Романтика

      Новый рабочий день начался с шушуканий о том, что зам опять привёз новенькую на своей машине, а ведь он женат давно. Одна из девушек вздыхала: «Ну что он в ней нашёл? Я же гораздо симпатичнее. И стройнее!» Другая ей поддакивала: «Да она под зама легла, только чтоб должность заполучить». Третья заявила: «А хотите, я вам покажу, почему Ром Евгенич за ней таскается?» И угостила Веронику мороженым. Эскимо на палочке. Продолговатым. В процессе неспешного поедания мороженого в мужской туалет вдруг образовалась очередь.       И конечно в кабинет зашёл Роман. От его тяжёлого взгляда зачинщицы тут же ретировались на свои рабочие места. - Ты что творишь? - Как что? Показываю девушкам, почему ты за мной таскаешься, — хохотала Ника. - Прекращай уже, я ревную, - снисходительно улыбнулся в ответ Ром. - У-у, а мне влюбиться ты не даёшь. А если бы я нашла себе мужа, как ты — жену, смогли бы мы жить вчетвером? - продолжала она дразнить полушёпотом. - Ты — моя, и я тебя ни с кем делить не намерен! Хватит того, что мы уже разделены! Хочу владеть тобой целиком! - Ром мог бы и не пытаться понизить голос, его натиск и хлопнувший об стол кулак успешно смели на пол половину документов. - Да. САМОобладание нам не помешает.       Через пару минут после ухода сурово замолчавшего Романа, Ника, долизав мороженое, но так и оставив бумаги на полу, выскользнула из кабинета.       И даже в рабочее время, в пустом коридоре, они не могли оторваться друг от друга. Он целовал её шею и декольте и слизывал с её груди собственные слёзы. Хорошо, что только Игорь «застукал» их и тактично вернулся за угол, ожидая, пока они закончат. - Все говорят, что я развлечение на неделю, - услышал он голос Вероники. - Так мало времени нам с тобой осталось. - Когда меня не станет, заботься о ней ещё больше, пожалуйста, мы причинили ей очень много боли. - Я обещаю.       «Когда меня не станет» - догадка резанула затаившегося друга. «Но нет, не может быть, она сказала это просто про отъезд». - В субботу, на рассвете, да? - Моя Романтика! Это будет самый прекрасный рассвет. Другие я видеть не захочу. - Я, наверное, не смогу сама. Ты сможешь вынести это бремя? - Самоубийцу не судят, да и мне не впервой. - И не покажешь ей вида? - Я буду стараться изо всех сил, даже брошу пить. Ради памяти о тебе. Но ты же знаешь, я так хочу одновременно с тобой... - Она не простит.       Игорю стало страшно: «Неужели она хочет умереть?» Он продолжал надеяться, что его уши сыграли с ним злую шутку. Иронизировать над смертью мог только Ром.       Так и не успокоившись, Игорь позже разыскал Романа и снова затолкал его в подсобку. - Ну вот почему бы тебе, если хочешь поговорить, просто не зайти ко мне в кабинет? - проворчал Ром.       Вместо ответа Игорь усадил товарища на тот самый ящик, где прошлый раз сидел сам, и, нависая над другом, устроил допрос: - Выкладывай, что вы оба задумали? - Ты о чём? - Я про Веронику! Я слышал вас в коридоре! Я же вижу, что ты без неё и пяти минут не можешь существовать спокойно! Объясни мне, почему не можешь оставить Анечку и нормально жить с Никой. - Потому, что я люблю Анечку. Она прелестна, как куколка, изумительно готовит и всегда прощает мои пьянки. Да она идеальная жена! - Не злоупотребляй! - Я и не пил вчера... - Пренебрежением к жене не злоупотребляй! Рано или поздно ты потеряешь её любовь! - Да знал бы ты, как я ненавижу себя! Ненавижу оба своих «я» за то, что заставляю её страдать! Если Анечка не будет счастлива, я буду ненавидеть себя ещё сильнее. Поэтому нашу связь с Никой придётся прекратить. - Если правда всё то, что вы мне рассказывали, как ты надеешься это сделать? Ром красноречиво посмотрел на друга исподлобья: - А ты сам как думаешь, КАК это ВОЗМОЖНО прекратить? - фраза была произнесена с таким нажимом, что у Игоря на спине выступил холодный пот, но верный друг решил не сдаваться: - А ты думаешь, Анечка сможет быть счастлива, если ты рядом с ней будешь несчастен?       Ром на секунду замялся: - Я не буду. Я не буду выглядеть несчастным, я обещал Веронике бросить пить, - и снова первым вышел из подсобки. - Будто это вернёт тебе часть души, - промолвил вслед ему друг.