Несколько моментов из жизни генерала

Сефирот сидел в удобном кресле, возложив ноги на низкий стол, и с преувеличенным интересом читал «Огни Мидгара», сопровождая сие действо своими комментариями. Не то чтобы газета была увлекательной, просто в данный момент в кабинете Лазарда не нашлось ничего другого. - Так, Компания, как обычно, на первой полосе. Посмотрим, что тут у нас. Падение потребления электроэнергии и вследствие этого уменьшение прибыли. А чего вы хотите? Лето, тепло, светло. Что ещё? Обещают построить современный паром для линии Юнон – Коста-дель-Соль. Давно пора, старый - сплошное убожество. И когда же нам ждать обнову? Три года! Хотя, всё верно, обещанного всегда ждут три года, - генерал перевернул лист. - Так, а что у нас здесь? Сельское хозяйство. Не интересно, предпочитаю в готовом виде на тарелке и в стакане. Светская хроника. Фи. Новости медицины. Ого, Ходжо и тут влез. Что ещё? - он опять прошелестел страницей. - Результаты чокобиных бегов, происшествия. Жители Кальма описывают неизвестное существо с кожистыми крыльями, неоднократно замеченное в городе. Вреда не причиняет. Явно Валентайн. Реклама и прогноз погоды. Пустая какая-то газета, - Сефирот отбросил «Огни Мидгара» в сторону, сложил на животе руки и прикрыл глаза. И тут же прямо перед ним прозвучало возмущённое: - Генерал! - Что? - кротко отозвался тот, не меняя позы. - Я опаздываю, у меня с… совещание! - А при чём здесь я? - очень натурально удивился Сефирот, открыв один глаз. - Директор, вы задерживаете себя сами. - Ну конечно, это я перекрыл выход креслом, - съязвил Лазард. - Не буду отрицать, что это сделал я, но по вашей вине, - отпарировал Лучший. - Если бы вы сразу сказали: «Да»… - Я не могу! - взвыл директор. - Руфус меня прибьёт! - А что он сделает, если вы не явитесь на свидание? - ухмыльнулся генерал и развил тему. - Вот лежит наш президент на своей широкой кроватке, весь такой розовый, мокренький, готовый, и трогает себя, представляя, что это ваша рука, или вставляет пальцы, воображая, что они ваши. А может он развлекается с одной из тех милых игрушек, мечтая о вашем… - Перестаньте, - простонал Лазард, у которого от услышанного покраснело лицо и запотели очки. Сефирот, ядовито улыбаясь, отрицательно качнул головой и продолжил в том же духе. - Руфус, наверное, в недоумении, почему вас нет. Он, наверное, уже не один раз набирал нужный номер, но телефон директора почему-то отключен. Он начинает волноваться. Может, вы пообещали, что сегодня он будет сверху? Ведь президент тоже мужчина, и у него тоже есть желания. Наверное, он уже чувствовал, как проникает в никем ещё не тронутую и такую тесную и восхитительную… И теперь он разочарован. - Генерал Сефирот! - схватился за голову Лазард. - Ну поймите же, я не могу отпустить вас двоих в середине полевого сезона. Кто будет новичков тренировать? - Я всё понимаю, - душевно отозвался Лучший, - но придётся. А что до ребятишек, так это ваши проблемы. На то вы и начальство, чтобы их решать. Директор сделал оскорблённое лицо и начал мелкими шажками подбираться к рабочему столу – он вспомнил, что там есть тревожная кнопка. Стыдобища, конечно, но иного выхода он не видел. Генерал открыл второй глаз и снова взялся за газету. Когда Лазард уже нащупал заветный выступ, его настойчивый собеседник на полном серьёзе произнёс: - «Огни» пора оживлять, иначе они обанкротятся. Пожалуй, надо подкинуть им что-нибудь остренькое. Например, что директор подразделения солджеров незаконный сын Артура Шинра, прижитый им, скажем, от женщины лёгкого поведения и получивший это тёплое место под угрозой разоблачения сего нелицеприятного факта. - Что?! - взвился Лазард, сразу забыв обо всех кнопках. - Откуда вы?.. - Достоверность информации не гарантирована, - добавил Сефирот, не отрывая глаз от газеты, - можно будет вставить «вероятно» или иное слово с аналогичным значением. - Вы, вы…, - почти задохнувшийся директор сдёрнул очки и начал яростно их протирать. - А какие шикарные будут слухи, - смаковал Лучший, разглядывая свои ногти. - А связь с братом… Это так пикантно. - Я вас уволю! - угрожающе прошипел Лазард, размахивая очками. - Легко, - генерал вытащил из кармана два сложенных листка бумаги, развернул их и положил на стол рядом со своими ногами. Подбежавший директор не глядя разорвал заявления и почти упал на пол. - Это шантаж, это… грязно! Где ваша лояльность?! - А что делать? - вздохнул Сефирот. - Очень уж в отпуск хочется. - Хорошо, - сломался Лазард. Генерал тут же подал ему два других бланка и ручку. Через тридцать секунд кресло встало на своё законное место, телефон был возвращён хозяину, а Сефирот, пожелав директору приятно провести вечер, исчез за дверью. Утро этого же дня. Будни начинаются всегда одинаково. Подъём (читай – продирание глаз), разминка (вялые движения конечностями – на тренировке намашемся), водные процедуры («Клауд, почему температура не регулируется!»). Отличались только завтраки, варьируясь от наспех приготовленных бутербродов до шикарного омлета с помидорами, ветчиной, сыром и зеленью, и прочих подобных вещей. Сегодня были бутерброды. Правда, не банальные куски хлеба с колбасой, а приличные пятислойные сооружения: мясо, листочки салата и перышки слабоострого зелёного лука, обложенные румяными краюшками. Генерал, которому пробуждение этим утром почему-то далось с большим трудом, задумчиво кусал хлебно-мясную конструкцию, жевал, пил крепкий чай и смотрел в открытое окно, на квадрат чистейшего голубого неба. Страйф понемногу отхлёбывал кофе, попутно составляя список дел для обслуживающего персонала. - Скажи, Клауд, а чем ты занимался у себя дома? Ну, кроме школы. - А? - парень оторвал глаза от блокнота и удивлённо воззрился на любовника. - В каком смысле – чем? - В прямом. Как ты проводил время, когда тебе было десять, тринадцать, пятнадцать лет. Всё-таки Нибельхейм скорее большая деревня, чем город, и развлечений там немного. - Вот тут ты ошибся. Зелёные глаза немедленно впились в Страйфа. - Где это я ошибся? - В Нибельхейме не было развлечений вообще, если не считать гостиницу, одновременно выполняющую роль магазина и пивнушки. Мы играли в прятки, гоняли мяч, ползали по горам, хотя это было строжайше запрещено, сражались на палках, изображая солджеров, или просто болтались на улице и выдумывали игры сами. - Какие? - оживился Лучший, беря очередной бутерброд и добавляя к нему салатной зелени. Клауд взглянул на часы. - Мы на службу не опоздаем? - Подождут, - отмахнулся его собеседник. - Расскажи, как у вас всё было. Я-то ничего, кроме тренировок и медицинских процедур не знал. - Хорошо. Страйф с нежностью поправил серебристую чёлку, норовящую забраться хозяину в рот, и в его душе в который раз шевельнулась жалость. Ещё три года назад, видя в Сефироте идеального солдата, он даже не задумывался, как этот человек стал тем, кем является сейчас, чего был лишён и чем жертвует до сих пор. Прошлое любимого оставалось для Клауда чёрным пятном с редкими проблесками отдельных моментов, прорывавшихся по случаю и, как правило, не несущих в себе ничего приятного. В глубине сердца парень переживал за душевное равновесие того, кто стал ему дорог, но старался не показывать этого. Генерал не хотел, чтобы его жалели. Поняв это, Страйф просто проявлял заботу. Пускай это был всего лишь завтрак или поправленные волосы, но он видел, что Сефироту это нравится ничуть не меньше, чем иное, более возбуждающее, выражение чувств. - Мы соревновались, кто дальше проскачет на одной ноге или пройдёт на руках, - начал вспоминать Клауд, - пускали в ручьях самодельные кораблики, играли в камешки… - В камешки? А как? - заинтересовался генерал. - О-о, у нас происходили настоящие сражения, - рассмеялся Страйф. - Каждый, кто хотел участвовать, сначала должен был насобирать себе команду, состоящую из десяти солдат, пяти офицеров и маршала. Роли воинов исполняли окатыши, которые мы искали на берегах горных речек. Солдатами были тёмно-серые камешки – их в прибрежной гальке попадалось больше всего. Офицерами – чёрные с красноватыми полосками, а для маршала требовался белый камень. Потом мы устраивались возле какой-нибудь стены или забора, главное, чтобы рядом была голая земля, разыгрывали очерёдность, выкладывали камешки не слишком плотным квадратом или треугольником и сражение начиналось. - А в чём была его суть? - Первый из ребят брал одного «солдата» и кидал его в стену, стараясь сделать это так, чтобы отскочив, камешек угодил в отряд второго. Попал – берёшь в свою армию, мимо – очередь переходит к другому. Игру можно было прервать и продолжить на следующий день, но с тем же количеством «бойцов». Я понятно объясняю? - Вполне. - Камешки переходили из рук в руки: у кого-то их было много, у кого-то мало. Выбить «офицера» или «маршала» было более престижно, а ещё каждый из нас хотел найти «удачливого солдата». - Что за зверь? - Изредка среди обычных серых окатышей попадались экземпляры с двумя-тремя жёлтыми крапинками, как будто со звёздочками. Все мы наивно верили, что если начать сражение этим камешком, то непременно выиграешь. А сколько было шума и споров…, - Клауд улыбнулся воспоминаниям. - Смешно, правда? - Возможно, - Сефирот мечтательно посмотрел в окно. - Но я бы тоже так хотел, потому что именно из таких вещей и состоит детство, - он вздохнул. - А что тебе нравилось больше всего? У Страйфа неожиданно порозовели скулы и он схватился за чашку с кофе, бормоча: «Ну вот, совсем остыл, пока мы болтали». Генерал легонько ткнул его пальцем в лоб. - Давай, давай, рассказывай. Парень покраснел ещё сильнее. - Ну, я любил проводить время в своём секретном месте, - не очень охотно произнёс он. - Каком? Начал – говори, - потребовал Сефирот. - В кустах за огородом. Я там себе что-то вроде домика соорудил: ящик вместо стола, постель из сена. Мама покрывало старое дала. Мне особенно по вечерам там нравилось. Сидишь, смотришь, как мошки около фонаря вьются, мечтаешь. - О чём? Обо мне? Клауд рассмеялся. - В десять лет я про тебя ещё не знал, ты в моих мечтах позже появился. Так, заурядные желания простого мальчишки, иногда совсем приземлённые, типа пирога с мясом на ужин. Днём там тоже хорошо было, особенно в жару. На открытом месте солнце печёт, воздух горячий, а в моём домике – тень. Валяешься, на небо сквозь ветки смотришь, листья над головой шуршат потихоньку и запах от свежего сена такой одуряющий идёт… Бывало, так разморит, что незаметно для себя уснёшь средь бела дня. - А на ночь ты оставался? - Нет, - помотал головой парень. - У нас иногда очень сильная роса выпадает, будешь утром мокрый с ног до головы. - Да, пожалуй, не слишком приятно, - расхохотался генерал и вдруг спросил: - А что такое сено? Страйф, допивавший кофе, чуть не поперхнулся. - Ты что, не знаешь? - Откуда? - пожал плечами Сефирот. - Сено – это замечательная вещь, - Клауд поднял глаза к потолку. - Его суть очень проста – скошенная и высушенная трава, но вместе с тем это своеобразный концентрат лета. А как оно пахнет…, - он мечтательно вздохнул. - Особенно, когда травинки только начинают подвядать на солнце. И вечером тоже, когда оно ещё тёплое от дневной жары и одновременно мягкое. И сухое через несколько дней… Запах становится сладким, как…, - Страйф не смог подобрать сравнение и беспомощно развёл руками. - Это надо ощутить самому, Сеф. Вдохнуть полной грудью, а не описывать словами. Лежать на нём, раскинув руки, или зарыться и чувствовать, как щекочутся травинки, и смотреть, прищурившись, на ослепительно голубое небо. И слушать тишину, такую, какая бывает только в деревенской глуши. Клауд поставил локти на стол, подпёр сложенными ладонями подбородок и блаженно улыбнулся. Генерал, в голове которого возникла потрясающая по своей простоте идея, не преминул воспользоваться удачным моментом и после впечатляющего поцелуя заявил: - Мы едем в Нибельхейм, в отпуск. Хочу кусты за твоим огородом, деревенскую глушь, игру в камешки и тебя на сене. Отдышавшийся Страйф открыл было рот, но ему не было дозволено сказать ни слова. - У тебя же всё это было. Чем я хуже? Не став уточнять, что «тебя на сене» не было, парень неуверенно произнёс: - Но директор… И служба… - Лазарда я беру на себя, а Руфус будет уже его проблемой. Я не отдыхал в июле Богиня знает сколько лет! Должно же начальство иметь совесть! - Ну да, - вполголоса пробормотал Клауд. - Иначе их поимеет кто-нибудь другой. В извращённой форме. - Как хорошо, что есть тот, кто меня понимает, - бодро проговорил Сефирот и отправился переодеваться. Настроение у него было прекрасное. Через две недели около небольшого домика на окраине Нибельхейма затормозил навороченный байк. Заранее предупреждённая миссис Страйф встретила гостей на крыльце и просочившиеся мимо неё умопомрачительные запахи немедленно заставили заурчать их пустые желудки. После взаимных объятий и поцелуев (только с сыном!) женщина отправила прибывших устраиваться, а сама побежала на кухню. Перед тем, как приступить к ужину, генерал вручил хозяйке дома объёмистую, красиво упакованную коробку и, самыми трогательными словами выразив счастье быть вместе с её сыном и желание видеть в её лице вторую маму, бережно приложился к маленькой, дрожащей от волнения руке. Миссис Страйф, вспыхнув, как закатное солнце, вытерла моментально увлажнившиеся глаза и несмело дотронулась губами до щеки гостя, которому пришлось изрядно наклониться. Атмосфера за столом сразу стала семейной. Позже, когда они в обнимку лежали на новой двуспальной кровати, купленной всё в том же магазине «Всё для солджеров», доставленной специальными курьерами и вызвавшей массу любопытных соседских взглядов, Клауд поинтересовался мотивами неожиданного для него поступка. - У тебя очень хорошая мама, - ответил Сефирот, - и она не должна чувствовать себя забытой или ненужной. Я хочу стать для неё ещё одним сыном, а не тем, кто забрал единственного. - Сеф, ты замечательный, - счастливо пробормотал парень, пристраивая голову на широком плече. - И я тебя очень люблю. Внизу, в гостиной, стоящие на самом видном месте новые часы тихим нежным звоном оповестили о наступлении полуночи. Утром Страйф проснулся от того, что ему было жарко, душно и щекотно. Выяснив причину данного состояния, он осторожно встал с постели и обозрел сладко спящего в путанице волос генерала и распластанное по кровати чёрное крыло. Озадаченно почесав макушку – подобное своеволие наблюдалось впервые, Клауд вернул на место норовящее сбежать одеяло и почти на цыпочках вышел из комнаты. Его уже ждали: горячая вода в ванной и завтрак на столе. Умывшись, парень с аппетитом накинулся на румяные пирожки и кофе, попутно рассказывая о столице, друзьях, учёбе, службе и, видя в таких же, как у него, синих глазах вопрос о Сефироте. - Прости, мама, что я другой, но ты ведь помнишь… - Да, - вздохнула женщина, - ты бредил этим человеком. - Тогда ты сможешь меня понять. Увидеть мечту на расстоянии вытянутой руки, познакомиться, общаться и узнать, что ты стал кем-то большим, чем просто ученик из его группы. Я думал, у меня сердце остановится, когда он предложил ну, это…, - Клауд попытался спрятать за чашкой пылающее лицо, - … встречаться. - А что ты знаешь о чувствах своего генерала? - осторожно спросила миссис Страйф. – И такая разница в возрасте… Он – взрослый мужчина, а ты… - Да, всё так, - пробормотал парень, весь красный от смущения, - но я уверен в нём, мама. Я люблю Сефирота со всей кучей его недостатков и никогда не оставлю. Женщина несколько минут пристально смотрела на сына, а потом произнесла: - Двери этого дома всегда открыты для вас обоих, что бы ни произошло. - Спасибо. - Расскажи о родителях своего…, - миссис Страйф замялась. - Можно, я буду называть твоего партнёра другом, а то мне пока ещё как-то неловко? - Видишь ли, мама, - в свою очередь смешался Клауд, - здесь всё сложно. Сефирот появился на свет в результате, м-м, одного эксперимента, и я не знаю, могу ли… - Тогда не надо, - замахала руками женщина. - Мне будет неудобно. - Ну, его родители в курсе наших отношений и не возражают. - Мне этого достаточно, - отозвалась миссис Страйф. - Всё в порядке. В этот момент сверху послышались звуки, сопровождавшие пробуждение гостя: падение какого-то предмета и неразборчивые, но явно далёкие от литературных, выражения. Клауд виновато улыбнулся, развёл руками и встал из-за стола. Растрёпанный и ещё немного помятый после сна Сефирот сидел в центре кровати и хмуро смотрел на лежавшую перед ним расчёску. Крыло исчезло, оставив в качестве доказательства своего существования несколько перьев и валяющийся на полу стул. Переведя взгляд на вошедшего Страйфа, генерал обиженно спросил: - Почему ты ушёл? Я хотел проснуться обнимая тебя, а не подушку. Подыгрывая, Клауд сделал покаянное лицо и шмыгнул носом. - Я не хотел уходить, честное слово, но твоё крылышко чуть меня не придушило. Пришлось позорно сбежать. - Сбежал он, рассказывай, - Сефирот втянул воздух. - Сам наелся, а у меня уже яма вместо живота. И он показал на идеальный пресс. - Где? - неверяще спросил парень, наклоняясь к любовнику и сразу попадая в цепкий захват. После нескольких минут бурной возни хохочущий Страйф прижал генерала к постели и объявил: - Всё, ты мой пленник! Сефирот, всем своим видом изображая, что вынужден сдаться грубой силе, хитро улыбнулся. - А ты знаешь, что по правилам о взятом в плен нужно заботиться? - Как? - в тон ему отозвался Клауд. Генерал начал загибать пальцы. - Умыть, причесать, одеть, обуть, накормить, напоить, вывести гулять, развлечь, ублажить. На последнем слове он недвусмысленно подвигал бёдрами. - У-у, я не справлюсь, - повесил голову парень. - А чем ты думал, когда брал в плен Лучшего из лучших, Солнце Гайи и так далее? - Может, я тебя отпущу или ты сам сбежишь? - И не подумаю. Давай, заботься. Я не хочу показываться перед твоей мамой в таком виде, - Сефирот кивнул на волосяную путаницу. Страйф с притворным вздохом взялся за расчёску. Утренний туалет, перемежаемый поцелуями, несколько затянулся, и когда парочка спустилась в гостиную, то обнаружила там только накрытый стол. Хозяйка дома, занимаясь своими делами, уже мелькала в окошке, выходящем на задний двор. После завтрака, первого для генерала и второго для Клауда, было решено прогуляться по окрестностям. Когда они добрались до гор, Сефирот, недолго думая, подпрыгнул, и в то же мгновение Страйфа толкнуло упругой воздушной волной. Задрав голову и щурясь от слепящего полуденного света парень уставился на распростёртую высоко в небе однокрылую тень. Генерал парил, раскинув руки и подставив лицо ветру, и чёрное крыло было абсолютно неподвижно. Внезапно тень метнулась вниз и Клауд невольно вздрогнул, но Сефирот, выровнявшись, на лету подхватил своего любовника, снова рванул ввысь и опустился на верхушку одной из ближайших скал. - Ты с ума сошёл, - пробормотал Страйф, вцепившись в одежду генерала. - Ты же знаешь, что я…, - не договорив, он часто задышал, стараясь справиться с дурнотой. - Прости, - извиняющимся тоном отозвался Сефирот, крепко прижимая его к груди. - Я вдруг ощутил, что моё сердце становится пустым, когда тебя нет рядом. До нашей встречи мне не с чем было сравнивать и поэтому я никогда не испытывал подобного чувства, но теперь…, - голос генерала стал проникновенным. - Поднимись со мной в небо, хотя бы ненадолго. - Э-э, - парень покосился на далёкую землю, вздохнул и уступил. - Ладно, но только чуть-чуть. Я не хочу расставаться с мамиными пирожками. - Смотри на меня, - сказал Сефирот, и когда синие и зелёные глаза встретились, взмыл в воздух. Несколько минут полёта для Клауда, погрузившегося в мерцающее изумрудное марево, промелькнули, как один миг. Очнувшись, он увидел перед собой покорёженные металлические ворота, покрытые слоем ржавчины и грязи, и потемневшие развалины за ними. Генерал стоял рядом. - Захотелось увидеть, но это так, порыв, - неожиданно безразлично произнёс он и взял Страйфа за руку. - Пойдём, надо ещё взглянуть на домик в кустах. Твой отряд из камешков сохранился? - Нет, я их перед отъездом раздарил, - огорчённо сказал парень. - А домик… Там, скорее всего, уже сплошные заросли. - А сено? - осведомился Сефирот. - Сено есть? - Должно быть, - оживился Клауд, - и свежее. В хорошую погоду трава растёт быстро и косить начинают рано. У нас к сараю пристройка сделана для хранения сена, я в тёплые ночи всегда там спал. - Что же ты молчал?! - воскликнул Лучший. - Я тоже хочу! М-м, экзотика, - он прищёлкнул пальцами. Страйф внимательно посмотрел на любовника. - Ты уверен? Это мало похоже на кровать. - Ты сомневаешься в своём командире? За моими плечами не один полевой сезон. - Э-э, сеновал несколько отличается от твоей палатки. - С тобой мне везде хорошо, к тому же у нас не будет времени обращать внимание на отдельные недостатки помещения, - с намёком произнёс Сефирот. - Тогда надо будет взять специальную свечу, иначе нас закусают, - сказал порозовевший парень. - Мошкам как-то без разницы, солджер ты или фермер. Вечером на сеновале загорелся свет. На улице ещё не стемнело, но в дощатой пристройке царил полумрак, словно летние сумерки решили выждать здесь некоторое время и уже немного позже расползтись по городку. Висящий на крюке фонарь виделся бледно-жёлтым пятном и в нём вились мотыльки, безуспешно пытавшиеся добраться до пылающей сердцевины; над тлеющей антимоскитной свечой курился едва заметный дымок. На земляном полу стояли прикрытая салфеткой корзинка с бутербродами и большой термос с чаем. Снаружи доносилось журчание цикад, мягкое, непрерывное и монотонное, словно насекомые возомнили себя проводниками ночного покоя в этот мир. На чердаке, легко топоча и попискивая, возились мыши, то ли деля территорию, то ли устраивая свою личную мышиную жизнь. Было немного душновато, воздух пах тёплой пылью, сухой травой и мёдом. В дальнем углу, почти утонув в невысокой рыхлой копне, лежали Сефирот и Клауд. Генерал развлекался тем, что щекотал любовника пучком цветочных головок, осыпая его лицо, шею и грудь лепестками. Страйф не шевелился и только тряс головой и фыркал, когда остатки растительной роскоши попадали ему в нос или на закрытые веки. - Что тебе сегодня снилось, Сеф? Серебристые брови дёрнулись. - Не помню. А что, это имеет какое-то значение? - Твоё крыло… Разве оно может появляться самостоятельно, без участия твоей воли? Лучший задумчиво посмотрел за правое плечо. - Я так редко даю ему свободу… Возможно, у него есть своя жизнь и свои желания. Вдруг это некое существо из иного мира, по неизвестной причине оказавшееся связанным со мной и принимающее форму крыла при появлении на Гайе? Вдруг у себя оно одиноко и во всём ограничено и вырывается в наш мир, как я в отпуск? - Скажешь тоже, - усмехнулся Клауд. - Твоя фантазия безмерна. - Ага, - подтвердил генерал и, перевернувшись на живот, искоса взглянул на парня. - Что, крылышко на волю хочет? - улыбнулся тот. - Хочет. - Так в чём же дело? Над правой лопаткой Сефирота возник узкий призрачный разрез, в котором заклубилась быстро уплотняющаяся тёмная дымка, и через несколько секунд концевые перья хлестнули по дощатым стенкам, выбив из них пыль, и прошлись по корзинке и термосу. Потревоженный воздушной волной фонарь качнулся, разбросав по сеновалу метущиеся тени. Снующие на чердаке мыши ненадолго притихли, испугавшись неожиданного звука, но вскоре снова взялись за свои мышиные дела. - Ах ты!.. - генерал вполголоса выругался и сложил крыло. - Не учёл, что здесь мало места. - Не страшно, - Страйф пробежался пальцами по спине любовника и провоцирующе скользнул под живот. - Ну, какие желания у нашего крылышка? Оно хочет, чтобы его погладили, почесали, взъерошили пёрышки? Рука парня действовала в соответствии с его словами. - Клау-уд, - чуть слышно простонал Лучший, зарываясь лицом в пахучие травы, - ты же знаешь, во что я превращаюсь, когда ты вот так… А-а, ещё. Да-а, именно здесь. - Знаю, - прошептал Страйф, лаская основание крыла. - Это я хотел тебя на сене-е. - А буду я, - отозвался парень, убирая серебристые волосы в сторону и целуя Сефирота за ухом. - Но я же твой пленник и это ты должен меня ублажать. Разве не так? Генерал повернулся к любовнику и их губы встретились. - Нет, - ехидно ответил Клауд. - Да, - произнёс Сефирот и, выскользнув из рук Страйфа, завалил его на спину и одним движением сдёрнул шорты вместе с бельём. - Смотри, ты ещё не готов, а я вполне. Тот взглянул на оттопырившиеся штаны и вдруг захихикал. - Ты чего? - удивился генерал. Клауд поёрзал. - Щекотно. И колется. Там. - Какие мы нежные, - покачал головой Лучший, освобождаясь от одежды. - Ничего, скоро это тебя волновать уже не будет. Страйф сделал щенячьи глаза. - Научился у Зака, - вздохнул Сефирот. - Ладно, но учти, что мой зад и всё остальное тоже не железное. - А по-моему кое-что даже очень, - отозвался Клауд, любуясь этим самым кое-чем, гордо торчащим из мохнатого серебристого гнёздышка. - Давай, я сам, - предложил он. – Ублажать так ублажать. Зелёные глаза жадно вспыхнули. - Хорошо, - генерал убрал крыло и лёг на спину. - Только быстрее. Раскрасневшийся парень устроился у него на бёдрах и через минуту, в последний раз огладив жаждущую соединения плоть, со вздохом принял её в себя. Бутерброды и чай стали очень-очень поздним ужином, потому что небо в небольшом окошке уже посветлело. Месяц в деревенской глуши неожиданно оказался куда более насыщенным, чем можно было ожидать. Дни пролетали один за другим, вмещая в себя Нибельхеймские горы с ночёвками в уютных пещерах, грохочущие потоки и радуги над водопадами, холодные речки с заваленными окатышами берегами, среди которых нашлось немало «солдат», «офицеров» и даже «маршалов», сразу же пущенных в дело. Сефироту внезапно понравилась запечённая на углях рыба, которую он собственноручно ловил в небольших озерцах, а ещё дикий горный лук («Клауд, надо непременно взять его с собой, пусть растёт на подоконнике»). Домик в кустах был восстановлен и неважно, что для этого пришлось вырезать приличное количество веток и что забраться туда можно было только на четвереньках («Я тоже хочу послушать, как шуршат листья в жаркий день»). Генерал даже купался в горных реках и потом грелся, обнимая любовника, а когда тот называл его ледышкой, обещал вскоре доказать обратное и всегда держал слово. В одну из ночёвок в горах они наблюдали сухую грозу. Синие молнии с треском били в камень, выл ветер и земля под ногами вздрагивала от грохота рушащихся скал. Великолепное и одновременно жуткое зрелище. Пару раз шёл дождь, сильный, стремительный, оставлявший после себя омытый прохладной свежестью мир. С неприступных и поэтому нетронутых лугов для миссис Страйф почти ежедневно приносились красивейшие цветы и редкие травы, и женщина, глядя на сияющего сына, забывала о своих сожалениях, что он "не такой". На настойчивые вопросы соседей, интересующихся, с какой это стати такая известная личность, как генерал Сефирот, приехала к ней в гости, миссис Страйф отвечала, что они недооценивают её мальчика. Но, как общеизвестно, хорошее всегда заканчивается слишком быстро. Отпуск промелькнул перед глазами, как пёстрая бабочка, и вот уже снова дорога, Коста-дель-Соль, паром, Юнон и пыльный и душный Мидгар. Миссис Страйф, на прощание уже без всякого стеснения расцеловавшая Сефирота в обе щеки, взяла с него клятвенное обещание провести у неё и следующий отпуск, а своему сыну велела как следует заботиться о своём генерале. Улыбнувшись, Клауд заверил мать, что его любимый ни на секунду не останется без внимания. В Шинра-Билдинге на загоревшую, посвежевшую и даже чуть отъевшуюся парочку смотрели с чёрной завистью, шёпотом строя предположения, где можно так замечательно отдохнуть, и не решаясь задать вопрос напрямую. Руфус и Лазард, тоже завидовавшие, но в отличие от остальных стороной вызнавшие о месте пребывания генерала, все же поинтересовались, где он был весь этот месяц. Ответ Сефирота был немногословен и загадочен. - Дома.