***
Формально ему никто ничего не запрещал, и он снова взялся за обыск особняка, но теперь подошел к делу со всей тщательностью — внимательно измерял шагами длину и ширину всех без исключения помещений на своем пути, расположение и количество окон, сравнивая их изнутри и снаружи здания, простукивал стены, нажимал и двигал все, что хотя бы с натяжкой могло сойти за кнопки открывания потайных ходов. Текли часы, мелькали перед глазами комнаты, коридоры, галереи… Нацарапанные на листе бумаги планы путались, накладывались друг на друга, выдавая вовсе уж невообразимые комбинации, создавая впечатление, что, стоило ему отвернуться, расположение комнат менялось, будто стекляшки в калейдоскопе. Скорее всего, чертов Гериг опять исподтишка издевался над ним. Сварог уже не верил, что сможет добиться успеха, но упрямо не сдавался — он, командир, не мог инертно сидеть сложа руки, не пытаясь вызволить своих людей — он должен бороться до последнего. Да и просто нужно было отвлечься и чем-то занять мысли, только бы не думать о предстоящем. Софин нашла его вечером устало сидящим на полу в дальнем коридоре. Сварог с тоской разглядывал далекие звезды в распахнутой фрамуге окна, докуривая бессчетную за день сигарету. Он выслушал приглашение на ужин к лорду Геригу, а затем отбросил сигарету и поднялся на ноги. Извлек из воздуха сэндвич, демонстративно откусил, глядя на Софин в упор, и, не говоря ни слова, развернулся и направился прочь. Он осознавал, что ведет себя по-детски, злясь на ни в чем не виновного человека, но сил сдерживать эмоции уже не было. Пока Сварог шел по длинным переходам и галереям, он машинально дожевал сэндвич и наколдовал еще один, а потом и еще — разбуженный желудок настойчиво требовал свое. В примыкающей к его покоям купальне ждала истекающая ароматным паром ванна, и он, содрав с себя пропотевшие и запыленные одежды, погрузился в нее, невольно заурчав от удовольствия, когда горячая вода обняла уставшее тело. Истома щекочущей тяжестью залила конечности, приятная сытость в отвыкшем от еды желудке и долгий стресс добавили сонливости, и Сварог вскоре уснул, почти касаясь лицом воды.***
Разбудило его легкое прикосновение к волосам, он дернулся, выплескивая на пол уже изрядно остывшую воду, но, узнав визитера, расслабился. Софин, присев за изголовьем, перебирала его волосы, массируя кончиками пальцев кожу головы и мурлыча себе под нос. Сварог, полуприкрыв глаза, слушал тягучую, печальную мелодию. — Что за песня? — хрипловатым со сна голосом поинтересовался он. — Никогда не слышал. — «Сердце странницы», милорд. О том как юная дева узнала, что ее возлюбленный неизлечимо болен, и отправилась через полсвета к могущественному лекарю, чтобы узнать, как исцелить любимого. Лекарь сказал, что единственное для этого средство — ее добровольно отданное сердце. Преодолев множество невзгод, дева вернулась к возлюбленному и умоляла его забрать ее сердце. Наконец, он согласился, а когда уже вонзил клинок в ее грудь, то со смехом признался, что он на самом деле злой колдун и живет уже много столетий, забирая девичьи сердца. — Очаровательно, — поморщился Сварог. Он невольно вновь провел аналогию с собственным ларским долголетием и кратким сроком жизни наземных жителей, и оттого настроение опять испортилось. Софин, во время рассказа уже деловито смешавшая ароматные составы из цветных флаконов, скользнула намыленными пальцами по его плечам, растирая и надавливая на напряженные мышцы. Сварог невольно заурчал от удовольствия и откинул голову на бортик, вновь вверяясь ее рукам. Эта простая на первый взгляд девчонка будто обладала какой-то незаметной магической силой, отчего даже самый невинный ее взгляд, улыбка, касание руки действовали на него поистине умиротворяюще. Это было опасно и даже в какой-то мере оскорбительно для такого прожженного и опытного воина, как Сварог, но в сложившихся обстоятельствах ему просто было некому более довериться, так что он мог лишь надеяться, что не станет Олоферном при этой Юдифи. Вот и сейчас от него как-то незаметно ускользнул тот миг, когда с мытьем было покончено, и он вновь стоял у той же кушетки, что и вчера. Но ему хватило одного взгляда на заботливо приготовленный рядом с кушеткой подносик, чтобы его как холодной водой окатило. — Нет, — хрипло каркнул он, невольно отступая на шаг. — Милорд? — лицо Софин, уже выливавшей на пальцы тягучую жидкость из резного флакона, выразило удивление. — Что с вами? Я же лишь хочу вам помочь… — Не смей… — Сварога уже трясло. Вся квинтэссенция той мерзости, грязи, в которую его окунули и окунут еще, почему-то сконцентрировалась для него в этом подносике с аккуратно расставленными и разложенными на шелковой салфетке инструментами его грядущего унижения. — Убери от меня эту дрянь, поняла? — Но, милорд, как же… лорд Гериг, — лепетала она в совершенной растерянности. Сварог, зло оскалившись, крепко схватил ее за руку повыше локтя и поволок к дверям. Еще успел мимолетно отметить, что, скорее всего, опять наставил дурище синяков, и если кто глянет на нее раздетую, то непременно решит, что он — совершеннейший варвар и полная скотина, чего он не стал бы, кстати, отрицать. Пинком распахнув дверь, он толчком отправил Софин в коридор и тут же захлопнул за ней тяжелую резную створку. — Милорд, прошу вас! — тут же застучали в дверь ее кулачки, — прошу, откройте, я всего лишь хочу позаботиться о вас! — Пошла вон! — во весь голос рявкнул Сварог и добавил вовсе непечатно, но совершенно недвусмысленно — до Софин, похоже, дошло, стук и просьбы из-за двери прекратились и настала тишина. Сварог привычно извлек сигарету, прикурил и глубоко затянулся, прислонившись спиной к двери. Он мысленно пообещал себе, что подумает о дальнейшем после этой сигареты, и сильно затянулся еще раз, старательно концентрируясь на том, чтобы выдохнуть самую долгую струю дыма, но выпущенная им струя почему-то не рассеялась в воздухе, лишь поднялась выше и замерла плоской завесой. Сварог пару раз недоуменно моргнул, а затем, когда дымная вуаль развернулась в уже знакомый экран, зло прищурился. Ну конечно же, Софин прямиком помчалась жаловаться на него господину. Он жадно всматривался в появившееся на экране изображение, но, вопреки его надеждам, никаких подсказок увидеть не смог — на экране было лишь крупное изображение мирно спящей Мары, человеческой до кончиков ногтей. Картина была безмятежно-идиллической и недвусмысленно предупреждающей. Чем дольше Сварог смотрел на нее, тем сильнее закручивался в его животе клубок черной, горькой как желчь злобы, а затем постепенно эта злоба ушла, оставив после себя опустошенное спокойствие — такое, как он помнил, накатывало на него порой перед казавшимся безнадежным боем. Бросив последний взгляд на экран, он отвернулся и деревянно двинулся обратно к кушетке. Макнув пальцы в натекшую из опрокинутого флакончика маслянистую лужицу, прикрыл глаза и вставил в себя сразу два пальца. Ожгло болью, но Сварог, не обращая внимания, с механической размеренностью двигал рукой, не отрывая ничего не видящих глаз от узоров ковра. Чуть боль пошла на убыль, он все также механически добавил еще палец, не сбившись с заданного им ритма, но и это длилось недолго. С полминуты спустя просто отвел руку и небрежно вытерев ее о покрывало, накинул на себя все тот же шелковый халат и вышел. Он шел один по залитому светом пустынному дому, сосредоточенно сминая босыми ногами мягкий ворс ковров. Поставленная им самому себе задача вела его, и он, будто бездумная стрелка компаса, послушно следовал за направляющим его магнитным полем. Дойдя до уже знакомых дубовых дверей, Сварог не озаботился стуком — просто распахнул их и вошел внутрь. Потратив на подготовку менее положенного, он явно пришел раньше, но Гериг уже ждал его и сейчас вставал с кресла с приветливой улыбкой и тем же бокалом вина. Не отвечая на приветствие и не сбавляя шага, Сварог приблизился к нему, взмахом руки выбивая предложенный бокал, и, зажав голову Герига ладонями, решительно накрыл его губы своими. Он не закрывал глаз, внимательно рассматривая искаженное перспективой лицо начавшего ему отвечать Герига, и не чувствовал сейчас ни удовольствия, ни отвращения, лишь отстраненно наблюдал за совершаемыми им самим действиями — как движутся его губы поверх чужих, вторящих ему, как его язык ныряет в чужой рот, раздвигает его, скользит по чужим зубам и языку — автоматически отмечая, как учащается чужое дыхание, как удерживаемое им тело обхватывает его крепче в ответ, как к его паху притирается твердая выпуклость чужого возбуждения. Не разрывая поцелуя, Сварог потянулся рукой вниз, раздвинул полы халата и накрыл ладонью вжимающийся в него горячий член. Гериг коротко простонал ему в губы, поощрительно качнув вперед бедрами. Сварог сжал его в кулаке и задвигал рукой в твердом, однообразном, монотонном ритме в такт движениям его собственного языка в чужом рту. Он не собирался терять попусту ни секунды, наиболее эффективным методом идя к выполнению поставленной перед ним задачи. Но Гериг, поначалу одобрительно отнесшийся к проявляемому им рвению, отвечал все с меньшей охотой, а затем дернулся и разорвал поцелуй, крепко ухватив Сварога за плечи и резко отстранив его на расстояние вытянутых рук. — Ваше сегодняшнее рвение, несомненно, весьма похвально, дорогой барон, — чуть задыхаясь, но в то же время сдержанным тоном проговорил он. — Однако, манера его выражения представляется мне несоответствующей. Вы всегда столь… брутально прямолинейны с теми персонами, с которыми проводите ночи любви? Любви?! Любви… Вот это вот методичное, садистски-расчетливое кунание его в зловонную жижу самой порочной мерзости из всех, что когда-либо выпадало на его долю — вот что у безумцев прозывается любовью? Сварог неожиданно для себя самого рассмеялся в голос. Он все хохотал и не мог остановиться, хотя уже отчетливо слышал и сам в этом хохоте истерические, надрывные ноты. — Тс-с-с, тише, тише, барон, — Гериг, отошедший было в сторону, вновь очутился рядом, крепко сжимая сильными пальцами его загривок, — вот, выпейте, это подкрепит ваши силы. Рта Сварога коснулся край бокала, и он жадно глотнул терпкое вино, еще и еще, пока не осушил до дна. — Вот и замечательно, — едва Сварог отнял бокал, губы Герига тут же накрыли его рот, сцеловывая последние капли, но милосердно быстро отстранились от замершего столбом Сварога. — Искренне прошу у вас извинения за свою выходку, мой милый барон, — сердечным тоном сказал он, но в глазах плясали озорные огоньки. — Но вы так очаровательно и непосредственно реагируете, что я был просто не в силах удержаться. Сварог до скрежета сжал зубы, лишь бы не сорваться и не вмазать по этой наглой, ухмыляющейся физиономии. Вся его с трудом обретенная отрешенность разметалась в клочья. Гериг следил за сменой выражения на его лице, и в алчном, раздевающем и пожирающем взгляде промелькнуло отчетливое одобрение, словно в предвкушении горячей, яростной схватки. — Вот таким вы мне нравитесь, барон. Апатия и безучастность совершенно не в вашей натуре, ваш удел — гореть, сражаться, пить жизнь полными глотками. — Он медленно двинулся к Сварогу, продолжая ощупывать его взглядом. — И именно по этой причине… — обойдя Сварога кругом, Гериг встал за его спиной и жарко выдохнул в ухо, — я и желаю вас со столь неистовой силой. — Пальцы Герига впились ему в подвздошные кости, и он рывком вжал в себя Сварога, давая тому в полной мере ощутить свое возбуждение. Твердый член через непрочную шелковую преграду толкался в расщелину между бедер Сварога, жадные губы сомкнулись на мочке уха, всосали, посылая озноб вдоль хребта. Какое-то время Гериг упоенно тискал и мял его, терся лицом о загривок, шумно вдыхая запах, а затем с приглушенным рычанием замер, словно принуждая себя остановиться. С явной неохотой оторвался и вновь развернулся лицом к Сварогу, и того словно кипятком ошпарило — с таким вожделением смотрел на него Гериг. — Пойдемте же! Ну! — Гериг взял его безвольно висящую руку, переплетя вместе их пальцы, потянул за собой к кровати, и Сварог послушно сделал шаг, другой, не отрывая удивленного этим жестом взгляда от тесно прижатых друг к другу ладоней. Очутившись на постели, Гериг привлек его к себе, жарко целуя в губы и гладя лицо кончиками пальцев, а затем откинулся на пышные пуховые подушки, выжидающе глядя на Сварога горящими глазами. Тот с трудом сглотнул и непослушными от отвращения руками принялся развязывать пояс шелкового халата, недвусмысленно топорщившегося на уровне паха. Кое-как справившись с задачей, он распахнул полы, оглядывая плотный торс, покрытый жесткими темными волосками. Его замутило вновь при мысли, что сейчас ему придется ласкать это тело, не похожее на женское ни видом, ни запахом, ни на ощупь. Пальцы Герига намекающе прошлись по его бедру, и Сварог вздрогнул, вдруг понимая, что так и сидел какое-то время, уставившись на раскинувшееся перед ним распаленное желанием тело. Решительно, словно бросаясь в темный омут, он положил ладонь на грудь Герига, начиная гладить упругую кожу. Он не смотрел Геригу в лицо — просто не мог, — старательно концентрируя внимание лишь на теле, заставляя себя представлять его в виде какого-то абстрактного предмета, лишенного всякой личности и индивидуальности тренажера. Добавил другую руку, выписывая обеими круги по грудным мышцам, задевая пальцами соски и заставляя их затвердеть. Жесткие волоски щекотали ладони, краем уха он слышал довольные вздохи, но старался не обращать внимания ни на что, кроме поставленной задачи. Погладил живот — под пальцами упруго дрогнули поджавшиеся мышцы — и вот уже, гораздо раньше, чем ему бы хотелось, рука коснулась лежащего на этом животе возбужденного члена с уже приоткрывшейся и влажной головкой. Сварог заставил себя накрыть член ладонью — тот подрагивал в руке, будто живое существо, жаждущее его ласки. Гериг с коротким стоном дернул бедрами навстречу, понуждая Сварога сильнее сжать пальцы. Он провел рукой вдоль горячего ствола, движение было ему знакомым, как любому мужчине, но в то же время напрочь чуждым. — Сгораю от нетерпения ощутить на себе ваши прекрасные губы, барон, — проговорил Гериг, подчеркивая просьбу недвусмысленным толчком бедер. Сварог знал, что так и будет, что ему придется пройти всю палитру унижения, но все равно не был готов к волне омерзения, затопившей его, кислым рвотным привкусом собравшейся в глотке. Он на миг зажмурился, усилием воли вызывая перед собой череду знакомых и любимых лиц, как очередное напоминание о том, ради кого и ради чего приходится ему приносить себя в жертву. Когда он открыл глаза и взглянул на Герига, тот с любопытством смотрел на него в ответ, чуть приподняв бровь. Сварог до скрипа стиснул зубы — эта мразь наслаждалась его мучениями, с интересом следя за его внутренней борьбой и при этом зная, что он все равно проиграет. Он заставил себя разжать зубы и быстро, лишь бы не думать, качнулся вперед, накрывая губами головку. Она гладко скользнула по его языку, оставляя слабый мускусный привкус, коснулась неба. Сварог глотнул еще раз, загоняя тошноту обратно в желудок, сильнее сжал губы. Он брал неглубоко, едва ли до половины, больше не глядя на Герига и вновь пытаясь притвориться, что его здесь нет. Тот, казалось, не возражал, лишь чуть подавался навстречу, издавая одобрительное урчание и короткие стоны. Сварог не мог нормально глотать, слюна стекала по члену и по его подбородку, челюсть начало ломить с непривычки, заставляя его с нетерпением ожидать, чтобы все кончилось побыстрее. Он искоса глянул вверх — Гериг, повыше подоткнув подушку, неотрывно смотрел на него, и, судя по выражению лица, получал от этого наблюдения немалую долю удовольствия. Чуть обвыкнув, Сварог впустил его глубже, прижал к небу языком, отчего Гериг, вздрогнув, подался навстречу, запуская руки в волосы Сварога. Тот замер, ожидая, что пальцы Герига сейчас сожмутся в кулаки, рывком натягивая его на член до самого горла, заставив давиться и задыхаться. Но Гериг лишь придержал его, направляя и задавая ритм. Он не торопился, то и дело заставляя Сварога замедляться, порой почти вынимая член и оставляя внутри лишь головку, то заполняя его рот долгими, гладкими толчками, или хриплым шепотом давая указания «вот здесь языком, да, вот так, обведите головку, прижмите сильнее, о да»… Похоже, он откровенно и беззастенчиво наслаждался каждым мигом происходящего, что только сильнее разжигало злобу в порядочно уже уставшем Свароге. Поглощенный своими переживаниями, он не был готов к тому, что Гериг внезапно выдернет член из его рта, и, стиснув ствол пальцами, с силой пройдется головкой по губам, очерчивая контур выплеснувшимся семенем. Едва он ощутил кожей горячую скользкую жидкость, почувствовал ее вкус, горло мгновенно свело рвотным спазмом. Сварог содрогнулся всем телом, отшатнулся, чуть не падая с кровати, судорожно отплевываясь. И напряженно застыл, ничего не видя и не слыша вокруг себя, лишь безостановочно продолжая тереть лицо шелком еще надетого на нем халата. Он не знал, где Гериг, гневается ли тот проявлениям столь явного отвращения или злорадствует, глядя на мучения своей жертвы, но тут теплая рука обхватила его закаменевшие плечи, край матраса прогнулся под весом присевшего тела. — Вот, — ему в губы ткнулся край бокала, — выпейте, мой дорогой барон, вам станет легче. Сварог мотнул головой, но Гериг был настойчив, и ему все же удалось заставить Сварога сделать глоток, другой, а затем и еще несколько. Дурнота чуть отступила, оставив за собой ощущение слабости и мокрую от холодного пота спину. Гериг помог ему выпутаться из заляпанного пятнами вина и спермы халата и вновь, как вчера, вытянулся на постели, прижав к себе Сварога и уложив его голову себе на грудь. — Теперь будет только легче, вот увидите, любезный мой барон, вы весьма недурно справились для первого раза, — Гериг нежно поцеловал его в висок. — И знаете, должен вам признаться, я и не предполагал, что вид моего члена, входящего в вас, моего семени на вашем лице вызовет во мне столь неистовую радость обладания. Мысль владеть вами безраздельно очаровывает меня. Он плотнее прижал к себе Сварога, но тот, напрягшись, поднял голову, охваченный ужасным подозрением. Что если этот сумасшедший решит оставить его своей игрушкой навечно? От одной мысли об этом его охватило глухое отчаяние. Гериг, заметив его напряжение и остановившийся взгляд, мягко усмехнулся одними глазами: — Право, барон, мне стоило бы почувствовать себя оскорбленным. Я дал вам слово и непременно его сдержу. Сварог неопределенно пожал плечами. Желания уверять Герига, что он ему верит, у него не было. Было желание хорошенько отмыться, а потом напиться, чтобы не думать, не помнить, не переживать ни о чем хотя бы до завтрашнего дня. — Вы удовлетворены на сегодня? — угрюмо спросил он, отчаянно желая услышать положительный ответ, но не надеясь на это. И верно — Гериг с усмешкой покачал головой. — Ну что вы, барон, — жарко шепнул он. — Разве вами можно насытиться так скоро? Сил на злость у него уже не осталось. Сварог просто перекатился на живот, уткнувшись лицом в подушку, и раздвинул ноги. Пусть делает с ним, что вздумается, ему было уже все равно. — Полно вам, дорогой барон, — с укоризной цокнул языком Гериг, — роль принцессы в лапах разбойника вам категорически не к лицу. «Ах ты, сучий потрох!..» — Сварога уже в который раз швырнуло от усталого безразличия в полыхающую ненависть. Он рывком приподнялся, сгребая Герига за загривок и впиваясь злым поцелуем в его губы, а второй рукой сжал заинтересованно поднимающийся член, несколькими движениями доводя его до полной твердости. Злость вела его, и он был рад этому — она хотя бы на время заглушала чувство омерзения от происходящего и осознание того, что он теперь непоправимо вывалян в грязи. Оторвавшись от Герига, Сварог с удовлетворением заметил, что его нижняя губа кровоточит, а в глазах уже нет былой насмешки. Теперь Гериг смотрел на него одобрительно и вожделеюще, разглядывал с головы до ног с откровенным любованием. Он потянул Сварога ближе, усаживая на себя верхом, и тот, вспыхнув, приподнялся, давая возможность Геригу направить себя в него. Едва ощутив, как головка касается входа, он, зло прикусив губу, подался вниз, насаживаясь на член. Но почти сразу замер, сжав зубы, чтобы не выпустить стон от пронзившей его резкой, режущей боли. Невольно зашипев, Гериг сдернул его с себя и потрясенно, негодующе уставился на Сварога. Тот ответил вызывающим взглядом. — Вас что-то не устраивает? — елейно поинтересовался он. Гериг, молча протянув руку между его ног, ощупал вход. — Вы не готовы, — холодно произнес он. — Могу я поинтересоваться причиной? — А тебе будто не все равно? — издевательски протянул Сварог. — Мы оба знаем, ради чьего удовольствия я здесь. Помрачнев, Гериг сжал пальцами его подбородок, в упор глядя в глаза. — Мне не все равно, барон — отрывисто, подчеркивая каждое слово, произнес он. — Я хотел пощадить ваше достоинство и стеснительность, дав возможность подготовиться в уединении… — Ну нихрена себе пощадил! — взорвался Сварог, мотнул головой, вырываясь из хватки Герига. — Послал ко мне соплячку, которой еще в куклы играть, а не мужикам в жопу заглядывать! — Могу вас уверить, что Софин — взрослая девушка, и многое в жизни повидала, и чтобы ее смутить, потребуется что-то большее, чем обнаженный мужчина, — Гериг уже взял себя в руки, и теперь его тон был ровным, но суровым. — К тому же, если бы дело было только в ее участии, то вы бы вполне справились бы и без него. Не так ли, барон? Я уже говорил вам, что не нахожу радости в причинении боли и не собираюсь брать вас силой. Что ж, раз так, я с превеликой радостью займусь вашей подготовкой собственноручно! Он стремительно поднялся с постели и открыл дверцу резного шкафчика, стоящего у стены неподалеку. Сварог открыл было рот, собираясь протестовать, но потом решил что не доставит Геригу удовольствия выслушать его обещания, а затем отказать. Поэтому лишь молча смотрел, как тот возвращается в постель с небольшим флакончиком в руках. — Расслабьтесь, — уже мягче проговорил Гериг, после того, как устроился между разведенных ног Сварога и коснулся его промежности прохладной от масла рукой. Сварог вздрогнул от прикосновения и отвел глаза, не желая видеть происходящего. Гериг долго растягивал его скользкими, согревшимися пальцами, то и дело награждая очередным куртуазным комплиментом, заставляя Сварога морщиться от чудовищной неловкости и неприятия всей этой отвратительной ситуации. Наконец, вновь распаленный Гериг вынул из него пальцы и вытянулся рядом, откинувшись на пышные подушки. — Идите ко мне, дорогой мой барон, — хрипловато и возбужденно позвал он, и когда Сварог неохотно опять оседлал его, ухватил того за бедра и насадил на себя — медленно и сладострастно, теперь уже входя плавно и безо всякого сопротивления. — Боже, как вы хороши, — со стоном выдохнул сквозь зубы, начиная неторопливо натягивать на себя Сварога и так же не спеша толкаться вверх, ему навстречу. Сварогу некуда было девать руки — он не собирался ни ласкать Герига в процессе, ни пытаться как-то пробудить к жизни собственный безжизненно покачивающийся член — поэтому он уперся ладонями в постель, нависая над Геригом на вытянутых руках. Теперь лицо Герига было прямо у него перед глазами, во всем богатстве сладострастных выражений и полных удовольствия стонов. Он перевел взгляд в стену за изголовьем, лишь бы только не смотреть, как кто-то так искренне наслаждается его унижением. Сжав зубы, он попробовал было ускорить темп, лишь бы завершить все побыстрее, но Гериг не позволил, сохраняя тот же почти ленивый, томящий ритм до самого конца — пока не выгнулся, дрожа, навстречу, с громким стоном притянув Сварога к себе и впившись в его губы жадным, собственническим поцелуем. Когда он разжал объятия, выпуская Сварога, тот перекатился на спину. Разлившийся в воздухе запах семенной жидкости тут же напомнил, как эта жидкость заливала его лицо, попадая в рот, и его вновь замутило. Как ни странно, даже в посторгазменной эйфории от Герига не укрылось его состояние, и он вновь поил Сварога вином и гладил плечи, и вытирал простыней обоих, а затем прижимал к себе, пока Сварог не уснул, до крайности измученный не только телесно, но и душевно. — Вот теперь я удовлетворен, дорогой мой барон, — еще успел он услышать сквозь сон.