The possible of the impossible / Возможное невозможного

             Она вспоминает синее небо, такое высокое, что кружится голова. Как хочется увидеть его ещё раз. Взлететь высоко-высоко, чувствуя потоки ветра, ласкающие её крылья. Но пропасть его глаз сулит ей только падение.       Падение — это тоже полёт. Краткий и в конечном итоге сломающий её.       Вся в шрамах с изнеможённым внутренней борьбой лицом она продолжает сопротивляться страху, который появляется тогда, когда тёмный высокий силуэт вырастает у дверей её камеры. И будто вновь разом переживает тот день, когда её привычный мир обратился в прах, чувствуя как сердце пропускает удар.       Мун может позволить себе слабость, Королева Мьюни — нет.       Свет факела освещает только одну сторону его лица, другую сжирает тьма.       — Соскучилась? По своему единственному посетителю.       Он кладёт букет прямо на грязный каменный пол рядом с её коленями, словно на могилу. Титаническим усилием Мун заставляет себя не отшатнуться от него. Нельзя показывать свою слабость.       Тоффи нравится заставлять её глаза сиять. Они моментально зажигаются внутренним светом отчаяния при его приближении. Но сейчас Мун смотрит в пол и на цветы, расстелившиеся белым кружевом по каменным плитам.       — Не смотри на них, — коротко и безэмоционально произносит Тоффи, и присев, берёт её за подбородок, разворачивая её лицо так, чтобы установить зрительный контакт. — Смотри только на меня.       От него пахнет грозой и кровью, он будто соткан из мрака и тьмы (он ведь правда впитал тёмную магию). Из-за парализующего ужаса она не может отвести свой взгляд от его кошачьих зеленовато-жёлтых глаз. Внутри неё — по швам рвётся уверенность и гаснет надежда. Её трясет как в лихорадке, она пытается сложить обветренные губы в едкую улыбку, но та распадается, теряя в его жестком лице усмирённую браваду. Тоффи рассматривает её, как диковинного зверька, склонив голову к плечу.       — Тебе не надоело здесь сидеть? — его голос льётся текуче и мягко.       Мун молчит. Он отпускает её подбородок и его шершавые пальцы проскальзывают по её фиолетовым венам. Она закрывает глаза и ощущает болезненный натиск на губы, зубы сталкиваются с зубами, но она продолжает упорно стискивать их, не давая его языку проникнуть дальше. Тоффи отступает, хоть ему и нужна её сила, оставшаяся в ней тёмная магия. После этого недопоцелуя её губы болят так, словно по ним прошлись наждачкой. Он смотрит на неё пристально и часто дышит.       — Сколько ещё ты будешь упорствовать?       Она ничего не отвечает, чуть ссутулившись, отворачивается от него. Ему кажется, что боль, которую она излучает, можно потрогать руками, он даже чувствует её на кончике своего языка. Очень сладко. Он любит оставлять свой отпечаток на всём, что завоевал.       Мун хрипло дышит, ей кажется, что земля засыпает её лёгкие. Но в каменном мешке её не похоронят, умереть ей Тоффи не даст. Каждый его приход наполняет её тоской и безнадёжностью. Она в курсе, что бороться с судьбой не получится, и всё равно продолжает пытаться. Но уже так мало сил.       Тоффи нехотя поднимается и, небрежно отряхнувшись от пыли, бросает ей:       — Что ж… Тогда я, пожалуй, зайду завтра. Ты не против?        — Я не против, — цедит сквозь зубы неустрашимая королева.       «Пожалуйста, хватит!» — в отчаянии думает Мун.