом, думает она. Тягучий вязкий запах мешается с запахом сигарет и духов. Её мать сидит на диване, укутавшись в голубой вязанный косами плед по самый подбородок. Всё что торчит из-под пледа — это её босые ноги, которыми она пытается запихнуть за диван груду одежды, разбросанной по полу. Ясное, предельно сфокусированное сознание фиксирует индийский кашемировый шарф с вышивкой, твидовый пиджак в серую ёлочку, бледно-жёлтый шелковый бюстгальтер и еще что-то тёмно-синее в мелкую клеточку, что она изо всех сил старается не рассматривать. Сумка матери, с торчащей из неё бутылкой вина. Пачка сигарет. Один женский сапог из бежевой лакированной кожи. Шелковые диванные подушки с китайскими мотивами. Замшевые коричневые мужские ботинки в разных концах комнаты. Синий галстук в горошек и женский чулок на спинке стула. Аккуратная стопка тетрадей и каких-то распечаток на столе. Знакомый лэптоп, раскрытый, с погасшим экраном. Два пустых бокала и перчатки на комоде. Сигаретный дым в воздухе. Полутьма, освещенная слабой полоской закатного света в щель между шторами и лампой для чтения у книжного шкафа, направленной в потолок. Все это впечатывается в ее сознание за несколько секунд, она замечает все эти мелочи так отчетливо, кристально ясно. Её мать с растрёпанными рыжими волосами, рассыпавшимися по голубому пледу, с ярким румянцем, смущенным взглядом, очень красивая, молодая и... счастливая. Профессор Бейлиш заходит в комнату и становится рядом с ней, словно пытаясь заслонить её от Сансы. Он тоже босой, и ремень его брюк не застегнут, а просто вставлен в шлейки. Он смотрит на неё исподлобья, не мигая и, кажется, на этот раз совершенно не стесняется своей наготы. - Санса, - говорит он хриплым голосом и снова замолкает. - Вам лучше одеться, - произносит Санса без выражения. Он опускает взгляд на свой голый живот, потом оборачивается к её матери. - Я подожду, - говорит Санса тем же бесцветным тоном. - Обещаю не совершать убийства в вашей квартире. Его осторожные глаза сморят на неё оценивающе какое-то время, потом он кивает и уходит в соседнюю комнату. Кэйтлин Старк смотрит в пол, поплотнее закутывается в плед и поджимает под себя босые ноги. Через минуту Бейлиш возвращается, накинув на себя белую футболку, и садится на диван рядом с её матерью и берет её за руку. - К лучшему, - говорит он...