Игра в поддавки

      Весь день Сварог был предоставлен самому себе. Никто не препятствовал ему, и он много часов метался в поисках той самой комнаты по безлюдному особняку, выламывая запертые двери. Потом так же неистово обшаривал сад и надворные постройки. В конюшне, завидев своих лошадей, испытал проблеск безумной надежды, но увы, на местонахождение его команды больше ничто не указывало. Оседлав коня, он попробовал было покинуть поместье, чтобы продолжить поиски, но, едва отдалившись от мэнора на несколько сотен уардов, конь напрочь отказался двигаться дальше, будто упершись в невидимую стену. И как убедился Сварог, стена действительно была — он и сам, спешившись, не смог сделать вперед и двух шагов, увязая в каком-то силовом поле. Он орал, срывая голос, и рвался вперед, пока не упал на колени, растеряв все силы.       Уже в сумерках он вернулся в мэнор, залитый теплым светом, но все такой же пустынный. В холле его, грязного и замученного, невозмутимым поклоном встретила мажордом:       — Ужин будет подан в малой столовой через пятнадцать минут, милорд. Лорд Гериг будет вас ожидать.       Сварог подошел к ней вплотную, пытаясь придать своей физиономии хоть сколько-нибудь приветливое выражение.       — Как тебя зовут?       — Софин, милорд, — девушка еще раз сдержанно поклонилась.       — Мне очень нужна твоя помощь, Софин. Скажи, где мои друзья? — он еле ощутимо провел пальцами по ее щеке, стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее. — Прошу тебя, милая, помоги мне их найти, и я буду тебе вечно признателен. Где их держат?       Девушки таяли как лед в кипятке от подобных посулов и пылких взглядов, но в глазах Софин не было готовности, лишь что-то, похожее на сочувствие.       — Прошу вас задать этот вопрос лорду Геригу, милорд.       — Я спрашиваю тебя. Здесь есть потайные помещения? Подземелья? Другие люди?       — Прошу вас задать этот вопрос лорду Геригу, милорд.       — Где мы находимся? Как называется это место? Как вы попадаете во внешний мир?       — Прошу вас задать этот вопрос лорду Ге…       — Да хватит талдычить одно и то же! — Софин все с тем же выражением лица смотрела на него снизу вверх, и Сварог сорвался — толкнул ее к стене и сжал тонкое горло, чувствуя ее частый пульс кончиками пальцев. — Как мне найти моих людей и убраться отсюда? Говори, дрянь!       Софин судорожно открывала рот, хватая воздух и пытаясь что-то сказать.       — Прошу…вас… — прохрипела она, и Сварог чуть ослабил хватку, ожидая услышать, наконец, что-то полезное, — задать этот… вопрос…       Он с досадой отдернул руку, отпуская Софин, и она рухнула на пол, кашляя и пытаясь отдышаться. Глядя на скорчившуюся хрупкую фигурку, Сварог почувствовал отвращение к себе. Ему приходилось и воевать с женщинами, и использовать их в своих целях, но причинять дальнейшую боль только за преданность господину было уже слишком.       — Прости меня, Софин, — он с раскаянием протянул ей руку, помогая встать. — Мне не стоило срываться на тебе, ты ни в чем не виновата.       Она слегка улыбнулась, показывая, что не держит зла, и, на мгновение склонившись в церемониальном поклоне, чуть хрипло произнесла:       — Лорд Гериг ожидает вас в малой столовой, милорд.       Она указала на двери в дальнем конце холла, и Сварог, сжав напоследок ее руку, медленно направился в ту сторону с полным ощущением, что восходит на эшафот.       Гериг, как ни в чем не бывало, все так же радушно его поприветствовал и пригласил к накрытому столу. Учитывая его сегодняшние действия — обыск поместья, попытку побега, нападение на человека, очевидно близкого Геригу, Сварог ожидал от хозяина мэнора угроз, может, насмешки или какой-то другой реакции, но Гериг вообще ни словом не обмолвился на этот счет, лишь поддерживая приятную беседу на ни к чему не обязывающие темы и напрочь игнорируя тяжелое молчание собеседника.       Несмотря на то, что сервированный ужин выглядел весьма аппетитно, а Сварог за весь день не съел и крошки, он, мучимый предстоящим, по-прежнему не мог и думать о еде. Но с вином таких проблем не было, и он, игнорируя и бокалы, и этикет, подхватил тяжелую бутылку и присосался к горлышку, глотая терпкую жидкость. «Может, хоть напьюсь…» — он отчаянно хотел забвения.       Сварог успел выпить примерно половину, прежде чем вино просто перестало литься. Он озадаченно тряхнул бутылку, а потом поднял глаза, встречая взгляд Герига.       — Право, барон, — чуть укоризненно произнес тот, — обладание вашим бесчувственным телом не доставит мне никакого удовольствия и не может считаться соблюдением наших договоренностей.       Сварог ответил лишь угрюмым, вызывающим взглядом. Он стискивал пальцами бутылку, мечтая разбить ее вдребезги о ненавистную физиономию Герига, а потом довершить дело, до смерти забив его ногами. Тот понимающе усмехнулся и встал, бросая салфетку на тарелку.       — Советую вам все же отужинать, барон, оленина сегодня вполне приемлема. Позднее Софин займется вашей подготовкой. Я же буду с нетерпением ожидать нашей встречи.       Гериг слегка поклонился и вышел, не дожидаясь ответа. Сварог еле удержался, чтобы не запустить бутылкой ему вслед. Вино растекалось теплом по телу, и он обмяк в кресле, чувствуя бесконечную, безнадежную усталость. Хотелось заснуть и спать, спать целую вечность, пока не пересохнут моря и не рассыплются песком горы, пока не пойдет прахом целый мир и он вместе с ним…       Почувствовав легкое прикосновение к запястью, он поднял тяжелые веки.       — Пойдемте, милорд, — сказала Софин.       Она за руку, как заблудившегося ребенка, привела его в покои, где он проснулся — вечность назад — этим утром. Сварог дернулся было, когда Софин принялась расстегивать его камзол, но тут же вновь утратил интерес к происходящему. Усталая апатия владела им, глуша ощущения, и Сварог смутно был благодарен ей за это. Он бездумно подчинялся ласковым рукам Софин, пока она раздевала его, а затем и мыла в большой ванне, и его тело напрочь не реагировало на откровенные касания красивой женщины.       Он резко очнулся, обнаружив себя склонившимся над кушеткой, с широко раздвинутыми ногами, чувствуя, как пальцы Софин скользят между ягодиц. Сварог вскинулся, чувствуя, как краска стыда бросилась ему в лицо — еще ни перед одной женщиной он не был так унижен, но Софин стиснула его плечо, не давая распрямиться, и проговорила успокаивающим тоном:       — Тс-с-с-с, милорд, не двигайтесь, я помогу вам. Вам не будет больно, я обещаю, все будет хорошо.       Ему ничего не стоило вывернуться из удерживающей его руки и отшвырнуть девушку в сторону, но он сдержал себя, вспомнив о темных синяках, уже проступивших на нежной коже ее шеи, о том, как она извивалась и задыхалась в его хватке. Он больше не хотел делать ей больно.       Что-то скользко-округлое начало протискиваться в него, и Сварог заскрипел зубами, вцепившись пальцами в край кушетки. Слава богу, непонятная штуковина была не толще пальца, но вдвое длиннее. Она неторопливо скользила внутрь, чуть вращаясь из стороны в сторону, пока ее более широкое основание не коснулось краев ануса.       — Во-о-о-т та-а-ак, — удовлетворенно пропела Софин, — очень хорошо, милорд. Теперь немного вас расширим.       Издавая негромкие щелчки, инструмент внутри Сварога начал постепенно увеличиваться в размерах. Вскоре он уже плотно заполнял кишечник, начиная ощутимо давить на стенки, заставляя Сварога задержать дыхание в ожидании боли. Но еще после пары щелчков расширение прекратилось, и Софин успокаивающе погладила его поясницу:       — Все хорошо, милорд, привыкайте. Сейчас вы на десятом делении, а нам надо будет дойти до двадцати. Вставайте, теперь можно перейти на кровать.       Она сжала локоть Сварога, потянула за собой, и он позволил увлечь себя к постели и уложить. Софин отлучилась на какое-то время, но скоро вернулась с массивной кружкой в руках. Присела рядом со Сварогом и, приподняв его голову, принялась поить бережно, словно мать захворавшего ребенка.       — Пейте, милорд, это поможет восстановить силы. Вы ничего не ели сегодня и так устали… Вам нужно отдохнуть. Не тревожьтесь ни о чем, милорд, я позабочусь о вас.       От горячего, непривычного на вкус питья тело Сварога наполнилось истомой, он уронил голову на подушку, мягко проваливаясь в дрему. Он в блаженном бездумии качался на волнах полусна, смутно ощущая, как Софин то и дело склоняется над ним, переключая рычажок распорки. Ноющий зуд в заднице при этом усиливался, выдергивая Сварога ближе к реальности, но ощущения вскоре смягчались, и он опять соскальзывал в дремоту. Он не мог сказать, сколько времени прошло, прежде чем Софин потрясла его за плечо:       — Пора, милорд.       Она уже деловито возилась, вынимая из него инструмент, потом помогла облачиться в длинный шелковый халат густого винного цвета и расшитые домашние туфли.       — Следуйте за мной, милорд, — она чуть поклонилась и направилась к двери. Сварог поплелся за ней с полным ощущением, что идет на плаху.       Софин привычным жестом отворила перед ним резные двери хозяйской опочивальни, и Сварог вошел. Гериг поднялся из кресла, облаченный, как и сам Сварог, в халат темного шелка.       — Барон, — его тон был безукоризненно вежлив, но глаза блеснули так, что Сварог усилием воли подавил желание плотнее завязать пояс своего одеяния. Под этим взглядом он остро ощутил собственную обнаженность под непрочной шелковой преградой и непривычную пустоту и влажность между ягодиц — он словно был блюдом, поданным к столу. «Впрочем, почему словно» — горько усмехнулся он про себя и выпрямился, стараясь принять независимый вид.       Гериг поднял со столика бокал и неторопливо приблизился. В тонкой ткани на голое тело он держался с той же небрежно-идеальной выправкой, что и в мундире.       — Вот, выпейте, дорогой барон, — он приблизил бокал ароматно пахнущего вина к лицу Сварога, и тот машинально поднял руку, но Гериг чуть отодвинулся, не отдавая, и с улыбкой поднес бокал к самым губам, понуждая пить из его рук. Сварог вспыхнул, но все же открыл рот, делая глоток, а затем еще — Гериг все наклонял бокал, пока не влил все вино до капли, а потом, небрежно отбросив бокал, неожиданно быстрым движением скользнул вплотную и, сжав Сварога в объятиях, впился в его губы глубоким, крепким поцелуем. Тот потрясенно замер, пока чужой язык вылизывал его рот изнутри, смакуя вкус вина, а зубы без особой нежности прихватывали губы. Сварог начал задыхаться, в голове тонко зазвенело, и он понял, что вполне может потерять сознание словно какая-то чувствительная барышня, и не сказать, что он был против этого. Слава богу, поцелуй вскоре прервался, и Гериг чуть отстранился, внимательно разглядывая свою жертву.       — Раздевайтесь, барон, — хрипловато скомандовал он, оглаживая Сварога тяжелым взглядом. Тот негнущимися пальцами еле справился с узлом пояса, чуть повел плечами, позволяя одеянию соскользнуть на пол, и замер, слегка покачиваясь на месте и расфокусированно глядя куда-то поверх головы Герига.       — Вы весьма эстетически привлекательны, барон, я рад, что не ошибся в ожиданиях на ваш счет, — светским тоном проговорил Гериг, осматривая Сварога с головы до ног и обратно, — а теперь разденьте меня.       Руки словно весили тонны, так тяжело было сделать несколько простых движений, но, как ни желал Сварог оттянуть этот миг, вскоре Гериг стоял перед ним обнаженный. Сварог, превозмогая душившее отвращение, внимательным взглядом солдата осмотрел его, прикидывая, чего можно ожидать от Герига в бою. И с сожалением признал в нем серьезного противника — плотное поджарое тело, внушительные мышцы под щедро помеченной шрамами кожей, скупые, но точные движения. И крепко стоящий член весьма приличного размера.       Гериг поднял руку, мягко проводя костяшками по щеке Сварога, а потом, очертив контур губ, скользнул большим пальцем в его рот. Сварог не двигался, и Гериг, выждав несколько секунд, с нажимом провел подушечкой пальца по языку.       — Ну же, барон, — его голос стал чуть тверже.       «Это просто чертов палец».       Сварог сомкнул губы, всасывая его в себя, прижал плотнее языком, борясь с желанием сцепить челюсти и по-волчьи рвануть головой в сторону. Интересно, хватит этому ублюдку могущества вырастить себе новый палец? Он заставил себя продолжить.       Вскоре Гериг вынул палец и с нажимом провел им по чуть порозовевшим губам Сварога, размазывая его собственную слюну.       — Очень хорошо, барон, — голос был ровным, но новые нотки в нем выдавали сдерживаемое напряжение, — а теперь прошу вас применить этот великолепный рот, чтобы доставить мне удовольствие.       Рука Герига с намеком слегка надавила на плечо, и Сварог, после небольшого сопротивления, неловко осел на ковер, ощущая едкую, разъедающую внутренности горечь поражения. Гериг придвинулся ближе, и от вида его возбужденного члена рядом со своим лицом, Сварог напрягся, задышал чаще, еле сдерживая свою бунтующую сущность.       Налитая кровью головка коснулась его сомкнутых губ, оставляя на них влажные следы, и Сварог отшатнулся, не в силах побороть отвращение. Гериг укоризненно качнул головой.       — Барон, вы нарушаете наши договоренности. Возможно, вам требуется дополнительная мотивация?       Воздух рядом с ним подернулся рябью, замерцал, формируя экран, но Сварог торопливо отвернулся. Он не мог сейчас видеть их. Только не сейчас.       — Не надо! — хрипло выговорил он, — уберите, я понял.       Не позволяя себе думать, он качнулся вперед, накрывая ртом головку члена. Чувство опасности выло тревожной сиреной и мигало кроваво-красными лампочками, заставляя его вновь инстинктивно отдернуться.       Сварог поднял взгляд, смотря в чуть сузившиеся глаза Герига.       — Не могу… — он возненавидел себя за проскользнувшую в голосе просящую нотку.       Гериг несколько секунд тяжело разглядывал его, но затем выражение его лица смягчилось.       — Хорошо, барон. Я сделаю некоторую скидку на вашу неопытность в подобной роли. Но только сегодня. В дальнейшем я ожидаю полного соблюдения достигнутых договоренностей касаемо вашего поведения во время наших встреч. Вы меня поняли?       Сварог слабо кивнул. Вновь приблизившись, Гериг обхватил ладонями его голову, фиксируя на месте, и нажатием больших пальцев заставляя опустить челюсть.       — Округлите губы. — Он чуть качнулся вперед, погружая головку члена в рот Сварога, и тут же двинулся назад, потом еще и еще раз, пока не пытаясь проникнуть глубже.       Сварог сидел, зажмурившись, стараясь сконцентрироваться на том, чтобы дышать. Медленно. Размеренно. Не паниковать. Не сходить с ума. Он выдержит. Борясь с подступающей тошнотой, он замер, дробя происходящее, пытаясь разложить его на отдельные элементы и принять их по отдельности, только бы не осознавать картину в целом.       Просто руки, держащие его голову. Крепко, но не причиняя боли.       Просто пальцы, гладящие его скулы.       Просто кожа на его языке. Чистая, без ярко выраженного вкуса, со слабым запахом мыла. Горячая. Влажная и гладкая.       Что-то, раздвигающее его губы. Скользящее в его рот, постепенно продвигаясь чуть дальше. Оно заполняет все пространство рта, касается задней стенки, но потом вновь отодвигается, не пытается вломиться внутрь, раздирая глотку. Подрагивает, если прижать его языком.       Пальцы все так же потирают скулы. Успокаивающе. Почти ласково.       Он может дышать. Он еще жив. Он — еще он. Кто он? Он — Сварог.       Сварог вскинулся, выходя из этого странного состояния, хватанул воздуха открытым ртом и закашлялся. Гериг смотрел на него сверху вниз с легкой усмешкой, но не зло.       — Ну вот видите, дорогой барон, не все так страшно, как вы опасались.       При виде его довольно ухмыляющейся физиономии, Сварог, вдруг резко осознав, что именно сейчас произошло, вновь почувствовал неистово взметнувшийся внутри приступ ненависти. Все кончено, он пересек грань, отделяющую мужчин, нормальных, правильных мужиков от…       «Опущенный» — мелькнуло словечко из далекого, советско-дворового детства.       Судорожно дыша, Сварог опустил голову, стискивая кулаки, задыхаясь от ярости. Если бы не его команда, за каждого члена которой он, не задумываясь, умер бы, не его миссия, важнее которой не было сейчас ничего, он бы попытался убить этого сукина сына, и если бы платой стала его собственная жизнь, он с радостью заплатил бы такую цену.       Жесткие пальцы сжали его подбородок, вынуждая поднять глаза. Сварог зло мотнул головой, высвобождаясь, обжигая Герига ненавидящим взглядом.       — Убери свои поганые лапы, ублюдок, иначе, клянусь, я…       — Что ж, ожидаемо… — вполголоса, будто сам себе, проговорил Гериг, а затем неожиданно рявкнул отшлифованным десятилетиями непререкаемо-командирским тоном:       — Отставить истерику! Равняйсь! Смирно!       Столь же глубоко вбитые армейские рефлексы Сварога вздернули его на ноги прежде, чем он осознал это. Гериг улыбнулся шире при виде его секундного ошеломления собственной реакцией.       — Вот за что я ценю армию, дорогой барон. Восхитительное чувство единения, не правда ли? Словно пчелиный рой, где каждая особь железно выполняет предписанную ей роль. Есть в этом что-то величественно-символичное, не находите?       Сварог решительно не находил, негодуя и на себя самого за это глупое подчинение, и на искренне наслаждающегося ситуацией Герига. Перестав улыбаться, тот вновь лизнул пленника жарким взглядом.       — Вы очаровательны, когда злитесь, барон, — промурлыкал он, подходя ближе и оглаживая руками тело Сварога. Тот напрягся, закусывая изнутри щеку и вонзая ногти в ладони, пока Гериг с нажимом водил пальцами по его груди и животу, а потом вздрогнул, когда жесткие ладони уверенно, по-хозяйски стиснули его ягодицы. Гериг сжал в объятиях его дрожащее от напряжения тело, уткнулся лицом в изгиб плеча, вдыхая запах, а потом с возрастающей страстью начал целовать и прикусывать шею Сварога, поднимаясь выше и, наконец, заставляя того содрогнуться от жаркого шепота в ухо.       — Пойдемте в постель, барон, я желаю вас и более не способен удерживаться от получения желаемого…       Его возбужденный член, тычущийся в живот Сварога, оставляя на нем влажные следы, не оставлял никаких сомнений в намерениях. Гериг еще несколько секунд крепко прижимал Сварога к себе, а затем разжал руки.       — Ложитесь, — скомандовал он, в голосе отчетливо проскользнула страстная хрипотца, — хочу видеть вас в своей постели.       Сварог деревянно двинулся в сторону кровати, с трудом передвигая ноги и ясно чувствуя, как горячий взгляд ощупывает его тело сзади. Надо продержаться, вытерпеть, пройти через это, он может, он должен, слишком много поставлено на карту…       Он лег посреди просторной кровати, утопая в мягкости подушек и нежности шелка и с тоской думая, с какой охотой он сменял бы эту роскошь на простой солдатский плащ, расстеленный на голой земле под лесным деревом. И чтобы вся Странная компания была рядом, и Мара уютно свернулась под боком, а на склоненных ветках играли теплые отблески пламени походного костерка…       — Великолепно! — Сварог поморщился от звука ненавистного голоса, выныривая из своих грез. Гериг устроился рядом, жадно разглядывая его. — Вы поистине предел мечтаний, дорогой барон. Обнаженный, ждущий в моей постели. Вы достойны кисти живописца. Вот, взгляните, прошу вас.       Гериг повел рукой, и над Сварогом во всю площадь кровати развернулось магическое зеркало. «Блядь» — только и мог подумать Сварог, мрачно разглядывая собственное тело и вытянувшегося рядом с ним Герига. Тот рассматривал Сварога в зеркале с искренним восхищением, с вожделением, и его, похоже, нисколько не смущали ни горящие гневом глаза и угрюмое выражение лица пленника, ни деревянная поза с руками по швам, ни отсутствие хоть малейшего признака возбуждения.       — Убери это, — сквозь зубы выдавил Сварог, Гериг повернулся к нему, скептически вздернув бровь, и он нехотя добавил: — Пожалуйста.        — Ваше желание — закон для меня, любезный барон, — произнес Гериг, убирая зеркало, его глаза смеялись.       Он тесно прижался к Сварогу, наваливаясь сверху и принимаясь целовать его кривящиеся губы, потираясь твердым членом о его бедро. Сварог закрыл глаза, стискивая пальцами простыню. Он чувствовал себя так, будто замер на краю бездонной пропасти, заполненной невообразимой мерзостью, и медленно терял баланс, валясь туда, откуда не будет возврата. Эта мерзость уже коснулась его, отмечая вечной печатью, и готовилась вот-вот поглотить его целиком. Выхода не было, и отчаяние затапливало его.       Гериг тем временем продолжал целовать и гладить его закаменевшее тело, прикусывая и облизывая кожу, вдыхая запах, наслаждаясь трением обнаженных тел. Наконец, он оторвался от неподвижного Сварога и сжал его плечо, вынуждая открыть глаза.       — Я нахожу вашу холодность весьма освежающей, однако хочу настоятельно напомнить вам в последний раз, что подобное небрежение я готов терпеть лишь сегодня, в качестве исключения, памятуя о вашей неопытности в подобной роли. Начиная с завтрашнего вечера именно вы будете заботиться о моем удовлетворении. Вы меня поняли или мне все же продемонстрировать более наглядно, что явится следствием несоблюдения вами установленной договоренности? Считаю нужным предупредить вас, что, будучи завершенным, процесс трансформации органической материи в неорганическую станет уже необратимым. Скажите, кто из ваших спутников наименее ценен для вас?       Гериг говорил спокойно, но за этим спокойствием отчетливо угадывался разгорающийся гнев, при этом он продолжал легко, ласкающе оглаживать лицо Сварога кончиками пальцев.       Сварог вздрогнул на последних словах. Нет, он не мог этого допустить. Ни за что. Что ж, он покорится. Принесет себя в жертву.       — Они все бесценны, виконт, — выдавил он и, ломая себя, потянулся губами к гладящим лицо пальцам. — Я все понял и не буду противиться.       — Что ж, я вам верю, — удовлетворенно кивнул Гериг. — Тогда прошу меня простить, но далее сдерживаться от того, чтобы овладеть вами, я неспособен.       Он повел рукой от лица Сварога, по груди, животу, дрогнувшему под его прикосновением, мимоходом огладил безжизненно лежащий член и скользнул между ягодиц.       — О да-а-а-а, — довольно промурлыкал он, круговыми движениями пальцев лаская инстинктивно сжавшийся вход. Сварог невероятным усилием заставил себя расслабиться, и в него тут же проникли два пальца, неторопливо двигаясь внутри, оглаживая нежные стенки. Почти сразу к ним добавился еще один, сильнее натягивая тонкую кожицу, но боли не было.       — Моя девочка прекрасно поработала, — одобрительно проговорил Гериг, и Сварог отвернул голову, ощущая удушливую волну стыда. — Ох, барон, вы не представляете, как вы хороши, и как сильно я желаю вас…       Гериг стремительно приподнялся, нависая над ним и шире разводя его ноги, и Сварог замер, закусив губу, ощущая, должно быть то, что чувствовали приговоренные к казни, когда лезвие гильотины начинало падать вниз. Еще миг, и он окончательно умрет как мужчина.       Гериг скользнул в него одним движением, легко и гладко, входя до упора с громким, торжествующим рыком, замер на миг, дрожа от удовольствия, а затем принялся толкаться внутрь, вторя движениям короткими, глухими стонами. Сварог, сдавшись, принимал его, закрыв запястьем глаза, апатия постепенно охватывала его — для него все было кончено, он все же упал.       Гериг вновь зарычал, подхватывая Сварога под колени и вздергивая их выше, навалился сверху, наращивая темп и силу толчков, вбивая его в матрас. Сварога мутило от сотрясающих тело рывков, неприятно тянуло непривычный к такому обращению зад, подмявшее его тяжелое тело не давало нормально дышать. В попытке отвлечься от происходящего, Сварог считал секунды, со слабым предвкушением облегчения отмечая, как теряют четкость движения Герига, а его стоны становятся громче и протяжнее. Наконец, тот несколько раз крупно содрогнулся и с последним, затихающим рычанием замер, уткнувшись лицом в сварогову шею.       Сварог проклял себя за то, что почувствовал облегчение, когда Гериг кончил. Он больше не имеет права на какие-то человеческие чувства кроме ненависти и отвращения. Но он действительно понадеялся, что сейчас ему будет позволено уйти, укрыться словно раненому зверю в норе в ожидании, будет он жить или испустит дух.       Задранные кверху ноги ломило, из растраханной задницы неприятно текло, и он с намеком шевельнулся под блаженно распластавшимся, так и не вышедшим из него Геригом, но тот, вместо того, чтобы отстраниться, с довольным урчанием принялся тереться лицом о шею Сварога, время от времени целуя и прикусывая влажную от испарины кожу.       — Ох, барон, вы невероятны, клянусь. Давно я так безрассудно не терял головы, — хрипло проговорил он, все еще шумно дыша, а потом поцеловал Сварога в губы. Тот послушно приоткрыл рот, позволяя чужому языку хозяйничать внутри, мечтая при этом только о том, как бы ему провалиться на месте.       Гериг все целовал его, и Сварог как-то пропустил момент, когда эти поцелуи из удовлетворенно-ленивых стали голодными и требовательными. Член в его заднице опять затвердел, и Гериг, рыкнув, вновь двинул бедрами, заполняя Сварога целиком.       — Что же вы со мной творите, барон, — выдохнул он, возобновляя толчки.       «Да чтоб ты сдох, блядь!» — с новым витком ненависти только и мог мысленно огрызнуться Сварог, обреченно понимая, что долгожданный отдых откладывается на неопределенный срок.       Он был прав. Утолив первый голод, Гериг теперь не торопился, с удовольствием отдаваясь процессу, растягивая наслаждение, то и дело меняя позы, ритм и глубину, брал Сварога то на спине, то на боку, то на четвереньках, и когда он наконец-то кончил второй раз, Сварог уже был ни на что не способен. Все его тело ломило, натертую задницу жгло, а уж как было погано на душе — и сказать нельзя. Он даже не мог теперь сравнить себя с падшей девкой, при всей своей ничтожности шлюха все же оставалась человеком, он же чувствовал себя использованным и смятым, словно бумажный стаканчик. Все, что ему сейчас хотелось — убить того, кто это с ним сотворил, убить медленно и мучительно, упиваясь его агонией, а потом сдохнуть самому. Потому что жить таким, каким он стал, Сварог не умел, а главное — не хотел даже начинать учиться.       — Теперь я могу уйти? — угрюмо спросил он, еле ворочая языком. Гериг, приподнявшись, глянул на него с искренним удивлением:       — Куда, позвольте полюбопытствовать?       — К себе, — пояснил Сварог.       Гериг, усмехнувшись, качнул головой:       — Ну что вы, дорогой барон, я просто не в силах расстаться с вами. Вы будете спать здесь, в моих объятиях.       Он потянул Сварога ближе, заставляя его улечься головой себе на грудь и закинуть руку поперек живота, и сам обнял его за плечи, словно самый нежный и обожающий в мире любовник.       — Отдыхайте, мой дорогой барон, вам нужно восстановить силы.       Руки Герига ласкали его спину, успокаивающе перебирали волосы, заботясь, нежа, словно уговаривая расслабиться и забыть все тревоги. Сварог вдруг с кристальной ясностью представил, что было бы с ним, попади он в руки не этому сумасшедшему, а обычному, нормальному, если можно так сказать, садисту, имеющему в его отношении те же намерения, что и Гериг. Вероятно, он валялся бы сейчас в сыром, промозглом подвале, избитый и зверски изнасилованный, скорее всего, не только самим хозяином, но также и его слугами, весь в крови, с разорванной задницей, с немалыми шансами вообще не дотянуть до утра. И если бы он мог выбирать, то он без колебаний выбрал бы второй вариант. Тогда он смог бы хотя бы сохранить самоуважение, смог бы сказать себе, терпя все унижения и мучения, что в этом не было его вины, он сделал все, что было в его силах, и мог умереть со спокойной совестью. Чем так — на шелковых простынях его нежно, обходительно и куртуазно сломали пополам, осквернили не только его тело, а еще и душу. И теперь ему как-то придется жить с этим, потому что он еще слишком нужен на этом свете.       Он лежал, измученный телесно и душевно до крайней степени, но никак не мог расслабиться. Слишком много сражений он прошел, слишком много крови пролил, своей и чужой, и его опыт воина, записанный шрамами на коже, говорил ясно и непререкаемо — спать можно только в безопасности. Прикосновения врага несут угрозу, сон рядом с ним смертелен, а потому нельзя терять бдительности. И Сварог продолжал лежать, слепо таращась в полумрак покрасневшими глазами, никак не в силах перестать пережевывать в себе снова и снова горький комок ненависти, отвращения и вины, бесконечных «почему» и «если бы», с полным ощущением, что сегодня его жизнь кончилась, теперь его ждет только существование, жалкое и безрадостное.       — Я вернусь, — внезапно даже для самого себя вдруг произнес он. — Я вернусь и вздерну тебя на люстре в главном холле, с твоими же оторванными яйцами в глотке, а твой поганый замок будет спален дотла, чтобы и следов не осталось ни от этого мерзкого гнезда, ни от его ублюдочного хозяина. Богом клянусь.       Гериг хохотнул, крепче прижимая к себе Сварога.       — Praemonitus praemunitus *. Спите, барон. _________________ * Кто предупрежден - тот вооружен (лат).