Saved

      Я поверить не могла, что долгий и мучительный путь, наконец, завершился. Перед нами предстала Стена во всём её великолепии и грандиозности. Я много слышала о том, насколько невероятным кажется это сооружение, но воочию всё выглядело ещё более необычно. Высокая ледяная глыба, упирающаяся в самое небо. У самого подножия — Чёрный замок, пристанище братьев Ночного Дозора. Рядом с таким величием всё кажется крохотным, совсем незначимым, поэтому даже замок выглядел, словно небольшой коробочек. И вот, когда широкие ворота распахнулись перед нами, у меня от волнения перехватило дыхание. Я крепче ухватилась рукой за край своего мехового плаща, чувствуя только дикое биение сердца. Тирион тоже был в восторге. Его глаза загорелись заинтересованными огоньками, а настроение, которое было хуже некуда весь путь, заметно приподнялось. Он тепло улыбнулся мне перед тем, как выбраться из кареты. Лошадей тут же увели кормить, а нам на встречу вышел Йорен. Тирион сказал, что он занимается рекрутством, и отметил, что уже знаком с ним. Йорена я тоже знала. Он приезжал в Винтерфелл к моему отцу не один раз. После него наши клетки с преступниками заметно редели. Они обменялись рукопожатиями с Тирионом, а потом он обратил своё внимание на меня.       — Леди Старк, — с лёгким кивком головы поприветствовал мужчина. Я растерянно посмотрела на Беса.       — Ланнистер, — мягко поправил его Тирион, но брови его едва заметно сдвинулись к переносице. Моё сердце болезненно сжалось при напоминании о том, что до самой смерти я буду носить имя чужого дома. — Леди Талия — моя супруга.       — До Стены новости доходят очень долго, — примирительно ответил Йорен, указывая рукой на внутренний дворик замка, приглашая нас этим проходить дальше.       Я куталась в мех, перестукивая зубами. Здесь холод не такой мягкий, как дома. Тут он жесток и резок, способный убивать. В Винтерфелле холод знакомый и какой-то родной. Да, он щиплет твои щёки и нос ледяными пальцами, пробирается под одежды и морозит кожу, но ты привыкаешь к нему и совсем забываешь о том, что бывает как-то иначе. Рядом со Стеной ты окончательно осознаёшь, что времена Лета не вечны, и что за каждым Летом идёт Зима — мрачная, страшная и жестокая.       — Тарли, а ну иди сюда! — рявкнул Йорен. Полноватый паренёк с трудом подбежал к нему, сверкая красными щеками. — Отведи леди Талию в тепло и распорядись, чтобы её накормили. Лорд Тирион, не желаете опрокинуть стакан-другой вина?       — Не смею отказать, — с усмешкой ответил Бес, а потом перевёл взгляд на меня. — Вы не испугаетесь остаться одна? Мне стоит переживать за вас?       — Не волнуйтесь, — улыбаясь замёрзшими губами, ответила я. — Я думаю, что благородные мужи Ночного Дозора не посмеют меня обидеть.       — Пусть попробуют! — Йорен так громко вскрикнул, что пара птиц в панике вспорхнула с тонкой ветки ели. — Я с них всех шкуры спущу и утеплю ими ваш экипаж, миледи.       Мне осталось только вежливо поклониться головой мужчине и последовать за Тарли. Пока мы шли, паренек представился Сэмом. Он выглядел вполне милым и дружелюбным, что ну никак не вписывалось в чётко вырисованный в моём воображении образ нелюдимых и мрачных защитников Стены. Я видела их грозными мужами, облачёнными во всё чёрное, с лютой тоской и заледеневшей жизнью в почти уже неживых глазах. Представляла, как они стоят на самой верхушке Стены ровным строем, устремив грозные взгляды вдаль, за Стену, готовые сорваться на её защиту каждую секунду.       Я не хотела идти в тепло. Мне не нужны никакие покои, еда или вода. Мне нужно только то, ради чего я проделала весь этот долгий путь. Мне нужен только он.       — Ты знаешь Джона Сноу?       Сэм улыбнулся и согласно кивнул.       — Он мой хороший друг. А что?       — Я хочу увидеть его. Джон — мой брат, — смущённо говорила я, пока моё сердце ускоряло бег. — Ты знаешь, где я могу его найти?       Тарли неуклюже запнулся об небольшую выбоину, покраснел и неловко глянул на меня бесконечно преданными глазами. Я в очередной раз удивилась тому, как такой человек, как Сэм, мог попасть в ряды Ночного Дозора. Как он вообще тут оказался?       — Он на Стене, миледи, — будто бы виновато прошептал он. — Подождите, пока он спустится, и я сразу же доложу ему о том, что вы здесь и желаете его увидеть.       — Почему же ты не поднимешься к нему и не передашь это сразу? Зачем ждать? — я старалась говорить спокойно, но с каждой секундой волнение набирало силу в моей груди.       Сэм словно уловил это. Он замялся, его лицо стало ещё более красным, а глаза забегали от предмета к предмету, избегая прямого взгляда на меня. Мне пришлось остановиться и вопросительно уставиться на него. Видимо, он понял, что мне нужен ответ, поэтому сдался.       — Я боюсь туда залазить, — выдал он, окончательно стушевавшись. — Высоко слишком, да и…       — А я? Я могу подняться туда?       Сэм засомневался, словно пытаясь вспомнить, есть ли у них правило, которое не позволяет мне подняться на Стену. Но, судя по всему, ни одно такое правило не смогло прийти ему в голову, поэтому он неуверенно протянул:       — Ну, наверное, да.       Я не смогла сдержать счастливой улыбки. Мне хотелось чуть ли не сорваться с места и бежать, бежать прямо в объятия Джона. Но я только благодарно склонила голову, расправила плечи и последовала за Сэмом, спешащим отвести меня к Джону. Пока мы добирались до подъёмника, я неоднократно поймала на себе маслянистые или просто заинтересованные взгляды жителей Чёрного замка. Не стесняясь того, что я смотрю на них, некоторые перешёптывались друг с другом и отвратительно усмехались. Я постаралась не отставать от Тарли, словно надеясь, что в случае чего он сможет меня обезопасить.       Наконец, мы пришли. Брат Ночного Дозора, следящий за подъёмником, удивлённо посмотрел сначала на Тарли, а потом уже на меня. В его глазах застыл немой вопрос, который он, однако, не озвучил и небольшую калиточку всё же открыл. Тарли затоптался на месте.       — Ты можешь идти, Сэм, — улыбнувшись, сказала я. — Думаю, дальше я справлюсь. С Джоном мне будет безопаснее всего. Даже там. Я движением головы указала на самую макушку Стены. Сэм тут же согласился с этим, кивнул мне и скрылся с моих глаз.       Я же забралась в подъёмник. Брат Ночного Дозора всё так же молча дёрнул какой-то рычаг, что-то потянул и устройство заработало. С оглушающим скрежетом железные тросы потащили небольшую коробушку наверх. Я же застыла на месте, не смея даже вздохнуть. Всё-таки я впервые поднимаюсь на Стену. Готова поспорить, что это останется самым ярким воспоминанием в моей жизни. Но страх от этого грандиозного подъёма перекрывало распирающее мою грудную клетку счастье. Оторвавшись от земли, оставшись совсем-совсем одна, я позволила себе в голос засмеяться от неудержимой радости. Смех мой эхом отскочил от ледяной поверхности Стены и звонкими колокольчиками полетел вниз, пока я поднималась вверх, к любви всей моей жизни.       Подъёмник остановился. Я чуть ли не выбила несчастную калиточку и вылетела из коробушки, оскальзываясь на толстой наледи. Я уже тут. Близко. Столько месяцев разлуки, столько слез и боли, столько воспоминаний о том единственном и самом желанном поцелуе. Всё это заставляло меня бежать к нему, нестись к нему. Первое, что я увидела, была широкая спина, покрытая чёрной меховой шубой. Смоляные кудри посыпает белый, чистый снег, а солнечные лучики теряются в запутанных прядях. Я остановилась.       — Что, сменяемся? — услышала я уставший голос. Кровь прилила к моим щекам, пальцы онемели, но теперь уже не от холода.       — Джон… — сорвалось с моих губ прежде, чем я успела удержать эту тайную мольбу в дрожащем голосе.       Он резко обернулся. Ещё ничего не понимая, удивлённо уставился мне в лицо. Я наблюдала за тем, как в его чертах проступает изумление, как непонимание отражается в чёрных и всегда печальных глазах. Джон видит меня, видит, только вот поверить не может, что я настоящая, из плоти и крови стою перед ним.       Я срываюсь с места и влетаю в его объятия, крепкие и родные. Джон со всей, казалось, силы прижимает меня к груди, а я обхватываю его торс тонкими ручками, прижимаясь к нему сильнее и сильнее. Я слышу его громкое и большое сердце, отчаянно быстро гремящее где-то за преградой рёбер.       — Талия, о боги, это и правда ты, — шепчет он. — Я думал… Я был уверен, что никогда больше не увижу тебя.       — Я тоже, Джон, я тоже, — безумным шёпотом вторю ему я, заливаясь слезами бесконечного счастья.       Вот он. Рядом со мной. Пахнет не так, как всегда, но даже за этим въевшимся запахом мороза и дыма, я чувствую его запах, самый сладкий и самый любимый. И дыхание его — частое и прерывистое, взволнованное и рваное. Я не могу удержать свой безумный порыв. Найдя губами его губы, я целую его, и земля уходит из-под моих ног.       Он рядом. Он тут.       Я снова живая.

***

      Яркие языки пламени сверкают в печи. В попытках отогреть одубевшие от дикого холода пальцы, я вожу бесчувственными руками прямо над пляшущим огнём. Сердце продолжает сладко замирать и снова разгонять свой бег, стоит мне только подумать, что я смогу видеть Джона ещё как минимум несколько недель. Тирион не сказал, сколько мы пробудем у Стены, но я уверена, что он не стал бы тратить долгие месяцы пути на то, чтобы побыть тут парочку несчастных дней. Поэтому я смогу вдоволь насладиться присутствием Джона рядом с собой, сохранить каждый момент с ним в своём сознаний прежде… прежде чем мы расстанемся навсегда. И в этот раз шанса вновь увидеть его у меня уже может и не быть.       — Приятно видеть, что Вы улыбаетесь. — Мягкий голос Тириона выводит меня из моих размышлений. Я вздрагиваю и вслушиваюсь в его тихие, мелкие шажочки. Он встает рядом со мной у огня, стряхивая с плаща снег.       От него пахнет вином. Сильно. Движения резковаты и неточны. Он сильно пьян. Видимо, задушевные посиделки с Йореном только закончились. Покои, что нам выдали, оказались небольшими, но довольно тёплыми, с двумя каминами и множеством мехов. Тут было относительно чисто, но сразу заметно, что прибирались в спешке, недавно. Ночной Дозор не привык к тому, что у него могут гостить леди и лорды, поэтому наш приезд стал для них больше, чем неожиданностью. Он стал целой проблемой.       — Встретились с братом? — весело спрашивает мой муж, задумчиво глядя прямо в огонь. — Хотя, насколько я помню, он вам всего лишь сводный брат. Бастард вашего отца.       — Я люблю Джона, как родного брата. Как люблю Робба или Брана, — холодно отвечаю я, внутренне съёживаясь. Мне совсем не нравится говорить с ним о Джоне. И я совсем не могу понять, для чего он начинает этот бесполезный разговор. — В нашей семье к нему всегда относились, как к родному.       Тирион неопределённо хмыкает. Он отходит от камина. Я слышу, как звякает застёжка его плаща, а потом шелест укладываемого меха. Я же не шевелюсь. Каждая жилка в моём теле напрягается, как струнка на инструменте барда.       — Я не думаю, что своего кровного брата Робба вы любите точно так же, как любите Джона Сноу, — снова внезапно нарушает тишину Бес. В его интонации скользит горечь. — Братьев не любят, как мужчин. Или я ошибаюсь?       Я дрожу. Мне не холодно, нет. Я боюсь, что мне придётся обернуться и посмотреть ему в глаза, потому что заглянув в мои, Тирион поймёт всё сразу же. Я тихо, почти беззвучно выдыхаю, напряжённо сжимая пальцы в кулаки, а потом расслабленно их разжимаю, прежде чем уверенно обернуться на Ланнистера. Он сидит на кровати, свесив коротенькие ножки вниз, и пронзительно грустно смотрит прямо на меня.       — Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, мой лорд, — недрогнувшим, стальным голосом чеканю я. — Мне кажется, вы слишком пьяны. Вам нужно проспаться.       — Я абсолютно трезв и размышляю достаточно чётко, — едва дослушав меня, тихо отвечает мне он. — Знаете, это была простая задачка, на разгадку которой я убил не так много времени. Сначала я не мог понять, что не так. Нет, я понимал, что замужество вас не радует из-за того, что вашим мужем должен был стать мерзкий карлик с дрянной репутацией. Но вы ведь леди, а все леди с рождения готовы к тому, что в определённый момент их обменяют на что-нибудь стоящее путём брака с нужным мужчиной. Тут должно было быть ещё что-то…       Он спрыгивает с кровати и медленно обходит комнату, смотря строго перед собой. Я поджимаю губы, вытягивая спину до мерзкой боли в позвоночнике и лопатках. А Тирион продолжает:       — Я понял сразу же, что ваше сердце уже отдано другому. Но вот кому? Кто этот мужчина, что смог овладеть сердцем неприступной северянки, отец которой долгие годы ждал, пока она полюбит кого-нибудь, и он сможет выдать её замуж по любви? Теон Грейджой? Нет, вы были к нему холодны. Какой-нибудь приезжий лорд или вассал вашего отца? Слухов никаких не было, а их в Винтерфелле множество. Я стал ждать. И вот мы приехали в Королевскую Гавань…       — Хватит! — мой голос срывается на хрип. — Я не хочу слушать пьяные бредни ополоумевшего карлика.       — Мы приехали. Тот разговор на балконе, когда вы так неумело попытались сыграть на моих чувствах, только для того, чтобы я взял вас с собой на Стену, стал моим откровением. Этот мужчина — бастард, незаметная и тихая тень ваших братьев, на которого почти никто не смотрит, а сама леди Старк делает вид, что его и не существует вовсе. Вы так просили, вы почти умоляли. Всё встало на свои места. Скажите мне, где я ошибаюсь. Скажите мне, что я всё это выдумал. Скажите — и останьтесь лгуньей.       Я молча смотрела на него. В моих глазах копились слёзы. Я пыталась их сморгнуть, но они лишь издевательски покатились по моим щекам и утонули где-то в воротнике плаща. Плаща, что всё ещё пах Джоном.       — У меня один вопрос: вы счастливы?       Тирион вновь смотрит мне в лицо. И теперь я вижу, сколько боли в его глазах. Вот почему он был смурной, как непогожая ночь, всё это время. Он обо всём догадался, и эти его догадки сводили его с ума. Он, зная, что я люблю другого мужчину, самолично привёз меня к нему, чтобы подарить мимолётную возможность хотя бы взглянуть на него. Он принёс в жертву свою гордость лишь для того, чтобы я смогла ощутить кратковременную эйфорию.       — Да. Я счастлива.       Бес улыбнулся. Так внезапно, так неожиданно, что я даже испугалась.       — Тогда и я счастлив, моя леди.       Он начал раздеваться, готовясь ко сну. Я удивлённо наблюдала за его манипуляциями, не зная, что теперь делать дальше. Как всё будет? Что мне говорить и как себя вести?       — Тирион…       — Не нужно, Талия. Я всё понимаю. Не стоит ничего говорить мне.       — Но я…       — Ложитесь спать. Уже поздно, и вы устали в пути.       Тирион забрался под меха и отвернулся от меня. Я оцепенело разделась и расплела волосы. Они тяжёлым грузом упали мне на плечи, точно так же, как на эти самые плечи свалилось чувство вины. Извинения комом застряли где-то в глотке, а слёзы продолжают бежать и бежать по моим ледяным щекам.       Но разве я должна винить себя за то, что я люблю другого мужчину?       Я не виновата, что никогда не полюблю своего мужа.       Засыпая, последнее, что я почувствовала сквозь зарождающийся сон — лёгкое касание губ к моему лбу и заботливо поправленные меха. А ещё я услышала тяжкий и громкий вздох.       Вздох отчаяния.