The possible of the impossible / Возможное невозможного

             Дверь за ним закрывается тихо, с тяжелым гулом, словно крышка гроба. Септарианин смотрит вверх на идеально белый, можно сказать, снежный потолок с лепниной в виде трефы. И хочет, чтобы он обрушился на него.       Он не боится маленькую принцессу и не презирает её, вовсе нет. Всё дело в том, что некоторые воспоминания никогда не тускнеют.       На его руках слишком много крови, он не мог запятнать ею Хэйнос, а вот юную Метеору вполне. Смотреть на неё бывает нестерпимо больно, потому что у принцессы очень добрые глаза. И ему почему-то, совсем чуть-чуть (до ужаса), не хватает того безумного чёрного огня, что горел на дне зрачков у директрисы школы Святой Ольги.       Он облизывает свою печальную улыбку. О чём он думал, когда соглашался стать её охранником? Ну, во-первых предложение королевы было очень щедрым, а во-вторых юная принцесса была обворожительно настойчивой. И он в очередной раз попал в плен этих глубоких карих глаз (ненадолго).       После перерождения Метеора его не помнила, так же как и своё мрачное прошлое. Но однажды столкнувшись с ним, отпускать уже не хотела. Впрочем, в этом своём желании она ничуть не изменилась. И это единственное, в чём она походит на Хэйнос.       Охранять её не трудно, хотя бывает она и влипает в неприятности. Сложнее другое. С тонущим сердцем он принимает все её приглашения на тет-а-тет. Одно дело сопровождать её куда-то или дежурить у двери (и то, когда Метеору мучают кошмары, она бывает кричит голосом Хэйнос, который когтистой лапой впивается ему в сердце и превращает всё, что там осталось в мелкую труху) и совсем другое находиться в тесном помещении вдвоём. Тогда он, всего лишь слишком отчётливо, видит, что она совсем не тот человек, которого он любил.       Кто-то скажет, что теперь она лучше, чище и правильнее. Может и так. Её воспитывали совсем по-другому. Принцесса Метеора замечательный человек, почти ангел. Но ему нужна отдающая грехами Хэйнос. И Растикор, конечно, будет служить будущей королеве до конца её дней, лелея в душе ошмётки былого чувства. Но никогда не ответит ей взаимностью.       В последнее время она всё чаще старается остаться с ним наедине. От него не ускользают и её беспокойные взгляды, задерживающееся на его скромной персоне.       «Интерес подростка к взрослому монстру, ничего более», — уговаривает он себя (врёт).       По сути она его старше, хоть и не на данный момент. Парадокс, от которого мозги скручиваются в узел, заставляя его порой забываться. И тогда его выдержка даёт осечку.       Принцесса не замечает или делает вид, что не замечает, когда он шумно вдыхает запах её волос, стоя позади неё на приёмах. Аромат шоколада, который любит Метеора и духи с нотой белладонны, которые любила Хэйнос. Вместе смешиваясь, они кажутся ему запахом подавленного безумия. Хочется его вскрыть, но он всё равно не сможет.       Принцесса больше не превращается в монстра, королева позаботилась. Метеора похожа на нежный цветочек с хрупкими лепестками, дунешь, разлетится на части. Такая нежная и мягкая. С такой своими демонами не поделишься. Слишком сладкая. А у Растикора диабет (даром, что септарианин).       — Присаживайся, — звонким голоском почти приказывает принцесса, вырывая его из прострации, а потом совсем не по-детски тянет знакомым тоном: — Растикор.       Он переводит взгляд с потолка, блистающего алмазной крошкой, на Метеору. В тяжёлом бархатном платье, с серёжками слишком крупными для её детского лица и высокой причёской, она кажется очень взрослой. У него в голове что-то щёлкает и он отвечает:       — Да, мисс Хэйнос.       — Метеора! Метеора — я!       Она снова превращается в ребёнка, недовольно топает ногой и сопит.       — Уже не в первый раз ты меня так называешь! Кто она такая?!       Скорбь и привязанность смешиваются в его ответе:       — Я же уже говорил её больше нет, Ваше Высочество. Не волнуйтесь.       — Я похожа на неё? — капризно сжав губы, спрашивает Метеора.       Растикор горько улыбается.       — Ничуть, — и он даже не кривит душой.