Загляни в глаза страху

— Долго еще? — Ты спрашиваешь это в третий раз. — И буду спрашивать до тех пор, пока ты нормально не ответишь! Я повторяю свой вопрос. — Повторяй, если угодно. Тебе же первой надоест. — Это мы еще посмотрим. Я терпеливая. — Может быть, но не настолько. — Ну до тебя далеко, конечно, но задатки есть. — Скажи своим задаткам, что они никого здесь не интересуют. — Вот как? Включил режим злого дядьки? — Прошу прощения… дядьки? — А что? Думаешь, двадцать семь лет — это мало? — Ты сама недалеко от этого возраста ушла. — Если для тебя восемь лет разницы ничего не значат, то мои тебе соболезнования. — Оставь их при себе, пожалуйста. — Без проблем. Так долго еще?       Дэннис шумно выдохнул и до хруста размял шею. — Еще столько, сколько нужно. Если вопросов больше нет, то не могла бы ты помолчать?! — Я тебя отвлекаю? — спросила Блэквуд, изображая на лице насмешливое удивление. — Ты же вроде первоклассный водитель, неужели тебя сбивают обычные разговоры? — Не сбивают, а раздражают, чувствуешь разницу? Ты задаешь мне один и тот же вопрос уже который раз и как думаешь, сколько еще терпения у меня осталось?       Мужчина кинул на девушку быстрый взгляд и вновь стал следить за дорогой, мысленно давая себе обещание больше не поворачиваться в сторону новоиспеченной блондинки. — Надеюсь, достаточно, чтобы не засунуть меня в багажник. — Иногда ты подаешь отличные идеи. — Рада, что ты оценил, спасибо. Кстати, я делаю это чаще, чем «иногда», например, всегда. Так мы скоро приедем?       Дэннис закусил щеку и промолчал. Ей, видимо, нравилось его раздражать так же сильно, как и ему нравилось не отвечать на интересующие ее вопросы. Они ходили по кругу и прекрасно это понимали, но не могли отказаться от удовольствия подействовать друг другу на нервы. Это было их развлечением, начавшимся еще давно и продолжавшимся до сих пор. И ни один из них за все это время даже не подумал о том, что им следовало бы прекратить эту игру. Они оба неоднократно говорили, что с трудом выносят выходки друг друга, и при этом сами же каждый раз ожидали этих выходок, находя в них что-то забавное и даже милое.       Настроение Норы в тот миг было более, чем просто приподнятым, что, с одной стороны, Дэнниса радовало, ибо в таком ее состоянии он находил для себя самого какое-то необъяснимое успокоение, словно от ее настроения зависело его собственное, но с другой стороны, чрезмерная разговорчивость и гиперактивность Блэквуд действовали ему на нервы: он считал такое поведение ребячеством или же просто-напросто притворством, ибо сам так себя никогда не вел. В некоторых случаях отсутствие у нас самих каких-либо качеств заставляет нас отрицать или осуждать их проявление у других.       Дэннис слабо верил в то, что Нора действительно была так весела, как это выглядело со стороны, и был в этом определенно прав: Блэквуд притворялась, и все ее напускное веселье угасало так же быстро, как и появлялось, стоило ей лишь перестать говорить и помолчать с минуту. В такие моменты в ее глазах тут же разливалась тревога, а пальцы начинали нервно вертеть кольцо во все стороны, выкручивая его едва ли не вместе с суставом.       Дэннис понимал, что она волновалась и такое поведение помогало ей самой верить в то, что у нее все было в порядке. Он мог бы презрительно фыркнуть, наблюдая за ее жалкими попытками самовнушения, мог бы, если бы сам не находился на грани того же состояния. Ему ужасно не хотелось это признавать, но он боялся. Он действительно боялся. И причин для этого было достаточно.       Дэннис в который раз прогнал в голове порядок своих дальнейших действий, который он предусмотрительно продумал заранее, но страх того, что его план мог дать огрех, неприятно скребся где-то в глубине души. На этот раз на кону стояло все, абсолютно все. Если раньше риску подвергался либо только он, либо только похищенные девушки, то сейчас же от успеха его операции зависели все вместе, и тем больше была ответственность, которая, впрочем, с каждым новым прожитым годом все меньше и меньше пугала Дэнниса. Но все же он боялся… Отвратительное чувство!       Мужчина, забыв про данное себе обещание, снова бросил на Блэквуд быстрый взгляд, как бы проверяя: заметила она его волнение или нет. Уголки губ рядом сидевшей блондинки дернулись вверх и замерли в легкой полуулыбке. Она, разумеется, все знала и все видела. Проклятье… Дэннис резко отвернулся, пожалуй, даже слишком поспешно, чем вызвал у Норы сдавленный смешок, и стал сосредоточенно наблюдать за дорогой. — Отличная попытка, кэп! Но, к сожалению, она с треском провалилась.       Голос возник из неоткуда и заставил вздрогнуть от неожиданности. Дэннис давно уже его не слышал и готов был отдать многое, чтобы не слышать больше никогда. Каждый раз он звучал как похоронный марш в голове, каждый раз он являлся доказательством того, что Кевин был сумасшедшим, а для Дэнниса это было равносильно смертному приговору, который ему выносили снова и снова на протяжении всего того времени, что он провел бок о бок с одной из похищенных.       Она говорила, что не боялась… Но как это было возможно, если даже он сам боялся себя?! Особенно тогда, когда приходил голос, ибо от него никак нельзя было скрыться, нельзя было заставить его замолчать, он говорил все то, что Дэннис так тщательно ото всех скрывал, даже от самого себя, все то, что совершенно не хотелось признавать, все то, с чем категорически не хотелось соглашаться. Он знал все, и этим он был силен. Дэннис его боялся, но в то же время понимал, что это и был он сам. — Она, кстати, была тогда права, когда говорила, что ты боишься, что кто-нибудь узнает о том, что ты тоже уязвим, тоже имеешь свои слабые места и страхи, хотя это должно быть очевидно, потому что ты, черт возьми, обычный человек! Ну, почти обычный… И почти человек… Но это не так и важно по сравнению с тем, что наш малыш Дэннис наконец-таки чего-то по-настоящему испугался! Давайте ему поаплодируем! Только вот признаться себе в этом он не хочет, правда, Дэннис? — Ты чего? — донесся откуда-то извне женский голос, но мужчина его плохо расслышал.       Перед глазами появился привычный сноп красных искр, что случалось каждый раз, когда кто-то посторонний влезал в сознание и начинал говорить. Руки крепче вцепились в руль и попытались вернуть машине плавность хода; на мгновение это даже получилось… — Ты не сможешь избавиться от меня, приятель, я тебе не назойливая личность, ты меня не прогонишь силой мысли — я нечто большее. — Дэннис, ты можешь, пожалуйста, ехать нормально, здесь вообще-то не скоростное шоссе! — Действительно, Дэннис, это прямо-таки некрасиво! Дама просит сбавить скорость, а ты игнорируешь ее просьбу, где же твои хваленые манеры? Так-то лучше, но будет еще лучше, если ты обратишь внимание на то, что впереди грузовик, мать его! Ты больной?! Ты права давно получил, любезный? — Ты больной? — эхом отразился голос Норы извне, раскалывая восприятие мира на две неравные части. — Такое чувство, что ты водить вчера научился! — Вот и я о том же! Видишь, у нас с твоей подругой мысли сходятся, жаль только, что мне не удастся с ней пообщаться вживую. Жаль, жаль, очень жаль… — Перебьешься, — процедил Дэннис вслух, чем вызвал у Блэквуд полный тревоги взгляд. — Ты в порядке? — Боже, как это мило, прямо-таки трогает за душу! Она интересуется твоим состоянием, неплохо так ты продвинулся за последние дни, а? Только вот она никогда твоей не будет и никогда тебя не подпустит настолько, насколько твой воспаленный мозг постоянно себе это представляет. Очень грустно, не так ли? Получается, все твои старания зря, ты снова в пролете, впрочем, как и всегда. Я почти прослезился. Кретин, там же красный!       Машина в последний момент резко затормозила у самого перехода, избавляя тем самым пешеходов от необходимости сыпать ругательствами в адрес неадекватного водителя. Но с этим спорить и не приходилось: Дэннис действительно почти не понимал, что делал, лишь предупреждение, прозвучавшее в голове, уберегло его от еще одного штрафа, а может, и от аварии.       Мужчина глубоко вздохнул, стараясь вернуть себе прежнюю ясность мысли и унять бешеное сердцебиение. Перед глазами то расплывалось, то вновь принимало четкое очертание лицо Норы; девушка выглядела, мягко говоря, взволнованной. Вдруг ее рука мягко опустилась на его руку, находившуюся на руле, и слегка ее сжала. — Сворачивай к обочине, — приказала Блэквуд, и Дэннис тут же ее послушался, как только глаз светофора загорелся зеленым огнем. — Даже не думай! Все заранее обречено на провал, ты и сам это знаешь. Вас рассекретят сначала в той шарашкиной конторе, куда ты направляешься, а потом с потрохами сдадут уже в аэропорту. И знаешь, кто вас заложит? Она сама. Пф, ты право как ребенок маленький, даже смешно! Подумаешь, за руку взяла, велика важность. Видел бы ты сейчас свое лицо: презабавное, наверное, зрелище. — Что происходит? — с нажимом спросила Блэквуд Дэнниса. — Ты меня вообще слышишь? — Конечно слышит, только и двух слов связать не может. Короче смотри, ты можешь ломать эту божественную комедию сколько угодно, но тебе следует знать, что в случае чего ты будешь отсиживаться в премилого вида камере всю свою оставшуюся жизнь! Ты уверен, что хочешь этого? Серьезно? Ты готов так рисковать ради каких-то там пустых и глупых надежд? Ты считаешь, что это достойная цена? Ты даже понятия четкого не имеешь, зачем все это делаешь, я прав? Конечно же, прав. В тебе просто говорит собственник и эгоист, а еще жалкий романтик, — что вообще унизительно, — который до последнего надеется, что Она снизойдет до прощения и кинется в твои объятия! Ты так себе видишь свое будущее? — Дэннис… — Просто посмотри, во что ты превратился, посмотри! Об тебя разве что ноги еще не вытирают, да и это не за горами, но ты же умный, ты у нас самый главный, ты сам решаешь все проблемы, хотя они даже не являются твоими! Это наше общее дело, а не твой любовный роман, который, кстати, односторонний и слишком жалкий, ну это уже совсем ни в какие ворота… — Дэннис, посмотри на меня! — Она не нужна тебе, просто не нужна! Послушай, у тебя есть мы, у тебя есть я. Мы гораздо сильн… — Ты меня слышишь?! — Просто подумай, чем все обернется, если твой план все-таки сработает, и чем все обернется, если нет. Исход один: мы в любом случае пропали и в обоих случаях из-за тебя!       Дэннис резко мотнул головой, стараясь избавиться от правящего в голове голоса, который с каждой новой репликой звучал все громче и громче, заглушая основной поток его мыслей. Нора сидела как на иголках, она не знала, что предпринять, как помочь ему вернуть контроль, как сделать так, чтобы он ее услышал.       Казалось бы, идеальный момент — бросай психа в машине, выскакивай и беги навстречу другим водителям, моля о помощи и спасении. Но нет, Блэквуд не собиралась сбегать, и дело было не только в том мнимом обещании, данном ею аж дважды. Просто она вдруг остро почувствовала, что просто обязана была помочь, неважно как и неважно зачем, просто помочь ему справиться и победить в борьбе с самим собой.       Это было не простое столкновение личностей, она каким-то образом это сразу поняла, словно у нее выработалось чутье на определение его приступов. На этот раз было что-то неизвестное и странное, Блэквуд понятия не имела, как вызволить его из игры его же собственного разума, но нужно было что-то сделать, хотя бы попытаться.       Нора решила действовать наугад: она схватила в свои руки его лицо, преображенное гримом почти до неузнаваемости, и крепко его сжала, зафиксировав тем самым его голову. Дэннис никак не воспротивился, даже не предпринял попытки; его тело просто безучастно сидело, в то время как глаза выдавали то безумие, что происходило в тот миг в его разуме. Блэквуд с трудом поймала его бегающий во все стороны взгляд и заставила его смотреть прямо на нее. — Боже… надеюсь, меня за это потом не убьют, — прошептала она и нервно вздохнула, словно перед прыжком с большой высоты. — Дэннис, говорю заранее, я просто не знаю, что можно еще сделать, поэтому, если ты меня хоть как-то слышишь, принимай мои извинения.       Она уловила момент, когда глаза в карих линзах приняли более-менее осмысленное выражение, и с четкостью громко произнесла: — Кевин Вэндал Крамб.       Похититель в ту же секунду дернулся, но руки девушки держали крепко и не давали вырваться раньше времени. — Я тебе настоятельно советую прийти в себя и желательно побыстрее, ясно? — Ее голос звучал строго, в нем улавливались приказные нотки. — Я без понятия, кто из вас там сейчас явится, но предупреждаю, что ваше подобное недальновидное поведение, особенно во время вождения, пагубно отразится на самом же Кевине, который к тому же и Вэндал, да еще и Крамб. Это всем ясно?       Нора повысила голос и встряхнула голову похитителя, желая достучаться до каждой личности внутри. — Хватит переключаться на дороге и хватит воровать свет у Дэнниса, меня там все услышали? Или кто там чем промышляет, я не знаю, но говорю вам — прекращайте заниматься перетягиванием каната! Если мы впишемся в фонарный столб, то радости Кевину не прибавится, это что, так трудно уяснить?! А теперь с тобой.       Она отняла руки от его лица и оглядела мужчину с ног до головы. — Уважаемый мистер Кевин Вэндал Крамб, я обращаюсь к вам. Вы не могли бы хоть иногда заталкивать своих тараканов куда подальше или хотя бы немного контролировать ход ваших мыслей, а то из-за вашей слабохарактерности и неспособности держать управление в своих руках мы даже от полиции нормально сбежать не можем, а вот это уже совсем стыдно.       Видя, что ее похититель пришел в себя, Блэквуд закончила свое обращение и стала терпеливо ждать его реакции, мысленно молясь всем богам, чтобы он не прибил ее за такую выходку.       На лице мужчины тем временем несколько эмоций поспешно сменили друг друга, не задерживаясь более двух секунд, и вот на его лице замерло потрясенное выражение, а брови машинально свелись к переносице, образовав знакомую морщину. Нора облегченно выдохнула. Ну теперь-то участь быть прибитой не так сильно ей грозила; она закусила щеку и стала ждать.       Дэннис болезненно сощурился, словно от ослепительно яркого света, и со свистом выдохнул, устремляя на девушку странный взгляд, значение которого она не смогла разобрать. — Все-таки отличные идеи у тебя возникают чаще, чем я думал, — тихо проговорил он и поправил съехавшие в сторону очки. — Но этот поступок был крайне глуп. Ты даже не представляешь, чем могут обернуться подобные взывания. — Ой, да ладно, не представляю я, конечно! Мне кажется, я уже в курсе всего, что там у вас происходит и после чего все это происходит. Небольшое межличностное волнение не так и страшно по сравнению с тем, что ты сидел тут, как набитый пыльный мешок, и двух слов связать не мог! — Дело не в том, что у нас после произнесенного имени начинается волнение, как ты выразилась, это как раз таки подавить несложно, а в том, что я не всегда смогу успеть занять свет раньше, чем это сделают другие. — Ну и что же? — удивилась Нора. — Это же вполне логично, у вас так, по идее, всегда и случается, разве нет? Кто-то раньше, кто-то позже.       Дэннис нахмурился от ее слов и нетерпеливо перебил: — Ты серьезно не понимаешь или притворяешься? Напомню тебе, что среди нас есть те, кто все еще хочет тебя убить, и, называя полное имя Кевина, ты в первую очередь подвергаешь опасности себя, а не нас. Я могу не успеть, — сдавленно повторил он, — ты должна прекрасно понимать, чем тогда все обернется.       Блэквуд вся сжалась, осознавая свою непредусмотрительность, в которой еще несколько минут назад обвиняла Кевина, но все-таки попыталась возразить: — Но я хотела помочь, я просто не знала, как еще можно было вернуть тебе контроль… — Шанс того, что вернула бы его именно мне, был очень мал. — Но получилось же! — Это просто случайность. Не делай так больше.       Нора вспыхнула и скрестила руки на груди. — Хорошо, а что ты мне предлагаешь тогда делать, когда в твоей голове начнется очередной бедлам? Просто молча сидеть и смотреть, как ты пытаешься справиться сам с собой?! И причем, не очень-то успешно, — мрачно добавила она. — Тебе не следует влезать в наши дела, — после паузы ответил Дэннис, снимая очки. — Я бы справился самостоятельно, мне это не впервой, а вот если ты попадешь под чью-нибудь горячую руку, что, между прочим, уже случалось… — Мы же договорились не вспоминать об этом! — процедила Нора, удивляясь черствости своего похитителя и чувствуя, как горло сводит судорогой. Дэннис равнодушно пожал плечами. — А что я могу сделать, если ты по-другому не понимаешь и совершенно не учишься на своих ошибках? Повторю еще раз, — он в привычной манере понизил голос и слегка наклонился в сторону Блэквуд, — ты не должна вмешиваться, что бы ни случилось. Я сам в состоянии со всем разобраться.       Нора глянула на него исподлобья и, крепко сцепив пальцы в замок, отвернулась к окну. — Самонадеянный идиот. — Что ты сказала? — Отстань, а?!       Машина тронулась с места и влилась в беспорядочный поток других иномарок, несущихся вперед на огромной скорости. Некоторое время в салоне царила полная тишина, прерываемая лишь шумом двигателя, но внезапно веселый голос воскликнул: — Ты только глянь, какие у меня усищи!       Блэквуд машинально обернулась, но тут же вновь вернулась к созерцанию вида за окном. Мужчина удивленно на нее посмотрел и поднял брови. — Красотка, тебе что, они не нравятся? — Он самодовольно прошелся пальцами по искусственным усам и, видимо, остался доволен результатом. — Я с ними похож на Д’Артаньяна. — Мои поздравления. Но как по мне, то ты больше похож на испанского пропойцу. — Э, да что с тобой такое? — Девушка не ответила и лишь шмыгнула носом, продолжая упорно прятать взгляд в серых многоэтажках, проносившихся перед ее глазами. — Это из-за Дэнниса, что ли?       Она отрицательно покачала головой, но на лице художника уже появилось сочувствующие выражение. — Да брось, было бы из-за чего расстраиваться! У него частенько вырывается резкое словцо, это же Дэннис! Он по-другому не может. Ты опять все не так поняла, он просто не хочет, чтобы ты из-за него подвергала себя опасности, вот и все. — Я всего-навсего хотела помочь, — пытаясь скрыть обиду в голосе, проговорила Блэквуд. — Но после его лекций желания поубавилось. — Да ладно тебе. Я же говорю: он ценит твое стремление, но за тебя он печется сильнее, чем за нас, — Барри грустно улыбнулся, — и так теперь будет всегда, я так чувствую. — Пусть и дальше ценит, я больше и пальцем не пошевелю! — Ну, не зарекайся, — усмехнулся художник и на миг задумался, слегка нахмурившись. — А знаешь, что самое странное? — Ну? — То, что мы все понятия не имеем, с кем это он периодически ведет свои перепалки. — То есть… это все-таки не кто-то из вас? — Разумеется нет, я об этом и говорю! Если бы это была какая-либо личность, мы бы ее видели и знали бы, как заставить ее занять свое место, а тут… — Барри присвистнул. — Дэннис говорит, что не знает, кто это. Но как бы там ни было, этот кто-то приходит именно во время Дэнниса и неплохо так его выбивает из колеи, а никто из нас на такое не способен. — Поразительная история. — Я же вижу, что тебе интересно, можешь не изображать равнодушие. — Я вот только одного не понимаю, — оживилась Нора и повернулась всем корпусом к Барри, усаживаясь поглубже в сиденье, — почему каждый из вас считает, что я должна быть заинтересована в Дэннисе? Это, похоже, ваш любимый предмет обсуждения.       В ответ мужчина искренне рассмеялся в голос и бросил на Блэквуд искрометный взгляд. — Что смешного?! — Ты очень забавно выглядишь, когда возмущаешься, ладно, прости, что-то я слишком разорался. — Самую малость. Может, ответишь хоть что-нибудь? — О, да, конечно. — Барри откашлялся и вытер глаза рукавом. — Дурацкие рубашки, как он их только носит… Кхм, да, точно. Так вот! У нас действительно ваши персоны являются предметом довольно частого обсуждения, только не говори ему, пожалуйста, а то многим из нас хорошенько влетит.       На этот раз рассмеялась Блэквуд. — О, я уже чувствую непреодолимое желание! — Заметь, я тебе ничего плохого не делал, — художник поднял в воздух указательный палец, — ты не можешь ничего против меня иметь. Не, ну я серьезно: не говори лучше, нам и так большого труда стоит держать наши сплетни в тайне, ибо слышимость все-таки хорошая. — Так зачем вообще обсуждать? — воскликнула Нора, совсем забыв про свою обиду. — Других дел, что ли, нет? — Ну разумеется нет, что за глупый вопрос! Что ты думаешь нам еще остается, как не перемывать друг другу кости в свободное время? — Хм, даже не знаю, — притворилась девушка и с задумчивым видом постучала пальцем себе по губам, как это обычно делал Барри. — Может, думать о том, как решить все свои проблемы и защитить Кевина? — Пф, этим у нас как раз таки Дэннис и занимается. — А, ну да, а вы тем временем про него черт знает что плетете. Хорошо устроились, ничего не скажешь! — Все, конечно же, не совсем так, — поспешил исправиться Барри, но Нора в ответ теперь лишь часто кивала и приговаривала «да-да-да». — Я вот, например, тоже забочусь о дражайшем пареньке, в чьем теле мы все находимся, и, между прочим, не меньше Дэнниса! — Разумеется. — Ну мне же лучше знать, не спорь. Но невозможно ведь думать об одном и том же все время, хотя… Дэннис вроде так делает, только у него все равно мысли делятся на два типа… — Вот! Вот опять! — воскликнула Блэквуд и в последний момент удержалась от того, чтобы не показать на художника пальцем. — Вот опять отсылка ко мне. Спрашивается, почему? Все так реагируют, словно я уже с ним расписалась, а я ведь даже слова не сказала. — Ты пообещала нас не бросать. — И что? — Этого достаточно, — серьезно ответил Барри, а Нора всплеснула руками. — Ты шутишь? Достаточно для того, чтобы записать меня в кандидаты девушки одного из вас?! Хорошее же у вас чувство юмора. — А еще у нас кое-кто стихи неплохие сочиняет. — Я очень рада за этого кое-кого, но ты так и не ответил на мой вопрос. — Боже, ну откуда у тебя такая дотошность? От Дэнниса заразилась? — Издеваешься?! — Блэквуд не смогла удержаться от нервного смеха, который, впрочем, тут же прервался. — Мне теперь ничего нельзя сделать, чтобы кто-нибудь не упрекнул меня в том, что я копирую Дэнниса, так что ли? — Но ты действительно перенимаешь некоторые его привычки, — со спокойной улыбкой возразил Барри. — Ты просто этого не замечаешь, неосознанно, так сказать, делаешь. — Вот как? И какие же, например? — Ну, взять хотя бы то, что ты стала более аккуратной и щепетильной. — Допустим, но разве только Дэннис может любить чистоту и порядок? — Кто бы сомневался, что ты будешь отпираться! — усмехнулся художник и продолжил: — Едем дальше. Ты стала больше хмуриться, у тебя скоро морщины появятся, если будешь и дальше так делать, так что избавляйся от этой привычки. — И вовсе я не хмурюсь! — Ну да, в таком случае ты сейчас улыбаешься. Я же говорю: ты просто не замечаешь этого.       Мужчина ткнул указательным пальцем загримированной шатенке в лоб, указывая тем самым на то, что она все-таки хмурилась. Нора скинула его руку и поправила ремень безопасности, который уже порядком натер ей плечо. — Поживешь с вами — еще и не так начнешь делать. — Сколько тебе лет? Семьдесят? Хватит ворчать! Вот тебе, кстати, и третья привычка. — Неубедительно. — Да ладно? Тогда добавь сюда то, что ты стала пить чай без сахара… — Я просто экономлю ваши запасы. — Поправлять все криво стоящие вещи… — Я и раньше так делала. — Ты стала читать все его любимые книги… — Честное слово, я даже не знаю, что он там любит! Просто решила перечитать все из семнадцатого века. — Но ведь еще буквально неделю назад ты говорила, что тебе не нравится семнадцатый, — хитро прищурился Барри, радуясь тому, что ему все-таки удалось ее подловить. Блэквуд надула щеки и шумно выдохнула. — Я пересмотрела свои взгляды. — Допустим, что это произошло совершенно случайно. Хорошо-о… Но еще ты начала улыбаться, как он, одними кончиками губ, сильно занижать при споре голос и постоянно закладывать руки в карманы. Если этого мало, то могу еще что вспомнить, ты только свистни. — Это гениально! — рассмеялась Нора, откидывая голову на спинку сиденья. — Просто гениально, серьезно! Возникает только один вопрос: когда ты все это за мной умудряешься замечать, Шерлок? Мы с тобой вроде не так уж и часто видимся.       Барри принял загадочное выражение и усмехнулся. — Кому надо — тот видит. — Как это понимать? — Как хочешь, тем более, я не один за тобой наблюдаю. — Вот после таких слов совсем не по себе становится, — призналась Блэквуд и улыбнулась. Кончиками губ. Тут же себя одернула и закусила щеку. Черт. — Во всяком случае, все твои доводы безосновательны, так что… ты впустую старался все это время. — О-о, я в этом даже не сомневаюсь! Не волнуйся, я не собираюсь указывать тебе на то, что твои руки снова в карманах.       Нора вздрогнула и посмотрела вниз. Ее руки действительно были в карманах. Странно, она и вправду не замечала, когда так делала. Однако какая ему разница! Она может делать, что хочет, и это никак не будет связано с Дэннисом. — Лучше бы ты так на дорогу внимательно смотрел, как по сторонам, — съязвила девушка и тут же добавила: — Закроем тему. — Как скажешь, красотка.       Барри вырулил на какую-то грунтовую дорогу и подъехал к довольно странного вида зданию; стены его были сплошь расписаны граффити, территория вокруг была усыпана различными железными деталями самого разного размера и назначения. Там было все, начиная от валявшихся на земле частей двигателя и покрышек, заканчивая оторванными дверьми и искореженными крышами машин. Кругом был пустырь, место было глухое. Нора выглянула в окно и тут же повернулась в сторону художника с неподдельным удивлением на лице. — Это что за кладбище металлолома? — спросила она, наблюдая за тем, как похититель отстегивал ремень безопасности и доставал с задних сидений какие-то пакеты с вещами. — Все, приехали. Выбирайся.       Барри открыл дверь перед девушкой и галантно подал ей руку, помогая выйти из машины. Блэквуд на негнущихся ногах кое-как вылезла и полной грудью вдохнула пряный от запаха травы воздух, оглядываясь по сторонам и съеживаясь от резких порывов ветра, властвовавших на открытой местности в полную силу. — Более заброшенного места, конечно же, не нашлось. Мне, честно говоря, сейчас немного не по себе, — призналась она и стала растирать уже успевшие замерзнуть руки. — Если кому здесь и стоит бояться, так это только нашей старушке, — Барри заботливо похлопал машину по капоту, словно она была живым существом, и горько усмехнулся. — Иногда приходится говорить «прощай» даже самым верным друзьям, не так ли, родная? — Вы что… вы решили… продать ее на запчасти? Сдать на металлолом? Вы с ума сошли?! Она же совсем новая! — воскликнула Нора, заступаясь за черную Шевроле Круз, которой в самом начале от всей души желала прокола шин.       Но то, с какой горечью похититель реагировал на предстоящее расставание, тронуло Блэквуд, и она просто не могла остаться равнодушной, пусть даже к такой, казалось бы, мелочи. Барри грустно покачал головой, обошел машину и открыл багажник, начиная выгрузку их вещей. — Билеты, красотка, сами себя не купят. А машина нам больше не понадобится. — Ну да, не считая того, что нам еще нужно отсюда как-то выбраться. И что за билеты? — Дэннис просил тебе не говорить, — художник захлопнул багажник и направился в сторону зловещего здания с чемоданом наперевес. — Не отставай. — И почему-то я не удивлена! — отозвалась Блэквуд и послушно последовала за мужчиной, поминутно перепрыгивая различные ямы и рвы, которыми пустырь был буквально напичкан.       Неужели они решили сдать свою машину на металлолом только ради того, чтобы выручить немного денег, купить билет и увезти ее, Нору, туда, где ее, по их мнению, не найдет полиция? Она готова была ко всему, но не к такой жертвенности со стороны своего похитителя. Она чувствовала себя ужасно неудобно, просто отвратительно!       Блэквуд догнала ушедшего вперед Барри и, подстроившись под его шаг, спросила: — Можно вопрос? — Валяй, — без энтузиазма отозвался художник и выплюнул пережеванный колосок. — Кому в голову пришла эта идея? — А сама-то как думаешь? — он перешагнул большую яму и помог девушке ее перепрыгнуть. — Это, кстати, было немного нечестно с его стороны. — Почему? — Потому что машина моя, вот почему, — голос мужчины с каждой новой репликой становился все грустнее и грустнее, художник постоянно отводил взгляд в противоположную от Норы сторону, отчего ей казалось, будто он винил ее в сложившейся ситуации. Можно подумать, она знала о планах Дэнниса! Что за незаслуженные упреки! — Но как же он тогда мог, — запнулась Блэквуд, пытаясь осмыслить услышанное, — или нет… спрошу по-другому: почему ты на это согласился? — Вспомни, пожалуйста, каково это — спорить с Дэннисом. Я бы с большим успехом лбом проломил дверь, чем отстоял свою позицию. — Барри, я честно, честно не знала! — воскликнула Нора, чувствуя прилив жалости к художнику, который так сильно переживал из-за предстоящего расставания со своей любимой машиной. — Я попыталась бы его отговорить, но я не знала! Это совершенно лишнее, правда… — Все нормально, красотка. — Мужчина по-дружески похлопал ее по плечу и поставил чемодан на землю. — Я знаю, что ты тут ни при чем. Я не злюсь на Дэнниса, ибо не уверен, что сам бы не поступил так же на его месте. — Он вскинул голову и пробежался глазами по ржавой вывеске, криво висевшей перед входом в здание. — Жди меня здесь. Да наступит время никому не нужных формальностей!       С этими словами похититель вошел внутрь облицованного серой кирпичной кладкой здания, оставляя Нору стоять в полной растерянности. В ее голове крутилось множество вопросов, но задавать их Блэквуд не собиралась: уж лучше она притупит свое любопытство и останется один на один со своими догадками, чем будет давить на больное и переспрашивать по десять раз одно и то же, пытаясь понять мотивы одного из них.       Да и сокрушаться никакого смысла уже не было, что сделано, то сделано. И даже если бы она очень хотела, то все равно ничего не смогла бы изменить, не смогла бы ни на что повлиять. Оставалось только ждать дальнейшего развития событий, ковырять носком кроссовка рыхлую почву, перемешанную с жухлой травой, да ежиться от резких порывов совершенно не весеннего ветра, старательно кутаясь в легкую куртку.       Через минуту после ухода Барри, из заведения, именуемого пунктом приема металлолома, донесся чей-то низкий, грудной смех, такой громкий и раскатистый, что Нора слышала его так же отчетливо, как если бы он звучал у нее прямо под ухом. От звука этого голоса ей стало слегка не по себе.       В ту минуту она особенно остро осознала всю свою беззащитность, ведь в случае чего за помощью обратиться будет некуда: место было совсем глухим, редкие машины проносились где-то вдалеке, поднимая клубы придорожной пыли в воздух, вокруг не было никаких домов, никаких построек, совершенно ничего!       Но вот из пункта приема послышался голос Барри, который с самым что ни на есть беззаботным видом рассказывал кому-то какой-то анекдот, и Норе стало немного поспокойнее, но полностью предаться этому чувству она не могла. Ведь и Барри нельзя было считать гарантом абсолютной безопасности, никого нельзя. Или же все-таки кое-кого можно было? Но его рядом не было, а причины для беспокойства были.       Еще через минуту из здания вышел сам похититель. Он даже не взглянул на трясущуюся не то от холода, не от от волнения Нору и сразу направился в сторону пока еще своей машины. Вслед за ним появился здоровенный бугай под два метра ростом, тот самый обладатель жуткого голоса, который ко всему прочему имел вид кого-то среднего между рокером из восьмидесятых и бандитом со стажем, побывавшим не в одной передряге.       Этот экземпляр, в свою очередь, внимательно оглядел Блэквуд с ног до головы и громко присвистнул, выдавая что-то вроде: «Люблю блондиночек» — но тут же был прерван Барри на полуслове, который на местном жаргоне попросил его поторопиться и побыстрее закончить все дела, а не заниматься рассматриванием чужих девушек. Бугай смачно сплюнул и нехотя направился в сторону машины клиента, отпустив по дороге еще пару заурядных комплиментов в адрес Норы, которые она не расслышала.       Мужчины стояли возле несчастной Шевроле Круз и, активно жестикулируя, спорили о цене. Блэквуд тем временем переступала с ноги на ногу и подпрыгивала на месте, чтобы хоть немного согреться. «Не, брат, так не пойдет! Меньше трехсот меня не устраивает», — донесся до девушки голос Барри, в котором уже начинали улавливаться нотки раздражения, доселе старательно скрываемые художником то в остротах, то в неуместных шутках.       Нора продолжала топтаться на месте и уже не надеялась на скорую развязку, но вдруг ее взгляд упал на полуоткрытую дверь, ведущую внутрь здания, где можно было согреться и дождаться наконец прихода Барри. — А почему бы и нет, — сказала она сама себе и прошмыгнула в щель. Чемодан остался на улице, про него благополучно все забыли.       Внутри помещения было сыро и пахло краской, на стенах висели различные чертежи, фотографии машин и плакаты с обнаженными девушками. «Куда уж без них», — усмехнувшись, подумала Блэквуд и продолжила свой осмотр.       Целый склад непонятных ей деталей, какие-то станки, раскладушка в дальнем углу да небольшой письменный стол с кипой бумаг на нем вперемешку с толстенным слоем пыли — вот все немногочисленное убранство помещения.       Впрочем, две двери, ведущие в дополнительные отсеки, говорили о том, что вся территория завода не ограничивалась одной жалкой комнатой, но заходить в них Нора не имела ни малейшего желания. Подождать можно было и здесь, скромно сидя на пластмассовом стуле и созерцая многообразие постеров на стенах.       Вдруг ее взгляд упал на телефон, погребенный под завалами всякого хлама, скопившегося на столе не за одну неделю. От увиденного сердце забилось чаще, а мысли забегали в голове с молниеносной скоростью. Блэквуд так резко вскочила, что почти опрокинула стул, на котором сидела, но боязнь наделать слишком много шума заставила ее вовремя вцепиться в пластик и не дать ему с грохотом упасть.

Телефон…

      Нора схватила трубку и, прерывисто дыша, приложила ее к уху. После секунды мучительного ожидания в ответ раздался гудок, а за ним еще один… «Работает», — прошептала она одними губами, но тут же отдернула от телефона руку, словно тот был сделан из раскаленного металла.       Трубка упала на стол, но звук от падения смягчила кипа бумаг и журналов. Гудки продолжали монотонно разрывать тишину, отдаваясь неприятным звоном в ушах. Блэквуд подняла трубку и поспешно положила ее на место, заставляя аппарат наконец-таки замолчать.       Она отошла от стола и бросила быстрый взгляд на полуоткрытую дверь: за ней никого не было. Барри вместе с тем амбалом все еще осматривали машину, и периодически до слуха Норы долетали обрывки из их диалога, который, казалось, и не собирался заканчиваться.

Работающий телефон…

      Блэквуд на плохо гнущихся ногах подошла к двери и закрыла ее, молясь всем богам, чтобы злосчастные петли не слишком громко заскрипели. Последовал небольшой хлопок, показавшийся девушке оглушительным, и узкая полоса света исчезла; в помещении воцарился полумрак, рассеиваемый лишь двумя тусклыми лампами, висевшими под самым потолком.       В относительной тишине и темноте думать было легче. Нора вернулась к столу и снова села на стул, не сводя взгляда с телефона, на котором сосредоточилось все ее внимание в тот миг. Пальцы нервно отбивали рваный ритм по столешнице, а глаза бесцельно бегали по корпусу телефона, моментами задерживаясь на его кнопках и проводе.

Нужно было решиться… Это был реальный шанс…

      Она снова посмотрела на дверь, в тайне желая, чтобы та наконец уже отворилась и впустила внутрь Барри, тем самым лишая ее права выбора, отбирая у нее все возможности, заставляя смириться с неизбежным…

Она не сможет, она сорвется!

      Блэквуд в который раз вцепилась в телефон, но замерла, из последних сил борясь сама с собой и со своими предрассудками. Секунды показались ей долгими столетиями, но вот ее рука все-таки поднялась и увлекла за собой трубку, поднося ее к уху.       Вновь раздавшиеся гудки заставили забыть на этот раз уже обо всем: о данном обещании, об опасности быть застигнутой в самый разгар своего «преступления», о возможных последствиях — обо всем… Пальцы в спешке набирали чей-то номер, путаясь в цифрах, сбрасывая, начиная заново, не сдаваясь…       Нора в последний раз оглянулась и, рвано выдохнув, на мгновение зажмурилась с такой силой, что перед глазами возникли разноцветные искры. Ожидание ответа заставляло сердце стучать где-то в горле, пальцы било мелкой дрожью, в голове стоял неописуемый звон, мешавший сосредоточиться и не позволявший здраво мыслить.       А если ей никто не ответит? А вдруг никого нет дома? Что она им скажет? Зачем вообще звонит? Не лучше ли поставить на себе крест и положиться на судьбу? Вопросы царапались внутри черепной коробки, умножаясь с каждой секундой в геометрической прогрессии.       Блэквуд была бы неописуемо рада, если бы никто не снял трубку, если бы все ее старания ушли в никуда, если бы она просто так продолжила молча сидеть и невидящим взглядом смотреть в стену, прожигая впустую время, если бы…       Но ей ответили. В то мгновение, когда она уже готова была оторвать трубку от уха и положить ее на место, на том конце провода послышался щелчок и знакомый до дрожи голос произнес: — Алло.       Горло свело, а пальцы до боли впились в бездушную пластмассу, сдавливая ее почти что до треска. — Алло? Говорите.       Но она не могла говорить! Физически не могла! Нора беззвучно открывала рот, как рыба, пыталась выдавить из себя хотя бы слово, хотя бы маленькую фразочку, но ее связки словно отказали, и воздух вырывался из легких, не неся с собой ничего, кроме едва уловимого свиста. — Вас не слышно. Алло?       Еще секунда и она отбросит телефон в стену, разобьет его на мелкие кусочки! Зачем она звонит? Какой смысл в молчании? Блэквуд почувствовала, как слезы навернулись у нее на глазах и скрыли за своей пеленой все, что ее окружало. — Говорите, или я брошу трубку, — строго приказал голос.       Нора громко всхлипнула, выдавая тем самым свое присутствие, и затрясла головой из стороны в сторону, словно та, кому она звонила, могла увидеть этот молчаливый протест. Внезапно на том конце провода послышался быстрый вздох и тот же голос, но уже с легкой неуверенностью спросил: — Нора? Нора, это ты?       Удивительно, как долго люди не теряют надежду, как жаждут в любой неясности увидеть желаемое и выдать его за действительное. В ответ Блэквуд лишь шумно выдохнула, пытаясь подавить плач и сказать хоть что-нибудь вразумительное, но из горла вновь вырвались предательские клокочущие звуки. — Нора, господи, скажи, что это ты?! — дрожа от волнения, вскричал голос на том конце провода. — Я узнала твой голос! Не молчи, умоляю, не молчи, скажи хоть слово! Нора, боже, я знала, я знала, что ты жива!       На мгновение голос из динамика замолк, но тут же вернулся и начал тараторить с неописуемой быстротой: — Ты только не вешай трубку слышишь?! Не вешай! Я скажу отцу, я скажу ему, что ты звонила, я… Господи! Это ты, это правда ты?! Нора, все будет хорошо, мы тебя найдем, мы… Я просто… Господи… Нора, скажи хоть что-нибудь, где ты?! Где ты находишься? Хоть намекни как-нибудь, а мы тебя найдем, они почти напали на его след в тот раз, почти… там что-то пошло не так с… Боже, да это же неважно! Какая разница, что там у них пошло не так! Ты в порядке?! Умоляю, не молчи!       Слова неслись неудержимым потоком, вызывая у Блэквуд улыбку сквозь слезы. Голос продолжал что-то спрашивать и, не дожидаясь ответа, говорил уже на другую тему. Нора просто сидела и молчала, изредка согласно кивая на общие вопросы о своем самочувствии, и тихонько всхлипывала прямо в трубку, что являлось ее единственным ответом. И им обеим было этого достаточно…       Вдруг до ее слуха долетел приближающийся звонкий голос Барри и низкий смех амбала. Сердце моментально сжалось, а на лбу выступил холодный пот. Нора впилась глазами в дверь и ценой огромных усилий заставила себя набрать побольше воздуха в легкие, чтобы сказать одну единственную фразу. — Все будет хорошо, мы тебя найдем, обещаю! Ты главное держись, все будет хорошо, я скажу отцу, он знает, что делать, все будет… — продолжал без разбора тараторить голос, повторяясь, запинаясь, но ни на секунду не замолкая. — Нора, скажи хоть слово, я знаю, что это ты, просто не молчи, пожалуйста! Скажи что-нибудь! — Блэквуд до боли впилась ногтями в ладонь свободной руки и, закрыв на секунду глаза, отчетливо, почти по слогам проговорила: — Не надо меня искать. Прощай.       В ту же секунду из динамика послышался непередаваемый поток восклицаний, но девушка резко положила трубку и молниеносно отскочила от стола как раз в тот миг, когда скрипучая дверь отворилась и на пороге показались двое мужчин.       Она быстро оттерла слезы и направилась в сторону выхода, щурясь при этом от яркого дневного света и загораживая лицо ладонью не только от солнца, но и от двух пар любопытных глаз. — Красотка, а что это ты тут делала? Да еще и в темноте? — удивился Барри, останавливая ее в проходе. Но Нора резко вырвала из его хватки свою руку и молча прошла мимо, проигнорировав заданный вопрос. — Сказал бы я тебе, что такие вот красотки обычно в темноте делают, — загоготал амбал и проводил девушку хищным взглядом. — Обожаю блондинок… — Шею не сверни, — одернул его художник и нахмурился, что делал крайне редко. — Мы торопимся, ты не мог бы нас побыстрее рассчитать? — Конечно-конечно, — машинально ответил амбал и, продолжая что-то бормотать про блондинок, направился в сторону своего рабочего стола, который к тому же являлся и кассой.       Барри проследовал за ним. Нелицеприятный тип долго отсчитывал купюру за купюрой, периодически плюя себе на пальцы и мусоля банкноты в грязных от машинного масла руках. — Триста пятнадцать, как и договаривались, — пробасил он и нехотя отдал деньги своему клиенту, который не без брезгливости их взял. — Я, конечно, не Дэннис, но это уже слишком, — пробубнил себе под нос Барри, пересчитывая еще раз всю сумму. — Что ты сказал? — Да это я так, не суть. Ну бывай, чувак! — художник натянул широкую улыбку и стукнул двухметрового бугая по плечу, как старого друга. — Кстати, телочка у тебя что надо. Я бы тоже себе такую завел, — через некоторое время добавил амбал, причмокивая языком.       Барри остановился в дверях и обернулся. В голове почти щелкнуло, но ему удалось удержать контроль и даже беззаботно ответить, скрывая всю неприязнь к собеседнику: — Она не моя. — Вот как? Может, ты меня… — Не моя — моего друга. — Вот черт, ну ладно… Жалко, жалко, очень жалко. — А ей-то как жалко, ты бы знал! — Серьезно? — оживился амбал. — Ты думаешь, я ей понравился? — Разумеется, перед тобой ни одна дама не устоит. Однако мне пора. — Ну, доброго пути! — И тебе не сдохнуть. — Барри вышел на улицу, громко хлопнув дверью. — Скотина.       Он сорвал колосок, немного пожевал его, выплюнул, тяжело вздохнул, поднял чемодан и направился в сторону Норы, описывавшей круги возле пока еще целой машины. — Ты чего плачешь-то, глупая? — спросил он, поравнявшись с Блэквуд. — Из-за машины, что ли? Да ладно тебе! Было бы из-за чего переживать. — Мужчина в последний раз посмотрел на Шевроле и заботливо стер рукавом не своей рубашки пыль с зеркала заднего вида. — Это мне нужно переживать, что я, собственно, и делаю, а тебе это вовсе не обязательно.       Заплаканные глаза глянули на него с выражением глубокой тоски и сожаления, но тут же стыдливо опустились. — Простите меня, — выдавила Нора, говоря отнюдь не о машине, но Барри лишь успокаивающе улыбнулся и щелкнул девушку по носу. Он так делал всегда, когда хотел ее рассмешить, только вот на этот раз уловка не сработала. — Прекращай уже! Все нормально. Никогда бы не поверил, что судьба моей таратайки будет волновать кого-то так же сильно, как и меня. Ну, бывай! — Мужчина похлопал ладонью по черному капоту и направился в сторону главной дороги, перекладывая чемодан из руки в руку.       Блэквуд тяжело вздохнула и, не глядя себе под ноги, последовала за ним, то и дело спотыкаясь. Он не понял… Разумеется, он не понял, он же не мог знать. Он ей верил… да, он ей верил, возможно, даже больше, чем Дэннис. У Дэнниса была привычка — всегда во всем сомневаться, и она не раз спасала его от различных проблем и тяжелых последствий. Барри же был более доверчив и невнимателен.       Нора сильно корила себя за то, что все-таки воспользовалась ситуацией и решилась на тот злосчастный звонок, но не была уверена, что возненавидела бы себя меньше, если бы упустила ту возможность.       И потому все, что ей оставалось делать, так это послушно семенить за своим похитителем и мучиться от угрызений совести и от того, что она не могла ни с кем поделиться своими терзаниями. Если бы впереди сейчас шел Дэннис, то она, даже не задумываясь, рассказала бы ему все, а он бы понял, обязательно бы понял. Он был единственным, кто понимал, что она еще не сдалась, что она просто так не опустит руки и не перестанет сопротивляться, пусть и не так отчаянно, как делала это раньше.       Блэквуд почему-то казалось, что если бы он узнал о ее звонке, то даже не разозлился бы, по крайней мере, не подал бы вида. Скорее всего, он бы просто мрачно усмехнулся и с привычным ему наигранным равнодушием — только после прочтения бесконечно длинной лекции, разумеется, — приложил бы все свои силы, чтобы оградиться от последствий ее «глупого поступка», сохраняя при этом вид ни в чем не заинтересованного постороннего наблюдателя. Да, это было вполне на него похоже; впрочем, не все ли это равно!       Нора была слишком задумчива, чтобы вникнуть в суть диалога, развернувшегося между Барри и каким-то водителем, которого художник с большим трудом заставил остановиться. Мужчины долго о чем-то говорили, видимо, как всегда спорили о цене. Потом Блэквуд почувствовала, как похититель в быстром порядке запихнул ее на заднее сиденье и беспардонно придавил сверху чемоданом, после чего занял почетное место возле водителя и резко захлопнул дверь.       «В аэропорт», — расслышала она и вся сжалась от этого слова. Отлично, просто отлично… Они хотят увезти ее в другой город или, что еще хуже, в другую страну. Но зачем, зачем нужно было звонить?! Нора больно закусила щеку и стала следить за серым пейзажем, чтобы хоть как-то отвлечься от гнетущих мыслей.       Ну ладно, сказала бы что-нибудь стоящее, что там обычно говорят в таких ситуациях: «Я тебя люблю, не забывай меня в случае чего», «Я хочу жить, мрази, почему вы все еще меня не нашли?!», «Я на какой-то непонятной стройке, в каком-то пустыре, вызывай патруль, их всего двое!» — но нет же, не-ет… Нужно было ляпнуть то, что она изначально вообще не собиралась говорить, и от этого ее поступок был еще нелепее!       «Не надо меня искать», — это же кому в голову придет такая чушь? Вряд ли адекватному человеку, который всем сердцем и душой жаждет избавления. И тут опять возникал тот вопрос, который Нора ненавидела настолько, насколько это вообще было возможно, — действительно ли она хотела, чтобы ее нашли и прекратили весь этот маскарад?       Она не знала! Она по-настоящему не знала и не понимала, нужно ли ей это было вообще! Ее жизнь раскололась на две абсолютно противоположные части, и Блэквуд не имела ни малейшего понятия, какую сторону ей надо было выбрать, и эта неизвестность давила на нее с каждым днем все сильнее и сильнее, заставляя торопиться с принятием решения.       Девушка выдохнула и закрыла глаза. Пусть пока все идет своим чередом — она не будет ни во что вмешиваться, будет ждать столько, сколько потребуется. Постыдная, но удобная позиция, к тому же совершенно безопасная. Нора в который раз ее приняла, втайне надеясь на то, что в аэропорту весь их обман раскроется и все наконец-таки завершится.       А между тем их машина уже неслась по знакомым улицам, с каждой минутой все ближе и ближе подбираясь к конечному пункту назначения…

***

      Примерно через час они подъехали к аэропорту. Похититель последнюю часть пути молчал, односложно отвечал на вопросы водителя и всячески избегал тем, которые могли бы пролить свет на их тайну. — С вас пятнадцать долларов, сэр, — отозвался водитель и посмотрел на часы. — Мне через сорок минут нужно быть в другом районе, Вы не могли бы поторопиться? — Вот, держите. Спасибо, что довезли, — ответил похититель и поспешно вышел из машины.       Нора, которая успела за время поездки немного вздремнуть, потянулась и заметила, что ее парик несколько сполз набок. Она тут же его поправила и с опаской посмотрела на водителя, но тот не проявлял никакого интереса к ее персоне и лишь ждал, когда его медлительные пассажиры поскорее покинут салон.       Похититель открыл дверь со стороны Блэквуд, забрал чемодан и протянул девушке руку. Она бросила на него быстрый взгляд, пытаясь на глаз определить, кто же перед ней стоял на этот раз, но сделать этого ей почему-то не удалось. Не желая больше тянуть время, Нора протянула в ответ свою руку и с чьей-то помощью выбралась наконец из машины на радость водителю.       Когда иномарка отъехала, предварительно выпустив им в лицо клубы выхлопных газов, от которых нещадно хотелось кашлять, Блэквуд заметила, что мужчина все еще держал ее ладонь в своей, словно и не собирался ее выпускать. Она удивленно посмотрела на их сцепленные руки и попыталась мягко вытащить свою, но ее попытка с треском провалилась: широкая ладонь не позволяла даже пошевелить пальцем внутри своей хватки, не то что вырваться! — Идем, — последовал резкий приказ. — Попытаешься хотя бы пикнуть — сломаю руку. — И словно в подтверждение сказанного мужские пальцы сжались еще сильнее, заставляя Норины кости слегка хрустнуть.       Девушка поморщилась, но беспечным голосом ответила: — Ты, как всегда, очень страшен в своих угрозах. Я уже представляю толпу, прибежавшую на мои вопли. Тебе следует придумать что-нибудь получше, нежели план с моей сломанной рукой. — Сначала я испробую его, потом уже буду действовать по ситуации. — Ну, удачи тогда. Кстати, у тебя щека немного отклеилась.       Блэквуд ткнула пальцем свободной руки в отстающий кусок силикона и вернула его на прежнее место. Дэннис с недовольным видом отдернул голову и стал быстрее тащить Нору за собой, огибая медлительных пассажиров и постоянно оглядываясь по сторонам. — Ты вызывал бы куда меньше подозрений, если бы не летел с такой скоростью! — сбивчиво проговорила Блэквуд, с трудом поспевая за своим похитителем. — И не тащил бы меня как собаку на привязи.       Мужчина ничего не ответил и продолжил лавировать средь толпы, которая по мере приближения к входу в аэропорт сгущалась все сильнее и сильнее. Десятки спин и лиц мелькали перед глазами Норы, вызывая тошноту от быстро сменяющихся картинок и цветных пятен; пару раз она на кого-то наскочила, пробормотала сбивчивое извинение и тут же наткнулась на кого-то еще. Рука, крепко сжимавшая ее ладонь, упорно тянула девушку вперед, увлекая ее за собой в самую гущу событий.       Еще минута, проведенная в спешке, большая стеклянная дверь с табличкой «Не прислоняться», небольшое столпотворение возле прохода, сканирование багажа, и вот Нора наконец оказалась внутри знакомого здания аэропорта, казавшегося ей в тот миг совершенно чужим.       Дэннис, не останавливаясь, потащил ее в самую немноголюдную часть зала, где у окна располагались одинокие ряды металлических кресел вместе с сидевшими на них редкими пассажирами. Мужчина усадил Блэквуд на свободное место, подальше от любопытных глаз, незаметно огляделся и сел рядом с ней, загораживая ее ото всех своей спиной. — Может, объяснишься? — спросила она через какое-то время, внимательно наблюдая за тем, как он что-то рьяно искал в боковом отделении их чемодана, переворачивая его едва ли не вверх дном. — Ты о чем? — нехотя отозвался похититель, не отрываясь от своего дела и не удостаивая Нору даже взглядом. Она покачала головой. — Я о твоем состоянии. — А что с ним не так? — почти не слушая, вставил Дэннис и вытащил наконец из кармана чей-то паспорт, вероятно, той самой Эмили Холл, о судьбе которой Блэквуд было ровным счетом ничего неизвестно. — Да нет, что ты, все так. Не считая того, что ты находишься на грани нервного срыва и вздрагиваешь от малейшего внезапного звука, но это все же пустяки.       Темные глаза с непроницаемым выражением уставились на девушку. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — так же безэмоционально повторил Дэннис и резко застегнул молнию на чемодане. — Конечно, ты не понимаешь, кто бы сомневался. Ответь мне только на один вопрос. Пожалуйста, — вполголоса добавила Нора, зная, как на него действовала ее подобная просьба. — Всего на один! и я отстану, честно.       Похититель раздраженно передернул плечами и поднялся. Весь его вид выражал нетерпение и желание поскорее отсюда уйти. — У нас мало времени, пойдем. — Это как-то связано с тем голосом? — не дождавшись ответа, спросила Блэквуд. — Барри? — Какая разница кто! Суть от этого не меняется. Я все равно еще тогда поняла, что это не один из вас, так что никакая клятва Гиппократа не была нарушена. — Никому в этом мире нельзя доверять, — задумчиво произнес Дэннис и, рывком подняв девушку с места, потащил ее за собой под осуждающий шепот окружающих. — Ты не ответил! — А должен? — Ну пожалуйста!       Мужчина остановился и посмотрел на Нору в упор, пытаясь прочесть в ее глазах что-то только ему известное. — Почему тебя это интересует? — А ты не понимаешь? — Боюсь, что нет.       «Вот же дурак!» — почти вырвалось у Блэквуд, но она смогла вовремя удержаться от этого замечания и вместо слов правды, которые уже готовы были сорваться с ее губ, произнесла с холодной расчетливостью: — Все, что касается тебя, относится и ко мне тоже, если ты забыл. Я ведь все-таки нахожусь под твоим влиянием, и если у тебя есть какие-то проблемы, то мне следует об этом знать. Хотя бы из соображений безопасности. — И почему-то я так и думал. — Если бы думал, то пришел бы к другому выводу! — вдруг выпалила Нора с непривычной для нее горячностью и тут же прикусила язык.       Он был не так глуп, чтобы не заметить эту вспышку, пусть и секундную. Блэквуд отвела взгляд на стойку регистрации, находившуюся в другом конце зала, куда они и направлялись. — Так это не из-за голоса? — тихо повторила она свой вопрос. — Нет. И еще, — Дэннис сделал паузу и сильнее сжал руку на плече девушки, как бы акцентируя ее внимание на фразе, которую он собирался произнести, — если у меня и будут какие-либо проблемы, то ты узнаешь об этом последней. — В этом-то и заключается твоя ошибка. — Вот как? Во всяком случае, тебе это должно быть только на руку. — Хватит язвить! Откуда ты знаешь?! — вспыхнула Блэквуд и через минуту, когда они остановились напротив кассы с билетами и встали в очередь, добавила: — Мы это уже обсуждали, и я не изменила своего мнения. Ты можешь на меня положиться и все мне рассказать, но ты ведь сам ставишь эту стену, ты сам это делаешь! Если тебе так легче, конечно, то на здоровье, но я просто не понимаю…       Дэннис посмотрел на нее сверху вниз и почувствовал что-то наподобие укола совести. Но в то же время он понимал, что, если бы все сложилось по-другому, она бы никогда не сказала то, что думала, а для него было важно услышать это еще раз.       Он не знал, опасно ли было довериться этой девушке, стоило ли открывать перед ней всю свою душу? Да и что бы он потом делал со своими откровениями? Он так привык справляться со всем самостоятельно, что просто не мог начать нагружать ее своими проблемами всего лишь для того, чтобы немного облегчить себе жизнь.       Пусть лучше она и дальше будет на него обижаться за его излишнюю скрытность, чем начнет пропускать через себя всю его боль наравне с терзаниями и станет жить его проблемами, всеми силами пытаясь помочь.       Нет. Он этого не допустит. Он продолжит молчать. Это будет для ее же блага. Возможно, когда-нибудь его план даст трещину, ибо все его планы давали трещину, если имели хоть косвенное отношение к Блэквуд, и Дэннис это знал, как никто другой, потому и волновался.       От размышлений его отвлек вежливый женский голос, что-то настойчиво у него спрашивавший. — Извините, что вы сказали? — очнулся похититель и сощурился, пытаясь получше разглядеть лицо напротив, так как все это время был без очков (именно это и смутило Нору, когда она пыталась определить, кто же перед ней стоял).       Девушка в форме машинально улыбнулась и отчеканила заученную фразу, которую повторяла сотни раз за день: — Куда летите, сэр? — В Миннесоту. — В Миннеаполис? — Нет, в Александрию. — Секунду. — Девушка щелкнула пару раз мышкой и заполнила нужные графы, потом протянула руку, требуя паспорта, которые ей были моментально вручены. Блэквуд тем временем не отрывала глаз от голубого шарфа, висевшего на ее шее. — Два взрослых? — Да. — Эконом, бизнес, первый класс? — Эконом. — Осталось три места в хвосте самолета и два в середине, где пожелаете?       Дэннис бросил быстрый взгляд на Нору, но сделал это скорее для видимости, ибо, даже не посоветовавшись с ней, тут же ответил: — В середине. — Хорошо, с вас триста восемьдесят один доллар.       Блэквуд почувствовала, как в горле пересохло, а сердце застучало быстрее. Если бы ей в тот миг нужно было сказать что-нибудь жизненно необходимое, то она не смогла бы связать и двух слов. Какое-то странное оцепенение завладело ей в тот миг, она словно через туман видела, как ее похититель с недовольным видом протянул в окошко деньги, как девушка с голубым шарфом на шее взяла их, как стала изучать глазами содержание паспортов и вводить необходимые данные в компьютер, как она быстро посмотрела на саму Нору, сравнивая ее лицо с изображением лица на фотографии, как мельком взглянула на Дэнниса, как, видимо, осталась довольна результатом и закончила оформление билетов, сказав что-то про номер рейса и время полета.       Стоп, и это все? Неужели все было так просто? Неужели совсем никто не заметил этого гнусного обмана, этой жалкой подделки? Нора едва не задохнулась от возмущения, когда Дэннис со спокойным видом забрал из окошка протягиваемые ему билеты и паспорта, и резко выхватила у него один, тот самый, что принадлежал некой Эмили Холл.       Она яростно его распахнула, желая собственными глазами увидеть ту, за кого ее с таким успехом выдали, и сразу же обомлела… — Мисс Холл, что-то не так? — с сомнением спросила девушка с голубым шарфом на шее. — Н-нет… — тихо отозвалась Блэквуд. — Все в… все в порядке, в полном.       Больше она ничего сказать не смогла. Просто не смогла. Да и что можно было возразить в том случае, если в паспорте действительно была твоя фотография! Только с измененной прической и цветом глаз. Нора с выражением непередаваемого удивления на лице обернулась к своему похитителю и потрясла паспортом в воздухе. — К-как? Как?! — Я знал, что тебе понравится новая обложка, можешь не благодарить, — перебил ее Дэннис и бросил быстрый взгляд на девушку с шарфом, которая все это время с большим интересом наблюдала за разворачивавшейся перед ней сценой. — Спасибо-всего-доброго, — пробормотал он ей и в спешке потащил Блэквуд за собой, пробираясь сквозь поток пассажиров. — Дай сюда. Пожалуйста, — добавил мужчина и забрал у ничего не понимающей Норы паспорт. Он отлично помнил, с какой легкостью она рвала документы, и не собирался предоставлять ей такую возможность. — Как? Или нет, где? Где ты взял мою фотографию?! — Не я. Барри. — Не хочешь рассказать?! — Зачем ты так кричишь… — Я не кричу, я просто немного в шоке! — Пребывай в нем, пожалуйста, потише. На нас и так смотрят. — Похититель оглянулся по сторонам и остался крайне недоволен результатом: слишком много взоров было обращено в их сторону. — Господи, ты просто загораживаешь тем бабулям телевизор в кафе, вот они на тебя и смотрят; не разводи паранойю.       Дэннис обернулся: действительно, он стоял прямо на том месте, где близорукие глаза пенсионерок пересекались с изображениями на экране, и был вынужден отойти в сторону, особенно после того, как одна немолодых лет леди отчаянно замахала на него рукой и с гневным видом прошамкала что-то невразумительное. — Пошли бы и сели в самом кафе, но нет же, надо прямо из зала смотреть… — Хватит ворчать! Барри был прав: ты едва ли менее зануден, чем те старухи. — Так вы с Барри еще и мой характер обсуждаете? Прекрасно. — Уверяю, инициатором того разговора был он. — Что логично, ибо тема не очень интересная. — Действительно! Кто же еще будет обсуждать личности Кевина, кроме самих личностей Кевина. — Сострила, молодец. — Я старалась как могла, спасибо, — Блэквуд натянула лучезарную улыбку, но тут же ее скинула и приняла суровый вид. — А теперь колись насчет фотографии. — Там абсолютно нечего рассказывать, — протянул Дэннис, думая совершенно о другом и щурясь в направлении стойки регистрации, находившейся в другом конце зала. — Нам туда. — Только не вздумай хватать меня под локти и насильно тащить! Мне не пять лет — сама дойду. — Или бросишься в ноги первому встречному с мольбами о помощи. — Я буду гораздо ближе к этому состоянию, если ты меня сейчас же не отпустишь!       Нора сверкнула глазами на своего похитителя и резко вырвала руку (что вряд ли у нее получилось бы, если бы он сам не решил ее отпустить). Дэннис размял шею и глубоко вздохнул; он и так был слишком взвинчен, шарахался от малейших косых взглядов, избегал большого скопления людей, делал все, чтобы затаиться в тени и не привлекать к себе излишнего внимания, только возмущений с ее стороны ему еще не хватало! — Молча иди рядом и не верти головой, — приказал он и бросил на Блэквуд требующий повиновения взгляд. Девушка нехотя подчинилась. — Дышать-то можно или тоже с твоего разрешения? — Я же сказал: иди молча, — процедил мужчина, сдерживая уже приближавшееся негодование. — Отстанешь хотя бы на шаг — буду тащить насильно до самого самолета, ясно?       Нора закусила щеку и отвела взгляд на застекленные витрины, мелькавшие слева от нее. Она терпеть не могла подобные вопросы, отвечая на которые, приходилось терять собственное достоинство; ей больше импонировало гордое молчание, но молчать в данном случае было опасно, и потому, когда вопрос повторился, но уже в более резкой форме, она проворчала что-то наподобие «ясно», лишь бы он только от нее отстал.       Она отлично понимала, что чувствовал Дэннис в тот миг (несмотря на то, что не могла разделить всех его переживаний и согласиться с его убеждениями) и потому пропускала мимо ушей адресованные ей колкие замечания и грубые высказывания, списывая их на его чересчур взвинченное состояние. В ее памяти еще слишком отчетливо светилось его недавнее признание, которому она верила гораздо больше, нежели его защитной реакции и холодности.       В таком же мрачном молчании они подошли к стойкам регистрации. У самой крайней из них очередь была совсем маленькой и состояла всего из пяти человек. Дэннис направился прямиком к ней, желая как можно скорее разобраться со всеми формальностями и затаиться уже наконец в тени вплоть до самого отлета.       После десяти минут ожидания, мучительного как для похитителя, так и для похищенной, настал их черед и темноволосая девушка в белой рубашке обратилась к ним с механической улыбкой: — Добрый день. Ваши паспорта и билеты, пожалуйста.       Дэннис быстро отдал ей уже заранее заготовленные документы и принялся неотрывно следить за их проверкой. Агент по регистрации быстро пробежалась глазами по паспорту некого Генриха, который не вызвал у нее никаких подозрений, но как только ее взгляд остановился на паспорте Эмили Холл, девушка нахмурилась. — Что-то случилось? — бесцветным голосом спросил Дэннис, ощущая бешеный стук сердца где-то в горле. — Боюсь, что да, сэр. Видите, здесь номер паспорта плохо пропечатан… — Ну и что с того? — Как это, ну и что? Я не могу пробить Вам талон, если документ не действ… — В таком случае, — перебил ее похититель, стараясь сохранять спокойный тон, что с каждым разом давалось ему все труднее, — если номер такой нечитабельный, как же нам тогда продали билет? — Я могу на него взглянуть? — Держите.       Мужчина резким движением вытащил из внутреннего кармана куртки билет и протянул его темноволосой. Нора готова была поклясться, что видела, как дрожала у него в тот миг рука… — Успокойся ты, псих! — раздался в голове приказ, но Дэннис навряд ли смог бы определить, от кого конкретно он последовал. И да, он совершенно не мог успокоиться! Все его тело находилось в невероятном напряжении, он отчетливо слышал все свои мысли, они слишком громко звучали в сознании, мешали концентрироваться на реальном мире, путали и сбивали; терпение было на исходе; его голос понизился по пугающей интонации: — Ну что? — Странно… По идее, с таким паспортом Вам не должны были продать билет. — Девушка еще раз посмотрела на то место, где цифры были смазаны, будто дешевые чернила поплыли от воды, и покачала головой. — В каком окне вас обслуживали?       Рука потянулась к вороту рубашки и судорожно расстегнута верхнюю пуговицу, ослабляя давление на горло. — Соберись. Еще не все потеряно. Не выдавай своего страха и неуверенности, это очень заметно.       Глубокий вдох не помог вернуть трезвость мысли и рассудка. Перед глазами начали плыть яркие, неоново-белые круги. Только не сейчас… Не здесь… — В четвертом окне, — еле ворочая языком, выговорил Дэннис. — Это точно необходимо? Мы торопимся. — Сэр, ваш самолет только через два часа; подождите, пожалуйста, минуту.       Агент по регистрации обратилась к какому-то парню, сидевшему неподалеку в кресле и болтавшему от скуки ногой во все стороны, и попросила его наведаться в вышеупомянутое окно для уточнения непонятных для Дэнниса формальностей, а затем, как ни в чем не бывало, стала перебирать бумажки на своем столе, изредка поднимая глаза на своих клиентов. В последний раз она более пристально задержалась взглядом на лице мужчины и, откинувшись на спинку стула, с вызовом спросила его: — Сэр, а что это вы на меня так злобно смотрите? Хотите сказать, я виновата в том, что паспорт этой мисс в неисправном состоянии? — Может быть, это я виноват в том, что в паспортном столе недобросовестно выполняют свою работу? — процедил Дэннис; девушка презрительно хмыкнула. — Знаете, сэр, это первый такой случай в моей практике. Еще ни разу за все это время у нас не случалось подобных заминок… — Очень за вас рад. — Паспорта всегда выдаются в безукоризненном состоянии, и я вправе потребовать проверки, если сочту это нужным, нравится Вам это или нет. Это моя обязанность. — Стой-стой-стой! Ты можешь промолчать, просто хоть раз промолчать?! — Ваша обязанность — выдавать посадочные талоны, а не лезть, куда не надо. — Не смейте мне хамить! — воскликнула девушка, но тут же вновь приняла сдержанный вид; она знала, как нужно было обходиться с буйными клиентами: вежливость — лучшее оружие. — Если же с этим паспортом действительно все в порядке, чего Вы тогда так переживаете? — Потому что мы спешим! Неужели не ясно? — прорычал Дэннис, чувствуя, как контроль безжалостно от него ускользал и переходил в руки бессильной ярости. — Да что с тобой такое?! — зазвенел в голове не на шутку перепуганный голос Барри. — Еще одна нападка с твоей стороны и пойдешь на покой! Ты вообще думаешь своей башкой, что ты творишь?! Еще скандал тут закати, истеричка! Тебе что, шума вокруг нашей персоны мало?! — Замолчи, — чуть подрагивающим от напряжения голосом приказал Дэннис, переставая улавливать границы реального. В ответ на него обратилась пара черных глаз, полных неподдельного удивления. — Что, простите? Это вы мне?       Похититель резко мотнул головой и покачнулся. Нервы ни к черту, совсем ни к черту. Внутри него с каждой потраченной в ожидании секундой все сильнее и сильнее разгоралась ненависть вперемешку со страхом — отвратительное сочетание, которое, ко всему прочему, было очень трудно подавить, почти невозможно. Ему казалось, что еще чуть-чуть, еще одна фраза или один взгляд со стороны той девицы, и он хорошенько приложит ее головой о стол.       Дэннис никогда не выходил из себя настолько, чтобы опускаться до рукоприкладства, женщин же он вообще никогда не трогал, но сейчас готов был забыть о всех морально-нравственных нормах. Он готов был забыть обо всем. Впервые в жизни, в такой, казалось бы, нелепой ситуации он понял, что по-настоящему подвергся панике, и от осознания происходящего ему стало еще хуже.       «Ненормальный», — тем временем пробубнила темноволосая девушка, глядя на своего клиента, который явно был не в себе, что постепенно все больше и больше бросалось в глаза. — Если ты сейчас же не соберешься, то помашешь ручкой всему нашему побегу. Успокойся я сказал. Да успокойся ты, кретин! Еще ничего не произошло. Даю тебе минуту, если не справишься — отдашь свет Барри. Это не обсуждается. Время пошло.       Дэннис прерывисто вздохнул и хотел было возразить в самой резкой форме, совершенно не принимая во внимание то, что голос был в голове, а вокруг тем временем находилось довольно большое скопление людей, которое тут же заинтересовалось бы человеком, говорившим самим с собой.       Он готов был совершить фатальную ошибку, совсем как новичок, ничего не смыслящий в своем деле. Но в последний момент, когда с его губ уже готовы были сорваться угрозы в сторону своего личного второго «я», он вдруг запнулся и странно побледнел.       Его лицо изменилось настолько, что даже девушка-регистратор перестала хмуриться и, забыв про свои оскорбленные чувства, с удивлением стала наблюдать за тем, как мимические морщины на лице мужчины разглаживались, а буря в глазах постепенно затихала, уступая место осмысленному выражению.       Дэннис замер на некоторое время, как если бы малейшее движение могло стоить ему жизни, но потом все-таки пересилил себя и перевел ошарашенный взгляд вниз, туда, где пальцы Норы нежно переплелись с его собственными.       Блэквуд успокаивающе поглаживала его по руке, забирая каким-то магическим образом все волнение и страх, оставляя после каждого своего прикосновения только волну мурашек по всему телу и ощущение внутренней теплоты, разливавшейся умиротворением по венам.       Дэннис перевел взгляд на ее лицо, но Нора на него не смотрела и вообще вела себя так, будто вовсе не она держала его за руку в тот миг, будто вовсе не она была инициатором этого спасительного жеста, будто все происходящее ее совершенно не интересовало, а он и подавно был пустым местом.       Тем временем вернулся работник аэропорта и, оперевшись о стол, стал что-то говорить девушке в белой рубашке. Из их диалога Дэннис понял только то, что раз билеты были уже проданы и никаких заминок при их покупке не возникло, то не было смысла не оформлять посадочный талон, и еще какие-то подобные никому не интересные глупости. В общем, информация весьма бесполезная, но от этого не менее очевидная.       Темноволосая стойко выслушала коллегу и бросила исподлобья взгляд на своих клиентов. Ей, честно говоря, очень хотелось, чтобы поездка этого наглого типа расстроилась, но удача, видимо, сегодня была на его стороне; а впрочем, ей было на это все равно. — Кладите чемодан на ленту. Ручная кладь есть?       Похититель вопросительно посмотрел на Блэквуд, та отрицательно покачала головой, но уже через секунду воскликнула: — Нет, постойте, есть!       Она освободила свою руку из хватки Дэнниса, который держал ее так крепко, словно до конца своей жизни не собирался отпускать, и присела к чемодану. Вскоре Нора уже прижимала к себе книгу в красном переплете и простой карандаш. Поймав на себе удивленный взгляд, она пожала плечами. — Ну, не могла же я совсем ничего не захватить. Она не такая уж и тяжелая. — Конечно, если не ты несешь чемодан. — Молодые люди, вы там закончили? — раздался сзади недовольный голос пожилого мужчины. — Тут вообще-то очередь. — Это не к нам вопрос. — Блэквуд кивнула головой в сторону стойки регистрации. — Мы тоже торопимся, так что неудобства у нас с вами общие. — Ваш талон, — процедила темноволосая девушка, — приятного полета. — Благодарю, — ответила за двоих Нора и направилась вслед за своим похитителем, который хотел как можно быстрее уйти из того эпицентра событий и перестать привлекать к себе внимание.       Когда они отдалились на приличное расстояние, Дэннис вдруг остановился и в упор посмотрел на свою спутницу. — Спасибо. Не знаю, что на меня нашло. Я совсем не мог сдерживаться, такого раньше не было. И если бы не ты, то… — Да брось, — беззаботно бросила Блэквуд, будто речь шла о чем-то совершенно малозначительном. — Вы ведь, в конце концов, для того меня и завели, чтобы я вам помогала. — Не говори так, ты же не собака. — Ты прав. — Лицо девушки вдруг помрачнело, словно она вспомнила то, что всеми силами старалась забыть. — Собаки не предают своих хозяев. — Я тебе не хозяин. — Но хотел бы им быть. — Неужели я произвожу такое впечатление? Видимо, с меня никогда не смоется клеймо мучителя и маньяка. — Кто знает… Ты сильно изменился за последнее время. — Надеюсь, в лучшую сторону. — Пожалуй, что так. Но ведь не все, что хорошо для меня, хорошо и для вас. — Остальные меня не волнуют.       Нора подняла на него глаза и покачала головой. — Осторожнее с подобного рода словами, назад уже не заберешь, а вот жалеть потом будешь. — Откуда ты знаешь? Может, вечно жалеть о своих поступках — это все, что мне осталось в этой жизни. — Нет, ты заслуживаешь большего. — Откуда ты знаешь? — повторил Дэннис. — Это мой любимый вопрос, но да ладно, мне не жалко… Просто знаю и все. Ты хороший человек, правда, хороший, просто… — Ее голос дрогнул, но она незамедлительно продолжила: — Просто тебе в течение всей жизни попадались плохие люди. Трудно оставаться самим собой под гнетом постоянных упреков и ненависти, это… как будто один на один целым миром, который постоянно, каждый день хочет тебя уничтожить и раздавить, это… это ужасно, это правда ужасно. Я не могу себе представить, что бы я делала на твоем месте… я, наверное, сошла бы с ума. — Губы Блэквуд тронула нервная мимолетная улыбка. — Я бы просто сошла с ума. — Собственно, что я и сделал, — тихо отозвался Дэннис, но Нора тут же энергично замотала головой из стороны в сторону. — Нет-нет, это не ты, это не ты сошел, не ты. Это Кевин, но не ты. — Просто послушай, что ты говоришь. — Я прекрасно понимаю, что я говорю! Не перебивай! — Она перевела дыхание и до боли выкрутила кольцо на пальце. — Я долго думала над этим в машине и поняла, что… я не в праве тебя осуждать, никогда и ни в чем. Да даже если бы я и пережила хотя бы часть того, что пережил ты, то… все равно не смела бы. Нет. Это было бы слишком несправедливо по отношению к тебе, а несправедливости в твоей жизни и так достаточно, я не хочу вносить еще и свою лепту. Я просто… Просто хочу, чтобы ты знал, что я виновата. Перед всеми вами.       Глаза напротив сузились, и добродушная усмешка, которой никогда раньше не было, появилась на его губах. — Ты это серьезно? — Более чем. Ты просто не знаешь, поэтому так реагируешь. Я ведь… я ведь не такая, как ты думаешь… Я хуже, я гораздо хуже, и этот образ невинной девушки в твоей голове не что иное, как просто плод твоей фантазии. Ты сам меня придумал и наделил, вероятно, множеством светлых качеств, до которых мне идти и идти, как до луны пешком. А я ведь другая, я не такая честная и надежная, как ты думал. Я понимаю, да и ты тоже понимаешь, что я вам ничего не обещала, но… я просто… я не хотела, оно само… — И что же ты сделала? — спросил Дэннис, заметно напрягаясь от ее слов. Нора заставила себя поднять на него глаза и ответила: — Там, на металлоломе, в помещении был телефон… — И ты позвонила, все ясно. — Д-да… — прошептала Блэквуд, чувствуя непонятно откуда взявшийся прилив стыда, который буквально пожирал ее изнутри, заставляя выкладывать всю информацию как на духу. — И как, ответили? — Да… — И сколько же патрулей выехало на поимку особо опасного преступника? — Нет, я… я не знаю. Нисколько, наверное. — «Наверное»! — мрачно усмехнулся Дэннис. — Но надо полагать, что парочка все-таки уже в пути. — Нет, я… — Нора попыталась подавить предательский всхлип, но у нее не вышло. — Я не могла не позвонить, просто не могла, понимаешь?! Было такое ощущение, словно от этого звонка зависела моя жизнь, я не могла… Мне нужно было с ними попрощаться, понимаешь? — Попрощаться? — Да. Я понимаю, сейчас я понимаю, что это было глупо, чертовски глупо, на что я вообще надеялась… Идиотка. Это так нелепо, мне даже стыдно, что я не использовала реальный шанс, а потратила его на какую-то никому не нужную чушь. Глупо, просто глупо. — Это все? — Получается, что да. Как видишь, я предала все ваши надежды и ожидания, обманула Барри и вообще… все стало только хуже… Если уж уходишь из чьей-то жизни, то нужно делать это резко, без промедления, а все эти последние разговоры и прощания, они только все усугубляют, понимаешь? — Нет, боюсь, что не понимаю.       Нора с грустной улыбкой закивала головой и вытерла рукавом слезы. Оно и понятно, неужели она смела надеяться на какую-то поддержку? Она сама виновата, а он имеет полное право так отвечать. Но Дэннис продолжил: — Мне никогда не приходилось ни с кем прощаться. В моем окружении нет таких людей, расставание с которыми меня бы как минимум огорчило. — Счастливец… — Возможно, но все же я не вижу счастья в полном одиночестве. — Прости меня, — прошептала Блэквуд, пряча взгляд в ослепительных в своем дешевом блеске витринах. — Я прошу прощения именно у тебя, а не у всех, потому что… Потому что именно перед тобой я больше всего виновата. — Почему же? — Потому что ты положился на меня, пусть совсем немного, но доверился мне, я теперь понимаю, как дорого стоит твое доверие, но я его не оправдала. И ты вправе за это меня ненавидеть.       Дэннис смотрел на нее, не отрываясь, и замечал малейшие изменение как в ее голосе, так и в выражении ее лица, которое говорило само за себя. Закипавшая в нем поначалу злость улеглась, не оставив после себя ничего, кроме уже ставшего привычным отчуждения и внешнего равнодушия, в котором он постоянно искал спасение. И находил, но не на этот раз. Сейчас казаться равнодушным было бы слишком жестоко по отношению к ней.       Он видел, как она мучилась угрызениями совести, как она раскаивалась в своем поступке, и равнодушие с его стороны было бы для нее сильным ударом, к которому она хоть и готовилась, но уж точно не желала и втайне, может быть, даже боялась.       Дэннис это знал и прекрасно понимал. Как человек, которого много раз предавали и незаслуженно обвиняли, он не способен был на предательство и на незаслуженные обвинения и всеми силами старался отгородить от них тех, кто, по его мнению, этого меньше всего заслуживал. И таким человеком стала именно Нора.       Он с самого начала предполагал, что рано или поздно она решится на отчаянный шаг, и это событие не стало для него большой неожиданностью, но все же оно было очень несвоевременно. Но она ведь рассказала ему всю правду, хотя ее никто к этому не принуждал. Уже она в свою очередь ему доверилась, а предать ее доверие Дэннис уж никак не мог. Он готов был терпеть подобное от нее, но не готов был подвергать ее тому же.       В течение всего того времени, пока затянувшееся молчание висело в воздухе, Блэквуд так и не смогла решиться поднять глаза на своего похитителя и вместо этого равнодушно созерцала содержание витрин, где за кристально чистыми стеклами виднелись цветные флаконы дорогих духов, а на соседнем стенде стояли элитные алкогольные напитки, продаваемые по заоблачным ценам.       Нора, стараясь скрыть свое волнение, дожидалась реакции Дэнниса, словно вынесения смертного приговора. Она не понимала, почему так беспокоилась из-за абсолютно чужого ей человека, из-за его мнения и решения, ведь он, по сути, был для нее никем. Но в то же время она сомневалась касательно своего вердикта, и от этого ей становилось жутко противно от себя. Он не был ей настолько чужд, чтобы она с легкой руки забыла о содеянном и перестала волноваться. Это угнетало, но еще сильнее ее угнетало ожидание. — Почему ты молчишь? — через силу выдавила из себя Блэквуд. — Или я поступила настолько плохо, что теперь недостойна ответа? — Ты голодная? — проигнорировав ее вопрос, спросил Дэннис обычным тоном, пожалуй, даже слишком мягким. Он никогда прежде к ней так не обращался. — Что? — Без керрелизма совсем не можешь? — Могу. Я просто не понимаю: при чем тут еда… — Я спрашиваю: ты голодная или нет, что тут можно не понять? — Знаешь, можно, если учесть, что еще минуту назад разговор шел совершенно о другом. — Хочешь вернуться к той теме? — Дэннис поднял бровь. — Мне казалось, она была тебе неприятна. — А тебе? — Аналогично. — В таком случае да, я голодная.       Получив долгожданный ответ, в котором он ни на секунду не сомневался, мужчина одной рукой поднял чемодан, а другой притянул к себе за локоть Нору, но без былой маниакальной жажды подчинения, а с мягкой настойчивостью и аккуратностью. — Здесь где-то поблизости было кафе, надеюсь, цены там не очень кусачие. — Не настолько кусачие, как те старухи из зала, — отозвалась Блэквуд и не поверила своим глазам, когда Дэннис улыбнулся в ответ.       Он улыбнулся! Он впервые по-настоящему ей улыбнулся, и Нора была уверена, что за всю свою жизнь не встречала такой приятной и завораживающей улыбки, пусть и до обидного непродолжительной. Но все же, у нее получилось! Ей удалось! Хоть это и вышло совершенно случайно и непреднамеренно.       Блэквуд вдруг почувствовала себя до странного счастливой, словно сбылась ее самая сокровенная мечта. Теперь она была уверена, что прощение было ей даровано, и от этого стало необычайно легко.       В кафе народу почти не было: только что улетело три самолета, и в аэропорту стало как будто посвободнее; но вскоре поток новоприбывших пассажиров развеял эту иллюзию и заполонил все пустующие пространства беспорядочно мелькавшими спинами людей.       Дэннис занял места в самом дальнем углу, где даже освещение было более приглушенным, и заказал Норе горячий капучино вместе с сырным круассаном. Себе мужчина ничего не взял. Он просто сидел и с какой-то необъяснимой для него самого радостью смотрел на то, как его спутница с большим аппетитом уплетала скромный по габаритам ужин.       Когда же она предложила ему половину своей порции, он, даже не думая, отказался и вполне реалистично умудрился изобразить полное безразличие к еде, хотя вот уже вторые сутки не брал в рот и крошки. «В самолете поем», — убедил он Блэквуд и сам поверил в то, что этой мысли ему будет достаточно, чтобы не умереть с голоду прежде, чем настанет час икс.

***

      Следующий час прошел поразительно быстро. Нора не смогла бы ответить, если бы ее спросили, что она делала все это время, но уж точно не истерила и не мучилась сомнениями касательно того, как же ей все-таки следовало поступить. Все эти прелестные явления безжалостно напали на нее несколько позже (когда до вылета осталось чисто символическое количество времени) и, казалось, уже не собирались отступать перед лицом ее выдержки, поглотив Блэквуд с головой.       Чем меньше времени оставалось у нее в запасе, тем сильнее в груди бился страх, а желание закричать и впасть в истерику, тем самым привлекая внимание толпы и руша все планы своего похитителя, больше не казалось нелепым и неуместным. Нора смутно помнила, как прошла таможенный досмотр; единственное, что осталось глубоким отпечатком в ее памяти, так это тяжелый взгляд, неотрывно за ней следивший.       Дэннис в течение всего того времени, пока ее досматривали, не сводил с нее глаз и выглядел настолько свирепым, что, даже находясь на расстоянии от него, Блэквуд не решалась попросить кого-нибудь о помощи или намекнуть о происходящем.       Он поистине был жуток в своей решительности и непоколебимости, и Нора была уверена: соверши она хоть малейшую ошибку — он незамедлительно сорвется, и тогда уже останется только помолиться за спасение своей души и отойти в мир иной. Но этого ей совершенно не хотелось, и потому приходилось держать язык за зубами, трясясь за каждое движение, которое могло быть неверно истолковано.       Страх был величайшим оружием, и если уж кто и знал, как грамотно и наиболее эффективно его использовать, так это Дэннис, лично подвергавшийся подобному террору большую часть своей жизни.       Он видел, как Нора тщетно пыталась скрыть свое волнение, но оно уж слишком явно проявлялось в дрожи ее губ и учащенном дыхании, нормализовать которое не представлялось возможным. Он все видел, все понимал, может, даже отдаленно сочувствовал ей, но ничего не мог сделать, ровным счетом ничего, ибо отпустить ее значило погубить всех и сразу. На такое он решиться не мог, поэтому продолжал действовать согласно своему плану, пряча все эмоции и переживания глубоко внутри.       Блэквуд поняла, что было уже слишком поздно, как только ее нога переступила через порог самолета, а где-то прямо над ухом раздался вежливый мужской голос, поздоровавшийся с ней и пожелавший ей приятного полета.       «Бежать! и очень, очень быстро!» — пронеслось в ее голове, в ответ на что тело инстинктивно подалось назад, но встретило препятствие в виде перегородившего путь к отступлению плеча.

Поздно, дорогуша, уже слишком поздно

      Ноги сами несли ее вперед и снисходительно онемели лишь после того, как она заняла свое место и застегнула ремень безопасности. Следом за ней сел похититель, не собиравшийся ни при каких обстоятельствах выпускать ее в проход, и окончательно лишил ее тем самым любой возможности сбежать.

Мышеловка захлопнулась. Назад пути не было

      Самолет постепенно заполнялся пассажирами, которые спешно сновали взад-вперед, мельтеша перед глазами; похититель тем временем со скучающим видом листал какие-то журналы и периодически поднимал глаза, проверяя обстановку вокруг. После очередного осмотра он перевел взгляд на свою спутницу и с выражением недоумения отложил буклет в сторону. — Что с лицом, красотка? У тебя вроде никто не умер, насколько я знаю. — Барри! — удивилась Нора, на мгновение позабыв о своем состоянии. — Что ты тут делаешь? — Спасаю нервную систему нашего с тобой общего друга. — У Дэннис аэрофобия, что ли? — Тьфу ты! Такое ощущение, что я не с миловидной девушкой говорю, а с энциклопедией заумных терминов, — понарошку возмутился художник и хлопнул себя по коленям. Блэквуд пожала плечами. — Это вовсе не заумный термин, так что, если ты его не знаешь, это уже твое упущение. — Ладно, не кипятись. — Никогда бы не подумала, что Дэннис боится летать, — задумчиво произнесла Блэквуд, ковыряя ногтем обивку подлокотника. — Еще как боится! Неужели ты считала, что у него совсем нет фобий и страхов? — Мне просто казалось, что они проявляются в несколько других сферах. — Ну… тут уже, как говорится, никогда не угадаешь, на чью долю что выпадет. — Филофобия, например, — вдруг добавила Блэквуд и в упор посмотрела на своего похитителя, внимательно наблюдая за его реакцией. — Вот это уже больше похоже на правду, как думаешь?       Барри криво усмехнулся и поджал губы, обдумывая свой ответ. — Я думаю, что Дэннис нам за такой подробный разбор его личности спасибо не скажет. — Конечно, не скажет, но все же. Твое мнение? — Ну ты ведь сама все знаешь и понимаешь, не маленькая уже. Сколько тебе, кстати? — Через два дня будет двадцать, не переводи тему. — Вот это прикол! — Барри всплеснул руками. — Я думал, ты помладше. Мои поздравления, старушка.       Он поджал губы бантиком и потрепал Нору за щеку, будто маленького ребенка. Девушка скинула его руку и с нажимом на него посмотрела. — Да или нет? — Святой Иосиф! ну что ты прикопалась-то? Ясное дело, что да! Ты его видела вообще? Он же никого к себе даже близко не подпускает, что уж говорить о чувствах! Стой, — Барри вдруг лукаво сощурился, — ты там что, план по захвату его сердечка разрабатываешь? — Я, конечно, знала, что ты болен, но не думала, что настолько. — Блэквуд приняла непроницаемый вид и подняла правую бровь. — Ты лучше за своим сердечком следи, Купидон. — Вот черт, а ведь ты права. У меня же аритмия и тахикардия. — Хороший набор, Болезный. — Болезный? И это мне говорит человек, который умудрился заболеть от пятиминутного пребывания в холодной воде, да еще и так, что еле откачали? — Ладно, один-один. — Второй раунд, — подыграл Барри и сымитировал звук гонга. Нора ухмыльнулась, но тут же вновь стала серьезной. — Расскажи мне о Дэннисе, — вполголоса попросила она, словно не желала, чтобы кто-нибудь уличил ее в этом. — Хей, ну серьезно, зачем тебе этот шизофреник? Давай я лучше что-нибудь про себя расскажу, я-то более классный. — Художник с самодовольной улыбкой прошелся рукой по голове и наткнулся пальцами на парик. — Смотри-ка, у меня даже волосы есть! — Волосы — залог успеха. Но все же, я серьезно. Расскажи.       Барри вздохнул и с легкой грустью посмотрел на свою спутницу, пытаясь что-то прочесть в ее глазах. — А почему бы тебе не спросить самого Дэнниса? — Он не делится со мной своими переживаниями, а на его прошлое у нас и подавно табу наложено. — То есть тебя интересует то, что сделало его таким? — Меня интересует весь его жизненный путь, с момента первого появления и до наших дней. — Ну ты загнула, подруга! Я летопись за ним не вел, точно рассказать не смогу. — Хотя бы попробуй, — настаивала Нора, параллельно наблюдая за занимавшими свои места пассажирами. — Хм, сейчас подумаем…       Девушка устроилась поудобнее и приготовилась к длинному рассказу, который, по идее, должен был быть занимательным. — Итак, начнем с событий двадцати с чем-то летней давности, в то вр… — Присаживайтесь сюда, пожалуйста, — донеслась до Нориного слуха фраза стюардессы, — вот Ваше место, сэр. — Спасибо, — добродушно ответил ей бархатистый голос, услышав который, Блэквуд моментально перестала дышать.

Что же это? У нее бред?

      Нора негнущимися пальцами отстегнула ремень безопасности и молниеносно вскочила, позабыв и о Барри, и о рассказе про Дэнниса, и об опасности привлечь к себе лишнее внимание — обо всем. Она со всей силы вцепилась ногтями в спинку кресла, находившегося перед ней, и впилась глазами в фигуру темноволосого парня, который, ничего не подозревая, убирал свою сумку в верхнее отделение для багажа.

Не может быть… Это невозможно…

      Кажется, Барри что-то у нее спросил, но она не расслышала; в ушах стоял звон, будто ее огрели чем-то тяжелым по голове, а перед глазами периодически возникали темные пятна, заволакивавшие картину происходившего вокруг.

Но как же это… Неужели вселенная дала ей последний шанс?

      Побелевшие губы непроизвольно начали шептать чье-то имя, с каждым разом произнося его все громче и громче, словно обретая силу от его звучания. И прежде чем Нора поняла, что произошло, из ее горла вырвался охрипший крик, наполовину потонувший в оживленном шуме вокруг: — Стив!       В ту же секунду чья-то рука схватила ее за локоть и со всей силы дернула вниз, заставляя с грохотом упасть на свое место и больно удариться о подлокотник. — Какого черта ты творишь?! — откуда-то извне донесся яростный шепот. — Тебе жить надоело?! — Стив… — едва слышно повторила Блэквуд и почувствовала, как глаза защипало от слез. — Стив, это же я, Стив…       Если бы не железная хватка на ее руке, то она незамедлительно рванула бы с места. Но она не могла. Все ее тело вдруг застыло в страшном оцепенении и отказалось выполнять какие-либо приказы. Шевелились только губы, повторяя, словно мольбу о спасении, лишь одно имя: «Стив»…       Нора совершенно потеряла счет времени; несколько секунд мучительного ожидания приравнялись в ее понимании к вечности. Она с головой погрузилась в прострацию и перестала отдавать себе отчет в происходящем. Все начало казаться ей сном, бредовым, нереалистичным сном, от которого было никак не проснуться. Из этого состояния ее вывело лишь то, что похититель наклонился прямо к ее уху и с пугающим спокойствием спросил: — Ты знаешь, что на теле человека есть такая точка, нажав на которую с достаточной силой, можно заставить его отключиться за считанные мгновения? — В его глазах бушевало самое настоящее безумие, но лицо было лишено любых эмоций. — И находится она вот здесь. — Мужчина коснулся шеи Блэквуд и надавил на место между позвонков указательным пальцем. — Так нажимай! — прошипела Нора, не сводя взгляда с темноволосого парня, который уже давно сел на свое место, но продолжал иногда оборачиваться, выискивая кого-то глазами. — Чего ты ждешь, я не пойму?! Нажимай! — Я нажму, — спокойно возразил Дэннис, не убирая руки, — в случае твоей очередной выходки я нажму. — Что мешает сделать это сейчас?! Ты что, не видишь, что я не могу спокойно сидеть и молчать?! Ты не видишь этого?! Тебе мало того, что я из-за тебя пережила? — Ее голос зазвенел и сорвался на плач. — Ты хочешь, чтобы я сейчас сама себе смертный приговор подписала?! — Ты подпишешь его гораздо быстрее, если не перестанешь так кричать. Ради всего святого, замолчи! Умоляю тебя, замолчи… — Внутри него внезапно что-то щелкнуло, вынуждая сменить гнев на милость. Его состояние было в тот миг пугающе непостоянным, он сам не знал, какая эмоция завладеет им в следующее мгновение, и от этого становилось страшно. — Хотя бы раз в жизни послушай меня! сделай так, как я скажу. — Я не могу! Не могу, не могу, не могу, понимаешь ты или нет?! Не могу! — Нора, глотая слезы, нервно теребила в руках ремень безопасности и, не отрываясь, смотрела в одну точку, туда, где виднелась макушка Стива Патерсона. — Я не могу. Я вовсе не желаю вам зла, честно, я… я не хочу, чтобы вас поймали, я это уже говорила, но… я просто не могу молча сидеть на месте, когда там он, понимаешь?! Он мой друг, слышишь?! Мы с ним знакомы десять лет! — Меня не волнует, в каких отношениях ты состоишь с тем парнем! — прорычал Дэннис, но тут же опомнился и схватил заплаканное лицо Блэквуд в чашу из своих ладоней. — Тише, успокойся, прошу тебя, успокойся. Соберись и перестань реветь.       Нора попыталась замотать головой из стороны в сторону, но его хватка не позволила ей дернуться. — Что там происходит, молодые люди? — отозвалась женщина с заднего ряда. — Девушка, вам плохо? — Она боится лететь, — моментально обретя выдержку, пояснил Дэннис и стал заботливо гладить похищенную по голове, изображая участие. — Родная, все хорошо, это совсем нестрашно, нам лететь-то всего полтора часа, это не много. — Н-нет, н-не надо… — Она попыталась скинуть его руку и прерывисто вздохнула, стараясь хоть немного унять дрожь во всем теле. — Н-не трогай м-меня, не надо. — Бедная девочка, — покачала головой женщина и возмущенно обратилась к Дэннису: — Зачем же вы тогда полетели, ежели знали, что ваша дама будет так реагировать? — Я не знал, честное слово не знал! — выразил мужчина искреннее удивление и округлил глаза для большей убедительности. — Она никогда не упоминала о своей боязни, а тут вот как получилось… Простите, пожалуйста, за шум, мне, право, неловко… — Ну что вы, что вы, я все понимаю. Давайте мы вот как поступим.       Сердобольная женщина подозвала стюардессу и стала с большим участием объяснять ей ситуацию, показывая рукой на полуживую Нору. Стюардесса внимательно слушала и сочувственно кивала, потом попросила подождать минутку и куда-то удалилась. Вернулась она почти незамедлительно и сразу же обратилась к Блэквуд: — Девушка, если хотите, то можете перейти в номер первого класса, у нас как раз имеется один свободный. Там есть диван, и, возможно, вам удастся уснуть. Во сне всяко легче переносить перелеты. — Стюардесса мягко улыбнулась. — Но у нас нет денег, — вмешался было Дэннис, но его протест был встречен уверениями, что деньги здесь совершенно ни при чем и что авиакомпания готова пойти навстречу своим пассажирам в трудной ситуации наподобие сложившейся. — В таком случае мы согласны. — Вы ведь вместе? — Да. — Хорошо, тогда пройдемте со мной.       Нора почувствовала, как чьи-то руки подхватили ее и, вытащив в проход, стали подталкивать в спину, заставляя идти быстрее. Дэннис шел рядом и намеренно загораживал ей обзор, не позволяя встретиться глазами с тем парнем, на долю которого, по мнению Блэквуд, выпала участь ее спасти.       Когда они наконец миновали самый опасный отрезок пути, Дэннис обернулся и заметил, что этот Стив внимательно следил за всей их процессией и был при этом довольно задумчив, что, впрочем, нельзя было считать верным показателем того, что он что-то заподозрил. «Скорее всего, не узнал, — подумал похититель и отвернулся. — Закадычные друзья при встрече ведут себя несколько по-другому».       Оказавшись в номере первого класса, Нора почувствовала себя запертой в душной клетке, сжимавшей ее со всех сторон, и хотела было рвануть назад, но наткнулась в проходе на Дэнниса и вынуждена была отступить. Мужчина неторопливо зашел, успел шепнуть что-то стюардессе, закрыл за собой дверь и, наконец, повернулся к Блэквуд, сохраняя на лице привычное холодное выражение.       Какое-то время они молчали, преисполненные эмоциями и слишком взволнованные происходящим. Они, казалось, могли бы простоять так целую вечность, похороненные в этой звенящей тишине, но вдруг с губ Норы сорвалась едва слышная мольба и разорвала собой невыносимо тяжелое для них обоих молчание: — Отпусти меня… — Не могу. — Можешь… ты ведь можешь, Дэннис, ты можешь. Отпусти. Клянусь жизнью, я буду молчать!       Девушка повысила голос и заломила руки, слезы ручьями текли по ее щекам, оставляя после себя дорожки от смывающегося макияжа. — Умоляю… отпусти меня…. Прошу.       Похититель прикрыл глаза рукой и судорожно вздохнул. Даже сквозь закрытые веки он видел ее перед собой, от этого образа было не скрыться, его невозможно было стереть, он нависал, подобно грозовой туче, и давил со страшной силой, заставляя вновь терять крупицы самообладания. — Прости, — глухо отозвался Дэннис, не отнимая руки от лица. — Я не могу этого сделать. Просто не могу. Ты можешь убеждать себя в обратном сколько угодно, но суть от этого не изменится. Я зашел слишком далеко, чтобы отступить в последний момент. Прости.       Нора почувствовала, как ее ноги подкосились, а тело медленно осело на диван, теряя всякую тягу к жизни, превращаясь в безвольную оболочку. Она сжалась в позе эмбриона, закрыла лицо руками и зарыдала в полный голос, не сдерживаясь и не заботясь о том, как это выглядело со стороны.       Ей казалось, что еще чуть-чуть и ее сердце разорвется, просто не выдержит, остановится раз и навсегда, прекратив тем самым череду всех этих мучений, забрав жизнь, но даровав взамен свободу. Но вопреки всем ее ожиданиям оно продолжало глухо биться внутри грудной клетки, принося с каждым последующим ударом новую порцию боли и разочарования.       Норе вдруг ужасно захотелось заставить его замолчать любой ценой, просто перестать слышать его биение, безжалостно свидетельствовавшее о том, что она была еще жива. Эта мысль показалась ей спасительной. Она резко замахнулась и со всей силы ударила себя кулаком в грудь, прямо в сердце, повторяя это движение с невероятной быстротой и яростью, на которую только была способна; ее действия сопровождались отчаянным криком: «Хватит! Заткнись, заткнись, заткнись!»       Внезапно, после очередного взмаха, чужая ледяная рука схватила ее за запястье, выкрутила ей кисть и дернула куда-то вниз. Блэквуд вскрикнула от боли и попыталась вырваться, но уже в следующую секунду каким-то непонятным для нее образом оказалась в крепких объятиях Дэнниса, который с огромной силой прижал ее к себе, сковывая ее движения и обрывая на корню все ее отчаянные попытки освободиться.       Нора гневно зашипела и попыталась ударить своего похитителя локтем в бок, но он предугадал ее намерение и вовремя перехватил уже занесенную для атаки руку; тогда она решила отбиться от него ногами, но у нее это также не вышло: Дэннис быстро перевернулся, оказался сверху и полностью придавил ее своим весом.       Блэквуд была буквально впечатана в диван, обездвижена, сломлена, побеждена… Силы были не равны; борьба слишком быстро достигла своей кульминации, завершившись полным разгромом одного из противников.       Дэннис с нескрываемым ужасом смотрел на лежавшую под ним девушку, изредка еще вздрагивавшую от подступавших к горлу рыданий, и отказывался верить в происходящее. Ее бесцельно бегающие из стороны в сторону глаза вдруг встретились с его глазами и мгновенно замерли. Он был более чем уверен, что сейчас она плюнет ему в лицо или начнет осыпать такими ругательствами, о существовании которых он до этого момента и не догадывался, но вместо страшных проклятий с ее губ сорвалась одна единственная фраза, заставившая его сердце болезненно сжаться. — Мне страшно… — дрожа, словно в лихорадке, прошептала Нора. Она была смертельно бледной и, казалось, говорила из последних сил, — но я справлюсь. Ты просто должен мне п-по-мочь… я зна-ю, ты смо-жешь…       Ее голова безвольно откинулась назад, а тело обмякло в его руках. — Как же я тебе помогу? — тихо спросил Дэннис, зная, что она уже не слышала его возражений. Его рука разжалась и выпустила из своей хватки ее предплечье. Он невесомо провел пальцами по ее лицу, убирая светлые волосы с ее лба. — Как же я тебе помогу, если сам нуждаюсь в твоей помощи?       В дверь постучали, и взволнованный голос стюардессы поинтересовался: не требуется ли ее помощь. Похититель бросил быстрый взгляд наверх и заметил в углу камеру видеонаблюдения, направленную прямо на него. Вот черт. Отличная картина, должно быть, разворачивалась со стороны! Слава Богу, запись шла без звука, и персоналу приходилось только гадать, что сподвигло ту юную мисс на подобную истерику.       Странно, что они вообще так поздно спохватились и не выломали дверь, заранее предупреждая дебош на борту; видимо, все произошло слишком стремительно. Запоздалая реакция персонала была уже бессмысленной.       Дэннис с трудом поднялся, быстрым движением поправил съехавший во время борьбы парик и на ватных ногах дошел до двери. — Сэр, у вас все в порядке? — девушка в синей форме выглядела взволнованной и запыхавшейся, словно бежала сюда через весь самолет.       Ее взгляд соскочил с лица стоявшего перед ней мужчины на диван, где безвольно лежало тело Норы, и тут же наполнился испугом. — Пожалуйста, не волнуйтесь, все нормально; не надо никого звать. — Голос Дэнниса звучал спокойно и уверенно. — У нее просто случилась истерика по поводу предстоящего полета, но сейчас уже все в порядке. — Как же в порядке, сэр? Она ведь без сознания! — Знаю. У нее такое часто бывает, она просто очень впечатлительна. Не беспокойтесь, уверяю вас, она быстро отходит. — Но я все же позову медработника, это просто необходимо. Вы хоть представляете, что начнется, если кто-нибудь узнает о том, что пассажирке стало плохо прямо на борту самолета, а персонал ничего не предпринял? — Не надо медработников, — раздался со стороны дивана слабый голос.       Нора, шатаясь, привстала на локтях и обвела присутствующих мутным взглядом. Стюардесса закусила губу и покачала головой. — Девушка, вы точно в этом уверены? Вы понимаете, что в случае чего спросят именно с меня, а я здесь только первую неделю работаю, мне проблемы не нужны. — Я точно в этом уверена, — повторила Блэквуд, с трудом выговаривая каждое слово. — У меня просто закружилась голова, вот и все.       Дэннис подошел к ней, присел рядом на диван и ободряюще приобнял ее за плечи, продолжая играть роль заботливого друга. — Я немедленно обращусь к вам, если с ней вновь что-нибудь случится. Тем более, здесь есть камеры, так что вы сами моментально об этом узнаете. Нет смысла сейчас задерживать рейс. Все нормально.       Стюардесса некоторое время колебалась, но мужчина говорил с такой уверенностью, с таким знанием дела, что она все-таки решила уступить. — Ладно, хорошо; под вашу ответственность. Только сразу же! — Непременно. — Вот здесь есть кнопка вызова персонала. — Да, спасибо. — Вылет через пять минут. Приведите спинки сидений в вертикальное положение и пристегните ремни. После взлета можно будет снова разобрать диван, — добавила девушка и в последний раз вопросительно посмотрела на Нору: та едва заметно кивнула, чего было вполне достаточно, чтобы развеять оставшиеся сомнения стюардессы.       Как только дверь за ней закрылась, Дэннис тут же убрал свои руки с плеч Блэквуд и отсел на соседнее кресло, выполняя все требования согласно инструкции. — Тебе помочь? — спросил он, бросая быстрый взгляд на свою спутницу, которая после ухода стюардессы даже не шелохнулась.       Нора отрицательно покачала головой и сама принялась за дело. Похититель внимательно следил за ее заторможенными движениями: за тем, как она только с третьей попытки застегнула ремень безопасности, за тем, как долго не могла найти кнопку, приводившую сиденье в вертикальное положение, хотя та находилась на самом видном месте, и Блэквуд не раз касалась ее пальцами, но почему-то не замечала ее и продолжала дальше так же бесцельно водить рукой по подлокотнику. Ни одна эмоция не отражалась на ее лице; от недавней истерики не осталось и следа, лишь красные глаза и распухший нос напоминали о былых рыданиях.       Дэннис отвернулся и, шумно выдохнув, зажмурился. Он жутко боялся предстоящего полета, да что там боялся, он был в самом настоящем ужасе! Чем меньше времени оставалось до вылета, тем быстрее стучало его сердце, сбивая дыхание и вызывая крупную дрожь во всем теле. Шум крови в ушах был настолько громок, что мужчина не сразу расслышал адресованный ему вопрос. — Извини, что? — хмурясь, отозвался он. Он ненавидел переспрашивать и каждый раз злился сам на себя, когда ему все-таки приходилось это делать. — Я спрашиваю: почему ты здесь? — лишенным эмоций голосом повторила Нора.       Ее голова была откинута на спинку кресла и повернута в сторону собеседника; глаза были прищурены. Весь ее вид не выражал ничего, кроме непомерной усталости. Дэннис нервно хмыкнул и отвернулся, скрещивая руки на груди. Можно было, пожалуй, и не переспрашивать: в любом случае ответом ей послужит молчание. — Ты не должен так поступать, — тихо продолжила Блэквуд, — я не стою сотни твоих загубленных нервных клеток. — Они у меня и без тебя не в лучшем состоянии; один раз ничего не изменит.       Она покачала головой. — Дэннис, не надо. Мне и без того паршиво, а от мысли, что из-за меня будет страдать кто-то еще, так и вообще невыносимо. Не надо, не делай этого. Подумай о себе хоть раз в жизни. — Слишком сложно, я уже привык ставить свои интересы на второй план, бессмысленно менять систему именно сейчас. — Как бы ни было велико мое желание сбежать, сейчас я точно не в состоянии это сделать. — Голос Норы дрогнул, а в глазах блеснули застывшие не то от жалости, не то от злости на саму себя слезы. — Тебе нет смысла следить за мной. — А кто сказал, что я здесь именно за этим? — Похититель серьезно посмотрел на девушку. Она хотела было что-то ответить, но раздавшийся из динамика голос прервал ее на полуслове…       Следующие пять минут своей жизни Дэннис не запомнил совершенно. Весь его разум отключился, а мысли улетучились, оставив после себя лишь зияющую пустоту, наполненную до самых краев ужасом. Страх действовал на него парализующе, сковывал и превращал в самого обычного, уязвимого человека. Он ненавидел это состояние и всячески старался его избегать. Но в этот раз ему пришлось сделать исключение, о чем во время взлета он уже успел пожалеть раз десять.       Норе пришлось долго тормошить своего похитителя за плечо, прежде чем он все-таки заставил себя открыть глаза и отцепить онемевшие от напряжения пальцы от подлокотников. — Это я, не пугайся, — отозвалась Блэквуд и нажала на кнопку; его кресло стало медленно опускаться до тех пор, пока не приняло полностью горизонтальное положение. — Подвинешься?       Дэннис попытался ответить, но язык его плохо слушался, и потому он тут же бросил свои жалкие попытки сказать что-то вразумительное и просто выполнил ее просьбу. Нора легла рядом, вплотную к нему пододвинулась и спрятала свое лицо у него на груди, машинально сжимая между пальцев ткань его рубашки. — Не бойся; всего лишь полтора часа, это быстро, — прошептала она и закрыла глаза. — Просто представь, что это сон, обычный кошмар, а все кошмары рано или поздно проходят, и этот пройдет.       Дэннис приобнял ее за спину и покрепче прижал к себе. К его великому удивлению, она и не думала сопротивляться. Он прислонился щекой к ее макушке и замер, чувствуя, как страх начинал потихоньку ослабевать, а тело избавлялось от болезненного напряжения. — У тебя так сердце колотится, — заметила Блэквуд и провела пальцем по шву его рубашки, но как только почувствовала, что он задрожал от ее прикосновения, тут же убрала руку и сжала ее в кулак. — Прости меня. Я не знаю, что на меня тогда нашло… Какое-то помешательство, не иначе как… — Ты ни в чем не виновата. — Дэннис успокаивающе погладил ее по щеке и заправил за ухо светлую прядь. — Ужасный цвет, тебе не идет. — И ты еще в состоянии думать о том, какой парик мне подошел бы больше? — Я должен думать хоть о чем-нибудь, иначе я теряю контроль и начинаю окончательно сходить с ума. — Выходит, что я бесполезна, раз ты управляешь всем одной лишь силой мысли. — Не говори глупостей, ты сама знаешь, что это не так.       Вдруг он замолк, и Нора почувствовала, как сильно он напрягся. Она подняла голову и с удивлением на него посмотрела: его лицо было белым, как полотно, губы были крепко сжаты, а в глазах читался неподдельный ужас. — Это просто небольшая турбулентность, ничего страшного. — Для кого как, — выдавил из себя Дэннис и с трудом перевел дыхание. — Ненавижу самолеты. — Мне не стоит спрашивать почему? — Не сейчас. — Ладно, только ради Бога сотри это выражение с лица, оно меня пугает. — Боюсь, оно никуда не денется до самого приземления. Просто не смотри на меня, и все. — С радостью, ибо, при всем уважении к мистеру Генриху, его внешность мне совершенно не импонирует. — Пожалуй, не буду ему это сообщать. — Уж будь добр.       Они замолчали, и каждый углубился в свои мрачные мысли. Говорить было не о чем, но они и не нуждались в разговорах; коротать время было ни к чему: оно и так бежало с поразительной быстротой. Они просто лежали, ища успокоение в близости друг друга, и, как это ни странно, находили его, причем оба. Дэннис слышал, как периодически в районе его груди раздавались тихие всхлипы, а Нора, успокоившись, улавливала его непрекращающуюся дрожь и шумное дыхание, которые он никак не мог нормализовать.       Полтора часа прошли почти незаметно; приземление было мягким, что заставило Дэнниса облегченно выдохнуть. Впрочем, радость его была недолгой: ему еще предстояло решить множество вопросов, прежде чем расслабиться и официально уйти на заслуженный отдых. Пока они не доехали до отеля, который слыл самым дешевым в Александрии, он не позволял никому выходить в свет и гневно встречал любые попытки Барри его подменить.       Нора пребывала еще в большей прострации, нежели ее похититель. Ни холодный ветер, бушевавший на улице, ни проносившееся мимо нее неоновые огни города, ни даже промелькнувшее перед ее глазами на выходе из аэропорта лицо Стива Патерсона — ничего не могло вернуть ей трезвость мысли.       В ее голове стоял густой туман, а все вокруг продолжало казаться ей частью одного бесконечно долгого глубокого сна, длившегося до сих пор. И даже когда в отеле Дэннис отказался брать два отдельных номера и выбрал один с одноместной кроватью, она и тогда даже бровью не повела, продолжая находиться все в том же апатичном состоянии.       Закрывшись в номере и поставив чемодан на пол, Дэннис наконец смог снять с себя ненавистные ему куски силикона, парик, усы, бороду, линзы и вновь стать более похожим на себя самого.       Блэквуд же просто стянула с головы парик, расплела волосы, которые теперь были волнистыми от корней до кончиков, сняла линзы, скинула кроссовки и легла пластом на кровать, устремляя ничего не выражающий взгляд в потолок. — Ты что же, не собираешься раздеваться? — спросил Дэннис, складывая все использованное добро в мешок для грима. — Нет. — Будешь спать прямо в уличной куртке и джинсах? — Да. — Родители не учили, что в помещении нужно снимать верхнюю одежду? — Я их все равно больше не увижу, так что о моем безнравственном поведении они не узнают. — Не начинай. — Ты тоже. В чем хочу, в том и сплю. И зачем ты вообще взял общий номер да еще и с одной кроватью? Чтобы опять меня контролировать и следить: не выпрыгну ли я в окно? — Тебя что-то не устраивает? — Похититель надел очки и вопросительно посмотрел на Блэквуд; девушка пожала плечами. — Да. Я вынуждена выслушивать лекции о том, что я не могу спать в куртке на кровати. — Ты их больше не услышишь, делай, как знаешь. — Премного благодарна. Кстати, а где будешь спать ты? Меня это не очень-то и волнует, но все же. — Я тронут твоей заботой. — Зря, потому что это просто интерес.       Дэннис устало усмехнулся и сел в глубокое кресло, стоявшее возле окна. — Да хоть здесь. — Отлично, удачного тебе сколиоза. Могу отдать тебе свою подушку, если хочешь. — Нет, спасибо. — Ну, как знаешь. — Блэквуд перевернулась на правый бок и подложила под голову руку. Сквозь окно на нее смотрели яркие вывески и желтые глаза фонарей. — Дэннис? — вдруг тихо спросила она. Весь ее сарказм улетучился, словно его и не было, а в голосе вместо насмешки снова зазвучала обреченность. — М-м? — И что дальше? Что мы будем делать дальше?       Ответом ей послужили тяжелый вздох и едва уловимый шепот: «Я не знаю, Нора, я не знаю…» Он впервые за все это время назвал ее по имени, но сделал это настолько тихо, что нельзя было с уверенностью сказать: действительно ли он его произнес или же ей это только послышалось.       Усталость навалилась на плечи и утяжелила веки, дыхание постепенно выровнялось и сделалось глубоким, сердце стало биться мерно, а параноидальные мысли ушли из головы, уступая место неясным картинкам сновидений…