Но это был не конец
Нора очнулась в совершенно незнакомой ей комнате с бледно-зелеными стенами и ярким белым освещением, которое с первых же секунд пробуждения вызывало довольно резкую головную боль. Возможно, Блэквуд предпочла бы вовсе не приходить в себя, но у жизни на нее были другие планы, и измученная девушка вынуждена была подчиниться; она с трудом открыла глаза и повернула голову в сторону. Диван, на котором она лежала, был низким, и вид с него открывался непосредственно на заставленный всяким хламом пол и на нижнюю часть выкрашенных, но все-таки слегка обшарпанных стен. Подняться было тяжело, даже сама мысль казалась жестокой: долгие рыдания редко кому шли на пользу, голова нещадно трещала от малейшего движения, и потому Нора, поморщившись, решила оставить свои жалкие попытки и замерла, надеясь, что вскоре ей хотя бы немного полегчает. Ей понадобилось около минуты, чтобы осознать, что что-то было не так: мир словно раскололся на две части и представлял собой в сумме довольно неясную картину, с плывущими, смазанными контурами окружавших ее предметов. Блэквуд поднесла руку, чтобы потереть глаза, и в тот же миг ее пальцы наткнулись на скользкий маленький предмет, прилипший к скуле. Отлепив его от щеки и подвергнув тщательному осмотру, девушка с ужасом поняла, что это была ее выпавшая линза. Второй нигде не было. Напрасно Нора яростно терла глаз во всех направлениях, надеясь на то, что ее пропажа закатилась под веко. Нет. Она выпала так же, как и первая, только вот ее нынешнее местоположение было никому неизвестно. Шатенка почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Сбылись ее самые страшные опасения — она оказалась беспомощна. Мысли судорожно заметались из стороны в сторону, и придать им более сконцентрированный характер было крайне сложно. Вдруг тяжелый вздох, донесшийся откуда-то из-за угла, прервал ее размышления. Нора моментально застыла, закрыв глаза, и сделала вид, будто все еще находилась без сознания. Был ли смысл в этой предосторожности, сказать трудно, но, пролежав в таком парализованном состоянии в течение двух долгих минут, Блэквуд поняла, что за ней никто не следил и что лишний раз притворяться было совершенно ни к чему. Тем более актриса из нее всегда была никудышная, и уж если она и решила выдавать себя за безвольное тело, то нужно было как минимум перестать так шумно дышать и не двигать глазами под закрытыми веками. Поняв всю абсурдность своего поступка, Нора все-таки открыла глаза, приподнялась на локтях и заранее приготовилась к новой порции испытаний, так милостиво предложенной ей судьбой. Вновь видеть все расплывчатым было жутко неудобно и в какой-то мере даже страшно, Блэквуд совсем отвыкла от этих ощущений, ибо всегда имела при себе новую пару линз и запасной вариант развития событий. Но сейчас все было по-другому, и никаких идей у нее не было, кроме как совсем ненавязчиво попросить об одной крохотной услуге своего похитителя, которого полчаса тому назад пырнула ножом ее двоюродная сестра! Бред. Бессмысленный, нереалистичный бред. Он похитил их всяко не для того, чтобы затем исполнять их желания и проявлять заботу. Шанс был один на сотню, что он вообще захочет ее выслушать. Нужно было как-нибудь подобраться к нему поближе, втереться в доверие… Нора не знала, сколько времени у нее было до своего неотвратимого конца, поэтому каждый миг был ей крайне важен и дорог. И все же это было не так просто: когда тебе нужно обвести вокруг пальца человека, на которого ты даже взглянуть без страха и дрожи не можешь, — все начинает валиться из рук и меньше всего контролю подчиняются мысли.Но паниковать было нельзя. Нужно было во что бы то ни стало решиться.
Где-то совсем неподалеку вновь что-то загремело и зашуршало. Пересилив себя, девушка все-таки поднялась с дивана и неуверенными шажками направилась в сторону звука, доносившегося, по-видимому, из-за того шкафа, который был до отказа забит какими-то склянками и инструментами непонятного назначения. Робко заглянув за угол, Нора увидела сидевшего на полу Дэнниса. Он настойчиво что-то искал в коробке, перерывая ее до самого дна и высыпая все содержимое себе на колени. Это, как позже выяснилось, была импровизированная аптечка. Внезапно маленький продолговатый пузырек отбился от общей груды вывернутых им медикаментов и с мелодичным звоном покатился по полу, останавливаясь у ноги Норы. Глаза Дэнниса тут же бросили быстрый взгляд из-под очков и, проследив траекторию «побега», замерли на ботинке, наполовину выглядывавшем из-за шкафа. «Заметил, — не без ужаса подумала Блэквуд и с трудом сглотнула. — Так, успокойся, ничего же еще не случилось, все в порядке. Надо помнить две вещи: нельзя медлить и нельзя его провоцировать. Нужно вести себя спокойно и покладисто, я справлюсь. Это ведь несложно. Необходимо, чтобы он подумал, будто у меня и мысли нет сбежать. Может, мне удастся хоть выяснить, чего он хочет, ведь никаких требований до сих пор не было выдвинуто». С этими мыслями Нора без резких движений присела на корточки и подняла пузырек. Голубые глаза продолжали неотрывно за ней следить, в то время как бровь мужчины скептически поползла вверх, а на лице отразился немой вопрос: «И что же дальше?» Буквально насильно заставляя свои ноги двигаться, Блэквуд медленно пошла в сторону сидевшего на полу похитителя, желая подчеркнуть свой невраждебный настрой и помочь раненому человеку вернуть укатившийся пузырек на место. Кто знал, возможно, он и оценит ее около благородный порыв… Но вдруг предательский хруст стекла заставил Нору мгновенно замереть и похолодеть от ужаса. Взгляд Дэнниса тут же потяжелел и недовольно упал на осколки пробирки, погребенные под ботинком шатенки. — П-простите, — едва слышно прошептала девушка и осталась стоять на месте, потупив взор. Она не была уверена, что вокруг не таились еще ловушки в виде маленьких, но очень дорогих сердцу похитителя пузырьков и капсул. Но чем дольше она бездействовала, неуверенно переступая с ноги на ногу, тем сильнее хмурился Дэннис. Решив все-таки, что бесконечно стоять и молчать — глупо, Блэквуд в два больших прыжка, сделанных наугад, добралась до места, где сидел мужчина, и положила спасенный от участи быть раздавленным пузырек в коробку, на боковой стороне которой виднелся нарисованный маркером красный крест. Голубые глаза еще какое-то время бесстрастно сканировали ее лицо, но вскоре потеряли к нему всякий интерес и принялись за изучение инструкции по применению какой-то мази, найденной на самом дне аптечки. Нора молча топталась на месте и совсем не знала, куда себя деть. Вернуться обратно на диван, раздавив сослепу еще парочку лекарств, и ждать своей участи там? Попытаться выяснить, чего он от них хотел? Продолжать стоять над душой, действуя на нервы? А может… помочь ему? И впервые за все это время Блэквуд посмотрела на его рану. Из-за своего невысокого роста Лилит нанесла удар на уровне живота, выше было неудобно замахиваться, да и силы пробить ребро у нее все равно не нашлось бы. Рана была неглубокая, судя по количеству крови, скорее режущая, чем колотая. Если бы ее двоюродной сестре хватило решимости и ума всадить нож поглубже, то их похититель наверняка отделался бы пробитой печенью, а так… Выглядело страшнее, чем было на самом деле. Нора неотрывно наблюдала за тем, как Дэннис сосредоточенно разматывал бинт и смазывал сложенную вшестеро марлю той самой мазью, ради которой он перевернул всю аптечку вверх дном. Еще раз бросив быстрый взгляд на рану, потом на бинт, потом на лицо мужчины, снова на рану, на его руки и опять на рану, Блэквуд внезапно решилась на новый необдуманный поступок. — Я могу зашить! — выкрикнула она и сама удивилась сказанным словам. — Я много раз зашивала раны и гораздо более опасные, чем эта. У вас есть иголка? Не давая мужчине времени на обдумывание ее предложения, Нора быстро опустилась на колени и стала с уверенным видом рыться в импровизированной аптечке в поисках нужных для исполнения ее задумки препаратов. — Пытаешься расплатиться за поступок сестры? — спросил Дэннис, задумчиво глядя на тщетные попытки девушки. — Нет. Просто хочу помочь.Помочь…
— Мы готовы на все ради тех, кого любим; однако, это часто граничит с безрассудством, — мрачно протянул мужчина и добавил после короткой паузы: — Можешь не искать, иголки там нет. Нора подняла на похитителя вопросительный взгляд, но в ту же секунду потупила его. Новый жгучий прилив стыда и отвращения к себе за прошлую выходку завладел ее сознанием, заставляя желать лишь одного — провалиться под землю, и как можно скорее! Самое ужасное было то, что в его глазах Блэквуд видела отражение своей собственной ничтожности и знала, что он тоже думал о том случае и прекрасно понимал ее состояние в тот миг. И от этого ей становилось непередаваемо мерзко. — В верхнем ящике слева, — последовал после их обоюдного молчания ответ на ее немой вопрос. Нора рванула с места с такой скоростью, словно от поиска иглы зависела вся ее жизнь, параллельно пытаясь для себя уяснить: уж не слишком ли она переигрывала со своей псевдозаботой и желанием во всем угодить? Но ее руки сами продолжали в спешке перерывать содержимое ящика до тех пор, пока в палец не впился конец иголки. Вернувшись, Нора заметила, что Дэннис уже снял окровавленную рубашку и с удивленным присвистом разглядывал еще слегка кровоточившую рану. — У твоей сестры плохо поставлен удар, но рука тяжелая. Блэквуд закусила щеку. Фраза прозвучала как упрек, упрек в ее сторону! Можно подумать, она была виновата в том, что Лилит не могла контролировать свои эмоции и разумно мыслить! Впрочем, было ли разумнее то, что она сама сейчас собиралась сделать, Нора не знала, и окончательное осознание того, что она сама не далеко ушла от тупости сестры, настигло ее прямо в ту секунду, когда ее трясущаяся рука с ниткой замерла на полпути к иголке. «Черт бы меня побрал!» — подумала Нора и едва удержалась от всхлипа. Нет, нет, только не сейчас! Не сейчас, когда он разрешил ей зашить его рану, когда в его глазах, кроме холодного равнодушия, стал мелькать какой-то интерес, когда она хоть на миллиметрический шажок приблизилась к нему, нельзя было вот так вот взять и оборвать все! «Вставляй! Вставляй нитку!» — гневно прошипел внутренний голос, и дрожавшие руки послушно двинулись навстречу одна другой, немея от клокотавшего внутри напряжения. Но то ли игольное ушко было слишком узким, то ли нитка была слишком мягкой, но она ни в какую не поддавалась усилиям и молитвам девушки и никак не хотела занимать свое законное место. Блэквуд судорожно вздохнула и опять принялась просовывать непослушную нитку в ушко иглы, поднося руки максимально близко к слезившимся глазам. — Ну же, давай! Ну давай, еще чуть-чуть, ну почти! — едва слышно шептала Нора, неустанно повторяя одни и те же движения по многу раз. Но все было тщетно. Еще одна минута прошла в бесполезных попытках, и тут уже на шатенку опустилась тяжелая рука паники, придавливая всем своим весом ее хрупкие плечи. Блэквуд отвела трясущиеся пальцы от глаз и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и совладать с эмоциями. За все это время Дэннис не сказал ни слова, и его молчание вдруг сильно испугало Нору. Вновь принимаясь за свою работу, она кинула быстрый взгляд на лицо своего похитителя, ожидая увидеть на нем закипавшее раздражение или злую усмешку — все то, что сама испытывала к себе в тот момент. Но он не смеялся и не выглядел раздраженным, скорее наоборот — его глаза как-то особенно серьезно и задумчиво наблюдали за руками девушки, отчего она еще больше путалась в своих движениях и окончательно истыкала себе весь палец до крови. — На, возьми, — вдруг последовала фраза, сказанная уже знакомым полуприказным тоном. Нора подняла покрасневшие глаза и непонимающе уставилась на протягиваемые ей очки. Секунда замешательства… еще одна… и вот наконец одна окровавленная рука переняла у другой окровавленной руки очки в посеребренной металлической оправе. Слова благодарности застыли на губах Блэквуд, так и не сорвавшись; она какое-то время молча смотрела на очки, словно видела такое приспособление впервые, но потом, опомнившись, спешно надела их и вновь принялась за свое ювелирное дело. Очки у Дэнниса были примерно на минус четыре, что все-таки помогло Норе вставить ненавистную нитку в иголку. Так, полдела было уже сделано, но оставалось еще самое сложное. Блэквуд не врала, когда говорила, что имела большой опыт по зашиванию ран, это было действительно так — издержки темного прошлого, как она сама это называла. Но страх сделать что-то неверно все равно не покидал ее, заставляя содрогаться еще и от осознания того, что она сама предложила эту идею. Совершенно безумную идею. — Есть зажигалка? Нужно прокалить иглу. Дэннис потянулся рукой в сторону комода, стоявшего совсем рядом, и достал откуда-то сверху зажигалку. — Вот. Она Оруэлла. Так что, будь добра, не сломай ее. «Каким образом я могу ее сломать? Я ведь не прыгать по ней буду, — с удивлением подумала Нора, но все же благоразумно промолчала. — И кто этот Оруэлл? Еще одна личность или же сообщник?» Завершив все приготовления, Блэквуд взяла в руку ватку с дезинфицирующим веществом и наклонилась ближе, чтобы промыть рану. Дэннис заметно заерзал на месте, чем вызвал у Норы раздраженный вскрик. — Не дергайся! — скомандовала она и тут же прикусила щеку, испугавшись, что перешла черту. Но мужчина без негатива отреагировал на ее вспышку и сел смирно. «Он вроде не на много старше меня, лет так на шесть-семь, — подумала девушка, скользя по его лицу взглядом, — будем считать, что обращение на «ты» вполне уместно. Что ж, пора начинать…» Она наклонилась и провела куском ваты по краям раны, смывая засохшую и свежую кровь. Вслед за ее действиями последовал шумный выдох сквозь сомкнутые зубы. Блэквуд на всякий случай подождала секунду и вновь принялась за дело. Крови было не очень много, но вполне достаточно, чтобы запачкать весь живот и оставить несколько капель на брюках. Против воли Нора заметила, что ее похититель был на диво отлично сложен и имел абсолютно гладкую грудь, лишенную всякой растительности. «Идиотка, сконцентрируйся на деле! Сейчас не самое подходящее время для рассматривания мужских торсов!» — одернула она себя. И опять жгучее чувство стыда наполнило ее душу, словно она увидела что-то, что не должна была видеть, или сделала что-то из ряда вон выходящее и неправомерное. В конце концов, все люди были созданы одинаково по своему образу и подобию и проявлять интерес к телосложению человека, который мог тебя в любую минуту прикончить и глазом не моргнув, было не очень-то и разумно. Но тогда какого черта она вообще это делала, зачем помогала своему же врагу? На этот вопрос Нора меньше всех знала ответ, скорее всего, ею руководило отчаянное желание спастись любой ценой, вызволить сестру и подругу. При таком раскладе человек смутно понимает, где действительно есть шанс на избавление, а где просто безмолвная пустота. Но Блэквуд верила, она знала, что сможет, сможет что-то придумать и навсегда покинуть эти ужасные стены! Но для этого ей нужен был он. — Сейчас будет больно, — предупредила шатенка. — Сделай все по-быстрому. Пожалуйста. «Как хочешь», — мысленно ответила она и резко всадила иглу в край рубца. Дэннис дернулся, но тут же вспомнил, что обещал сидеть смирно, и вновь принял прежнее положение, устремляя взгляд в потолок. Норе было гораздо легче работать, зная, что он не смотрел на нее, особенно когда ей приходилось почти вплотную наклоняться к его животу, чтобы лучше видеть, где завязать узелок. Работа была кропотливая и мелкая; через пять минут девушка уже чувствовала, как пот выступал на ее лбу крупными каплями и руки стали уставать от работы на весу (опираться на его тело Блэквуд не хотелось совершенно, достаточно было и того, что она почти лежала на нем лицом, что было куда более неловко). В комнате было прохладно, и Дэннис начинал дрожать от холода, исходившего от пола и от стены, к которой он прислонялся. Лишь рваное дыхание Норы, склонившейся над ним, разливалось по его телу волнами тепла. Вот она придвинулась еще ближе, чтобы проверить, крепко ли завязан узел, вот опять отстранилась и, вероятно, бросила на него затравленный взгляд, вот пряди ее волос скользнули по его животу, вызывая легкую щекотку, вот она откинула их и тяжело выдохнула, и опять волна тепла разлилась по его телу, притупляя боль от иглы, но тут же снова наступил отстраненный холод… Дэннис судорожно вздохнул, но продолжил смотреть в потолок, заставляя себя наблюдать за отстающей в некоторых местах штукатуркой и легкими нитями паутины, свисавшими с ламп. Ему нравилось самостоятельно додумывать картину, происходившую внизу. Нравилось осознавать, что он мог заставить ее подчиняться; нравилось чувствовать свою власть над ней, видеть, как в ее глазах ненависть сменялась страхом от одного лишь его слова или мельком брошенного взгляда; нравилось это ощущение, переполнявшее сознание, когда она так близко наклонялась к нему и шумно дышала, пытаясь при этом не выдать своего волнения, но он-то знал. Он все знал. Ему казалось, он мог слышать бешенный ритм ее сердца, но его собственное стучало куда быстрее и громче, заглушая шум крови в ушах. Что бы Патрисия там ни говорила — он оставит себе одну. Он заслужил. Он имеет право на награду. Ради этого стоило терпеть боль. — Все, — констатировала Нора и в последний раз наклонилась вплотную к мужчине, чтобы перекусить нитку. Дэннис открыл глаза, недовольный тем, что его мечтания так беспардонно прервали, посмотрел на проделанную работу и только потом перевел взгляд на запыхавшуюся девушку, с которой пот катился градом, как если бы она разгружала вагоны с углем. Растрепанные волосы, верхние пуговицы синей с красными полосами рубашки расстегнуты, блестящие под его очками глаза, испачканные в его крови руки, полуоткрытые губы… Осмотрев шатенку с ног до головы, Дэннис почувствовал, что она уже была его, она была помечена им. Ему нужно было только проявить всю свою хваленую выдержку и дождаться лучших времен. Сейчас было нельзя. Нужно было сдерживать себя и свои желания. Легкие победы интересовали его так же мало, как и слезы похищенных, умолявших не трогать их и отпустить. Она же никогда не ревела у него на глазах, всегда держалась сдержанно и отстраненно, словно все происходящее не касалось ее вовсе. Она первая смогла дать ему отпор, назвав «грязным ублюдком», и она же первая поцеловала его, пусть это и был отвлекающий маневр. Она может наивно полагать, что он забыл это, переполненный злостью и болью от раны; что ж, пусть тешит себя надеждой, ведь это все, что ей остается. Только вот он не забыл. И никогда не забудет. Но что-то в ее затравленном взгляде больших синих глаз будило в Дэннисе странные чувства. Что-то в ее зажатых и резких движениях, в обхваченных руками коленях, в быстрых поворотах головы было такое отчаянное и до смерти запуганное, что идеальный план Дэнниса по подчинению этой девушки начал давать трещину в самый неподходящий момент. Он ведь не был чудовищем, далеко нет, просто каждый человек во что-то верит, а Дэннис был не просто верующим, он был самым настоящим фанатиком! Он готов был пожертвовать всем ради осуществления своего замысла, который они с Патрисией готовили задолго до этого. И простая жалость наравне с состраданием не могли помешать ему принять нужное для них всех решение. Их было слишком много, их было двадцать три, а ответственность за проведение ритуала лежала на нем одном. Он не мог их всех подвести, просто не мог себе этого позволить. Однако чувство, очень похожее на сомнение, уже скреблось в его душе, заставляя беспричинно волноваться и всех остальных. — Какое у тебя зрение? — внезапно спросил Дэннис, хмуро глядя на шатенку. Нора подумала, что он таким незамысловатым способом решил напомнить ей вернуть ему очки, и негнущимися пальцами начала доставать дужки из запутавшихся прядей. — Минус восемь, — ответила она и стала с силой выдирать зацепившиеся за винтик волосы. Мужчина нахмурился еще сильнее: Блэквуд тянула очки с таким остервенением, что даже смотреть жутко было. Превозмогая боль от только что зашитой раны, он наклонился и легким движением убрал прядь ее волос, закрутившуюся вокруг дужки. Нора настороженно замерла. Любое приближение этого человека больше, чем на метр, она воспринимала как сигнал об опасности или вызов. Но вот очки вновь оказались у него, и Нора в который раз почувствовала себя слабой и беспомощной. Она ненавидела это чувство больше всего на свете. — Вернемся к тебе в комнату, мне нужно вам всем кое-что сообщить, — сказал похититель, поднимаясь и подавляя глухой стон. — Подай мне, пожалуйста, рубашку. Нора с трудом встала, ибо ноги ужасно затекли и не хотели повиноваться, и нагнулась за окровавленной рубашкой, лежавшей на полу бережно свернутой. Дэннис был жутким аккуратистом, это если и не восхищало, то уж точно удивляло Блэквуд: настолько щепетильно относящегося к чистоте и порядку человека она еще не встречала. Но почему он сам, поднимаясь, не захватил рубашку? Неужто забыл? В это слабо верилось. В таком случае, хотел лишний раз ее поэксплуатировать? Впрочем, это было совершенно неважно. Нора послушно протянула похитителю его рубашку и тактично смотрела в сторону, пока он надевал ее, морщась от малейшего движения. Застегнувшись на все пуговицы и деловито поправив ворот, словно собираясь на важное собрание, Дэннис обвел недовольным взглядом раздавленные шатенкой колбы и рассыпанные по всему полу лекарства. — Нехорошо, что ты устроила такой беспорядок. Придется твоим подругам здесь прибраться. — Моим подругам? — удивленно спросила Блэквуд, слегка нахмурив лоб. Скидывать на других свои обязанности и дела никогда не входило в ее привычку, за все свои промахи она предпочитала расплачиваться лично. Мужчина, казалось, заметил ее замешательство и поспешил уточнить: — Ты достаточно сделала за сегодня. Во всем должно быть равенство. Пройди вот сюда… И пока Нора размышляла над словами Дэнниса, он успел вывести ее из злополучной комнаты с бледно-зелеными стенами, где она больше ни разу не появилась.