Патрисия вела девушек чередой бесконечных выбеленных коридоров, где на потолке через каждые пять метров висели потемневшие от времени и длительного использования лампы, даровавшие приглушенный желтоватый свет.
Нора мысленно предположила, что они находились все-таки в каком-то подвальном помещении, подтверждением чему служил удушающий запах сырости и исходивший ото всех поверхностей холод.
Дверей было много, даже слишком много для того, чтобы запечатлеть их всех за один раз в памяти, какой бы хорошей она ни была. Но будет ли у них еще шанс выйти из той комнаты? Этого никто не знал.
Лилит, как самая младшая из похищенных и самая впечатлительная, с трудом боролась с желанием вырвать свою руку из хватки сестры и ринуться наугад в одну из этих дверей, ведь где-то же непременно должен был быть выход! И чем дольше они шли, тем сильнее Лилит хотелось бросить всех на произвол судьбы и спасаться самой. Эта мысль не давала ей покоя и жгла ее с каждой секундой все сильнее.
Но Нора держала крепко. Удивительная сила духа вдруг проснулась в этой девушке, столь хрупкой и не способной на первый взгляд на серьезное сопротивление. Сила, которая с каждым новым вздохом шатенки все больше подпитывалась ее ненавистью и всепоглощающим желанием борьбы.
Но спешить было нельзя, спешить было опасно. Спешка могла погубить как ее саму, так и сестру с Ребеккой. Инстинкт самосохранения ежесекундно шептал Норе о том, что нужно было как можно сильнее приложить этого психа головой об стену и убежать куда глаза глядят, но тут, опять же, возникало множество преград в виде парализованной подруги, полного отсутствия ориентации в пространстве и, наконец, такого же отсутствия силы непосредственно в руках самой Блэквуд.
Но Нора терпела. Нора ждала. Нора знала, что войны очень часто выигрывали не силой, а хитростью. И ей самой предстояло в ближайшие несколько часов придумать свою собственную хитрость, от успеха которой зависела не одна жизнь. И как же невыносимо тяжело было осознание того, что от малейшей ее ошибки или промаха могли пострадать близкие ей люди!
И ведь из-за кого ей, девятнадцатилетней болезненной девушке, приходилось терпеть столько кошмаров? Из-за не пойми откуда взявшегося больного ублюдка, который сейчас плавно вышагивал перед ней в длинной бордовой юбке, представляя, что он женщина!
«Но ведь Ребекка права: такие, как он, действительно живут в своей параллельной реальности, мысленно превращаясь в совершенно другого человека; в их головах действительно могут сосуществовать несколько личностей сразу. Получается, настоящий он сейчас вообще не понимает, что делает. Вернее, даже понятия не имеет».
Но в ее глазах это было слабым оправданием. Еще более слабым при условии, что вся эта ситуация касалась ее нынешнего злейшего врага. Нора вдруг почувствовала непреодолимое желание напасть на этого человека и если уж и не избить его, то расцарапать ему лицо в кровь точно! Благо на это у нее бы определенно хватило сил. Но нужно было держаться. Ради Лилит, ради самой себя.
Блэквуд до скрипа сжала зубы и опустила в пол горевший ненавистью взгляд. Красный цвет одежды их похитителя действовал на нее, как на разъяренного быка, хоть последние исследования и доказали, что быки не различали цветов; зато их различала Нора, и с каждым новым шагом ей все труднее становилось подавлять бушевавшую внутри ярость.
Наконец завернув в последний раз направо и поднявшись по ступенькам наверх, они оказались в финальном месте назначения, именовавшемся кухней. Девушки незамедлительно огляделись: мебель здесь была самая дешевая, однако же безукоризненно чистая, отчего некоторые поверхности даже блестели; на стенах висели шкафы с посудой, у левой стены стоял видавший виды холодильник, периодически издававший клокочущие звуки; возле него находился стол, уже предусмотрительно накрытый на три персоны; компанию ему составляли два деревянных стула — остальные три стояли рядком у противоположной стены.
— Прошу садиться, — мечтательно пропел мужской голос. — Вы пока ешьте, а я тем временем отнесу еду вашей подруге. Но погодите, я что-то должна была еще сделать… что-то еще… что же… — Патрисия скривила губы и нахмурила лоб, силясь вспомнить.
— Чай для Ребекки, — робко подсказала Лилит, все еще вздрагивая, когда глаза мужчины направлялись в ее сторону.
— Точно! Спасибо, милая. Ну же, присаживайтесь, будьте как дома. Вот вам сэндвичи, вот компот. И не забудьте, пожалуйста, постелить салфетки на колени, вы ведь все-таки леди! — С этими словами Патрисия захватила с собой поднос для Ребекки и со спокойным видом покинула кухню.
Девушки молча проводили ее напряженным взглядом.
— Ты же не собираешься сидеть здесь сложа руки, пока она, то есть он, не вернется? — взволнованным шепотом спросила Лилит, как только за спиной их похитителя закрылась дверь, и с нажимом посмотрела на двоюродную сестру. Но Нора лишь задумчиво покачала головой.
— Лил, не торопись, пожалуйста. Бывают ситуации, когда лучше проявить чуточку терпения и придумать план, а не бежать сломя голову совершать множество необдуманных поступков.
— Ты что такое несешь вообще?! Ты с ума сошла, что ли?!
— Послушай, Лил… Да послушай ты, я сказала! — вскричала Нора, пытаясь обратить внимание сестры на себя, и, потеряв всякое терпение, стукнула рукой по столу.
Дребезжание подскочивших от удара столовых приборов и тарелок эхом разнеслось по полупустой кухне, отдаваясь неприятным звоном в ушах. Лилит испуганно вздрогнула и направила затравленный взгляд на шатенку. Блэквуд тут же поняла, что вспылила, но времени на извинения у нее не было совершенно: нужно было срочно убедить сестру не совершать глупостей.
— Чтобы дойти до комнаты и назад, ему понадобится минут восемь, времени у нас, как видишь, мало, так что слушай меня внимательно и не перебивай, поняла? Отсюда не выбраться без посторонней помощи, мы совершенно не ориентируемся в этом здании, здесь десятки коридоров и еще больше дверей, так что даже если тебе и удастся вырубить его хоть на несколько минут — в чем я очень сильно сомневаюсь — за это время убежать ты успеешь максимум на сто метров.
— Ты прикалываешься?! Где я тебе найду проводника, чтобы выбраться? Вряд ли он сам милостиво покажет мне дорогу, вымощенную красным кирпичом!
— На это я и надеюсь.
— Ты бредишь, Нора! Господи, только не это…
— Нет, тише, умоляю! Я все продумала, смотри. — Блэквуд облокотилась на стол и, наклонившись как можно ближе к сестре, перешла на шепот: — Будем надеяться, что в голове у этого кретина живет еще кто-нибудь; наверняка там есть кто-то более дружелюбный и расположенный к беседе, вот он-то нам и поможет. Мне лишь придется втереться к нему в доверие и все! Считай, что мышеловка захлопнется.
— Нет, нет, это полное безумие! — безостановочно твердила Лилит, мотая головой из стороны в сторону, отчего ее черные кудри хлестали ее по щекам. — Во-первых, с чего ты взяла, что в нем вообще еще кто-то есть? Во-вторых, он же псих, Нора, он не станет тебе помогать! Его цель — убивать и калечить!
— Много он тебя покалечил за сегодня?
— Он хотел раздеть меня! Этого тебе мало?! — истерично взвизгнула Лилит.
Блэквуд тяжело опустилась обратно на стул и закрыла на мгновение лицо руками. Ей необходимо было еще раз все обдумать, но времени на рассуждения было катастрофически мало…
— Мы нужны ему для чего-то другого, это я тебе точно говорю. И я попытаюсь выяснить для чего именно.
— Да ты совсем рехнулась! Дура, ты ведь не бессмертная! Ты, кроме всего прочего, даже этот стол приподнять не сможешь, чего уж говорить об отпоре здоровому мужику! Ты ведь слабее пятнадцатилетнего подростка!
Мгновенно среагировав, Нора быстрым рывком схватила сестру за руку и резко притянула ее к себе через весь стол. Лилит задохнулась от возмущения, но промолчала, бросив на Блэквуд озлобленный взгляд.
— Это мы еще посмотрим, кто слабее пятнадцатилетнего подростка: я или ты! — ядовито процедила шатенка. — И ты сделаешь так, как я сказала, ты меня поняла? Если хочешь выбраться, то быстро садись, жри свой сэндвич и помалкивай, ясно? Мне будет трудно спасти тебя, если ты сама будешь лезть на рожон.
Ее пальцы разжались, оставив после себя побелевший след на смуглой руке брюнетки. Лилит, шипя, потерла больное место, кинула уже классическое «больная дура» и с грохотом села на свое место. Нора опустилась следом, но даже не взглянула, в отличие от своей сестры, на сэндвичи. Ее тошнило. Тошнило от еды, от этого места, от запаха кухни, от беспросветной тупости Лилит — от всего! Как же она устала! Прошел всего лишь день в этом аду, а она уже чувствовала себя вымотанной дальше некуда.
Внезапно Блэквуд-младшая уловила звук приближавшихся к кухне шагов и с ужасом поняла, что в бессмысленных препираниях с сестрой потеряла слишком много драгоценного времени.
Мгновенно вскочив, девушка без промедления кинулась к шкафам с посудой и начала поочередно выдергивать ящики в поисках чего-нибудь острого. Удача снисходительно решила улыбнуться ей на второй раз, и уже в следующую секунду брюнетка крепко держала в руках нож с пластиковой рукояткой и слегка загнутым концом, на котором проступали маленькие пятнышки ржавчины.
— Что ты творишь, прекрати сейчас же! Отдай! — едва сдерживаясь, чтобы не перейти на повелительный крик, сдавленно шептала Блэквуд, пытаясь отобрать у сестры ее находку.
Нельзя, нельзя было его провоцировать! Он был сильнее всех их вместе взятых! Нужно было ждать. Просто ждать. Почему Лилит этого не понимала?!
Грубо отпихнув Нору в сторону, Лилит быстро заняла боевую позицию за дверью и занесла нож нещадно дрожавшей рукой. Ее трясло от одной только мысли, что сейчас ей придется всадить лезвие в живого человека, но бездействовать, как ее глупая сестра, она не могла.
— Лил, прошу… не делай этого, — в последний раз взмолилась Блэквуд, чувствуя, что слезы беспомощности уже начинали блестеть на ее глазах. — Пожалуйста…
Брюнетка бросила мимолетный, как будто даже прощальный взгляд на Нору и с видом верного своим убеждениям человека отрицательно покачала головой. «Я хочу спастись!» — прочитала по ее губам Блэквуд. И в тот же миг, когда дверь в кухню отворилась и знакомая фигура их похитителя ожидаемо появилась на пороге, рука Лилит без промедления нанесла удар…
***
Какое-то время Нора просто-напросто боялась открыть глаза. Те секунды, которые она потеряла, находясь в оцепенении, показались ей долгими столетиями, наполненными чередой ужасных пыток и кошмаров. Ком уже давно занял свое привычное место в горле, мешая дышать, а кулаки сжались настолько сильно, что ногти до боли впились в ладони.
Что же она натворила? Она ослушалась, и теперь их всех ждала неминуемая гибель без малейшего права на спасение? Что, черт подери, она такое натворила?!
В то мгновение, когда рука Лилит обрушилась для удара, Норе почудилось, будто она прожила всю свою жизнь до самого конца, резко ускорив ход событий в сотни тысяч раз. Хаотично мелькавшие перед глазами картинки смешались в один огромный круговорот, затягивавший ее с каждой миллисекундой все сильнее. Норе даже показалось, что она потеряла сознание от стиснувшего ее сердце страха, но боль в ладонях от сжатых кулаков доказала ей обратное.
Возможно, она и слышала какие-то звуки; возможно, это был свист рассекаемого воздуха; возможно, это был вскрик мужчины; возможно, это был звон от упавшего ножа. Возможно, все это и вправду коснулось ее ушей, но Нора не услышала ровным счетом ничего, просто не могла услышать из-за оглушительного шума крови в ушах.
Что ты наделала, Лилит? Что же ты наделала…
Когда же наконец ценой огромных усилий веки разлепились и окружающий мир вновь стал отображаться в сознании, Нора больше всего на свете боялась увидеть перед собой мертвую Лилит. Наши страхи всегда имеют самые странные и дикие отражения в нашем воображении, именно поэтому так важно ставить четкое разграничение между миром реальным и миром ирреальным. Но для Норы в тот миг не существовало никаких разграничений. Только страх. Живой, всепоглощающий страх.
Ей понадобилось еще две секунды, чтобы окончательно осознать, что ее сестры на кухне не было, зато было эхо от ее каблуков, раздававшееся где-то вдали и позволявшее с легкостью определить ее местоположение.
Судорожный вздох — и взгляд девушки наконец устремился на лежавшего на полу мужчину. Сквозь непрекращавшийся звон в ушах до нее все же долетали его сдавленные стоны, больше похожие на рычание раненного зверя, и его тяжелое дыхание, которое он тщетно пытался нормализовать.
Не колеблясь ни секунды, Нора опрометчиво бросилась в сторону выхода и загородила собой дорогу пытавшемуся подняться похитителю. Дикий взгляд с нечеловеческой яростью коснулся ее глаз, но шатенка даже не вздрогнула: все ее тело находилось в максимально взвинченном состоянии, и что бы с ней сейчас ни случилось — она не нашла бы в себе сил испугаться еще больше.
«Сейчас он отшвырнет меня», — внезапно пронеслось у нее в голове; она предугадала его действие еще до того, как он сам об этом подумал. Быстрым прыжком кинувшись на противника, Нора смогла повалить его обратно на колени; и не известно: то ли он просто был в тот момент слишком ослаблен, то ли из-за невероятного прилива адреналина у самой слабой девушки действительно появилась какая-то сила.
«Нужно что-то сделать! И очень, очень быстро!» — без остановки кричал внутренний голос, но тело шатенки лишь продолжало неуклюже придавливать раненого мужчину к полу, сковывая тем самым его движения и мешая ему подняться. Ее синие глаза с ужасом смотрели на перекошенное яростью и болью лицо напротив, и внезапно до нее дошло — он был в очках. Это был Дэннис.
«Я сейчас умру, Господи, что же я делаю?!» — чуть не вскричала обезумевшая от страха Блэквуд, но в то же мгновение на смену панике ей в голову ударила сумасшедшая идея.
«Нужно не дать ему уйти. Лилит должна успеть скрыться», — словно мантру, повторила она себе еще раз, и в следующий миг, когда широкая рука похитителя уже была занесена над ее головой, будто топор палача, из ее горла вырвался пронзительный крик:
— Стой!
Воспользовавшись его секундным замешательством, Нора решилась, пожалуй, на самый отчаянный и безрассудный поступок в своей жизни — она
поцеловала Дэнниса…
В своем самом страшном кошмаре Блэквуд не могла бы представить, что когда-нибудь ей придется целовать похитившего ее маньяка-психопата. И уже второй раз за день она почувствовала, что время остановилось, разбивая и ее саму, и все вокруг на тысячи маленьких осколков. Но страшнее всего было даже не осознание своего поступка. Страшнее всего было ожидание.
Ожидание его реакции…
Обжигающая слеза скатилась по ее пылавшей от стыда щеке, но девушка лишь сильнее зажмурилась и крепче прижала свои губы к губам поистине потерявшего дар речи Дэнниса. Лучшие живописцы этого мира не смогли бы полностью передать то состояние, в котором сейчас находился этот человек. Гнев, ярость, боль, удивление, шок, паника — вот лишь маленький список тех чувств, что в одну секунду завладели им без остатка. Это был далеко не первый его поцелуй, но почему-то именно здесь и сейчас Дэннис почувствовал себя неопытным мальчишкой-подростком. Впрочем, всего лишь на одно мгновение.
Внутри тут же проснулся хищник, желавший утолить свой голод, ненасытный зверь, который больше всего на свете любил подчинять и наслаждался превосходством над своей жертвой. Схватив голову Норы, мужчина сильнее прижал ее к себе, углубляя поцелуй и передавая в этом порыве все свое желание, но как только девушка начала яростно сопротивляться, а такой знакомый вкус победы стал появляться на языке, он резко оторвался от губ шатенки и одним мощным толчком спихнул ее с себя, заставляя прокатиться два метра по полу и с размаха удариться головой об стену.
Это была его игра. И правила здесь диктовал тоже он.
Вскочив быстрым рывком и стиснув зубы от нового приступа боли, Дэннис невозмутимо поправил сползшие на переносицу очки.
— Возвращайся в свою комнату, — последовала сдержанная фраза, произнесенная все тем же низким, стальным голосом.
Нора сидела, прислонившись спиной к стене, и уже не сдерживала душивших ее рыданий. Сквозь пелену слез она смотрела на то, как удалялась по коридору слегка вздрагивавшая при каждом новом шаге фигура ее похитителя, потом перевела взгляд на свои руки, испачканные в
его крови, и совершенно потеряла последние крупицы самообладания.
Закрывшись окровавленными руками от пустого, но от этого не казавшегося менее враждебным пространства, Блэквуд ревела в полный голос, периодически прерываясь, чтобы сделать рваный вдох, и вновь впадала в бесконтрольное состояние истерики.
Ей было невыносимо противно и мерзко от самой себя. Она с остервенением терла свои губы рукавом рубашки, пытаясь смыть след
его губ, который жег ее, словно каленое железо. И нестерпимое осознание того факта, что
он ответил на ее поцелуй, еще долго ее не покидало.
Что ж… она сделала все, что смогла: дала хоть немного форы сестре и попыталась задержать похитителя. Но если все это было зря, Нора не была уверена, но не собиралась ненавидеть себя за эту выходку до конца своей жизни. Кстати о конце. Судя по всему, ему суждено было вскоре наступить: после такой вольности Дэннис навряд ли оставит ее в живых, Нора была в этом полностью уверена.
Сил подняться у нее не было, и потому Блэквуд так и осталась сидеть, опираясь спиной о холодную стену. Время вдруг потеряло для нее всю свою ценность; веки, отяжеленные долгими рыданиями, непроизвольно закрывались; все тело ломилось от усталости и настойчиво требовало отдыха. И вскоре Нора, сама от себя такого не ожидая, провалилась в сон, глубокий и душный, больше похожий на бред или горячку.
Ей чудилось, будто она слышала вокруг себя голоса, много разных голосов. Они что-то бурно обсуждали, спорили друг с другом, перебивали, заикались, кричали, а потом вдруг неожиданно замолкали. И так по кругу бесчисленное множество раз. Казалось, они все принадлежали одному и тому же человеку, который просто изменял тональность своего голоса и разговаривал сам с собой.
«Похоже, это не сон», — подумала Нора, все глубже и глубже погружаясь в темное душное пространство. Она тщетно пыталась за что-нибудь ухватиться, но все выскальзывало у нее из рук или нарочно прогибалось в другую сторону. «Неужели конец?» — из последних сил мысленно удивилась Блэквуд, но этот вопрос так и остался риторическим, погрязнув, как и все остальное, в бездонной пучине беспамятства.
