***
Было уже темно, зажглись фонари, а она всё не шла и не шла. Глупо было с его стороны примчаться сюда, не позвонив ей. Она, в конце концов, могла просто уехать куда-нибудь. Об этом он думал с тревогой, которая граничила с паникой. Неужели он так сильно обидел ее? На улице было холодно, а к вечеру стало еще холоднее. Из рта вырывался пар, он продрог и чувствовал себя совершенно разбитым. Пожалуй, срываться вот так, не зная, когда она будет дома было глупостью. Но с сообразительностью у него сегодня было не очень. Он даже не сразу заметил, что окна в доме не горят. Долго дергал звонок и даже говорил что-то в щель двери, почему-то убежденный, что она его слышит. Потом только, когда пара прохожих странно на него покосились, он спустился со ступенек и сделал несколько шагов назад, окидывая взглядом темный фасад. Её не было дома. И почему он решил, что она будет сидеть как привязанная и ждать его? Она и так ждала его вчера весь вечер... Дождь накрапывал целый день. Он присел на крыльцо, спрятавшись от мелких капель под портиком, и обхватил колени руками. Огромный букет белых и розовых английских роз положил рядом с собой. Хотя бы ненастного осеннего ветра с этой стороны не было, но согреться ему это никак не помогало. Он сидел на ступеньках, дрожал и пялился прямо перед собой на кованый заборчик, огораживающий сквер по середине улицы от дороги. И размышлял. Когда его злость и раздражение проходили, а они проходили обычно довольно быстро, он всегда потом удивлялся, почему так сильно вспылил. Кэт, в общем-то, можно было понять... Если на минуту предположить, что она настроена на серьезные отношения с ним, а такой вывод напрашивался, исходя из некоторых её поступков, то её желание иметь его поближе к себе было логичным и разумным. Сколько еще мог продолжаться их «постельный роман» по выходным? Сколько еще она могла таскаться к нему из Лондона? Ведь он сам требовал от неё определенности. А значит, и ему следовало подумать о переменах... И чего он ожидал, что она переедет к нему, в эту деревенскую глухомань? Кэт не смогла бы жить в Брутоне. Она не вписывалась в этот деревенский уклад. Даже в детстве не вписывалась... Значит, ему нужно было как-то перебираться ближе к ней. Сам он не мог этого сделать в силу обстоятельств, а Кэт нашла способ эту проблему решить. Единственным доступным для неё путём — через приятелей мужа. Пускай это даже бесило Петира, всё равно это можно было понять. Да, она не посоветовалась с ним, не спросила его мнения, но он мог бы объяснить свое недовольство менее резко. Он должен был её понять. Вместо этого он её обидел... Здесь было тихо, машин почти не было. Трудно было поверить, что всего в паре кварталов отсюда шумела и сверкала тысячами огней оживленная Найтсбридж. Деревья в сквере через дорогу стояли совсем без листьев, а вот кусты еще зеленели кое-где. Ему казалось, он слышит, как капли дождя шелестят по ним. Хотя, может быть, это шелестели шинами редкие проезжающие мимо автомобили. Мокрый асфальт блестел, свет отражался в лужах. Какой-то человек с кокер-спаниелем перешёл дорогу, мимо прошли две молодые женщины, одна из них вела за руку девочку лет четырех, в конце улицы черное такси высадило пассажиров, кто-то, закутанный в дождевик, проехал на велосипеде... Не верилось, что он в центре мегаполиса. Хотя он всегда любил и ненавидел Лондон с одинаковой страстью, здесь ему, пожалуй, нравилось. Его семья когда-то жила в похожем районе столицы, хотя и менее консервативном. Он смог бы здесь жить, он смог бы свыкнуться с такой жизнью. Лондон имел свои преимущества, и немалые. Конечно, о работе в Департаменте образования не могло быть и речи, но он мог бы подыскать что-нибудь другое. Кроме министерств и частных школ есть ведь и какие-то другие места, где он мог бы работать? По крайней мере, временно... И если Кэт настроена серьезно, то почему бы и ему не подумать об их общем будущем. У него никогда ни с кем не было длительных отношений, он привык жить один, привык к некоторой свободе, оброс холостяцкими привычками, ему трудно будет переломить себя. Но ведь надо же когда-то начинать. Хотя бы попробовать... Если не с Кэт, то с кем же? Мысль о том, что он мог бы построить семейные отношения с Кет, даже жениться на ней казалась странной. Он никак не мог поверить, что это может стать реальностью. Он слишком долго просто привыкал к тому, что они стали любовниками, и до сих пор не привык. Но жена? Кейтелин Талли его жена? Один раз он был готов на подобное. В его жизни было всегда две женщины, с которыми он действительно хотел быть по-настоящему рядом. Одной из них была Кейтелин Талли. Соседская девочка с рыжими волосами, в которую он был влюблен, будучи мальчишкой. Вторая… Если воспоминания о Кет приносили притупленное, слабое чувство давно пережитой боли, то о второй вспоминать он боялся. Каждый раз при воспоминании в груди начинало нестерпимо ныть. Он любил ее. Наверное, так же сильно как Кет. Нет, неправильно их сравнивать, это были разные чувства. Он был влюблен в Кет еще мальчиком. Это было восторженная первая любовь, безрассудная, искрящаяся. Когда он встретил ту, другую, он был взрослым мужчиной. Он боялся влюбляться, испытать вновь эту боль, но она, эта женщина, не оставила ему шансов. И он вновь совершил ошибку. Он так ничему и не научился. Четыре года прошло, но воспоминания всё ещё ранили. Это случилось прямо перед тем, как он попал в Брутон. По большому счету, именно из-за этого он туда и попал, сменив многообещающую карьеру на деревенское захолустье и должность школьного учителя. Но это было самым меньшим из неудобств. Его разбитое сердце причиняло гораздо больше беспокойства, чем тот чертов скандал и потеря работы... Проезжающая мимо машина оглушительно, как ему показалось, просигналила. Петир вздрогнул всем телом, поднял воротник пальто. Лоб у него горел, и редкие холодные капли дождя совсем его не остужали. Он закрыл глаза и стал слушать шелест дождя, шум моторов и негромкие разговоры редких прохожих. Он чувствовал усталость, хотя и проспал большую часть дня. Ему опять стало холодно. Сырость пробиралась под одежду, липла к коже и волосам. Ему казалось, что он сидит здесь уже целую вечность, многие дни. Можно было, конечно, встать и дойти до ближайшего ресторана или кафе, посидеть там в тепле и сухости, выпить горячего чаю. Горячий чай сейчас бы не помешал. Но на него вдруг навалилась сонливость, ему лень было даже пошевелиться. К тому же он не хотел пропустить Кэт. Так он и сидел, продрогнув от сырости, не в силах сдвинуть себя с места, пялясь на прохожих и периодически проваливаясь в дремоту. Перед его глазами мелькали женские лица. Кэт, еще девочка, смешливая, солнечная, целующая его, и другое лицо, совсем другое, она была не похожа на Кэт…***
Она лежала на кровати, на боку, обнаженная и прекрасная. Петир долго любовался ею, целовал редкие родинки, раскиданные по спине, зарывался пальцами в роскошные волосы. Он чувствовал себя по-настоящему счастливым. - Ты не голодная? Хочешь, закажем ужин в номер? Она лениво потянулась, потерлась об него и зевнула. - Нет… Хочу спать. Ему спать не хотелось. Он был возбужден и счастлив. Радость била через край. Хотелось петь, смеяться, целовать ее… Он заглянул ей в лицо, легонько подул на него. Она поморщилась, улыбаясь. - Послушай… Я тут подумал… Я люблю тебя, - он поцеловал ее губы, гладя рукой по лицу. - Ты самое лучшее, что случилось со мной в жизни. - Петир… - Я люблю тебя. Я понимаю, мы знакомы недолго, и такое бывает обычно в романтических мелодрамах, но я уверен, в том, что говорю. Я люблю тебя. - Петир, - повторила она и морщинка пролегла между темных бровей. - Я хочу, чтобы мы были вместе. Ты можешь переехать ко мне. Или мы могли бы снять квартиру.. Я… - Я замужем, Петир, - голос у нее был холодный. Просто ледяной. Он оторопел. Отшатнулся от нее, вглядываясь в её лицо, заглядывая в глаза. Судорожно вздохнул. Она закусила губу. Петир отодвинулся от нее и сел на кровати, опустив голову. Она дотронулась до его обнаженной спины кончиками пальцев, и он вздрогнул. - Петир? Он молчал. - Петир…ну что мне сказать? Просить прощения? - Зачем ты так со мной? - хрипло, сдавленным голосом спросил он. - Как? - Ты обманула меня. - Нет. Не обманывала. Если бы ты спросил, я бы сказала. Ты же сам боялся спросить, я видела. - Зачем ты пошла со мной? Зачем ты делала это…? Зачем? Это же…неправильно. Она вздохнула за его спиной. - Петир, ты такой же наивный… как мальчик. Добрый, милый, наивный мальчик. Он резко обернулся. Ее глаза в темноте влажно поблескивали. - Ты не понимаешь, что ли? Я сказал, что люблю тебя. До тебя не доходит? Голос у него срывался. - Петир, не надо. Ты странный. Нельзя вот так влюбляться, понимаешь? Не бывает такого. Это просто секс. - Бывает. И не просто секс. Для меня не просто. Я думал о тебе каждый день, я влюбился в тебя… Я думал… Она виновато улыбнулась. Петир стиснул зубы. - О, Боже. Он встал с кровати и начал лихорадочно одеваться. Натянул брюки, поднял с пола рубашку. Она перевернулась набок, наблюдая за ним. - Петир, перестань. Я неправильно поступила. Но и ты тоже. Нельзя так говорить о любви, понимаешь? Мы встречаемся несколько раз, ты ведешь меня в ресторан, мы пьем вино и танцуем, а потом едем в этот отель…И ни одного вопроса от тебя. Мы взрослые люди, Петир. Я повела себя легкомысленно. Это вино, и наши разговоры, прогулки... И ты такой красивый… Я очень глупо поступила. Но нельзя после одной ночи говорить о любви, о том, что ты хочешь всегда быть рядом, нельзя, понимаешь? Такого не бывает. - Не бывает, - кивнул он, застегивая рубашку. Пальцы дрожали и он никак не мог попасть пуговицами в маленькие петли. - Ты права. Прости, что сказал тебе, что люблю тебя. Это неправда. Глаза сильно щипало. В горле встал тугой горячий комок. Петир отвернулся и начал застегивать манжеты. Она молчала. Потом вдруг он услышал тихий всхлип. Он резко обернулся. По ее лицу текли крупные слезы. Его словно током ударило. Он подошел к кровати, опустился на колени и взял ее за руку. - Не плачь. Пожалуйста. Она провела рукой по его лицу, нежно, медленно. И зашептала: - Откуда ты такой взялся? Зачем ты появился, зачем? Он взял ее руку и поднес к губам. - Извини. Я не буду больше говорить, что люблю тебя. Только не плачь. Но она плакала, всхлипывая, закрыв глаза второй рукой. - Уходи, Петир. Пожалуйста. - Я… - Уходи. Ничего не получится. У меня же ребенок есть, Петир. Мальчик. Он посидел еще немного, прижимая ее руку ко рту. Потом мягко провел пальцем по ее мокрой щеке, нагнулся, поцеловал в лоб. Она поймала его за шею, сильно притянула к себе и впилась в губы с какой-то новой, неожиданной страстью. Потом горячо зашептала на ухо: - Прости меня. За все прости, Петир. Ты перевернул все во мне, мне так беспокойно, так хорошо. Но я не могу, понимаешь? Не могу, мальчик мой, любимый, прости, не мучай, только не мучай меня, - она осыпала его лицо мелкими поцелуями. Петир чувствовал вкус ее губ, ее слез, ее горячее дыхание, трепещущую шею, торопливые толчки ее сердца… Он с трудом оторвался от нее. - Я не буду. Не буду. Он взял со стула пиджак. Остановился в дверях и посмотрел на нее, на ее тело, раскрасневшееся лицо в мокрых дорожках от слез, разметавшиеся о подушке волосы, ее блестящие глаза. - Прощай. Он вышел, мягко закрыв за собой дверь. Спустился вниз на лифте, прошел мимо сонного портье и стремительно вышел, почти выбежал на улицу. Стояла глубокая ночь. В воздухе висела невидимая водяная пыль, которая холодила его разгоряченное лицо. Он сунул руки в карманы брюк и пошел по улице не разбирая дороги. Он шел долго, наталкиваясь на редких прохожих. Небо начало сереть и появился белый тяжелый туман. Он все брел и брел, опустив голову и дошел наконец до порта. Невидимые волны шуршали гравием. Запахло солью и водорослями. Петир спустился вниз по ступенькам, сел на перила, вздрагивая от утреннего холода и ветра с моря, забирающемуся холодными пальцами прямо под одежду. Он старался ни о чем не думать. Просто сидел и смотрел в свинцовую морскую даль. Он сидел долго, пока совсем не рассвело. Порт зашумел кранами, криками рабочих, гудками сухогрузов и танкеров. Крикливые чайки метались над волнами. Петир вздохнул, спрыгнул с перил на дощатый настил. Ноги затекли и вдобавок он сильно продрог...***
- Петир? Это ты? Голос, прозвучавший над самым ухом, заставляет его вздрогнуть и открыть глаза. Он с трудом прогоняет сон, не сон даже – воспоминание. Даже сердце ноет знакомой болью. Кэт стоит над ним и рассматривает его с удивлением. И все же он замечает на ее лице плохо скрываемое женское самодовольство. - Что ты здесь делаешь? - спрашивает она спокойно-удивленно. Он моргает глазами, разлепляет губы и произносит очень хриплым осипшим голосом: - Моя очередь извиняться. Если Кет и не хотела сразу принимать его извинения, то наверняка его жалкий вид изменил ее намерения. Она наклоняется к нему, и в ее лице появляется тревога. - Что с тобой? У тебя такой голос... Ты плохо выглядишь. - Простыл... - хрипит он. - У меня температура. Выглядит он, наверное, и правда не очень. Но сейчас это ему на руку. В сочетании с осипшим голосом его больной вид взывает к какому-то древнему женскому инстинкту — ей немедленно хочется о нем позаботиться и полечить его. Все хотят его лечить сегодня... Кэт прикасается к его горячему лбу. - Господи, Петир, ты весь горишь! Как ты умудрился? Это всё из-за того, что ты забыл зонт в ресторане! Я права? Промок — и вот, пожалуйста! Пойдем скорее внутрь, пока ты не подхватил пневмонию или что похуже, - говорит она деловито, поднимая его. - Тебе надо выпить чего-нибудь согревающего. Сейчас я сварю нам грога с имбирем. Давно ты здесь сидишь? - Не знаю... Часа полтора... Он поднимается на ноги, пошатываясь и цепляясь на колонны портика. - Подожди… Подбирает мокрые розы со ступенек. - Это мне или ты всегда носишь с собой цветы в качестве аксессуара? - Кэт улыбается немного кокетливо. - Это тебе. Я хотел извиниться за вчерашнее... Она улыбается и машет рукой. - Давай потом об этом, да? Проходи быстрее! Кэт отпирает двери и делает жест, чтобы он заходил внутрь. Петир проходит в темноту и тепло большого дома. В воздухе слабо пахнет апельсинами. Ее кожа тоже пахнет цитрусовым свежим запахом… - Снимай пальто! Скорее, - она бросает ключи и сумку на комод в прихожей, быстро проходит внутрь, не оборачиваясь на него, продолжая говорить как ни в чем не бывало: - Сейчас я дам тебе плед. Тебе нужно согреться. Надо бы разжечь камин... - Я разожгу. - Хорошо. Ты помнишь, где что лежит, да? Дрова, спички... Я пойду приготовлю грог. Если честно, я и сама замерзла. Ты отдашь мне мой букет или так и будешь за него держаться? - добавляет она насмешливо. Не похоже, чтобы она очень злилась на него. Простуда, в конце концов, стала для него удачным совпадением... Он отдает ей розы, огромный, тяжелый, напитавшийся влагой букет. - Прости меня... - Красивые розы, Петир, - она подносит их к лицу. - У тебя всегда был хороший вкус. И несносный характер. Возьми плед, накинь на себя. Займись камином, я отлучусь буквально на пять минут. Через полчаса он сидит на диване перед пылающим камином, укутавшись в плед. Грог обжигает рот, приятное тепло разливается по всему телу, голова немного кружится. Кет сидит рядом, такая уютная, теплая. Прихлебывает дымящийся напиток из чашки, держит ее обеими ладонями. У нее чудесный профиль в свете камина, мягкая светящаяся кожа, прозрачные глаза. Он кладет голову ей на плечо, утыкается лбом в ключицу. - Прости меня, - говорит он в который раз. Она гладит его по волосам. - Дурачок ты... - Я идиот, - бубнит Петир. - Будешь теперь меня слушаться? - Не знаю... Я попробую. - То-то же! - она целует его в щеку. Он ловит её губы. - Ты меня простила? - Ты и правда идиот, Петир. Конечно, я простила тебя. Я же тебя люблю... - она произносит это так между делом, как будто это всем давно известный факт. Он замирает и поднимает к ней лицо. Чтобы убедиться, что ему не послышалось. Она правда только что сказала, что любит его? Кэт его любит? Действительно любит? После стольких лет... - Кошка моя, любимая моя девочка, - он покрывает поцелуями её лицо. - Ты ведь знаешь, что я тоже тебя люблю, правда? Целоваться получается не очень: горло болит, дышать становится тяжело, слабость и сонливость одолевают его. - Но ты выбрала плохой момент для признания, - бормочет он между поцелуями. - Я совершенно ни на что не гожусь сегодня... Она смеётся. Обнимает его, гладит по спине. - Ничего, - говорит она счастливо, - Я позабочусь о своем мальчике. Сейчас уложим тебя в постельку и натрём тебе грудь эвкалиптовой мазью. - Ненавижу её. Она воняет. - Не вредничай. Еще грога? - Нет, спасибо, мне, пожалуй, хватит алкоголя... Он рассказал ей, как напился вчера, и как постеснялся пьяным идти домой. Только про Сансу не сказал. И про то, что разболтал девочке их детские секреты. Оставалось надеяться, что и сама Санса не станет об этом распространяться... Кет качала головой, укоризненно смотрела на него, гладила по щеке. «Я позабочусь о своём мальчике». Кэт, проявляющая заботу — это так необычно, так удивительно! Он смотрит на неё не отрываясь, вбирая в себя каждое мгновенье. Сначала она его раздевает, не так, как раздевают любовника, по-другому. Есть в этом что-то немного материнское. Потом она укладывает его в постель, заботливо укутывает и подтыкает одеяло, целует его в лоб. Это так странно. Конечно, девушки и раньше пытались ухаживать за ним, но исходящая от Кэт подобная забота кажется ему необычной и почему-то забавной. Он наблюдает, как она ладошкой размазывает вонючую мазь по его груди, долго и тщательно втирает её, потом поит его чем-то горячим и приторно сладким, «чтобы снять жар». Он улыбается во весь рот сквозь усталость, и даже хихикает. - Дурачок! - она немного хмурится, смущаясь. - Я пытаюсь тебя лечить. Что смешного? - Ничего... Никогда бы не подумал, что ты это умеешь... -У меня вообще-то был муж и маленький ребенок. - Что ты ещё умеешь? Готовить умеешь?- спрашивает он весело. - А что? Собираешься сделать мне предложение? - она кокетливо улыбается. - Не знаю пока. Мне нужна хозяйственная жена, - ему смешно. Он пытается представить её в фартуке у плиты и снова хихикает. - Так ты умеешь готовить? Кет пожимает плечами. - Не очень... Но я знаю хорошие рестораны, где умеют отлично готовить и делают доставку на дом, - она улыбается. - А еще ко мне прислуга приходит. Она тоже хорошо готовит. А сама я зато умею печь яблочный пирог. Очень вкусный, между прочим, с корицей и миндалем... - Яблочный пирог! Не тот ли, что делала твоя мама? - Ага! Тот самый! - Кэт тоже смеётся. - Она меня научила. - Кэт, я сегодня узнаю о тебе удивительные вещи! Пообещай сделать его для меня! - Для тебя я готова сделать очень многое, Петир, не только пирог, - она наклоняется к нему и обнимает прямо поверх одеяла. - Никогда бы не мог подумать... - шепчет Петир. Его вдруг посещает ощущение нереальности происходящего. Он вытаскивает руку из-под одеяла, чтобы прижать её к себе. - Ты вообще меня плохо знаешь, - говорит Кэт ему в ухо. - Ну кое-что я всё-таки о тебе знаю, кошка моя, - бормочет он, хитро улыбаясь, поглаживая её плечо. - По крайней мере царапины от твоих коготков на моей спине говорят мне, что я кое-что знаю о твоём теле... - Дурак, - говорит она снова. - Только о сексе и думаешь! Он чувствует себя веселым влюбленным подростком, и Кет, похоже, тоже. Они смотрят друг на друга, улыбаясь. - Сегодня мне ничего другого не остаётся, как только думать о нём, но завтра, надеюсь, дела пойдут лучше... Ты меня любишь? - Люблю, - шепчет она тихо. - Не слышу ничего... Любишь? - Люблю, - повторяет она громче. - Ничего не разберу... Скажи толком, любишь меня? - Петир Бейлиш, идиот несчастный, я тебя люблю! - кричит Кэт ему на ухо. - Дай, я тебя поцелую... - просит он. - Скажи «пожалуйста». - Ты знаешь, что тебе придется пожалеть об этом позже, когда я приду в себя, Кэт? - говорит он строго. Она хихикает, но повторяет упрямо: - Скажи «пожалуйста»! - Не заставляй меня упрашивать тебя, кошка Кэт! Если ты любишь меня, сейчас же повернись и дай мне тебя поцеловать! Она колеблется секунду. - Хорошо, ты победил, - говорит она со вздохом, прежде чем поцеловать его губы.***
Понедельник был странным днём. Она ждала его и боялась одновременно. Ей казалось, что если она увидит его, то сразу умрет. Ее тело не сможет больше дышать, сердце – биться, кровь - бежать по венам. Смерть была неминуема. Как и встреча с ним. Весь остаток выходных она провела, запершись в своей комнате, лежа на кровати, укутавшись в одеяло и глядя в стену. Ей всё время хотелось плакать. Она закрывала глаза и пыталась спать. Но каждый раз почти физически ощущала его у себя за спиной: его горячее твердое тело, его сильные руки вокруг себя, его обжигающие ладони. Когда ей всё-таки удавалось заснуть, она видела его во сне... Эти сны были мучительны также, как и сладостны. Она просыпалась в поту, глядя в потолок, все еще ощущая на своем теле жар его поцелуев. Слезы катились из глаз, щекоча виски. Маргери она сказала, что простыла и плохо себя чувствует. К урокам за все выходные она не притронулась... Понедельник приходит слишком скоро. Она еще не успела прийти в себя после того, что произошло, не успела решить, как ей себя вести, не была готова столкнуться с ним лицом к лицу. Со страхом и замирающим сердцем она тащится на урок истории. Ее слегка трясет. Прогуливать нельзя. Не поднимая глаз, садится за свою парту у окна, делает вид, что что-то рассматривает в телефоне... Сердце бьется прямо в ушах, заглушая все звуки. Ее щеки горят, по-настоящему, ей даже больно от этого. У нее темнеет в глазах, когда он входит в класс. Она боится встретиться с ним взглядом, боится увидеть в них… Она сам не знает что. Осуждение? Страх? Вину? Желание? Минут через пятнадцать она позволяет себе робко поднять на него глаза. Он ведет себя как обычно. Петир Бейлиш или совершенно ничего не помнит, или просто выкинул всё из головы, как нечто несущественное. Во всяком случае, он совершенно не обращает на неё внимания. Правда, он явно болен. Выглядит бледнее обычного, говорит едва слышным хриплым голосом, и испарина время от времени появляется на его лбу, но это, пожалуй, все, что отличает его от себя всегдашнего. Вместо семинара он показывает им учебный фильм. Пока ученицы узнают о методах исследований, применяемых историками и археологами, Санса украдкой его разглядывает. Профессор Бейлиш сидит верхом на стуле, устало упершись подбородком на руки, и смотрит на экран невидящим взглядом. Впервые сегодня он одет не в один из своих элегантных пиджаков, а в толстый шерстяной свитер с косами и высоким горлом. Тёплый, тёмно-синий под цвет глаз. Свитер явно новый, только что купленный. А шерсть явно слишком мягкая и слишком хорошего качества. Слишком дорогая вещь, такую вещь в Брутоне не найдёшь... Профессор Бейлиш не выглядит взволнованным или расстроенным. Не осталось и следа того смятения, что одолевало его всего пару дней назад. Напротив, он необычайно спокоен и умиротворен. Санса понятия не имеет, что это может означать, но ей почему-то опять хочется плакать. Однако, она слегка расслабляется, уверив себя в том, что он действительно ничего не помнит… После занятия она торопливо собирает учебники и спешит к выходу, но он окликает её. - Мисс Старк, задержитесь на минутку, пожалуйста! Она замирает с ужасом. Медленно возвращается назад, становится перед его столом, опустив голову и глядя себе под ноги, ждёт, пока остальные девочки покинут класс. Бейлиш отключает проектор, щелкает кнопками, выкручивает кабели... Он тоже не смотрит на неё, замечает она. И, кажется, тоже смущен. - Санса, - говорит он медленно простуженным голосом, когда за последней ученицей закрывается дверь. - Санса... Присядь, пожалуйста... Она садится и прижимает к груди учебники, словно пытаясь спрятаться за ними. Оставаться с ним наедине невыносимо. Всё тело зудит от нервного напряжения, она не знает, куда спрятать глаза, что делать с руками и ногами. Она сильнее, до побелевших пальцев вцепляется в свои книжки, смотрит в пол, ноги прячет под стул. Ей хочется вздохнуть тяжело, но если она это сделает, он заметит. Санса набирает воздуха в легкие и медленно потихоньку выпускает его, стараясь не производить при этом ни звука. - Санса... - повторяет он слегка нервно. - Я, видимо, должен извиниться перед тобой за своё поведение давеча. Это было совершенно недопустимо, неприемлемо... Я не должен был позволять себе ничего подобного ни при каких обстоятельствах. Я прошу принять мои извинения и обещаю, что подобного больше не повторится. Она осторожно поднимает на него глаза. Выражение у него решительное, он смотрит на неё пару секунд, прежде чем опустить взгляд. Ему стыдно. Он усаживается за стол, проводит рукой по лицу и продолжает уже менее официально. - Послушай, мне правда жаль. Я не очень хорошо помню, что именно произошло, но в любом случае мне не следовало... Что бы я не сделал, мне не следовало этого делать, и мне очень жаль... Я, должно быть, наговорил лишнего. И вообще... - Ничего страшного не случилось, - говорит она тоже севшим внезапно голосом. Совершенно очевидно, что он не помнит, как заснул на диване посреди скандала, не помнит, как она укладывала его, и что он сделал потом, тоже не помнит... Он говорит сейчас об их случайной встрече в Брутоне. «К лучшему», - думает она. - Это пустяки... - Нет, кое-что я всё-таки помню... - бормочет он сам себе. Яростно трет виски. - Мне очень стыдно, Санса. И... Чёрт... Послушай, я буду тебе очень обязан, если ты не станешь... - Я никому не скажу, - быстро говорит она. - Конечно, не скажу. - Спасибо. Разумеется, она никому не скажет. Под пытками не признается, о чём она думала и чего хотела в тот момент. И потом позже, когда пришла к нему... И его она не выдаст. Пусть даже он назвал её «Кэт», это ничего не меняет. Она всё равно защитит его от неприятностей. Они оба замолкают. Потом он продолжает осторожно: - Ты... Мне кажется, или ты хотела получить назад своё письм... - Забудьте! - прерывает она его. - Я тоже должна извиниться перед вами за это. За то что написала вам. И потом за то что... Это было глупо. Простите меня. Он кивает и снова замолкает. Санса смотрит в пол и ковыряет облупившийся лак на ногте. Бейлиш выравнивает на столе связку электрических проводов и кабелей от проектора. - Ещё одно...- наконец произносит Петир сиплым голосом. Он колеблется, хмурит брови, смотрит вниз, сцепляет пальцы перед собой. - Думаю, лучше всё выяснить... Ты... Санса, зачем всё-таки ты приходила ко мне домой в субботу? Она мгновенно вспыхивает до корней волос, сердце ухает куда-то вниз, ужас и стыд переполняют её, и слёзы снова наворачиваются на глаза. Надо же было ему заговорить об этом! - Я...- бормочет она. - Я случайно... Я просто проходила... Мне показалось... Соврать убедительно не получается. Невозможно придумать разумное объяснение её присутствию в его квартире в седьмом часу утра в субботу. Он колотила в его дверь кулаками! Она буквально вломилась к нему! Она на него орала! Такое не забудешь, будь ты хоть сто раз пьян и триста раз болен. Санса замолкает, кусает губы, сосредоточившись целиком на том, чтобы ей сейчас не разреветься. Бейлиш разглядывает её с секунду, потом снова осторожно кивает головой. - Я так и думал, что это недоразумение. Послушай, - продолжает он просительно. - Мы оба проявили себя не самым лучшим образом, но ты всё же помогла мне добраться домой... И я... Как ты думаешь... Что, если мы просто забудем обо всем этом? - Да! - она быстро взглядывает на него. - Да, просто забудем, как будто ничего не было! И вы забудьте, всё забудьте, ладно? Я обещаю вести себя прилично. По крайней мере, нормально. -ОК, - говорит он с явным облегчением. - Ничего не было. Спасибо! Они оба слабо улыбаются, у Сансы немного отлегает от сердца. Еще какое-то время они молча сидят, не зная, как закончить разговор. Санса царапает обложку учебника ноготком, разглядывает трещинки в паркете. Наконец Бейлиш произносит: - Я был немного занят в выходные и не успел посмотреть твою работу. - Ничего... - Но в ближайшее время обещаю её прочитать. И потом мы обсудим её с тобой... - Хорошо. - Боюсь только, ты не уже успеешь сделать доклад в этом году... - Не страшно. - Но в январе я поставлю его первым в расписании. Ну... Если конечно, всё будет хорошо, и не придётся много переделывать... Она снова поднимает голову и на этот раз глядит самодовольно. - Не придётся! - заявляет она уверенно. Бейлиш удивленно вздергивает брови. В глазах его появляется отблеск его извечной насмешки. - Даже так? Интересно... Они глядят друг на друга. Он слегка ухмыляется. Она смотрит с вызовом. У нее внутри вдруг все переворачивается. Она чувствует, как ее несет от робости и смущения к нахальству и уверенности. Несёт неуправляемо, как корабль в шторм. - У меня очень хороший реферат, - говорит она неизвестно откуда вдруг взявшимся твердым, даже нахальным тоном. - Просто прекрасный реферат! Вам не придётся исправлять в нём ни буквы. Профессор Бейлиш скептически хмыкает. - Посмотрим. Предупреждаю, я буду судить тебя строго. Ты одна из лучших учениц, с тебя и спрос... - Одна из? - Санса приподнимает брови. - Самая лучшая, вы хотели сказать! Бейлиш снова хмыкает и смотрит на неё насмешливо. -Я не настаиваю... - продолжает Санса тем же нахальным тоном, опуская глаза и изображая оскорбленную скромность. - Предоставляю вам сначала самому прочитать. Он улыбается ей уже весело. - ОК. Прочту. - Потом вам придётся это признать. Что я лучшая. - Поглядим. - Посмотрим, да... Неловкость между ними пропадает. Он тихо смеется. - Ладно, иди, лучшая. Не опоздай на следующий урок, - говорит он насмешливо. Санса облегченно вздыхает. Кажется, всё обошлось. Всё-таки Петир Бейлиш обладает счастливым свойством характера — мгновенно забывать неприятные и неловкие моменты, как если бы их никогда не было. Вот бы ей так. Она направляется к двери. - Да, Санса! - снова окликает он её. - Кстати, твоя мама здесь. Она у меня. Мне бы очень хотелось, чтобы вы помирились. Она пробудет здесь еще пару дней. Может, ты захочешь с ней поговорить? Она ждёт тебя. Подумай об этом, хорошо? Санса застывает. Её весёлость как рукой снимает. Она смотрит на него с каменным лицом, потом молча поворачивается и выходит.***
Приходит пятница, и она чувствует себя более-менее нормально. Мысли о нем не вызывают предобморочного состояния, но реветь ночами все еще хочется. Санса все чаще думает о том, что время совсем невыносимо медленно тянется – все, что она хочет сейчас. Это дожить о выпускного, получить аттестат и уехать подальше из этой чертовой школы, от него и от матери. Может быть, тогда станет легче. Они с Мардж столкнулись с ним на улице по пути в другой корпус. Мардж захихикала, здороваясь с ним, а Санса кивнула ему молча, собираясь пройти мимо, но он махнул ей рукой. - Санса! Зайди ко мне в кабинет после занятий. Я прочитал... И улыбнулся ей. Очень широкой открытой улыбкой, своими глубокими ямочками на щеках и ясными глазами. У нее заболело под ложечкой. Мардж ткнула её локтем под рёбра. - Что-то ты зачастила к нему, подруга! - Дурочка, - огрызнулась Санса мрачно. - Это по реферату. После уроков Санса отправляется к профессору Бейлишу. Подходя к его кабинету, она слышит голоса, доносящиеся из приоткрытой двери. У него, видимо, сидит какая-то другая девочка и тоже обсуждает с ним свой доклад. У профессора Бейлиша сегодня приемный день... Санса останавливается у двери и осторожно заглядывает внутрь. Отсюда ей видна только часть кабинета с огромным книжным шкафом. В его стеклянных дверцах отражается стол и кресло перед ним. Она видит размытый силуэт за столом. - Прекрасно, мисс Грин! - говорит Бейлиш, перелистывая страницы. - Просто удивительно! Вы занимаетесь в студии у миссис Хадкинс? Да? Это заметно... Прекрасное оформление. Пожалуй самый... эммм... красивый доклад, который мне доводилось видеть... У вас несомненный талант. Да... Очень красочно... Он поднимает голову и смотрит на ученицу. - Но, к сожалению, этого недостаточно. Девочка начинает шумно двигаться в кресле и сопеть. - Что касается фактологической стороны вашего реферата, мисс Грин... Вы позволите узнать, на какие именно источники вы опираетесь? Явно не на те работы, которые я вам рекомендовал. - Нуууу...- начинает мисс Грин растерянно. - Я не совсем понимаю... - Откуда вы брали информацию? Вот здесь, например, вот этот параграф. «Во второй половине пятого века...» Вот эту информацию вы где нашли? - Ну.... В интернете... - В интернете... - вздыхает Бейлиш. Сансе не видно его лица, но по голосу она может представить его выражение. Он сейчас сморщил нос, как будто лимон проглотил и смотрит на бедную дурочку Грин с отчаянием и горечью. - Под интернетом вы имеете в виду конкретно... - Википедию, - говорит девица, удивленная его непонятливостью. - Википедию...- повторяет он упавшим голосом. - Понятно... В общем так, мисс Грин: в таком виде я, к сожалению, не смогу принять у вас эту работу. Это всё решительно никуда не годится. - Не годится? - Решительно! Всё это нужно переписать. Список литературы, который я вам давал, у вас? - Угу...- мрачно вздыхает Грин. - Отлично. Немедленно, просто сию же секунду отправляйтесь в библиотеку к мисс Джонс. Начните с Т. У. Шора. Завтра... Нет, послезавтра я жду вас у себя в это же время. Расскажите мне, какие идеи вы почерпнули у мистера Шора. Времени у вас остается мало, так что придется изрядно попотеть. И никаких Википедий на этот раз! Да? Ну всё. Увидимся послезавтра. Всего хорошего. Девица Грин сползает с кресла, огорченно пыхтит и направляется к выходу. - А оформление отличное, мисс Грин! - кричит Бейлиш ей вслед. - Сохраните его, пожалуй. Мы с вами еще используем всю эту красоту... Выставку организуем или что-нибудь в этом духе, да? Санса слегка отступает от кабинета, чтобы не столкнуться с выходящей девочкой, и делает вид, будто только что подошла. Потом она ещё стоит перед дверью некоторое время, не решаясь войти. - Ну чего ты там? - раздается вдруг голос профессора Бейлиша. - Заходи уже, нечего там стоять! Она вздрагивает, осторожно стучит в косяк двери, прежде чем войти. - Можно? - Можно, можно! И можно даже не стучать. Тебя не учили, что подслушивать неприлично? - он смотрит насмешливо. - Я не подслушивала, - бурчит Санса. - Просто стояла ждала. - Садись! - он кивает на кресло перед столом, а сам встает, чтобы взять с полки папку с её рефератом. Открывает её с ужасно сосредоточенным видом, плюхается назад на своё место. - Прочитали? - нарочито-невинно спрашивает Санса, устраиваясь поудобней. Губы невольно начинают расплываться в самодовольной улыбке. - Прочитал, да... Нечего ухмыляться. - Я не ухмыляюсь, - она пытается не ухмыляться. - Ухмыляешься. - Просто интересно ваше мнение... Он смотрит на неё хмуро, и одновременно со скрытой усмешкой, долго её разглядывает. Она выдерживает его взгляд. У неё отличная работа, и ему это известно! Уж она-то не брала информацию в Википедии! Он вынужден будет признать, что она лучшая. Санса вздергивает брови и ухмыляется ему в лицо уже открыто. - Моё мнение? - он кусает губы. - Ну что же... Реферат у тебя... неплохой. - Неплохой?! - восклицает она возмущенно. - Ну ладно, хороший. Если серьёзно, то очень хороший, - он тоже улыбается ей. - Лучший? - В этом году? Эммм... Пожалуй... - Признайте, что лучший! - Ладно, я признаю. Если без шуток, то правда очень хороший. Ты постаралась. Ты просто умница. Я всегда знал, что ты справишься замечательно! – он сдается окончательно и смотрит на неё с такой счастливой, восхищенной и гордой улыбкой, которую она и ждала, ради которой она и провела все выходные, горбатясь над этим треклятым рефератом. -Я тоже знала, что справлюсь, - заявляет она нахальным тоном, вальяжно откидываясь в кресле. Он тихо смеётся, но потом начинает кашлять, трясет головой. - Прости. Еще не прошло... Чаю хочешь горячего? - Ага. Профессор Бейлиш подходит к подоконнику и включает стоящий на нём чайник. - Работа очень хорошая,- продолжает он весело. - Пара замечаний... Санса слегка опешивает. Она была уверена, что он не найдет, к чему придраться. - Замечаний? - Я говорил, что поблажек тебе не будет, - он улыбается, - Давай прямо по параграфам. Я тут сделал пометки... Пометок оказывается не так уж и мало. Если бы он только что не похвалил её, она бы подумала, что совершенно не справилась. Они разговаривают еще с полчаса. Он подробно объясняет ей, что именно вызвало у него вопросы. Разливает чай себе и ей, присаживается на край стола перед ней и продолжает говорить увлеченно и деловито. Когда он такой, ей с ним легко. Между ними нет никакой неловкости. Она чувствует себя с ним настолько непринужденно, как будто они действительно давние приятели. Она спорит с ним, доказывая свою точку зрения, шутит и дерзит ему. Он смеётся в ответ. Возражает и аргументирует. Он всегда побеждает в спорах, он действительно очень умён и знает свой предмет. Она даже успокаивается настолько, что может поддерживать беседу, не зацикливаясь на том, что он так близко… На близости его рук и глаз, его лица… Санса так наслаждается их беседой, что полчаса пролетают незаметно. Наконец он поднимается, устало трет глаза и немного потягивается. - Пожалуй, на этом всё, - говорит он. - Мне удалось тебя убедить? - Удалось, удалось... - бурчит она. Он хихикает. - Сделаешь до января? Скажем, числа двенадцатого? - Без проблем! - ОК, ставлю тебя на двенадцатое, - он делает пометку у себя в календаре. - А теперь по домам! Он хватает своё пальто с вешалки, Санса берет сумку с тетрадями. Бейлиш показывает ей идти вперёд, выключает свет и запирает кабинет. Они молча шагают вдвоем по опустевшим коридорам и переходам. -Санса, - вдруг говорит он осторожно. - Не хочешь... зайти ко мне домой? Пару секунд она раздумывает о замечательной двусмысленности этой фразы. Если бы она не знала, что её мать всё ещё у него, что поэтому он и зовет её к себе — чтобы помирить с матерью, она бы сейчас была вне себя от счастья. - Не хочу, - бурчит она под нос. - Нельзя так, - говорит он огорченно. - Нельзя! Это глупо, в конце концов! - Значит, я глупая, - мрачно огрызается Санса. - Послушай, Санса! - он ловит её за рукав, останавливает и поворачивает к себе. - Послушай... Не злись только, ладно? В переходах уже тоже кое-где выключен свет, и поэтому царит полутьма. Он придерживает её за рукав, словно боится, что она сбежит. Его глаза блестят в темноте, и ей опять становится не по себе. Он облизывает губы и вздыхает, не зная, как начать. Санса смотрит на него не отрываясь, ждёт, что он скажет... У неё появляется нехорошее предчувствие. Сердце начинает щемить. - Послушай, - говорит он опять севшим голосом, хрипловатым простуженным шёпотом, который проникает ей в самую душу. - Мне кажется, у нас с Кэт всё серьезно, понимаешь? Я пока не знаю, что будет дальше, но всё говорит о том, что я стану более или менее постоянной частью её... вашей жизни. Понимаешь? Я... Мне не хотелось бы вносить разлад в ваши отношения... - Вы не вносите, - голос у неё тоже становится хриплым. Ей опять внезапно хочется плакать. - Ты не будешь возражать... Я надеюсь, тебя не расстроит... Кэт пригласила меня к вам домой на Рождество. Санса сглатывает. - И я согласился. Ты не будешь против, Санса? Рождество — семейный праздник, а я не совсем семья. Но мне бы не хотелось, чтобы ты воспринимала это так, будто я хочу занять место твоего отца... - Мне не десять лет, профессор Бейлиш, - говорит она немного резко. - Мой отец — это мой отец. Никому не занять его место. Он молча смотрит на неё, потом произносит тихо. - Извини... - Нет! - восклицает она, наморщившись с досады. - Вы здесь совершенно ни при чем! Совершенно! Я уже говорила, что к вам у меня претензий нет. Вы... нормальный. Вы вообще не обращайте на меня внимания, профессор Бейлиш. Не надо обращать на меня внимание. Ей становится трудно говорить, щеки горят, и глаза покалывает. - Санса... - начинает он немного встревожено. - Нет! - она вырывает свой рукав. - Всё нормально, правда! Я буду рада, если вы к нам придете на Рождество. Всё хорошо. Она отворачивается, собираясь уходить, пока действительно не разревелась перед ним. - Санса, пожалуйста! - зовет он её вслед. - Зайди, поговори с ней! Она переживает. Ссора была глупая, ты сама признала. Вам надо поговорить. Пожалуйста, я прошу тебя! Он говорит так жалобно, что она поворачивает голову, чтобы взглянуть на него. - Вы этого не выносите, правда? - спрашивает она, с удивлением разглядывая его несчастное лицо. - Нет, не выношу, - подтверждает он. - Я этого совсем не понимаю. В полутьме его лицо кажется очень белым, а волосы и глаза чёрными, как уголь. Санса смотрит на его высокие скулы, чёткую линию подбородка, идеальный нос — красивое, правильное лицо. Между тёмными бровями залегла морщинка, а под глазами — круги. Он так огорчен! Действительно эта ссора с матерью совершенно нелепая. Петир Бейлиш влюблен в Кейтлин Старк, и они встречаются, между ними всё серьезно, и теперь Петир Бейлиш станет постоянной частью ее собственной жизни, пусть и не так, как Санса надеялась. Пусть даже он её не любит, но она всё ещё любит его. Она пообещала себе ограждать его от всяческих проблем и огорчений. И именно это она и сделает. - Хорошо, - говорит она ровным голосом. - Я поговорю с ней. Завтра. Мы помиримся. Всё будет хорошо. С этими словами она удаляется быстрым шагом, оставляя его одного в полутёмном переходе.***
Оставшиеся дни до Рождества пролетели незаметно. Столько всего нужно было сделать до конца семестра! Кроме традиционных рождественских мероприятий, концертов, выставок и постановок, у них ещё были и тесты по всем предметам, и Санса едва успевала ко всему готовиться. Хорошо еще, что она упорно занималась все эти месяцы, и теперь ей не надо было зубрить, достаточно было повторить пройденное. Но даже это отнимало уйму времени. Как и обещала, на следующий день Санса помирилась с матерью. Домой к профессору Бейлишу она не пошла. Вместо этого позвонила матери и позвала её прогуляться. Благо дождя не было. Они встретились в маленьком парке за жилыми корпусами, куда Санса обычно ходила курить по ночам. Санса сидела на скамейке и ждала, глядя в сторону преподавательских квартир. Оттуда должна была прийти её мать. Сансе почему-то хотелось это увидеть — как её мать пойдёт по тропинке от его дома, — словно она желала проверить, насколько больно ей будет. Но на самом деле она почти ничего не почувствовала. Она столько плакала накануне ночью, что сегодня не ощущала ничего, кроме апатии. Мать выглядела усталой, но счастливой. Это бросалось в глаза. Пожалуй, это кольнуло больнее всего. Они были счастливы, Кейтлин и Петир, её мать и её любимый мужчина. Кейтлин присела на скамейку рядом с Сансой. - Привет, - сказала она тихо. Санса в ответ молча мотнула головой. - Как ты? - продолжала мать. - Нормально. Работы много. Готовлюсь к тестам. Теперь Кейтлин кивнула. Они обе замолчали. Пауза была неловкой. - Петир говорит, что у тебя хорошие отметки, и все учителя тебя хвалят. Он говорит, что и тесты ты сдашь без проблем... - Ему видней, - Санса немного помрачнела при упоминании Бейлиша. - И твой реферат он хвалил, - продолжала мать, - Сказал, ты очень умная... - Хм! - это прозвучало несколько самодовольно, но ничего другого Санса сказать не нашла. - Знаешь, он тобой вроде даже гордится, - Сансе показалось, что она услышала ревнивые нотки в голосе матери, - Говорит, ты лучшая его ученица. Просил меня поговорить с тобой насчет колледжа... - Хм! - опять сказала Санса. Ей он ничего такого не говорил, и вообще вел себя с ней гораздо сдержанней. А матери, значит, её расхвалил? Санса не знала радоваться ей или расстраиваться по этому поводу, и решила подумать об этом позже. - Я подумаю насчет колледжа, - произнесла она как можно безразличней. Снова повисла пауза. Санса поёжилась — на улице всё же было довольно прохладно. Мать украдкой вздохнула рядом с ней. - Он сказал, ты пригласила его на Рождество... - проговорила Санса наконец равнодушным тоном. - Да. Ты не против? -Нет, я не против. Вы собираетесь жить вместе? - она глядела перед собой безразлично. Мать замялась. Санса скосила на неё глаза. Кейтлин хмурилась, закусив нижнюю губу. - Возможно, - сказала она осторожно. - Как ты к этому отнесёшься? У Сансы опять защипало глаза, и под ложечкой засосало. Она пожала плечами. - Мне всё равно, - ответила она ровным голосом. - Это твой дом и твоя жизнь. Летом мы с Мардж едем в Испанию, а на будущий год я уеду в колледж... Если ты хочешь с кем-то жить, я тебе мешать не стану. - Спасибо...- мать взглянула на неё с некоторым удивлением. - Но и ты в мою жизнь не мешайся, - продолжала Санса немного жестче. - Меньше, чем через полгода мне будет восемнадцать. Предлагаю договориться сумме моего ежемесячного содержания и больше не лезть в жизнь друг друга. - Я твоя мать, Санса, - сказала Кейтлин немного оскорбленным тоном, - Мне не всё равно, что с моим ребёнком. - Я уже не ребенок, - ответила Санса холодно. - А через полгода перестану им быть официально. У меня своя жизнь. И вообще, чем меньше мы с тобой, будем встречаться, тем проще будет всем... Всем будет проще: и Кейтлин, и Сансе, и её любимому мужчине. Он не выносил, когда они с матерью ссорились. Он страдал от этого. Санса избавит его по крайней мере от этих страданий, раз уж не получилось избавить его от отношений с матерью. Он всё равно не будет счастлив с Кейтлин, но Санса пока ничего не может с этим сделать. По крайней мере, когда Петир с матерью разойдутся, никто не сможет сказать, что это её вина. Она уедет, она не станет наблюдать, как живого, умного, доброго, насмешливого Петира Бейлиша превращают в куклу, в манекен с хорошими манерами... - Я пойду, - сказала Санса, резко поднимаясь со скамьи. - У меня еще полно работы сегодня. Нужно готовиться. Ты здесь ещё надолго? - Завтра уезжаю, - сказала мать, виновато глядя в землю. - Петир просил остаться с ним на пару дней, пока он был болен... Но теперь ему лучше... - Понятно... Тогда увидимся на Рождество. До свидания, мама. Санса, не глядя, кивнула матери и направилась к себе.***
Профессор Бейлиш оказался прав — тесты она сдала хорошо, даже отлично. Кто бы мог подумать, что депрессия так благотворно скажется на её успеваемости! Последний тест был двадцать первого числа. После обеда ей позвонила мать. - Привет, дорогая! Тебя можно поздравить? - Пока меня можно только поздравить с окончанием семестра, ма. Результаты будут послезавтра. - Я уверена, что ты сдала всё на отлично! Послушай... Мать заколебалась на том конце трубки, и Санса вздохнула, ожидая очередного сюрприза. Может, мать попросит её не приезжать? Может, она захочет провести Рождество вдвоем с Петиром, без посторонних? С другой стороны, тётя Лиза с Робином тоже должны были приехать. Не может же мать избавиться и от них тоже! Хотя бы потому, что избавиться от тёти Лизы вообще сложно. Если уж она решила что-то сделать, она это сделает. А поездка в Лондон на Рождество почему-то была её заветным желанием. - Что такое, ма? - Знаешь, так получилось, что я немного занята все эти дни, и... Ну в общем, я не смогу приехать за тобой. - Ты хочешь, чтобы я не приезжала? - спрашивает Санса, насупившись. Хотя после их последнего разговора у неё нет права обижаться — она сама предложила матери реже встречаться. Но Рождество — это всё же Рождество... - Нет, что ты! Господи, дорогая! Как тебе только в голову приходят такие ужасные мысли! Ты просто Бог знает кем меня считаешь! Я всё же твоя мать, и мне не безразлично... - ОК. Что тогда? Хочешь, чтобы я поехала на поезде? Тащится на поезде не очень хочется. Перед Рождеством всегда полно народу, и поезда переполнены... - Нет. Я подумала... может, Петир тебя отвезет? Он согласился! - добавляет она поспешно. - Я отправила своё разрешение директору Пицелю. Так что... если ты не против... Санса задерживает дыхание, пытаясь понять, не послышалось ли ей. Её мать хочет, чтобы она поехала в Лондон с Петиром Бейлишем? Она закрывает глаза. С прекрасным Петиром Бейлишем... С красивым, насмешливым, остроумным, синеглазым, её любимым... До Лондона два с половиной часа даже без пробок. А перед Рождеством пробки неизбежны. Они будут вдвоем в его машине всё долгое время в пути. Пусть даже он не любит Сансу, а влюблен в её мать, она всё равно проведет с ним наедине несколько часов... У неё сбивается дыхание. - Санса? - её мать интерпретирует её молчание по-своему. - Ты, конечно, можешь делать, как захочешь, ты уже взрослая. Но разве не лучше поехать машиной, чем этими ужасными поездами? Тем более перед Рождеством всегда столько народу! -Хорошо, - говорит Санса медленно, пытаясь скрыть дрожь с голосе.- Я поеду с ним. Скажи ему, что я согласна. - Прекрасно, дорогая! Но ты можешь и сама ему это сказать! Он же там рядом. Он собирается ехать двадцать третьего. А Лиза с Робином приезжают завтра. Господи! Хоть она мне и кузина, но этот её ужасный избалованный мальчишка!.. Лиза совершенно не занимается его воспитанием, особенно после смерти Джона... Но семья есть семья, правда? - восклицает она с притворным благодушием. Это один из немногих случаев, когда Санса полностью согласна с матерью. Робин и правда ужасен. Тем летом в Италии, два года назад, он был совсем еще ребенком, но уже тогда он был совершенно невыносим: капризен, привязчив, болтлив и пакостлив. Он таскался за Сансой повсюду, без конца следил за ней, подсматривал, чем она занимается, а потом докладывал своей матери. Хорошо, что тётя Лиза была сама слишком занята курортным романом, чтобы мешать Сансе. Она даже отпустила её тогда с друзьями на яхту. В той поездке по Адриатике это и произошло... Отключив телефон и рассеяно озираясь, Санса выходит из учебного корпуса и бредет к себе. Мардж убежала вперед. Ей нужно собираться — она уезжает уже сегодня вечером. Санса смотрит себе под ноги и пинает бурые листья, попадающиеся в траве. - Мисс Старк! Санса! Она вздрагивает так, что едва не роняет книги, оборачивается на знакомый голос. Он спешит к ней через лужайку быстрым шагом, руки в карманах, на лице улыбка. - Здравствуйте, профессор, - говорит она сдержано. - Здравствуйте, мисс Старк, - отвечает он ей церемонно, глаза его блестят насмешкой. - Слушай, не знаю, говорила ли ты ещё с мамой... - Я согласна, - прерывает она его. - Я поеду с вами. Не люблю поезда, особенно в это время года. -О! - восклицает он удивленно. - Надо же! А я думал, тебя придется уговаривать! Он улыбается во весь рот. Глаза его блестят, ямочки появляются на щеках. Санса смотрит ему в лицо не отрываясь. - В самом деле думали, я предпочту набитый битком поезд, вашей роскошной машине? - Думал, ага. Ты же упёртая, как... - Как? - она смотрит на него с вызовом. - Как... - он колеблется, хмурится, подбирая слово. - Как... кто-нибудь очень упёртый. Он улыбается ей маленькой хитрой улыбкой, словно какой-нибудь школьный хулиган, который только что надерзил директору. Санса громко хмыкает. - Как бы то ни было, мы с тобой выезжаем двадцать третьего очень рано утром. - Очень? - Часов в пять. - В ПЯТЬ! Зачем так рано?! - Пробки! Тебе охота стоять в пробках полдня? Ну вообще-то она рассчитывала на пробки. Ей бы очень хотелось провести с ним полдня, сидя взаперти в его машине. Разговаривать, смеяться, смотреть на него... К тому же, вставать в такую рань ей лень. - Вставать в такую рань? - бубнит она. - Потом я буду сонной целый день... А вы как поедите два часа до Лондона, если не выспитесь хорошенько? Вы любите гонять по дороге, это я помню. Убьёте нас обоих и всё... - Не бубни. - Я не бубню. Я говорю, для того чтобы выехать в пять, надо встать в четыре. А это уже просто жестокое обращение с детьми, профессор Бейлиш... - Ты целый час будешь собираться? - спрашивает он скептически. - Я девочка, если вы не заметили. Мне нужно с утра привести себя в порядок. Он фыркает. - Хорошо, девочка, тогда выезд в шесть. Но ни минутой позже. Не успеешь — поедешь на поезде. Или, может, твой бойфренд тебя подвезет, - он опять смеётся над ней. - Он мне не бойфренд! - отвечает она угрюмо. - Глупая! Парня с машиной упускать нельзя! Это уж перебор! Он и раньше над ней насмехался, но никогда так откровенно. - Вы тоже парень с машиной, - говорит она хмуро, и добавляет решительно: - В шесть- пятнадцать! Он хохочет так, что на них оборачиваются. - В шесть-пятнадцать, - соглашается он, отсмеявшись. - Встречаемся на парковке. Не опаздывай! Он разворачивается и уходит, подмигнув ей на прощанье. Своей стремительной, немного расхлябанной походкой. Санса долго смотрит ему вслед.