***
Дэннис тщетно пытался уснуть вот уже часа как два. Ни завывавший за окном ветер, ни скрип половиц на чердаке, ни гвалт его собственных мыслей — ничто не могло заглушить раздававшихся за стеной хрипов. Со вчерашнего дня он не пересекался с Норой, возложив обязанности сиделки на Барри, и все еще переваривал сказанное ему в горячке. В его голове уже прижилась мысль о том, что Блэквуд считала его каким-то обделенным всеми радостями жизни моральным уродом, и потому даже не рассматривал тот вариант, что мог просто все преувеличить или не так ее понять. В конце концов, она имела полное право на свое мнение и на его выражение, здесь и думать было нечего. Но все же Дэннис думал. Он думал всю вчерашнюю ночь, весь сегодняшний день, весь вечер, опять ночь и все никак не мог понять, что хотел осознать и какой скрытый смысл хотел выявить в ее словах. Вероятно, никакой смысловой нагрузки ее речь и не несла, но Дэннис цеплялся в памяти за каждое сказанное ею слово и вращал его до тех пор, пока оно не складывалось в определенную картинку. Что ж, хорошо. Она считала, что он не способен был быть счастливым? Плюс одно очко за сообразительность. Понятие «счастье» наравне с понятием «любовь» имели для Дэнниса запрещенный характер, и об этом несложно было догадаться, тут она была права. Но почему? Почему он? Почему не Барри, не Хедвиг, не Люк, не Ян, не Самуэль? Почему именно Дэннис должен был быть лишенным банальных человеческих радостей и теплых эмоций? Разве он не заслуживал их? Разве он был чем-то хуже других? Почему именно у него было неправильное представление об отношениях и чувствах? Это, в конце концов, несправедливо! Но самое обидное было то, что человек, на которого он возложил все свои шаткие надежды, сам же их и разрушил и вернул его одной незамысловатой фразой в самое начало, откуда он так долго и отчаянно поднимался.«Ты не чувствуешь себя сумасшедшим?»
О да, именно сумасшедшим он себя и чувствовал! В течение целого дня он слонялся тенью по дому, и ему казалось, что каждая стена что-то шептала, каждое зеркало искажало до невозможности его облик, в каждом скрипе он слышал упрек в свою сторону, в каждом предмете он видел доказательство своего безумия. Надо же, оказывается, чтобы вывести человека из строя, не нужно было особо стараться! Случайно брошенная фраза с легкостью заменит грандиозные ссоры и едкие проклятья. Дэннис понимал, что сам загнал себя в угол. Он понимал, что, кроме него самого, никто не поможет выйти ему из этого угла. Но он ничего не предпринимал и лишь с маниакальным усердием прогонял в голове одну мысль: «Она считает меня сумасшедшим. Она считает меня чудовищем». Дэннис считал, что чем быстрее он абстрагируется от этой девушки, тем скорее сможет привести свои мысли в порядок. Но все случилось с точностью да наоборот: чем сильнее он отдалялся от нее, тем больше терял контроль и тем быстрее в его сознании поселялась тьма, состоявшая из самобичевания и вновь взявшихся откуда-то страхов. В эту ночь ему абсолютно не удавалось заснуть. Судя по рваным вздохам за стеной, состояние Норы значительно ухудшилось. Дэннис не знал: соблюдал ли Барри все данные ему указания, но будить парня и устраивать допрос совершенно не хотел. И так понятно было, что если и соблюдал, то никакого результата это не дало. И это вгоняло Дэнниса в еще более тревожное состояние. Как странно… еще вчера ему казалось, что он готов был прибить ее просто за то, что она жила в соседней комнате и дышала тем же воздухом, что и он, а сейчас он чувствовал, что все ее страдания каким-то образом перешли на него, и вот уже словно он сам не мог дышать и ощущал, как что-то незримое разрывало его легкие изнутри. Он открыл окно. Был ли в этом какой-то смысл, сказать сложно, ибо стекла и без того были разбиты и пропускали добрую часть холодного воздуха самостоятельно. Дэннис сел на край кровати и с силой сжал виски. Откуда-то издалека до него долетели душераздирающий кашель и слабый, тихий вздох. Потом еще раз. И еще… Дэннис вскочил. Нет, это было просто невыносимо! Он мог сидеть в своем убежище и прятаться от назойливых мыслей сколько душе было угодно, мог нескончаемо врать себе и тешить свое самолюбие, но слышать, как за стеной загибалось и без того слабое создание — загибалось по его вине — и при этом бездействовать он больше не мог. Мужчина в одно мгновение преодолел расстояние между их комнатами и в нерешительности замер у ее двери. Первый шаг был сделан, и он оказался не таким уж и сложным. Рука медленно потянулась к металлической ручке, но пальцы замерли буквально в нескольких сантиметрах от нее и сжались в кулак. «Просто сделай это, просто войди к ней!» — приказал знакомый голос в черепе, и Дэннис впервые в жизни не почувствовал острого желания воспротивиться ему. Его сомнения окончательно рассеялись, как только очередной жуткий хрип раздался за дверью, а в голове вдруг резко поселилось понимание того, что она целиком и полностью зависела от него. И только от него. В ее комнате было темно: шторы были задернуты; лунный свет тонкой полосой освещал подоконник и маленьким лучиком спадал на пол. В этой темноте слышалось лишь тяжелое поверхностное дыхание да тихое шуршание одеяла. Дэннис нажал на выключатель. В ту же секунду белый свет ярко вспыхнул и мгновенно разогнал все тени по углам, освещая мрачное убранство комнаты. Нора сидела на кровати, прижав к груди колени, и судорожно цеплялась тонкими пальцами за ткань легкого одеяла, пытаясь натянуть его себе на плечи. Ей было холодно. Ее трясло. Синие глаза с болью обратились к вошедшему, и впервые за все это время Дэннис увидел, как на них блеснули слезы. Он мог вынести все, но только не это… И прежде чем первая слезинка скатилась по ее щеке, он в два больших шага сократил между ними расстояние, сел на кровать и схватил девушку за худые плечи. — Барри давал тебе лекарства? — напрямую спросил Дэннис, вглядываясь в синеву плачущих напротив глаз. Нора молча кивнула и с трудом вздохнула ртом. Ужасный свист разнесся по комнате, вызывая у шатенки новый приступ паники. — У тебя раньше было такое? Ты знаешь, что делать? — Снова кивок, но на этот раз двойной. — Что? — незамедлительно спросил мужчина, но ответа не последовало. — Я… не могу… говорить… — едва внятно прохрипела Блэквуд и крепко вцепилась в его руку ледяными пальцами, — я боюсь. — Чего ты боишься? — оторопел Дэннис. Девушка ответила не сразу, она с трудом перевела дыхание и еле слышно прошептала: — Задохнуться… — Ты сможешь задохнуться, если наоборот будешь держать все в себе. Откашляйся. Быстро, я сказал! — последнее, что он мог сейчас сделать, так это включить режим злого похитителя; обычно это срабатывало безотказно. — Еще не было ни одного случая, чтобы люди умирали от кашля, — добавил Дэннис, но Нора покачала головой и подняла указательный палец вверх. Что ж, видимо, был, но ее-то это не касается! Она-то не умрет! В следующее мгновение раздался самый ужасный приступ кашля, который Дэннису когда-либо только доводилось слышать. В какой-то момент ему самому показалось, что ее легкие не выдержат и разорвутся, так и не приняв необходимый объем кислорода. Он взял шатенку за руку и ободряюще ее сжал. — Это просто бронхит, все нормально, — уверенно утверждал Дэннис, хотя прекрасно понимал, что ни черта все было не нормально! Где-то секунд только через двадцать Нора смогла наконец более-менее свободно вздохнуть и найти в себе силы отцепить свои пальцы от похитителя. — Лучше? — спросил Дэннис, чувствуя, как по спине пробегали табуны мурашек. Блэквуд слегка кивнула головой и вновь разразилась рыданиями. Вот к чему, к чему, но к ревущим девушкам его жизнь не готовила, хоть он вдоволь и насмотрелся на ревущих Лилит и Ребекку, но это все же было не то. Дэннис предпочел сделать вид, что вовсе не видит, что она плачет, и продолжил свой допрос. — Если ты в состоянии говорить, то будь добра объяснить, какого черта сейчас было? Тебе что, чтобы откашляться, обязательно нужна группа поддержки? — Ты знаешь, что такое ангинофобия? — спросила в ответ Нора, все еще борясь за каждый новый вздох и вытирая бегущие без остановки слезы. — Если нет, то я за тебя рада, ибо для меня это настоящая трагедия. Просто в детстве… мы с семьей купались на озере, и так получилось, что я оказалась далеко от берега и запуталась ногами в водорослях; не трудно догадаться, что было дальше. В общем, если бы не мой друг, то украшала бы я своим трупом дно. Отсюда и фобия задохнуться. Я понимаю, что это глупо, но я просто не могу… — Она всхлипнула и промакнула рукавом глаза. — Это так страшно… когда ты не можешь дышать, а рядом нет никого. Никого, кто мог бы помочь… Дэннис стиснул зубы. «Жалкий самовлюбленный идиот!» Он был зол, как же он был зол на самого себя за то, что из-за каких-то своих убеждений и вымыслов подверг ее такому страху и вовремя не оказался рядом, чтобы предотвратить ее панику. Он как никто другой знал, что такое фобия. И не одна. В голове начинался тревожный гул, но Дэннис с небывалой силой подавил его и снова сфокусировался на мире вокруг. — А меня сразу позвать ты не могла? — Нора посмотрела на него, как на слабоумного. — А смысл? У тебя все равно нет нужных лекарств, да и как ты себе это представляешь? Хей, Дэннис, я тут дышать не могу, ты не мог бы прийти и своим видом лишний раз мне напомнить, как жалко я смотрюсь со стороны! Это просто смешно, я сама все понимаю, не стоит внимания. — Я не вижу в этом ничего смешного, — серьезно ответил Дэннис. — Фобии на то и фобии, чтобы принимать самые нелепые очертания. Я бы никогда не стал смеяться над тобой. Никогда. — Блэквуд глянула на него с легким сомнением и сразу же поняла, что он и не думал шутить; слезы вновь полились по ее бледным щекам. — Если будешь реветь, будет только хуже. — Мужчина встал и открыл первый ящик комода. — Держи. В руках девушки оказался шелковый платок с красивым замысловатым узором. — Значит слушай внимательно: ты сейчас успокаиваешься, приходишь в себя и навсегда прощаешься с мыслью, что можешь задохнуться, ясно? — Дэннис присел перед ней на колени и взял ее руки в свои. К его удивлению, она совсем не воспротивилась. — Я не ахти какой врач и уж тем более никудышный психолог, но я тебе обещаю, что ты скоро поправишься, только для этого мне нужна твоя помощь, а не истерика. Это возможно организовать? Словно в тумане Нора кивнула и почти уронила голову на грудь, но Дэннис вовремя ее встряхнул и привел в себя. — Ты сейчас еще раз откашливаешься, залезаешь под одеяло и ждешь меня, это понятно? Хорошо. Все будет нормально, обещаю. — Мне холодно, — тихо прошептала Блэквуд, — здесь очень холодно… — Сейчас согреешься. Дэннис быстро вышел из комнаты и буквально через минуту вернулся со стопкой одежды и перекинутым через плечо одеялом. — Это все, что я нашел. Надеюсь, вещи тебе подойдут, я на глаз размер выбирал, про цвет вообще не знаю… Он несколько секунд потоптался на месте, но потом все же вручил ей вязаный свитер, кофту и какие-то носки, не новые, но Норе было на это все равно. Она просто хотела согреться, и неважно каким способом. — Цвет меня меньше всего волнует, — с вырывающимся из горла свистом прошептала она и приняла из рук похитителя вещи. И снова замерла в который раз. Дэннис скрестил руки на груди и закатил глаза. — Ты серьезно? Думаешь, у меня больше дел нет, кроме как смотреть, как ты переодеваешься? Господи, она когда-нибудь перестанет воспринимать его как закоренелого извращенца?! Чтобы подчеркнуть свое безразличие, Дэннис отвернулся и стал копаться в аптечке; зря он тогда сказал, что у него не было никаких лекарств, — еще один повод для злости на самого себя. Через минуту на столе уже лежали какие-то капли от насморка, парацетамол и спрей от боли в горле. «Да уж, — мрачно подумал Дэннис, — стоило ждать два дня, чтобы наконец достать их». Нора тем временем, переборов вечное чувство стыда (которое не покидало ее даже в самых экстренных ситуациях), стянула насквозь мокрый бадлон и поспешно прикрылась одеялом. Дэннис невозмутимо продолжал рыться в коробке, хотя уже давно нашел все необходимое и просто не знал, что еще можно было делать и куда в итоге следовало смотреть. — Помоги, пожалуйста, — вдруг через силу выдохнула Блэквуд и повернулась к мужчине спиной. У нее не хватило сил натянуть свитер до конца, ибо он, как назло, дважды перевернулся и застрял где-то на лопатках. Похититель медленно встал и подошел к шатенке. Худая спина, словно выточенная из слоновой кости, непрерывно вздрагивала от холода и тяжелого дыхания. Дэннис протянул руку, с легкостью расправил складку свитера, одернул его и аккуратно пригладил, бережно проводя ладонью вдоль ее позвоночника. От его прикосновения Блэквуд замерла, будто в замешательстве, но уже через мгновение слабо передернула плечами, желая как можно скорее скинуть с себя его руку. — Спасибо. — Вот и первая благодарность. — Как же здесь жутко холодно! Но вслед за сорвавшимися словами незамедлительно последовал сильный кашель, и Нора тут же вцепилась в горло, с детской наивностью полагая, что это поможет ей подавить рвущую боль и унять нестерпимый приступ. Когда же все наконец закончилось, она натянула на себя кофту и носки и залезла под одеяло, однако все равно продолжала трястись, как осиновый лист на ветру. — Выпей это, — скомандовал Дэннис, протягивая ей таблетку и стакан воды. — Вот еще капли и спрей, тут уже сама справишься. Нора выпила парацетамол и взяла лекарства, бросая на мужчину укорительный взгляд. — А кто-то говорил, что ничего нет от простуды. Дэннис не ответил. Если будет умничать и возникать, то… Хотя кого он обманывал! ничего-то он ей не сделает и уж точно больше не бросит на произвол судьбы. Одного раза ему хватило, чтобы осознать, что на его плечах лежало нечто большее, чем просто обеспечение ее безопасности. Блэквуд запрокинула голову и зажмурилась, удерживая слезы. Нельзя было плакать, нос и без того не дышал, ни к чему было все ухудшать, капли все равно не подействуют; она была уверена, что не подействуют. Ей помогали только антибиотики, а то, что дал ей Дэннис, было обычным профилактическим лекарством. Девушка уже поняла, что он в них абсолютно не разбирался, но все же надежда умирала последней, может, все-таки помогут… Ей было страшно болеть вдали от дома, да что там вдали от дома, вдали от города в принципе! Необходимых медикаментов здесь не было и быть не могло, а в аптеку похититель точно не сунется — слишком опасно, они только залегли на дно, ни один человек в бегах не стал бы так рисковать, чего уж говорить о вызове врача на дом… Нора была не из робкого десятка, но бывали такие моменты, на которых она все же давала слабину и превращалась в маленькое слабое существо, не способное дать отпор даже собственным мыслям. Каждый вздох делался через силу, каждый удар сердца эхом разносился по всему телу и звенел в ушах, Блэквуд чувствовала, как жар исходил от нее, чувствовала, как нагревался воздух, проходя через легкие, но при этом ей было невероятно холодно, как никогда в жизни, и крупная дрожь вместе со стуком зубов сообщали об этом Дэннису. Мужчина закутал шатенку своим одеялом, набросил на нее сверху все пледы и покрывала, которые только нашел в доме, но никакого результата это не дало. — А как же ты? — еле ворочая языком, спросила Нора. Дэннис, ходивший по комнате взад-вперед, небрежно отмахнулся. — Я спокойно проживу без одеяла; тебе оно нужнее. И что-то мне подсказывает, что уснуть мне сегодня не удастся в принципе, — после паузы задумчиво добавил он. Блэквуд закрыла потяжелевшие веки и с трудом перевела дыхание. Это точно. Сегодня никому не удастся уснуть… В три ночи у нее начался бред. Градусник показывал почти сорок, а лоб шатенки горел едва ли не синим пламенем наравне с щеками и шеей. Голова Норы беспрерывно металась по подушке, что значительно затрудняло процесс делания компрессов из смеси холодной воды и уксуса, благо хоть его было в достатке. Дэннис сидел на краю ее кровати и терпеливо протирал ее пылавшее в горячке лицо мокрой тканью, молясь всем богам, чтобы ей наконец полегчало. — Пылающую голову рассвет приподымает с ложа своего, и все земное шлет ему привет, лучистое встречая божество, — шептали ее потрескавшиеся губы Шекспира, то совсем переходя на шепот, то выделяя хриплым голосом отдельные моменты. — Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой! — проскандировала Блэквуд Гете и пару раз резко взмахнула рукой, больно задев Дэнниса по лицу костяшками пальцев, но он в ответ лишь мягко уложил ее руку на место и приложил новый компресс. — Распорядись собой, прими решенье, хотя бы и ценой уничтоженья, — четко прозвучал в тишине призыв. Мужчина перевел на шатенку обеспокоенный взгляд, но она была уже без сознания и лишь хрипло дышала, периодически вздрагивая. — Какие сильные строки, правда, Дэннис? — язвительно прозвучал в его голове голос. — Прям как будто про тебя. Дэннис зажмурился. Ему хватало одного бредящего в этой комнате, проявление своих вторых «я» следовало оставить на потом. И вот голова на подушке снова заметалась из стороны в сторону, а пальцы судорожно вцепились в одеяла. — Тебе нужно принять решение… — твердо сказала Нора, не открывая глаз. — Нельзя доверять, нельзя никому здесь доверять… Не ходи! Не ходи туда, он за дверью! — закричала она и резко дернулась, порываясь подняться, но Дэннис с силой уложил ее на место и слегка встряхнул за плечи. — Успокойся! В ответ на лице девушки изобразилось недоверие, и в следующее мгновение она страшно рассмеялась, сначала тихо, а потом все громче и громче… — Я не возьму его подарок, я ему не верю! Ты серьезно думаешь, что сможешь сбежать отсюда? Ри, не будь дурой. Он убьет нас в любом случае. Ее глаза стали быстро вращаться под закрытыми веками, и вдруг слезы полились по ее щекам. — Здесь так страшно! Я не пойду домой без мамы, я не пойду!.. Да, сэр, папа честно на работе, я сама видела, как он уходил… Откуда я знаю, где деньги? — испуганно вскричала Нора. — Я ничего не знаю, сэр, пожалуйста, отпустите меня! Я честное слово ничего не видела, я никому не скажу! Она умерла… — лицо Блэквуд внезапно ожесточилось. — Она умерла из-за тебя! Папа, ты же обещал, ты обещал! — словно детским голосом умоляла девушка, пытаясь схватить в воздухе невидимую мужскую руку. — Не ходи туда, умоляю, не ходи, они тебя убьют!.. У меня всего одна тройка, это не много. Я все исправлю, честно!.. Ты верен весь одной струне и не задет другим недугом, но две души живут во мне, и обе не в ладах друг с другом, — с выражением тихо прочитала шатенка и безвольно уронила голову на подушку. Какое-то время она молчала, но вдруг сорвавшаяся с ее губ строчка заставила Дэнниса по-настоящему вздрогнуть: — По совести скажи: кого ты любишь? — Что? — машинально переспросил он, но она обращались вовсе не к нему. — Ты знаешь, любят многие тебя. Но так беспечно молодость ты губишь, что ясно всем — живешь ты, не любя. Дэннис смог отчетливо разобрать только конец ее фразы: «Живешь ты, не любя» — и усмехнулся бы, если бы ситуация была менее серьезной. Очередной ледяной компресс лег на пылавший лоб Норы и моментально от него нагрелся. — Тут страшно, — прошептала она и попыталась стряхнуть ткань с головы. — Знаешь, а я ему даже почти верю… Глупо, знаю, но разве он виноват? — Дэннис не на шутку напрягся, ибо ему показалось, что речь зашла о нем. Как же ему не хотелось знать, что она о нем думала! Но бросить ее он не мог, а значит, приходилось слушать ее нескончаемый бред. — А я сломала его удостоверение, — почти весело, будто хвастаясь, пробубнила Блэквуд. — А он мне ничего не сделал, совсем ничего. Я бы убила на месте… Сколько раз мне тебе повторять, что соль в реакции должна быть растворимой! — чьим-то чужим голосом проговорила она и тут же сменила интонацию и тон: — Стив, мы просто друзья, прости… Пап, может хватит мне врать? Я знаю, чем ты промышляешь, даже не думай отпираться. Брат майора полиции — заправский алкаш, потрясающе!.. У него такие красивые голубые глаза, они бы мне даже понравились в другой ситуации, но я ведь ненавижу его, да?.. Это неправильно… — Дэннис поднял брови и стянул горячий компресс с ее лба. — Просто прекрасно, — сказал он, зная, что она все равно не услышит. — Переменись — и я прощу обиду, — продолжила Нора недавно начатый сонет, выкинув из него всю середину. — В душе любовь, а не вражду пригрей. Будь так же нежен, как прекрасен с виду, И стань к себе щедрее и добрей… Здесь так холодно… Бред длился еще где-то с полчаса. Из всего ее лепетания Дэннис понял несколько пунктов: первое — ей было чертовски плохо и очень страшно умереть от асфиксии; второе — она упрекала в чем-то своего отца и говорила, что ей надоело быть соучастницей в его делах; третье — она прекрасно разбиралась в химии и поэзии; четвертое — те два дня заключения в подвале оставили в ее памяти неизгладимый след: уж слишком много раз она возвращалась к предупреждениям об опасности, запрещала открывать дверь и призывала всех к сохранению спокойствия. И, наконец, пятое — Дэннис узнал, что его персона беспокоила шатенку больше всего. Треть ее бреда была наполнена мыслями о нем и о том, стоило ему доверять или нет. К конечному решению она так и не пришла, что даже обрадовало самого Дэнниса, ибо выслушивать в течение длительного времени вынесение вердикта в свою сторону было крайне неприятно; но уйти и оставить ее в горячке он также не мог. Когда Нора более-менее пришла в себя, было четыре часа, но за окном еще царствовала темнота, и ничего не предвещало скорого наступления утра. Первым, что увидела Блэквуд перед собой после своего пробуждения, было серьезное лицо Дэнниса с плотно сжатыми губами и невидящим взглядом. — Можно воды… Мужчина молча подал ей стакан; она жадно к нему припала. Жар прошел, но на его место вступил озноб. Нору передернуло, и новый приступ ужасного кашля разорвал тишину. — Я что-нибудь говорила во сне? — спросила она, косясь на фигуру, сидевшую на краю ее кровати. — Ничего особенного, — соврал Дэннис. — Выпей вот это. Белая таблетка снова оказалась в ее ледяной ладони; Блэквуд безучастно на нее посмотрела и хрипло вздохнула. — Это не поможет, — выдавила она. — Ничего из этого не поможет. — Твое дело выпить! — рявкнул Дэннис и встал с кровати. — А поможет или нет — уже не твоя проблема. — Нужен кларитромицин, остальное — лишь пустая трата времени, — безэмоционально ответила Нора. — Я знаю, что его нет, не смотри на меня так. Как-нибудь сама справлюсь. Сказав это, она залпом проглотила предложенную ей таблетку и легла спиной к мужчине, закутавшись в трехслойное покрывало. Дэннис промолчал. Облокотившись на подоконник, он смотрел на темное небо за окном и отстукивал нервный ритм пальцами по деревянной поверхности. Нужно было решиться, всего один раз… Все могло получиться, нужно было только замазать номера грязью и выбрать самый безопасный путь. В принципе, за лесом был ТРЦ, но он там уже засветился, нельзя было появляться в одном месте дважды. Тогда куда? В центр — не вариант, заказать по телефону — тоже. Остается своим ходом. Как там она сказала, «кларитромицин»? Какой дьявол придумал такое название?! От размышлений Дэнниса отвлек звук со спины. — Ты можешь перестать стучать зубами?! — не вытерпел мужчина и резко обернулся. — Только не говори, что тебе все еще холодно! Он срывался на нее, потому что сам был на грани срыва. Проведенные у ее кровати часы были одними из самых сложных в его жизни. Нервы были натянуты, и малейший лишний шорох или движение могли вывести его из шаткого равновесия. На какое-то время стук зубов послушно прекратился. Но вскоре вместо него до слуха мужчины донесся другой звук, очень похожий на всхлип. На лице Дэнниса моментально отобразилось страдание, а гнев улетучился, словно его и не было. Как она это делала? Еще буквально мгновение назад он готов был разнести в этой комнате все на мелкие щепки, если бы кто-нибудь решился что-то громко сказать или лишний раз пошевелиться, — но вот он уже был абсолютно спокоен и даже сконфужен из-за своей необоснованной вспышки злости. Дэннис, словно во сне, подошел к ее кровати и сел на нее. — Подвинься, — последовал внезапный приказ. Лицо девушки повернулось к нему и замерло в молчаливом удивлении. — Для плохо слышащих могу повторить еще раз. — Голубые глаза смотрели спокойно, но уверенно, и Нора почувствовала, как ее тело само передвинулось на другой край узкой кровати, освобождая место. Дэннис снял ботинки, аккуратно поставил их на пол, закинул ноги на кровать и лег рядом с шатенкой. Блэквуд от неожиданности даже привстала на локтях и попыталась что-то возразить, но слова замерли у нее в горле так же, как и удивление в широко раскрытых глазах. — Если тебе действительно так холодно, как ты утверждаешь, то советую не ломаться, — невозмутимо сказал похититель, с затаенным удовольствием наблюдая за ее реакцией. Она пару раз моргнула, поколебалась секунд пять и все-таки решила, что человеческое тепло могло согреть ее гораздо лучше любых одеял. Дэннис, в свою очередь, снял очки, бережно сложил их и оставил на прикроватном столике. Что ж, теперь видно было гораздо хуже, но самое главное — лицо напротив — он различал и без посторонней помощи очень хорошо. Нора все еще не решалась лечь вплотную к нему и предполагала, как было бы лучше: спиной или же все-таки лицом. Выбрав из двух зол меньшее, Блэквуд осталась лежать лицом к мужчине, но при этом согнула ноги в коленях и прижала их к груди, чтобы хоть как-то удержать дистанцию. К такому ее выбору Дэннис был совершенно готов, поэтому сам приблизился к ней таким образом, что ее лицо оказалось на уровне его груди. Он положил свою голову поверх ее головы и задумчиво уставился в стену, стараясь не обращать внимания на копошение внизу. — Ты можешь спокойно лечь и не шевелиться? — Мне твоя рука мешает, — шикнула Нора. — А еще ты мне волосы придавил! — Прости, — Дэннис на секунду отстранился, чтобы дать ей возможность убрать пряди, и положил голову на согнутую в локте левую руку. Поначалу он держался равнодушно, просто исполнял свой долг — не дать и так пострадавшей от его рук девушке замерзнуть, но постепенно каждая клеточка его тела начинала вибрировать и загораться от мысли, что он сейчас лежал рядом с ней. Никаких двусторонних мыслей, никаких фантазий, которые если раньше и имели какое-то место в его голове, то теперь уж точно бесследно исчезли, хотя, по идее, должно было быть наоборот. Он просто лежал рядом с ней и чувствовал, как она дрожала, как против воли жалась к нему, чтобы хоть как-то согреться, как дышала на ледяные руки и стыдливо жмурилась, осознавая все произошедшее. Казалось, Дэннис мог читать ее в тот момент, как открытую книгу; ему не нужно было видеть ее лица, чтобы понять, какие эмоции накрывали ее с головой; да что уж говорить — не только ее! Он тоже чувствовал небывалый трепет, хоть и был на доминирующей позиции: сам решал, что, как и когда делать, сам вел ситуацию в нужное русло, сам принимал решения, и сам все контролировал. Но все равно зависел. Зависел от нее. Ему вдруг ужасно захотелось крепко-крепко прижать ее к себе и замереть так, безрассудно забыв про время. Но он боялся, боялся ее спугнуть, только она начала избавляться от своего страха и хоть чуть-чуть начала доверять ему, он просто не мог обмануть ее в такой момент. Дэннис вдруг понял, что больше всего на свете хотел добиться ее расположения. Получается, выбор был уже сделан? Получается, что да. И это оказалось действительно самым простым решением, которое ему когда-либо только приходилось принимать. Теперь вопрос заключался в последствиях, не так ли? Но Дэнниса они не волновали совершенно, он в очередной раз убедился, что не отпустит ее больше никуда и никогда. Она должна была быть с ним, она должна была быть его. Дыхание шатенки постепенно становилось спокойнее и глубже, напряжение в теле спадало, ее перестало бить крупной дрожью, а ноги расслабились и сами выпрямились, убрав ту единственную преграду между ними. Сердце Дэнниса забилось с бешеной скоростью. Не в силах сопротивляться самому себе, он аккуратно, чтобы не разбудить и не спугнуть, придвинулся ближе к Норе и обнял ее за спину, осторожно прижимая к себе. Лицом он зарылся в ее волосы и замер так, вдыхая ее запах и чувствуя себя непростительно счастливым. Возможно, это и плохо — радоваться чужим слабостям и даже пользоваться ими, но для Дэнниса ее болезнь была единственным шансом на сближение и установление контакта. Он уже все решил, все продумал: он просто полежит с ней немного и поедет. Он просто хотел убедиться, что она окончательно заснула и больше не замерзала. Мужчина чуть приподнял голову и посмотрел на ее слегка вздрагивавшие черные ресницы, тонкие скулы, полуоткрытые губы… Ну как на такое создание можно было кричать! Она выглядела такой хрупкой и беззащитной, что в Дэннисе невольно пробуждались ранее не изведанные им чувства. Он не мог в них как следует разобраться, не мог осознать причину их возникновения, но понимал одно — она возвращала его к жизни, к тем возвышенным и светлым эмоциям, о которых он всегда тайно мечтал. Пусть это останется лишь в его воспоминаниях, пусть она никогда не узнает, какую роль сыграла в его судьбе, пусть дальше продолжает подкалывать его, намеренно раздражать своим молчанием, называть «сумасшедшим», да кем угодно! Он в свою очередь будет продолжать строить из себя такого же неприступного и строгого человека, будет отдавать приказы направо и налево просто потому, что не умеет по-другому, будет так же сердито смотреть на нее и заставлять играть по его правилам. Для нее, пожалуй, ничего не изменится, но для Дэнниса уже изменилось многое, и в первую очередь его собственные взгляды на некоторые вещи. Он готов был смириться с чем угодно, готов был терпеть любые ее выходки, лишь бы только она оставалась с ним, лишь бы она просто была рядом… И единственным, кто не давал Дэннису окончательно уйти в мир своих иллюзий и омрачал его мысли, был хрип, вырывавшийся из ее груди. Норе удалось заснуть, но сон ее был крайне беспокоен и то и дело прерывался невнятным бредом, дрожью и доносившимся при выдохе свистом. В такие моменты Дэннис легко гладил шатенку по голове и тихо-тихо что-то шептал ей, известное только ему одному. Дыхание девушки тут же выравнивалось, и голубые глаза похитителя с непередаваемым выражением продолжали разглядывать ее лицо, находившееся в десяти сантиметрах от его собственного. Так он пролежал два часа, совершенно не двигаясь и не сводя глаз с Норы, думая о чем-то своем и решая что-то важное для себя. «Пора», — в конце концов мелькнуло в его голове, и с неимоверным усилием он отвел взгляд от спящей девушки и поднялся так тихо, как только смог. Уходить ужасно не хотелось, но от этого зависело ее выздоровление, поэтому Дэннис медлить не стал: надел очки, обулся, захватил с собой куртку и вышел из ее комнаты не оглядываясь. Ехать нужно было сейчас, пока народу еще было совсем мало и город до конца не проснулся. — Дэннис, если ты что-то задумал, то я должна знать об этом в первую очередь! — откуда не возьмись раздался женский голос в голове. Как она узнала? Зачем влезла? Он все равно сделает по-своему. — Ты понимаешь, что ты здесь не один, или у тебя совсем мозги заплыли?! Куда ты собираешься? В город? Ты спятил?! — Хей, чувак, просто не реагируй, она нервная сегодня. Я на твоей стороне, если что. — Впрочем, как и всегда, — пробурчал Дэннис, перерывая шкаф с одеждой в поисках чего-то безразмерного и неприглядного. — Барри, спроси у Оруэлла: он не против, если я возьму его вещи? — Меня вообще здесь кто-нибудь слышит?! — Он сказал, что не против, но если хоть пылинка на них упадет, то сам понимаешь. — Этого он мог и не добавлять, — мрачно сказал Дэннис. Чтобы он да испачкал одежду, да еще и чужую! Ну это совсем что-то нереалистичное. Дэннис чувствовал странное волнение и старался как можно скорее переодеться, чтобы затем в быстром порядке покинуть дом; чем раньше он уедет, тем быстрее вернется. Закончив со своим «маскарадным костюмом», мужчина быстро прибрался в комнате, схватил кошелек и направился было в сторону двери, но внезапно возникшее перед глазами разъяренное лицо Патрисии заставило его оступиться. — Я не позволю! — звоном разлетелось в черепе. — Ты не будешь рисковать всеми нами ради какой-то паршивки! Она должна была умереть! Ты же ей тут обеспечиваешь жизнь, как в пятизвездочном отеле! Я с превеликим трудом могу терпеть ее присутствие, но я не намерена терпеть твою глупость! Дэннис протер глаза и глубоко вздохнул, разминая шею. — Мы это уже обсуждали. Вопрос решенный. — Если ты сам что-то решил, это вовсе не значит, что все с тобой согласны! Ты должен считаться с мнением других, ты просто обязан! — Чувак, может, пусть скажет, чего она хочет, а? — Ты думаешь, я не знаю ее условий? Или, может быть, ты их не знаешь? — огрызнулся Дэннис, все еще оставаясь на месте и продолжая мысленную перепалку. — Ну, так ты хотя бы выполнишь все формальности, «прислушаешься» и сделаешь по-своему. — Самое подходящее место для шуток, Барри! — в ответ художник коротко гоготнул. — Не кипятись, я просто разряжаю обстановку. — Кричите тут друг на друга, как старые супруги. Что опять стряслось? — добавился еще один мужской голос. — Патрисия запрещает Дэннису выходить из дома, — равнодушно пояснила Джейн. — Тут почти драка, тащи попкорн! — Никого не смущает, что ночью надо спать?! — Тебе надо — ты и спи, кто мешает-то? И, между прочим, уже утро. — Ваш ор мне мешает, вот что! И вообще, нужно уважительно относиться к другим, тем более к старшим. Впрочем, о чем я говорю! Вы все никогда особо не блистали воспитанием. — Ой, ну надо же, как заговорил! Тебе припомнить, как ты тут в прошлом году буянил ни с того ни с сего? Ты смотри, я ведь могу! Самому ведь потом стыдно будет. Дэннис стоял на месте, крепко стискивая голову руками и сдавливая ее с каждой новой репликой все сильнее. Голоса выползали из ниоткуда, вступали в общую перепалку, переходили на личности и создавали полнейший хаос. Мужчина часто дышал, пытаясь унять бешенный стук сердца и вернуть себе прежнее спокойствие, но это было невозможно. Все выходило из-под контроля. — Заткнитесь все! — внезапно взревел он и со всей силы ударил кулаком в стену. Голоса мгновенно замолкли, образовав звенящую тишину, и десятки глаз синхронно обратились в его сторону. Дэннис стоял посередине их общей комнаты и тяжело переводил дыхание, перебегая взглядом с одного лица на другое. — Что вы тут развели?! — эхом разнесся его вопрос. — Патрисия сказала, что нам можно выйти, — робко ответил ему девчачий голос откуда-то со стороны. Дэннис строго посмотрел на восьмилетнюю Полли и, сжав кулаки, обратился уже ко всем: — С каких пор Патрисия принимает решения и указывает вам, что делать? — С тех самых пор, когда ты стал промышлять тем же, — ядовито прошипела женщина и вышла из толпы, направляясь прямо к Дэннису. Все остальные незамедлительно отступили назад и образовали круг. — Посмотри на всех них! Ради чего, или нет, ради кого ты хочешь подвергнуть их всех и себя в первую очередь опасности быть найденным? Ради той болезной идиотки, которая тебя при всем прочем даже на дух не переносит? — Глаза Патрисии лукаво сверкнули. — Может, хватит уже навязывать свои чувства тем, кто их совсем не ценит? Она тебе никто, а мы твоя семья. — У меня нет семьи, — сдерживая закипавшую внутри ярость, ответил Дэннис. — По крайней мере, ты туда точно не входишь. Патрисия, казалось, только этого и добивалась. Она обернулась к другим личностям и призывно показала рукой на Дэнниса. — Вот, полюбуйтесь! Вот кого вы выбрали себе главарем! Он даже не считает вас своей семьей и готов бросить всех на произвол судьбы ради какой-то абсолютно посторонней девчонки. И вы доверяете этому человеку свою жизнь и свободу? — Этот человек хотя бы не одержим слепой местью, как некоторые, — раздался откуда-то с заднего ряда голос. В ответ Патрисия сделала скорбную мину и отрицательно покачала головой. — Какое непростительное заблуждение! Хочу напомнить вам, что именно Дэннис был инициатором развития двадцать четвертой личности. — Эй, ты ври, ври, да не завирайся, — вмешался Барри и вышел в центр круга, предостерегающе выставляя перед собой руку. — Мы все прекрасно помним, что именно ты… — Кто это мы? — с наигранным удивлением заморгала женщина. — В разработке плана участвовали только двое, ты же узнал все со слов Дэнниса, а где гарантия, что он не солгал? — А где гарантия, что ты нам сама не лжешь? — выкрикнула Джейн. Глаза Патрисии сверкнули недобрым огнем. — Так давайте спросим самого Дэнниса, он-то знает, как все было на самом деле. Надеюсь, ему хватит смелости сказать правду. Хотя бы разок. — Ее лицо обратилось к сопернику. — Ну же, Дэннис, мы все ждем. Дэннис молчал, не выражая своим видом ничего, кроме безразличия и холодности. — Я всегда считал, что ты умнее, но, видимо, я ошибался, — наконец ответил он и заложил руки в карманы. Он не собирался играть по ее правилам и поддаваться ее жалким провокациям. — Вот он — достойный ответ мужчины! — нервно смеясь, выкрикнула Патрисия и показала рукой в сторону Дэнниса. — Все это слышали? Теперь вы понимаете, что… — Не нужно убеждать нас в том, чего не было сказано, — подал голос Оруэлл и тоже вышел вперед. — Она просто жалкая комедиантка, ей лишь бы поскандалить. А я уже почти опоздал, — равнодушно заметил Дэннис и сделал два шага в сторону стула, но Патрисия одним скачком перекрыла ему дорогу и злостно прошипела: — Тебе не стоит недооценивать меня, Дэннис. У меня хватит власти, чтобы в нужный момент скинуть тебя с позором и, пока ты будешь в отключке, перерезать твоей подружке горло. Помяни мое слово! Зубы Дэнниса сжались до звона в ушах, но лицо осталось пугающе непроницаемым. — Если бы ты была мужчиной, я бы тебя ударил, — гневно процедил он. — Уйди с дороги. Глаза Патрисии схлестнулись с его глазами. Кругом царила оглушающая тишина. — Я сказал: уйди с моей дороги. — О да! Я сделаю это, будь уверен! Непременно сделаю! В один момент ты поймешь, как ошибался, но будет уже поздно! — Не заставляй меня ошибаться раньше времени, — яростно прошипел Дэннис и с силой схватил женщину за локоть. — Мы оба знаем, чем это закончится. — О, разумеется! — словно отвечая на собственные мысли, сказала Патрисия и резко вырвала из его железной хватки свою руку. — Но последнее слово все равно будет за мной. Дэннис очнулся на полу возле двери. При падении он слегка расшиб бровь и ударился головой о металлическую ручку — ощущение не из приятных, но на осмотр времени не было. Мужчина встал и посмотрел на часы: половина седьмого. Он потерял целых полчаса! Непростительная роскошь. Нужно было как можно быстрее со всем справиться и снова залечь на дно, но на этот раз уже окончательно. Денег должно было хватить еще на полгода, если экономить на всем и не жечь много бензина. «От одного раза ничего не изменится», — убеждал себя Дэннис, но в глубине души прекрасно понимал, что от одного раза могло измениться все…***
Нора проснулась поздно и с облегчением обнаружила, что лежала в кровати одна. Голова с утра болела нещадно, и девушке даже показалось, что все вчерашние события ей просто-напросто приснились. Однако откуда-то взявшийся на столике кларитромицин определенно говорил ей об обратном. Дэнниса она целый день не видела, но не только его, а самого Кевина в принципе. Блэквуд дважды обошла весь дом на ватных ногах в поисках мужчины, но никаких следов его пребывания не обнаружила. Возможно, он был у себя в комнате, но туда шатенка не решалась заходить; она просто стояла под его дверью и тщательно прислушивалась к звукам внутри. Порой ей казалось, что она слышала что-то отдаленно напоминающее приглушенные стоны, но, скорее всего, это был просто ветер. И лишь под самый вечер ей удалось найти его на кухне, но, к ее сожалению, это оказался Барри. Художник стоял у плиты и что-то бормотал себе под нос, помешивая варево в кастрюле. — Барри, позови Дэнниса, пожалуйста, — все еще хриплым голосом попросила Нора, оперевшись плечом о дверной косяк. Мужчина обернулся, окинул ее быстрым взглядом, как-то странно усмехнулся и выключил газ. Блэквуд гадала, почему он всегда исчезал сразу после того, как делал какое-то доброе дело; неужели стеснялся этого или же считал это чем-то запретным? Но от размышлений ее вскоре отвлекло как всегда серьезное лицо, обращенное в ее сторону. — Я хотела сказать… — девушка смотрела в непроницаемые голубые глаза и чувствовала, как внутри все переворачивалось. — Спасибо. Дэннис слегка изменился в лице — всего на одно мгновение! — но Норе этого было более чем достаточно, чтобы убедиться, что это его выражение она запомнит на всю свою оставшуюся жизнь.